В гостях у лунтао

Несмотря на то, что лапша оказалась вкусной, но больше пары вилок девушка впихнуть в себя не смогла - ее начинало мутить. Общее состояние раздрая, отходняка и критической нехватки энергии сказывались не самым лучшим образом на состоянии организма. А после этого она еще удивляется задержке. Удивительно, что она в принципе еще находится в сознании.

Мужчины начали говорить про бойцов, лунтао чем-то не устраивали ребята в команде у Гунмао, но это были лишь пустые разговоры, в то время как бразильянка старательно размазывала вилкой еду по тарелке, создавая видимость хоть какой-либо деятельности. Взгляд на какое-то время остановился на вновь наполненном бокале, после чего пальцы, будто сами по себе, обхватили холодное стекло. Она сделала глоток, в этот раз уже смакуя ощущения, которые принес алкоголь. Снова то тепло, снова оно испаряется, будто тело высасывает из него всю энергию. И, что, наверное, самое приятное - она почувствовала как начали расслабляться зажатые мышцы. И начало проходить это оцепенение. Во взгляде пропала пустота, оставив лишь усталость. Сантана обвела всех сидящих уже более сознательным взглядом, после чего вновь уставилась на свою тарелку, пытаясь понять: ее мутит от голода, или просто мутит, как состояние отходняка после того, что произошло ранее. Сердце продолжало биться с бешеной скоростью, губа пульсировала, а бразильянка не нашла ничего лучше, как допить виски. Хотелось курить. Внезапно и очень сильно. Но она не знала законов этого дома, поэтому не стала ничего делать, даже спрашивать, просто вытащила смятую пачку из кармана джинсов и положила ее на стол. Скажут, что можно - закурит. Нет, значит нет. Переживет. Сегодня и не такое пережила.

Лунтао, заметив, что Сантана достала сигареты, но не закурила, возможно, постеснявшись, просто подвинул пепельницу ближе к ней, ничего не сказав.

- Кысь, времени может не хватить повзрослеть, - сказал он фу шан шу. А на внушавший надежду ответ Чжоу он лишь кивнул.

Этот парень надежный и исполнительный, он не будет придумывать излишне творческие решения для понятных задач. И сегодня он выглядел намного увереннее, чем после прошлой перестрелки, это не могло не радовать. Правда, в этот раз командовал Бизон, самому Чжоу сложно принимать ответственные решения, от которых зависят жизни других людей. Он отлично подготовлен как боевик и телохранитель, а вот как четыреста двадцать шестой ещё зеленоват. Но лунтао верил, что Чжоу справится. Даже несмотря на заметную привязанность к Сантане, тут Гунмао угадал. О протеже фу шан шу ходили сплетни как о бабнике, активно поддерживаемые его наставником, но Ху видел, что при всем желании Кота парень не во всем похож на него. Он серьезнее, и в этом, возможно, ещё одна его слабость. Пока он будет решать, что ему сильнее хочется – спать на Западе или есть на Востоке – он может отвлекаться от реально нужных дел.

- Пока не разберемся с японскими чертями, в парикмахерские никого не посылайте, - сказал лунтао. – Если нужно отправить на дежурство – пусть склады караулят. Сейчас не нужно выматывать людей, когда они могут понадобиться в любой момент. Штрафуйте, но ерундой всякой не занимайте.

Кот промолчал на слова лунтао, который был прав со своей точки зрения, а спорить с ним все равно бесполезно. Только начинаешь пытаться его переспорить, он замолкает и слушает с видом психотерапевта, пока сам не почувствуешь себя идиотом. В этом с Ху было сложно работать, но часто именно он оказывался прав.

- Хорошо, босс, - Гунмао кивнул, затем посмотрел на Чжоу и Бизона, чтобы убедиться, что они слышали это распоряжение лунтао.

Он выпил ещё виски и принялся есть, стараясь особо не влезать в разговор. Ситуация была немного непривычной: прошел кровавый бой, в котором он сам не участвовал, карауля в это время третий склад. Гунмао не любил отпускать своих людей под пули, отсиживаясь в стороне. В таких ситуациях он считал, что любой из потерь можно было бы избежать, если бы он там находился лично. Здравый смысл подсказывал, что это не так, и Чжоу с Бизоном достаточно опытны, чтобы не делать явных ошибок, просто ощущение очень мерзкое, и о котором ни с кем не станешь говорить. Он не мог ни в чем винить четыреста двадцать шестых, они победили в бою, и победителей не судят. Но шесть человек – это очень серьезная потеря для семьи, за которую японцы должны ответить.

Чжоу старался меньше смотреть в сторону Сантаны, чтобы не злить боссов повышенным вниманием к сорок девятой, но получалось не особо. Он переживал из-за того, что сейчас происходило с Сантаной. Порой нечто подобное творилось с новыми бойцами, впервые попавшими под пули, когда на их лицах застывала маска звериного страха за собственную жизнь, руки тряслись, глаза становились стеклянными, а потом они некоторое время толком не могли даже разговаривать. Они переставали спать, находясь на грани сумасшествия, пока постепенно нормальный для человека инстинкт самосохранения не тонул в алкоголе, не растворялся в наркотиках или просто не скрывался под толстым панцирем цинизма, когда человек вроде как вновь становился самим собой, но что-то в нем менялось навсегда.

Судьба Сантаны загнала её в Ночной Пекин, где она стала частью семьи Тигра, но это – проклятье, а не подарок судьбы, очень высокая цена, которую она платит за безопасность брата и защиту от Шанхая. Чжоу не мог не брать её на стрелки, потому что она была сорок девятым номером в его отряде. Сегодня он не мог даже запретить ей лезть в отряд смертников, из которого в итоге двое ранены, двое убиты, и только ей повезло, что её не задело.

Чжоу заметил, что Сантана достала сигареты, и закурил сам. Пока он доставал из кармана зажигалку, он немного неудачно дернулся и поморщился от резкой боли в ноге. Рана горела и немного пульсировала, как всегда, когда задевает пуля.

Тигр молча пододвинул пепельницу. Бразильянка благодарно кивнула, после чего полезла искать по карманам зажигалку, которая, как назло, будто специально спряталась где-то. Сейчас, под действием виски, сознание было способно более адекватно воспринимать разговор мужчин. Лунтао дал четкие указания на счет того, что людей надо беречь и нельзя им давать лишний раз переутомляться по пустякам, когда началась война, когда каждая минута сна может стать последней. В голове до сих пор не укладывалось, что еще недавно она находилась в эпицентре самой настоящей перестрелки. Нет, перестрелка, возможно, не то слово. Это было больше похоже на бойню, куда японцы ехали с явным намерением стать мясниками. Получилось, к счастью, наоборот, но этим не вернуть братьев.

Бразильянка бросила бесполезные попытки найти свою зажигалку, повернулась к четыреста двадцать шестому, но заметила, как тот болезненно морщился. Ранение! И как она могла об этом забыть? Но что она может сейчас сделать, когда сама едва на ногах стоит от истощения? Или от нервов и шока? Она не знала. Не понимала. Но она постаралась поймать его взгляд, чтобы одними глазами сказать, что все будет хорошо. Он должен понять, ведь их что-то... связывает?

Сантана взяла его зажигалку и, почувствовав маленький источник родной стихии, чуть улыбнулась, после чего прикурила, с удовольствием затянувшись. Кого-то это дело убивает, а ей сейчас становится чуточку легче с каждой затяжкой, с каждым ощущением горечи и жара на горле. Она вернула зажигалку, устало улыбнувшись. Просто надо досидеть до того момента, пока ее не отпустят спать. Отсыпаться и приходить в себя.

Лунтао заметил не столько как поморщился Чжоу, сколько испуганный взгляд Сантаны, обращенный к её начальнику. Парень был ранен чуть выше колена, но на ногах держался, значит, ничего особо серьезного. Да и в клинику заезжать не стал. Это только Кот сюда приезжает с пулями в шкуре, остальные обычно ведут себя разумнее.

- Чжоу, возьми аптечку и обработай рану, - сказал Ху. – И найди что-нибудь во что переодеться.

Ещё помощь могла понадобиться Бизону – его бровь была разбита довольно сильно, и это лучше зашить. Но лунтао решил, что строить из себя хирурга будет после того, как Сантана пойдет спать, хватит ей острых впечатлений на сегодня. Ху довольно посредственно разбирался в медицине, но умел оказывать первую помощь при многих ранах и, главное, никогда не боялся ни вытаскивать пули, ни шить, обходясь без наркоза. Это было одной из причин по которым бойцы с большей охотой сначала заезжали в клинику, и только после этого на доклад к нему: Син, несмотря на то, что его прозвали Живодером, был намного гуманнее.

Кот не успел предложить Сантане свою зажигалку, потому что она все же обратилась за помощью к непосредственному начальству. Между этими двоими что-то происходило, причем это было взаимным, потому что беспокойство за Чжоу стало первой живой эмоцией мэймэй с того момента, как она сюда приехала. Такие истории в Ночном Пекине всегда воспринимаются с оттенком грусти, потому что никто не знает, сколько этим двоим суждено прожить в разгар начавшейся войны с якудза.

- Чжоу, посмотри в шкафу с моими вещами. Ты не Бизон, влезешь, - сказал Кот.

У Гунмао в доме Тигра была своя комната, как и у Чжэнь. У них обоих здесь была одежда и некоторые личные вещи, потому что им нередко приходилось оставаться у лунтао. Если Цириллы и близнецов не было в Пекине, Ху обычно искал поводы, чтобы Кот жил у него. Так он старался следить за тем, чтобы фу шан шу не спивался. На этот счет у босса был какой-то особый пунктик, и Кот уже несколько лет не мог пить без смутного ощущения «Большой Брат следит за тобой», потому что не мог припомнить ни одного похмельного утра, чтобы лунтао с особым цинизмом не позвонил, чтобы поинтересоваться самочувствием.

Это было бы забавно, если бы так не доставало Кота, который считал единственной причиной, по которой он мог сознательно не пить, желание спать в одной комнате с Цириллой, у которой были свои действенные методы борьбы за его трезвость.

Чжоу поймал взгляд Сантаны и чуть улыбнулся, чтобы её успокоить. Сейчас он не хотел ничего делать, несмотря на то, что нога болела все сильнее, но прямого приказа лунтао он ослушаться не мог.

- Да, босс, - сказал он, вставая из-за стола. – Хорошо, спасибо, - добавил он, обращаясь к Коту.

Аптечка находилась в одном из кухонных шкафов, Чжоу знал где именно, потому что не первый раз был у лунтао после перестрелки. Он достал довольно объемную коробку, затем вышел с кухни, стараясь не хромать. Он вернулся минут через пятнадцать, уже переодевшись в тренировочные штаны, которые нашел в комнате Кота. Чжоу остался в своей майке, поверх которой по-прежнему была надета кобура с пистолетами, а куртку он оставил в той комнате, которая по идее предназначалась для них с Сантаной.

Чжоу просто промыл и перевязал рану, но даже после этого боль стала чувствоваться намного меньше, хоть он и продолжал прихрамывать, когда пришел на кухню. Он вернул аптечку на место, затем сел на свое место за столом, выпил немного виски и закурил. Чжоу мельком посмотрел на Сантану, надеясь, что она поймет, что все в порядке.

Ответная улыбка Чжоу будто камень с души сняла. Она понимала, что будь это что-то серьезное, то вряд ли бы он вот так вот спокойно сидел тут. Впрочем, возможно, она не права. Она бы сидела из последних сил, будь на то возможность. Но четыреста двадцать шестой не выглядит тяжело больным. Даже цвет лица был довольно приличным, несмотря на то, что он явно выглядел уставшим.

Чжоу ушел в другую комнату вместе с аптечкой, и бразильянке пришлось очень постараться, чтобы не следить за ним взглядом все то время, что он хромал мимо. Она взглянула на Бизона, бровь которого продолжала кровоточить. Сантана не была врачом, но во Врачевании разбиралась, поэтому прекрасно понимала, что надо зашивать. Интересно, кто-нибудь еще это понимает? Девушка не имела ни малейшего представления о познаниях братьев в области оказания первой помощи, но была почти уверена, что еще стакан виски, желательно побольше, и она сама сможет собраться с силами и оказать необходимую помощь бугаю. Пусть от нее тут будет хоть какая-то польза, а не просто сидеть интерьером мебели и пить. Нет, не напиваться, именно пить. В идеале, конечно, надо залечить, но сейчас либо она это сделает и отрубиться на пару суток, либо проснется завтра и будет чувствовать себя почти человеком.

- Бизону надо обработать бровь, - чуть сиплым от долгого молчания голосом сказала девушка, краем глаза заметив вернувшегося в комнату Чжоу. Но обращалась она не к четыреста двадцать шестому, а к лунтао. Сантана на мгновение отняла руки от стакана, чтобы убедиться, что ее уже так не потряхивает, как прежде. Впрочем, она понимала, что это все временное воздействие алкоголя. - Я могу, если позволите.

Лунтао внимательно проследил взглядом за вернувшимся Чжоу. Тот справился как-то удивительно быстро, оставалось надеяться, что рану все же обработал, а не просто потусовался за дверью для видимости. После этого он посмотрел на Сантану. Судя по тому, как у неё этим вечером тряслись руки, идея была не очень хорошей, потому что Бизону желательно остаться с двумя глазами. Но можно не дожидаться, пока она уйдет спать, раз не боится крови.

- В другой раз, мэймэй, - лунтао чуть улыбнулся. – Бизон бери табуретку и пересаживайся туда, - Ху кивнул в сторону столешницы.

Он вымыл руки, достал из аптечки иглу и нитки, обеззаразил их спиртом, затем протер перекисью бровь бугая, на что тот уже начал морщиться, и стал с невозмутимым видом накладывать довольно аккуратный шов. Бизон мужественно терпел, не матерясь и не дергаясь, чем отличался от того же Гунмао, который предпочитал в таких случаях орать, как потерпевший, особенно в присутствии дам. Ху закрепил нитку, протер иглу спиртом и снова вымыл руки, после чего убрал аптечку на место. Ещё у Сантаны была разбита губа, но это заживет само.

- Возвращайся на место, - сказал лунтао Бизону.

Кот время от времени подозревал, что у его начальника были ярко выраженные садистские наклонности, и сейчас, судя по тому виду, с которым он зашивал морду живого, между прочим, Бизона, можно было снова об этом вспомнить. Когда лунтао закончил, фу шан шу внимательно посмотрел на то, как сейчас выглядел бугай.

- Бизон, тобой хорошо японцев пугать, - усмехнулся Гунмао. – Почти Франкенштейн. В следующий раз пусть мэймэй зашивает, чтобы по-разному швы смотрелись, - он отпил ещё немного виски, затем разлил остававшийся в бутылке напиток всем, у кого стаканы оказались пустыми.

- Босс, Франкенштейн – это ученый, который создал Чудище, - поправил начальника Бизон.

- На ученого ты меньше похож, - отмахнулся Кот.

Он не любил, когда его поправляли, но нередко оказывался в таких ситуациях, когда ограниченность его образования и кругозора становилась заметной. Впрочем, спокойно он воспринимал критику только от лунтао, остальным обычно при случае припоминал.

Чжоу удивленно посмотрел на Сантану, когда она предложила свою помощь. Он волновался, что она будет помогать магией, когда у неё и так нет сил, и она готова свалиться в любой момент. И в данном случае битая морда Бизона – не смертельная рана, где нужно помогать любой ценой. Но тут Ху вызвался сам, бесчеловечные пытки на этой кухне проводил только он. Когда лунтао принялся зашивать бровь Бизона, Чжоу, не дожидаясь просьбы, протянул Сантане свою зажигалку.

После этого началась небольшая перебранка Бизона и Гунмао, во время которой лучше сидеть и не отсвечивать. Кот был боевым командиром, которому Чжоу доверял больше, чем себе, и за которого он был готов в любой момент броситься под пули. Он уважал опыт, сдержанность, смекалку и боевые навыки Гунмао. Но когда речь заходила об эрудиции фу шан шу, нужно было заткнуться, а не поправлять. Это было неписанным правилом для младших братьев, которое порой нарушал Бизон, бывший одним из немногих, кто обращался к Коту на «ты». Это он сейчас лишь в порядке исключения назвал его боссом, так они очень много лет работали вместе, и бугаю многое прощалось.

- Сама-то как? – негромко спросил Чжоу у Сантаны, пока остальные отвлеклись на Бизона. – Зубы и кости целы?

Губа и щека девушки заметно опухли, но она, как только что выяснилось, могла нормально говорить.

Лунтао, кажется, раздумывал о том, следует ли доверять ей Бизона. Тигр внимательный, не мог не заметить в каком состоянии она приехала сюда. Она просто очень устала. Но, что особенно поразило бразильянку, так это то, что лунтао самостоятельно начал обрабатывать рану. Не просто обрабатывать, но еще и зашивать, накладывая аккуратный ровный шов. Да уж, с его-то непрошибаемостью, можно было смело становиться хирургом.

Она снова закурила, с каким-то странным интересом наблюдая над экзекуцией бугая, которому зашивали наживую, как и ей после поставки. Неприятные ощущения, ничего не скажешь. И, пока началась внезапная мелкая словесная перепалка между Котом и Бизоном, Сантана отвлеклась на вопрос четыреста двадцать шестого.

- Нормально, - кивнула девушка, - просто очень устала. Восстановлю силы и буду как огурчик, - она вновь попыталась улыбнуться, что вышло значительно легче. - Сильно задело? - она кивнула на раненую ногу, выпустив дым.

Гунмао разлил виски, за что ему уже можно было выставлять письменную благодарность. Сантана перевела взгляд на Бизона, чья бровь теперь была аккуратно заштопана.

- Надеюсь, что следующего раза не будет, - наконец произнесла бразильянка, - Но если будет надо, то сделаем. Можно еще и грим сценический нанести, чтобы эти японские выродки даже думать не думали больше о том, чтобы сунуться в Пекин. - Она улыбнулась, глотнув виски, - Хочешь быть ромашкой или васильком?

Сантана ожила и заговорила, остальные тоже понемногу приходили в себя, Гунмао продолжал пить и наливать остальным. Заметив, что бутылка закончилась, Ху выставил на стол ещё одну. Сегодня можно. В этом доме запасы алкоголя были едва ли не промышленными, несмотря на то, что сам лунтао пил не много.

- Мэймэй, ты его лучше под Цао-Цао раскрась, как в пекинской опере, - сказал Ху. – Бизон, ты петь, вроде, не умеешь?

- Я даже на эрху играть не умею, - гордо сказал бугай, трогая шов на брови.

- Руки убери, а то завтра глаз не откроется, - строго сказал лунтао.

- Кстати, а что такое эрху? – в который раз спросил Бизон, потому что этот вопрос внезапно стал его интересовать.

Ху рассмеялся вместе с сорок девятыми бугая, которые сидели весь ужин молча.

- Кто испортил этот девственно чистый разум новыми словами? – спросил Ху, обращаясь к Гунмао и Чжоу. – Это, Бизон, музыкальный инструмент такой, струнный. Там смычок связан со струнами и звук такой чем-то на скрипку похожий.

- Спасибо, босс, - Бизон чуть поклонился.