От такое пузо!

Когда тебе весь день хочется есть, а ты сидишь у озера и смотришь на водичку - это самая настоящая пытка. А есть Оливии хотелось просто немерено. До такой степени, что хотелось выть на солнце и грызть что угодно, чтобы занять челюсти. Ну да, когда приходишь в столовую только на завтрак и на ужин, и по-другому запеть можно.
Ужин для всех уже закончился, даже дежурные вымыли посуду и убрались. В помещении было тихо и пусто и именно в это время Лив, как обычно, решила совершить ночной побег на столовую.
Она старалась не торопиться, идти медленно и спокойно, однако как только в голове возникали картинки с едой ноги автоматически начинали идти быстрее. Ничего с этим не поделаешь, за пару недель девушка к этому привыкла.

Она зашла в столовую и сразу же направилась к каменной столешнице, а потом в погреб. Во время трапез еда стояла на столах свободно, в принципе, все могли есть столько, сколько влезет, поэтому Лив не стеснялась брать много. Рис, рисовый хлеб, остатки рыбной запеканки, вареные яйца для завтрака, какая-то лапша, какие-то овощи - Оливии казалось, что она может съесть всю эту огромную гору еды и еще добавку пойти поискать. Разумеется, она ошибалась, ибо объем желудка не такой уж и большой, но можно ведь взять еду в комнату! Да-а-а... такими темпами беременность сделает из девушки толстуху.
Разложив множество тарелок и мисок, девушка уселась на циновку и начала впихивать в себя еду. Торопилась и ела так, словно неделю не ела.

Вечер этого дня не принес ничерта полезного, и банальная томная скука лениво развернула свою деятельность за книжкой. Дверу оставалось три страницы женского романа, оставленного Хизер в комнате: ну как они это читают? Его история любви казалась ему банальной по сравнению с тем, что закрутилось у Жака, Саймона и Розы, конечно, но и этот бред он бы в печать не пропустил. Гейская фигня какая-то.
Захлопнув книгу так и не прочтенной, оборотень покосился в окно. По-летнему светлый вечер, но уже смеркающееся небо – было поздно, и желудок дал о себе знать. Пэйн всегда ходил в столовую «не вовремя»: когда там уже никого не оставалось, или только дежурные домывали тарелки. Он накинул ветровку, так как было довольно прохладно, снял очки, и размашистой грузной походкой вышел из корпуса ужинать.
- Привет, Хамфри. – дверь открылась, и мужчина ненадолго замялся в проходе, действительно не ожидая кого-то здесь увидеть. Он не видел пантеру давно: отчего-то та совсем не попадалась на глаза уже почти четыре месяца, и по храму ходили странные слухи, но волк пропускал их мимо. Он единственный не был сплетником – или был изгоем общества, раз уж ни с кем не общался.
Обойдя шкафчики в поисках чего съестного, заглянув даже в кладовую, Пэйн вынырнул в столовой аккурат у столика Оливии. Он с каким-то подозрением оглядел гору наваленной перед кошкой еды, с удивлением вскинул бровь, увидев, что грудь девушки буквально на столе лежит, но живота из-за горы заваленных тарелок не заметил. В голове пронеслись красивые мысли навроде «обиделась и операцию сделала», однако голод – не тетка, взгляд сполз на запеканку.
- Эээ, Хамфри, да ты всю еду сожрать собралась по ходу. Куда в тебя столько? Я тоже голодный. – и загребастая лапища потянулась к рисовому хлебу, подвинула на себя рыбное блюдо, а волк стырил у кошки палочку и принялся кусок себе отламывать.

И ничто ведь не предвещало беды... Когда в столовой показался Пэйн, Лив аж поперхнулась и закашлялась. Как назло, кашель унять не удавалось, отчего девушке было досадно. Ну вот что у неё за организм такой глупый, не любит её и не входит в положение, как будто против неё.
Она не поздоровалась, но проводила мужчину раздраженным внимательным взглядом. Только набитый рот останавливал её сейчас от того, чтобы не сказать Пэйну пару ласковых и не пожелать ему счастливого пути на три буквы. В общем-то, отношение к оборотню девушка не изменила. Даже наоборот, кажется, начала ненавидеть его еще больше. Ну да, как же, это же он виноват в беременности. Чертов ребенок совершил чудо, решил появиться на свет.

- Ме фрошь моу эду! - прорычала она, не обращая внимания на набитый рот, и даже потянулась было к одной из тарелок, однако не успела и мужчина захапал самое вкусное себе. Рыбная запеканка! Да она специально не стала её есть сначала, чтобы налюбоваться вдоволь, а потом насладиться. Сволочь, он ведь наверняка обедал. Несколько секунд девушка с грустью смотрела на еду, которая только что была её, а затем...
Движения девушки стали вдруг какими-то медленными и спокойными. Лив прожевала еду, сделала пару глотков чая, а затем, с грохотом поставив чашку на стол, холодно заявила:
- Пэйн, ты портишь мне аппетит.

Настроение заметно улучшилось, стоило положить кусочек блюда в рот, и даже невнятно-возмущенного бормотания Оливии не требовалось, чтобы похоронить в воспоминаниях тот тягучий слюнявый роман и улыбнуться. Ну что ты, лапочка, разве ты когда-либо столько ела? Посмотри на себя, ты же маленькая хрупкая девочка. Не стать тебе шире меня, а если и выйдет, то тебе же это боком сойдет – на руках носить перестанут.
- Фто фы шкажала? – спародировал он кошку, увереннее перетягивая к себе тарелку, и вскоре обосновался за столом так, как будто это он всю еду себе в кучу собрал, а не Хамфри. Он был рад портить ей аппетит, и с удовольствием забрал себе стакан, подлив чая из остывшего заварника, и пил, специально прихлебывая. Это такая забава собачья: отобрать и пометить, чтобы пантера брезговала после тебя пользоваться.
- Ну, значит, я хороший диетолог. – без обид, оборотень развел руками, ведь на деле ничего не сделал. Он пришел поесть, - она ему ничего не оставила, и каков выход?
Он еще раз ковырнул палочкой запеканку, некрасиво раскрошив по блюду, наколол кусок, и та развалилась на две части, подумал – и подхватил рукой.
- Дай мне вилку. – попросил Пэйн Оливию, так как решил, что девушка уже поела. – Ой-ой, а тебе реально на диету пора! – заржал он, когда Хамфри поднялась из-за стола.

Ар-р-р-р. Каждая секунда, проведенная рядом с Пэйном, повышала градус злости Оливии так, что казалось, еще минута и она взорвется. И главное, он как будто нарывался: передразнивал, еду отбирал, чашку вот. И, главное, сделал глоток и подвинул обратно, мол, если хочешь - пей. Лив в ответ брезгливо сморщила нос. Нет, Пэйн не будет у неё с тобой ничего общего. В этот момент чувство злорадства появилось в душе: когда родит этого ребенка, он будет единственной общей их "вещью", а она отдаст ребенка в приют. Понял, да?
На самом деле, аппетит мужчина не портил, потому что он был зверский, но все-таки находиться рядом с оборотнем было неприятно. Девушка молча и не шевелилась, внимательным, испепеляющим взглядом наблюдая за Пэйном. Странные мысли лезли в голову. Она смотрела на карие глаза оборотня и понимала, что оставить ребенка точно не сможет. Не будет у него голубых глаз, они будут карие, как у Пэйна, а значит он будет смотреть на неё всегда, всю жизнь. Через ребенка. А еще он, наверное, будет невысокий, потому что ни Пэйн, ни Лив высоким ростом не отличались. Да, вот такие вот странные мысли кружились в голове Оливии, пока она разглядывала мужчину. Она вообще в последнее время, словно зацикленная, постоянно думала о ребенке. Если бы она не собиралась бросать его, то хотела бы девочку. А так как она ужасно везучая, то думала, что обязательно будет мальчик.

Разумеется, она не собиралась нести ему вилку, однако хотела пить, а из общей чашки брезговала. Ужасно раздраженная, девушка резко подскочила на ноги и вдруг почувствовала, что перед глазами всё плывет. Едва успела подставить ногу, чтобы не повалиться на пол, а затем, поморщившись, медленно направилась к шкафу с посудой. Удивительно, но вилку она принесла, одна швырнула её прямо оборотню в морду.
- Ты даже не представляешь, какой ты м*дак, Пэйн, - заявила она, садясь на свое место. А затем, помолчав пару секунд и решившись, выпалила: - Посмотри на ауру.

Вот что-что, а м***ком оборотень никогда не был. Когда девушка чуть не упала, вставая, он резко оторвался от еды, кидая несчастный ломаный кусок в тарелку, и подскочил наперерез, но опоздал бы, если бы кошка ляснулась. Действительно, непривычно было видеть ее в каком-то таком состоянии, что даже озлобленность выглядела слабостью, а не игривым рыком или обидчивостью. Сейчас, оглядев Оливию во весь рост, Двер присвистнул: до чего же она была толстая! – но ввиду ее жалкого состояния пока промолчал. Пока – это покуда вилка в лоб не прилетела.
- Хамфри, ты идиотка? – массивная лапа заслонилась от удара, и прибор, приглушенно звякнул, упал на пол. Есть таким волчара теперь бы не стал и даже поднимать его не планировал. Он быстрым шагом преодолел расстояние до девчонки, навис над ней, замахнувшись – но даже бить не собирался. Просто в глаза посмотрел: испугается, или совсем мозги проела? – Иди помой! – рявкнул, яростно дыша через нос, и побрел мимо дуры за новой вилкой, чтобы вернуться к трапезе.
И что она хотела, чтобы он в ауре увидел? Пэйн ведь посмотрел, но не шибко опытный, мог ей только сказать, что с таким гормональным фоном у нее не то щитовидка отказала, не то климакс наступил заблаговременно. Цвета выдавали подавленную агрессию, ярость, общую депрессивность и эмоциональную нестабильность на грани с самоубийством. И простите, м***к м***ком, но оборотень ее никогда не доводил до такого состояния. Жирухой ученики обзывают, что ли? Так реально толстая!
- Глисты у тебя, Хамфри. – выдал Двер, морщась. За столом только об этом и говорить – вот уж реально аппетит портить. – А если серьезно, это из-за Дамьяна, да? - с надеждой поднял бровь. Не ему же одному из-за несчастной любви страдать.

Ей были неприятны подобные высказывания по поводу её фигуры, а присвистывания так вообще выводили её из себя. Оливии даже вдруг всплакнуть захотелось, но она вовремя вспомнила, что истеричность - это признак беременности, обозлилась на себя и взяла в руки. Проклятый Пэйн, это всё ты виноват! Вообще, в голове был такой Хаос, что в пору было вешаться. В данную секунду Лив переживала больше всего за фигуру: привыкла быть худющей, привыкла, что все толстухи ей завидуют, а теперь сама начала полнеть. А еще все эти жуткие растяжки скоро должны были появиться... В общем, ужас.

- А больше ничего не сделать, нет? - огрызнулась она. Удивительно, но когда мужчина замахнулся, Лив зажмурилась, одной рукой прикрывая лицо, а второй... живот! Поняла это она через пару секунд, когда Двер пошел за вилкой и разозлилась еще сильнее. Честно говоря, она испытывала к собственному изменяющемуся организму что-то вроде ненависти. Она упорно не желала радоваться беременности, не хотела ребенка, не собиралась становиться матерью, но не могла стереть из головы мысли о ребенке и не могла контролировать себя вот в такие вот моменты, когда чисто на автомате защищала прежде всего ребенка, а потом уже себя.

- А у тебя блохи, - заявила она, потому что ну никак не могла проигнорировать обидное замечание про глисты. Глисты! Это же надо было выдумать! Да это, блин, оскорбительно!
- Нет, это не из-за Дамьяна, - осторожно ответила она, поглядывая на мужчину. Она и правда не переживала из-за Дамьяна, сумела уговорить себя, что ей никто не нужен. А еще Двер не понял, что она беременна, а потому Лив снова начала сомневаться: стоит ли говорить? Она сама не могла объяснить, почему сомневается и боится рассказывать. Британка даже от еды отвлеклась, наблюдая за Пэйном внимательным и слегка пугливым взглядом.

С шумом выпустив из носа воздух, волчара просто вернулся к еде. Он уже понял, что вилку никто не поднимет, пихнул ее под столик ногой, чтобы не мозолила глаза, наколол свой кусочек рыбной запеканки, но до рта пока не донес. Выразительный взгляд изучал девушку.
Если ей надоело жить, она была на правильном пути. Правильно, кидайся столовыми приборами, обзывай Пэйна собакой и выискивай в волосах блох. Земля тебя не долго ждать будет. Правда, у оборотня сейчас и без Хамфри проблем было выше крыши, и злость он понятно на кого вынашивал, чтобы просто так ее на идиотку спускать.
- Ты есть все-таки будешь? – спросил он, указывая на остаток блюда, действительно в этот раз хорошо удавшегося дежурным поварам. Его даже отдавать было жалко жирухе, но… не волк первым в столовую пришел, и по сути, реально еду у слабого отбирал. Фиг с ней, с ее настроем от эмоционального истощения сдохнет скоро, пусть хоть в свой последний ужин порадуется.
- Лив, если ты психуешь оттого, что толстеешь, а толстеешь оттого, что психуешь, могу дать тебе своих таблеток. – почесал затылок Двер. – По-моему, у тебя с гормонами не лады, сходи к Яну. Но, пожалуйста, если тебя не Дамьян довел, то это и не мое дело. Мутузить всех, кто тебя обзывает, я не буду.

- Ты ведь мне аппетит портишь, как я могу есть? - устало спросила она, переводя взгляд на тарелку. Есть она хотела и не хотела одновременно. В животе жалобно бурчало, однако девушка чувствовала: кусок в горло не полезет.
Она прикрыла глаза, облокотилась локтями на стол, а затем начала лениво массировать виски указательным и средним пальцами. На самом деле, Оливии очень хотелось рассказать Дверу о беременности. Она не любила быть ответственной за что-то, и хотя уговаривала себя и говорила, что справится, все-таки чувствовала, что ноша подобной ответственности слишком сильно давит на плечи, буквально сгибает её пополам, заставляет опуститься на колени от безысходности и потерянности.

Девушка потянулась к рисовому хлебу, откусила, начала медленно жевать. Без того безвкусный пресный хлеб казался сейчас на вкус... никаким. Как будто вату жуешь, а она еще к зубам там противно прилипает.
Логика Двера заставила девушку улыбнуться и снова глянуть на него. Удивительно, но смотрела как-то с нежностью. Вообще Лив уже как-то привыкла в постоянной смене настроений и мыслей. С Пэйном вообще было какое-то безумие: она его ненавидела и любила одновременно.
- Твои таблетки помогают от беременности? - наконец, спросила она, внимательно наблюдая за мужчиной. Ей была интересна его реакция. О том, что ребенок его, пока не рассказывала.

Подняв на малявку изучающий взгляд, Пэйн снова приложился к запеканке. В какой-то мере наблюдать за ней сегодня было даже весело, или сказывалось удачно выпавшее настроение, но то, как она на него пялилась и как едва ли не глазами пожирала блюдо, говоря при этом, что есть не хочет, оборотня позабавило. Она же назло, ну всегда назло - а кому хуже делает? Идиотка.
Двер хмыкнул, проглатывая очередной кусок. На тарелке вскоре остались лишь крошки, но будь у мужчины хоть капелька совести или жалости к растолстевшей особе, он непременно бы предложил ей сесть и сунул бы последний кусок под нос. А так - только с усмешкой подумал об этом.
- Не буду тебя уговаривать, Хамфри. - опустевшая миска звякнула об груду тарелок, и Пэйн разломал пополам вареное яйцо. Ему больше нравились сырые желтки, однако раз уж Оливия так красиво разложила на столе готовый ужин, к чему было подниматься и шарить по кладовке?
- Мои таблетки имеют противопоказания к беременности, так что вполне возможно. - довольно улыбаясь, волчара впихнул в рот яйцо и жадно запил чаем, когда оно встало в горле. Не смотря на то, что Пэйн подавился, произошло это скорее от жадности, чем если бы у него в голове сложилось «два плюс два». Удивительно, но сложные примеры он решал, а на простые, видимо, не желал тратить времени. - Это если я правильно помню инструкцию, - о, он выучил ее наизусть, когда лечился. - А у тебя что, проблемы с этим?
Непосредственность вопроса была убийственная, особенно с учетом того, что Двер пялился на круглый живот Оливии уже пятнадцать минут и приметил чудные психозы в ее поведении. Но ему-то что? А! О!..
- Тебя че, обрюхатили, да? - наконец догадался он и вот тут заржал, хотя честно - не в обиду. Просто было в этом что-то победное: доигралась, киса, теперь ты двойная неудачница, не то, что я. Глядя на девушку с нескрываемым превосходством, оборотень довольно поерзал на стуле и прямо-таки весь распрямился. Ему было интересно, что она скажет: ошибся, или все-таки нет.

А Пэйн продолжал нагло пожирать ту еду, которую она так бережно собирала по кладовой. Оливия хмурилась и с грустью провожала взглядом куриное яйцо, которое становилось всё меньше и меньше, пока Двер его жевал. Жующий человек – отвратительное зрелище. Лив еще понаблюдала некоторое время, а затем поморщилась и пошла обратно к тому месту, на котором сидела. Ей по прежнему хотелось есть, но она смотрела на еду и понимала, что ничего из этого ей не хочется. Что-нибудь бы такого… Сладко-соленого, что ли. Оливия сама не могла до конца понять, чего же ей хочется. Решив, что с бараном бодаться бессмысленное дело, девушка прикрыла глаза и начала в уме перечислять варианты еды. Перечисляла долго, но так и не смогла придти к какому-то конкретному решению. Приходилось только пить свой горький чай и вздыхать. Правда, выпить много ей не удалось. Двер вдруг начал вслух рассуждать о том, что у его таблеток есть противопоказания, и Лив подавилась. Подавилась, поставила чашку на стол и начала кашлять. Ну неужели Пэйн действительно такой тупоголовый? Ну как вообще можно так туго соображать? Она же намекнула так открыто, а он всё еще не мог понять, что она беременна. Сомнений по поводу того, оставлять ли ребенка, стало еще больше. Если чадо родится таким же, то будет счастье, если оно к пяти годам научится говорить. А как к горшку приучать? Это же вообще, наверное ад.
- Угадай, Пэйн, от кого, - ухмыльнулась Лив, уже заранее зная, что он подумает о Дамьяне. Ну о ком же еще? Даже если она прямо ему сейчас скажет, что беременна от него, он не поймет.
И тут внезапно… До Оливии доперло, что же она хочет. Она уже даже собралась подняться на ноги, превратиться и побежать в горы, как вспомнила, что не может превращаться.
- Слушай, а ты умеешь готовить? Отбивные слабо прожаренные, к примеру?

«Хамфри такая «потрясная», когда огрызается.» - оборотень фыркнул. На самом деле не так уж он и поверил в свое счастье: чтобы эту идиотку жизнь чему-то научила. Нет, - жирная, но прикрывается беременностью. Еще и сочувствия от него хочет. Сейчас, разбежалась.
- Ну скажи, что от меня. - сделав глоток чая и подумав, он решил принять забавную игру. Даже с любопытством вскинул бровь, якобы заинтересовавшись предложением чего-нибудь ей приготовить, и манерно потянул время, но снисхождение не выпало. - Я тебе повар личный, что ли? - впрочем, мясо Пэйн хорошо готовил, поскольку увлекался кухней по молодости, однако ни Хизер, ни даже родителям этого не демонстрировал. - Кровушки захотелось? Иди ты на другое намекаешь?
В глубине души он подозревал, что Оливия - мазохистка. Что ей нравится, как и Хизер, когда ее поколачивают, когда грубо сдергивают одежду и оставляют на коже синяки. Однако как бы то ни было, сейчас Двер склонен был поржать над этими забить, оставить кошечку с носом. Ему хватило того помешательства четыре месяца назад, и кроме того… толстая Хамфри выглядела совершенно непривлекательно, чтобы становиться его постельной отбивнушкой. А потому, отужинав, он просто поднялся и обнял ее за плечи.
- Не хочу обижать тебя, морковка, но боюсь, ты больше меня не привлекаешь. И никого не привлекаешь. Ты - уродина. - склонившись над ней так, чтобы не дать отвести взгляд, сообщил он. - И если тебе не хочется скатываться еще ниже… - советы Пэйна всегда были крайне прямолинейны, не то, что у психолога, - тебе стоит перестать себя жалеть и не налегать на еду. - он даже хамовато улыбнулся, пытаясь изобразить сочувствие, но вышло, как всегда, лишь пренебрежение.

Ага, да, разбежалась, пожарит он ей отбивные. Держи карман шире. На какую-то долю секунды Лив ведь и правда поверила в то, что Пэйн окажется нормальным человеком и выполнит просьбу. Ведь совсем не сложно, может пожарить две порции, себе и ей, но… Нет, она слишком давно его знала, и Двер как был нелюдем, так им и остался. Люди не меняются, особенно в таком солидном возрасте.
- Вот и скажу, - буркнула Лив, нахмурившись. Странно, но ей вдруг захотелось пообщаться. Она постоянно сидела у озера в одиночестве, почти никого не видела, а Двер хоть и фиговый, но все-таки собеседник. Вспомнить хотя бы, как она тренировалась на нём в остроумии, придумывая всё новые и новые подколки.
- На что другое? – удивилась Оливия. Игривое настроение у неё напрочь отбило еще пару месяцев назад, и если раньше Хамфри практически любую фразу могла извернусь так, чтобы найти в ней что-то пошлое, то сейчас бы даже откровенной пошлости бы не поняла. Кажется, беременность как-то действует на мозги.
Дальнейших слов девушка не ожидала. Пэйн подошел к ней и так бесцеремонно обнял, а потом начал говорить такие обидные вещи… Лив смотрела на мужчину, не могла отвести взгляда и чувствовала, как слова занозами впиваются в сознание и, пожалуй, уже никак их оттуда не вытащить. Двер, сам того не подозревая, коснулся самой больной темы для Лив. Она так невероятно комплексовала по поводу того, что перестала быть привлекательной и красивой, что, не смотря на зверских голод, ела так редко и так мало, что бедному ребенку наверняка просто не хватало питательных веществ. Но Лив ребенок не волновал, только её драгоценная персона.
Пэйн всё говорил, и говорил, а Оливия чувствовала, как странный комок подкатывает к горлу и мешает дышать, нижняя губа чуть оттопырилась, задрожала, а глаза наполнились слезами. Окончательно Лив добила фраза про «не налегать на еду», и её прорвало:
- Да ты! Да как ты смеешь! Урод! Ненавижу тебя! Ненавижу! Всё из-за тебя, всё ты! Ты понимаешь, что ты мне жизнь сломал?! Я была красивой, а теперь ношу твоего стремного ребенка и стала уродом! Ненавижу! Ненавижу! – слезы катились градом, благо хоть она сегодня не красилась, так что косметика не текла. Эти злые слова сопровождались чисто символическими ударами. Лив просто не могла бить сильно потому, что была очень расстроена и обижена. Сжатыми кулачками наносила слабые удары в грудь и в плечи.