Чудо с пруда

Ранка затянулась через пару мгновений, но волк еще водил рукой, растирая набухшую от всего случившегося безобразия щеку и возвращая ей чувствительность. Малой в это время хлюпал носом, дрожал и сжимал кулачки, но тикать от обозленного дядьки не решился, и только выслушивал. Глядя на красные, явно перед плачем, глазенки, Двер даже подумал, что погорячился с «дебилоидом» и этим хватанием за грудки: ребенок все же, а в суровой реальности оборотня дети оставались неприкосновенны. Он вырос в хорошей семье, даже слишком для такого мудака: внимания и денег всегда было в достатке, поднять руку считалось табу, а любые проступки рационально объяснялись с подтекстом «почему больше этого делать не стоит». Однако сам волк не перенял должной терпимости, и в плане воспитания и педагогики вряд ли сгодился бы в руководители детсадовской группы. Выплюнув кровь под ноги, он только покосился на костер, где злыми языками вспыхивали нехорошие эмоции, убавил огня и после вдоха, скорее, просто пробуя рот, сказал:
- Ладно, мой малой и без ножа фигню творить умеет. - на лице не отразилось ни улыбки, ни еще какого-либо знака прощения, но волк сопоставил пацаненка с Мальком, и ему полегчало. Стоило ли упоминать, что Хизеровский полувыродок даже говорить членораздельно не умел, виноватое выражение лица отсутствовало в его карте памяти, а додуматься рыбу ловить и крючки ножиком доставать для него вообще было из ряда фантастики. И не надо напоминать, что он совсем новорожденный почти: сколько там, года четыре-три? Все равно невменяемый. А с этим хоть интересно было.
Пэйн посмотрел на ребятенка еще раз, сурово так, пускай и снизу вверх: жесткий взгляд все равно удавался, - и поднялся, отряхиваясь от травы налипшей.
- Следующий раз ножик отберу. – сообщил он в качестве наказания, хотя не отобрал бы ни в следующий, ни через следующий. Огонь рядом резко потух, а маг и движения не сделал. – Пошли, в комнату отведу, хоть не скажут, что шатался без присмотра, если выловят. – он наслаждался возможностью говорить без помех, и трогал языком внутри щеку. Нормальные ощущения, только губу отчего-то саднило.

Руслан все слушал, и слушал, и слушал. И ждал, что вот-вот схватят. Молчание его не сопровождалось теперь уже вовсе никакими мыслями - он просто стоял и боялся. Но в итоге заплакать толком так и не успел, потому что мужчина, залечив свою рану как-то довольно быстро начал успокаиваться. И вот тут случился так называемый "сбой программы". Все шло по порядку, а тут вдруг взрослый остыл ни с того ни с сего. Мужчина встал и костер мгновенно погас. Вот как будто газ выключили. Руслан хоть и повидал уже тут в храме всякого, но никак не мог привыкнуть, что землей, огнем, водой и воздухом можно управлять. Да еще вот так, даже не глядя в их сторону. Но даже это не отвлекло Руслана от испытываемого удивления. Взрослый вел себя не по схеме - не так, как все всегда себя вели. Хотя и тут детское мышление быстренько нашло выход. В школе его тоже ведь никогда не били - маме домой звонили, она приходила, а потом уже дома были разборки. Наверняка и тут чужих учеников не бьют. Запрещено, наверное. Вот он и тащит к мастеру-куратору.
Все происходившее никак не напоминало даже отдаленно "тащит", взрослый всего лишь предложил услуги сопровождения да еще и в интересах самого Руслана, но у страха глаза велики, а потому мальчик приписал дядьке свои собственные выдуманные мотивы. Итогом внутренних рассуждений стала фраза, понять которую можно было только поковырявшись в русой башке:
- А меня моя сифу все равно лупить не будет! - ну то есть "даже если вы нажалуетесь - все равно меня не накажут" - вероятно именно такой смысл вкладывался в эти слова.
Это было своеобразным детским возражением на то, что Руслик сам себе успел придумать за время беседы-монолога. Но адресованы слова были дядьке судя по тому, как настырно мальчишка на него посмотрел. Мол, а вот все равно меня не накажут. Но нож Данзас быстренько сложил и сунул в карман - на всякий случай, а то вдруг дядька передумает и решит наказать этим, раз дома Руслику все равно ничего не сделают. И снова Данзас насторожился. Зачем ляпнул, что не отлупят, вот дурак! Но слово не воробей, рука сжала ножик в кармане крепко-крепко.

Постреленок был малость не в адеквате, и оборотень решил, что он сам перепугался щеку порвать – наверняка ведь то еще зрелище. Глядя на окровавленные ладошки, сам ощущая липкость на подбородке, Двер только мотнул ему головой на озеро: пошли, мол, помоемся, - но ребятенок был больше спасением ножика увлечен. Правильно, прячь, не то местные твою игрушку в кухню припахают. А на фразочку мастер подумал, что этот деть за шатание после отбоя полагает не огрести. Как же, разбежались.
- Лупить не будет, дежурство назначит. – коротко бросил он через плечо на пути к воде, сел на корточки и опустил в прохладу руки. Как все-таки не хватает душа: банального, цивильного душа! Двер бы мылся и мылся, и из кабинки не вылазил. Дурацкие тазики ему осточертели, нормально с их помощью он научился только грязь по спине вазюкать, а воспоминание блаженной релаксации в ванной вообще зудом отзывалось по телу: хочу-хочу-хочу. Полоская ладони, Пэйн несколько раз протер лицо, от холодной воды фыркая негромко, подождал, когда паренек умоется, и устало покосился на закат. Он даже не мог сказать, испортил ли ему мелкий вечер, или тоску развеял. Встретить Оливию поздним днем было бы гораздо печальнее.
- Не хочешь идти спать – твоя воля, пацан. – сказал маг. На территории монастыря, не смотря на страшилки старших, было довольно безопасно гулять, если рядом не оказывалось волка. Но оборотень старался уходить подальше. – Однако в таком случае ты меня не видел и разрешения на бурную ночную жизнь не получал. И далеко не ходи, окей?
Он смотрел на мелкого выразительно и ждал подтверждения. Или просьбы все же доставить до корпуса без приключений. «Дурной этот дитенок.» - думал Двер, а в голове даже не мелькнуло мысли спросить его имя хотя бы из любопытства. Такой вот деланый пофигизм: с бедой разобрались, а дальше иди ты лесом куда сам знаешь. Знакомств Пэйн никогда заводить не умел.

Парень пошел к озеру и его позвал мыться. Да, а руки то были в кровище. Не то чтобы Руслика пугал вид крови, но и не вдохновлял тоже. Мужчина, кстати, параллельно с отмыванием конечностей и лица втирал про наказания в монастыре. Ну-ну, дежурство, пф! Руслику захотелось показать, какой он взрослый и самостоятельный:
- А я наказаний ваших никаких ваще не боюсь! - деловито заявил он, поняв, что дядька не из тех взрослых, которые на чем-то настаивают, вон, даже гулять ночью разрешил, только сказал, чтобы его в это дело не впутывал.
А похвастаться захотелось еще больше:
- Я все это умею. И убирать, и посуду мыть, и подметать на улице. И даже готовить умею - яичницу и картошку. И пельмени могу сварить, и макароны. Я все дома сам делал. И в магазин ходил. А еще если там пуговица оторвется, то мама даже не знала - я всегда сам пришивал! - да, вот такой вот я, маленький да удаленький.
Но тут Руслан понял, что уже совсем стемнело - вот мало ли сифу зайдет его проверить, а его и в комнате нет, вообще мало не покажется потом. Надо было эксплуатировать взрослого до конца. Но перед тем как уходить, Руслик снял с испорченной удочки грузило и поплавок. А потом уже протянул вымытую руку, мол, ну пошли в корпус. А по дороге ведь можно было еще поговорить и похвастаться самостоятельностью. Или еще чем-то.
- Не, давайте домой. Ну в корпус в смысле. Только вы скажите, что я по делу с вами был. Занимался или еще чего-нибудь, - а потом подумал, прикидывая, насколько это будет правдоподобно, и добавил. - Ну а если накажет, шут с ним, тут у вас это даже весело. Можно придумать что-нибудь прикольное, - тут, конечно, Руслик вспомнил свою кастрюлю на входе, - на занятиях скучнее. А так работаешь себе, а уроки прогуливаешь. Так что - фигня.
Он пожал плечами. Ну а что, и правда ведь фигня. Как говорила бабушка - напугал кота сосиской.

Пацан смывал кровь и говорил, а Двер только молча удивлялся, как быстро у него меняется настроение. Что заводной волчок, какой-то он гиперподвижный, аж непривычно. Двер не часто общался с детьми, разве только с Мальком по долгу подкаблучника, и не сказать, чтобы ему это нравилось. Он, честно признаться, не знал, как на постреленка реагировать. Ответ на хвастовство у оборотня был лаконичный:
- Ясно. – но Пэйн успел подумать, что дитенок сейчас долапочет до того, чтобы схлопотать задание, раз уж ему так работать нравится.
Самому волку первый раз стирать только в Академии пришлось, а полы мыть и готовить он вообще в Храме учился. Процесс его не увлекал, результат тоже не всегда нравился, но рыбу Пэйн жарил вкусно. И быть может, мастер почувствовал бы себя ущемленным даже или ущербным по сравнению с мальчуганом, если бы не мелькнула мысля про то, что он все это так же делает, как крючки из-под кожи вытаскивает. Хирург из мелкого точно получится дерьмовый.
- Пошли. – согласился волчара, принимая запрос, однако подозрительно покосился на ладошку. «За руку его водить? - это было для Двера непривычно и слишком лично, хотя постреленок ему в пасть ведь заглядывал? – А не подумаешь ли ты мне на шею с ногами забраться?» - нахмурился Пэйн, но пальцы все-таки сжал. И потом уже, как пошли, заметил, что это ужасно неудобно: плечо опускать приходится, чтобы мелкий в воздухе не повис.
- А драться ты умеешь? – спросил оборотень, поглядывая на пацана оценивающе. Для него это было важно: каждый мужчина должен уметь драться. Маг почему-то не сомневался, что мальчик ответил, мол, да, но показать что-нибудь впечатляющее не сможет. – Скажем просто, что я учил тебя драться, идет?
Они шли вдоль ручья к перекинутому мостику, словно бы страшно было замочить ноги. Двер подумал, что все равно ему влетит, если они кого встретят: так поздно с учениками никто не занимается. А еще на рубашке была кровь, и ее только слепой не заметит. И все-таки волчара ловил себя на мысли, что на мнение мастеров ему пофиг, а на ребятенка, получается, нет.
- Ведерко из кладовки стырил? – спросил он как само собой разумеющееся скорее, чем в обвиняющем тоне. Посудина выглядела ему знакомой. – Думаю, ты неправильно рыбу ловишь, раз ничего не поймал. Я бы заводь строил.
По правде, Пэйн был профаном в рыбалке. Смастерить удочку для него было нонсенсом, но про заводь он смотрел по Дискавери. Ямка, прикорм – мальки с удовольствием заплывут поклевать и погреться, а ты только каменюкой вход заделай. А дальше – рубашкой, как в сети. А то с крючком слишком долго и выходит боком.

Руслан много раз дрался дома - не раз и не два. Скорее, тут подошла бы характеристика"постоянно". Только, конечно, дрались мальчишки в России совсем не так, как было принято это в монастыре. Со всякими стойками и по правилам. И Руслан уже хотел рассказать, что вообще-то драться умеет, но вот конкретно так, как тут - нет. И собирался даже поделиться своими соображениями по поводу того, в чем разница. Но взрослый вдруг заявил, что Руслик рыбу ловить не умеет. А вот это зря. Это было фактически оскорблением. Это кто не умеет? Это он не умеет? Руслик Данзас не умеет ловить рыбу? Да он че, нарывается что ли? Руслан нахмурился и остановился:
- Я ничего не поймал, потому что вы там лежали и мой крючок у вас во рту застрял, - пробурчал он недовольно. - А вообще-то у меня как рас карась сорвался, когда я тащил. И я только пришел. Рыба всегда под вечер кормиться выходит. Вот и сейчас еще клевать будет. Часа полтора. А потом уснет, - это было сомнительное заявление, обычно с наступлением темноты рыба клевать переставала, но Руслан уже не хотел отступать. - Вот хотите сейчас проверим? Или завтра, я новую удочку сделаю и на рассвете тут встретимся. Хотите? Если вы только опять мой крючок не проглотите. Спорим? - Руслик уже так завелся, что мнение взрослого на этот счет его теперь мало интересовало; он вырвал свою руку, стал прямо напротив него и уверенно протянул ее опять для заключения пари. - На что спорим? На зуб спорим? Если вы выиграете - вы мне зуб выбьете, а если я - я вам.
Вообще-то все эти фишки с зубами были полным фуфлом, Руслик выбивал мальчишкам зубы, бывало дело, но не велика премудрость, учитывая что в этом возрасте у многих еще меняются молочные. Но вот чтобы вот так подойти и выбить только потому что спор выиграл... Не, Руслан был нормальным адекватным ребенком и не мог ударить человека вот так за здорово живешь не в пылу "сражения". Но мужчина уязвил его самолюбие и, можно сказать, усомнился в его первых мужских умениях. А это было особенно обидно.
- Мы даже вот как можем сделать, - продолжал Руслан, не давая взрослому слово вставить и все тыкая ему свою руку, - я утром встану и сам поймаю, а вам принесу покажу. Часам к десяти. Мне же негде тут рыбы достать, кроме как на кухне. А там заметят. То есть мне надо будет по любому ее ловить! Ну что, спорим?
Мальчик решительно глядел на мужчину настырным, испытующим взглядом.

Если бы одна рука оборотня не была надежно засунута в карман, а другая – свободна от детской ладошки, он бы хлопнул себя по лицу в знаменитом жесте. А так он только мысленно закатил глаза: «За что мне это наказание?»
- Разве рыбу ловить так увлекательно? – с сомнением поинтересовался мастер, уже готовый выслушать целый рассказ из неперебиваемого потока слов, который для его ума был слишком быстрый. Двер привык думать гораздо медленнее, и сейчас чувствовал себя либо слабоватым в китайском, либо вообще тормознутым. А дитенок меж тем вытащил из расслабленной хватки руку и стал предлагать ее на «забьем пари». Пэйн странно косился на жест, он маячил перед глазами назойливой мухой, а болтовня про «выбьем зубы» и вовсе выходила за грани разумного. Хотя волчара, конечно, с удовольствием выбил бы кому-нибудь пару… Может, Дане, а может, Лив.
- У меня другая идея. – сказал он, перехватив мелкого в районе запястье и потащив за собой дальше. Паскудная луна, ее видно было еще на закате, а теперь она будто издевалась, вися ровнехонько над головой в окружении звездного сияния. – Давай ты мне услугу окажешь?
Никогда в детстве оборотень не шалил. Было ли это связано с воспитанием, или он повзрослел так быстро из-за волка, или наоборот отставал в развитии, но первую вредность Пэйн осуществил только в Академии на паре у Урса, за что ему здорово влетело. Говорили, что такой беспредел достоин восьмиклассника, а не студента, так что задуманная теперь шалость явно деградировала, потому что у мага даже не было конкретной идеи ее осуществления:
- Мне надо достать одну вредную девчонку, но она мастер. – посвятил волчара. – И я искренне надеюсь, что не твой куратор. Оливия Хамфри, слышал про такую? Ты не можешь… например, неровно ее постричь? - хотя нет, стрижка казалась ему какой-то очень жестокой. Кошка потом не сможет отрастить волосы, это ведь даже не то, что залечить царапину или синяк. - Умеешь доводить девчонок, а, пацан?

Но спор с рыбой не удался. Взрослого внезапно осенила другая идея. И... не сказать, чтобы она Руслику понравилась. Что-то внутри у него заскрежетало, что-то зашевелилось. Доводить кого-то? Зачем? Не, ну дома ребята часто развлекались всякой фигней, презервативы с водой вон людям на головы скидывали. Или в форточки капитошки закидывали. Но это было баловство, не направленное ни на кого конкретно. Надо было чем-то заняться, вот ребята и развлекались, а уж кому достанется на этот раз - никто не знал. Квартиры и подъезды, где пакостить, мальчишки выбирали случайно. А тут просили кого-то довести. Специально, целенаправленно. Руслик засомневался. Но... его ведь просил взрослый мужчина. И, между прочим, мужчина этот только что усомнился в его способностях. В его взрослости и самостоятельности. А потому мальчику очень захотелось доказать ему, что вообще-то он на многое способен и не только рыбу ловить. Что-то внутри восставало, что-то говорило, что нельзя так, что это неправильно, что нехорошо. Но здесь и сейчас стоял взрослый мужчина. И хотел доверить ему ответственное задание. Он не пошел к кому-то из друзей-мастеров, не обратился к своим ученикам ради такого дела. Он вот его оценил! И увы... Дверк был первым мужчиной в жизни мальчишки, который оценил его хоть в чем-то - пусть и в способности устраивать пакости.
Это было страшно, это было ужасно, но именно так в жизни и бывает. Когда НИКТО не замечает в ребенке хорошего, непременно найдется кто-то, кто заметит в нем плохое и научит извлекать из этого выгоду. Манипулировать детьми крайне легко, они наивны, они всегда хотят понравиться взрослым и выглядеть в их глазах достойно. Вот потому то и Руслик - неплохой в целом мальчуган, даже кое-как воспитанный - сейчас улыбнулся и закивал:
- Конечно, умею! - и в этот миг в душе Руслана что-то болезненно дернулось, словно последний тормоз был снят, детская улыбка приобрела какое-то растерянное выражение и перестала быть искренней.
Нет, Руслик не сам это задумал, за него все по сути решил взрослый. Но он дал согласие на участие, соблазнившись возможностью самоутвердиться. За счет другого незнакомого ему человека. Это было грязно, это было подло... Но Руслику так хотелось, чтобы хоть кто-то в храме, кроме его собственной сифу, заметил и похвалил его, что такая жертва, как чье-то благополучие или хотя бы спокойствие, не казалась такой уж большой. Вот он сделает, как сказал этот мужчина, и тогда хотя бы кто-то здесь будет с ним считаться. Нда... Гордыня один из смертных грехов. И даже невинность ребенка вполне легко бывает атакуема им, если управляет ею взрослый.
- Умею я все. И Хамфри - ваще первый раз слышу.

Не надо быть великим плетельщиком заговоров, чтобы уговорить ребенка на злой поступок. Двер всегда был уверен, что дети именно такие: не добрые ангелы, как кажется Хизер, а именно пакостники. Хитрые черти, за которыми нужен глаз да глаз. Они ведь все понимают: когда Мальк требует внимания, он знает, что обделяет им волка; когда, шатая своей маленькой ножкой, попадает в пах, - знает, что Эшфорд его защитит, и все спишут на непонимание, насколько это больно. И волк даже не заметил, как что-то странное мелькнуло в глазах его подельника: он просто маньяк, которому нужно прикрытие, чтобы действовать.
- Давай тогда начнем с чего попроще, чем стрижка. – Пэйну стало жалко Хамфри, посмеяться можно было и с гадостей меньших масштабов. – Стыришь у нее трусы? Кинем их в столовке, а? – внезапно появилась куча дурных идей. – Я покажу тебе, где она живет, и прикрою, окей?
Очень хорошо, что комнаты мастеров не запирались. То есть, это несколько досаждало Дверу, привыкшему к недосягаемости личных вещей и вообще защите от внезапных вторжений, но сейчас сей факт радовал. Однако, этим вечером они точно туда не сунутся, уже поздно, потому оборотень поинтересовался: - Сможешь завтра меня найти? После обеда, я задержусь в столовой. Хамфри в это время обычно тренируется.
Меж тем, они уже практически добрались до корпуса, и Пэйн поднялся по лестнице на террасу. Захочет ли пацан ему свою комнату показывать, был тот еще вопрос, потому оборотень отпустил мелкую лапку и спросил:
- Спокойной ночи, что ли?
Ощущая себя утомленным, не смотря на длительный дневной сон, волк был рад отмазаться от говорливого ребенка. Все-таки к отцовству надо готовиться загодя, а не так, с бухты барахты: «Дорогой, я беременна и уже приняла решение оставить этого малыша». Двер думал, что Хизер все-таки дура. Ей самой не хватало романтики, она вряд ли уже нагулялась. А он и подавно чувствовал себя едва ли не подростком.