Невозможность откровения

- Ты не похож на уголовный элемент, - рассмеялась девушка, - впрочем, я, надеюсь, тоже.

До дома они добрались в считанные минуты и, кажется, больше времени потратили на то, чтобы доставить все покупки в квартиру и разобрать их. Чжоу сразу же оставил две бутылки пива на столе. Когда продукты оказались в холодильнике, бразильянка взяла пакеты со своими покупками и ушла в комнату. Но так она довольно быстро поняла, что понятия не имеет куда можно все это дело пристроить, чтобы не маячило перед глазами. Все-таки, это не ее дом, а самовольно лезть в шкафы молодого человека, чтобы устроить там мини-склад женской одежды, она не решалась – слишком ценит личное пространство, потому прекрасно понимает, что тут точно надо спрашивать разрешения.

- Не откажусь от манго, - чуть рассеянно ответила бразильянка, после чего вернулась на кухню, подбирая слова. – А куда можно положить вещи? – Сантана осталась подпирать косяк плечом, а еще забавно теребила подол своего платьица.

Наверное, выглядела она сейчас глупо, но что поделать, если оказываешься в подобной ситуации. Вроде бы, ничего критичного, просто мелочь, но самовольный захват территории как-то совершенно не входил в ее планы. И даже несмотря на то, что она уже прожила в этой квартире несколько дней, она старалась лишний раз ничего не трогать. Несмотря на ощущение комфорта и уюта, она помнила о том, что здесь она всего лишь гостья, даже несмотря на то, что вроде как официально является девушкой Чжоу.

Глядя на то, как Сантана подпирает дверной косяк, Чжоу понял, что она сейчас стесняется. Он даже не думал о том, что сейчас она чувствовала себя гостьей в его доме, пока она не задала свой вопрос. Он улыбнулся.

- Пойдем, - Чжоу подошел к девушке, коротко поцеловал её в губы, затем пошел в спальню.

После переезда Цянвэй в шкафу освободилось много места, пустовала половина полок, и в отделении с вешалками было много места. Там сейчас висело три костюма, которые он надевал только по прямому распоряжению Кота, и пара вешалок, на которых висело по несколько сорочек. Остальная, более удобная и привычная одежда была сложена стопками на полках.

- Можешь убрать в шкаф, - сказал Чжоу, - Две нижние полки комода тоже свободны.

Сейчас он задумался, есть ли в его вещах что-то, что Сантане лучше не видеть. Вряд ли. На антресольных полках в шкафу была свалена память о занятиях боевыми искусствами: форма, какие-то элементы защиты, в основном самодельные, тренировочное оружие. В комоде тоже ничего интересного, только белье, а в верхнем ящике записные книжки и всякая ерунда, которую туда сваливали, когда не знали, куда её можно убрать. В общем, сейчас Чжоу царским жестом пускал Сантану на свою личную территорию, несмотря на то, что формально они не жили вместе.

Как еще можно поставить себя в глупое положение или как можно задать вопрос, который заставит вас смутиться? Пособие для начинающих, том первый. Нет, ну честное слово, Сантана иногда чувствовала себя очень глупо, поскольку все происходящее настолько не вписывалось в привычную для нее жизнь, что порой вгоняло в ступор. Или, как сейчас, в крайнюю степень смущения. Она. Смущается. И такое бывает, как показывает практика, причем уже не единожды. Девушка улыбнулась, почувствовав легкий поцелуй на губах, после чего прошла в спальню, где и обитала в последние дни, но больше на кровати.

- Мне одной полки хватит, спасибо, - все еще немного смущаясь, ответила девушка.

Бразильянка начала по очереди доставать из пакетов купленные вещи, отрывая от них этикетки и ценники, после чего бережно складывала в шкаф. Не так уж много вещей, если смотреть. Еще нижнее белье, которое лучше сразу простирнуть, чтобы потом не забыть об этом. Поэтому, захватив футболку, в которой она ходила все это время, и нижнее белье, девушка направилась в ванную. Она управилась минут за десять, после чего ее взгляд упал на висящую рубашку молодого человека, в которой она ходила тут, дома. Недолго думая, Сантана скинула платье и облачилась в нее, чувствуя, как становится комфортнее. Будто она под самой надежной защитой на свете.

- Хочешь, я приготовлю чего-нибудь? – улыбнулась девушка, вернувшись на кухню.

Пока Сантана разбиралась с вещами, Чжоу вернулся на кухню и стал неспешно пить пиво, старательно думая о чем угодно, только не о завтрашнем утре. Девушка вернулась довольно быстро, переодевшись в его рубашку. Ей шло, и она, кажется, уже выбрала самый удобный для себя вариант домашней одежды. Чжоу чуть усмехнулся своим мыслям.

- Я не хочу есть, - он встал из-за стола, достал из холодильника манго, вымыл его и вручил девушке. – Завтра часов в восемь утра мне нужно будет уехать. Не знаю, успею я вернуться домой перед заданиями или нет.

Он сел обратно за стол и снова закурил. Пока никаких заданий не было, но они будут, в этом можно не сомневаться. И у Сантаны будет пока два дня, чтобы восстановить силы, потому что после следующего относительного выходного снова будет очень жаркий день. И так до тех пор, пока японские черти на что-то претендуют в городе. Так далеко загадывать было сложно, слишком многое зависело от завтрашнего утра.

- Ты можешь подходить к домашнему телефону, но вряд ли кто-то будет звонить, - сказал Чжоу. – Возможно, часов в десять я позвоню тебе и скажу, что нужно уехать. Уезжай домой, лучше на такси. Хорошо?

С Чжоу что-то происходило, причем для того, чтобы это понять не надо быть особенно одаренным прорицателем. Это видно по тому, насколько он напряжен. И все это случилось разом после разговора с Гунмао. Что же, черт возьми, там произошло? И, что самое отвратное, бразильянка прекрасно понимала, что сейчас не имеет никакого права, чтобы задавать вопросы. Ее, сорок девятую, не касаются дела и разговорю старших по рангу. И это правильно. Но она, черт возьми, его девушка, поэтому, наверное, отчасти, имеет право знать в чем дело. Или не имеет? Или просто не стоит знать? Но слова Чжоу о том, что ей, возможно, придется уехать, не просто насторожили, она сердцем чувствовала, что может произойти что-то очень важное. Что же?

- Хорошо, - глухо ответила девушка, понимая, что он не спрашивает ее мнения, а просто хочет услышать, что она поняла его.

Сантана села рядом с четыреста двадцать шестым, как и обычно, поджав под себя одну ногу, и с особенным усердием принялась чистить манго. Есть его, правда, уже совершенно перехотелось, но надо было просто найти себе какое-нибудь занятие, чтобы стараться не думать о страшных вещах. Вот как, ну как тут можно оставаться хладнокровной и спокойной, когда происходит что-то важное, а она просто не в силах не только что-либо сказать, но и не может спросить. Сложно быть девушкой четыреста двадцать шестой. И она, как бы смешно это сейчас ни звучало, теперь понимала назойливость Цянвэй с ее звонками. Только вот девушка могла только догадываться чем занимается Чжоу, а она знает. И, черт возьми, от этого иногда только хуже, когда ты не с ним на задании, а сидишь в его квартире и гадаешь все ли в порядке.

Ей хотелось что-то сказать, как-то поддержать словами, но все это будет глупо, а общие бессмысленные фразы он, наверняка, уже слышал тысячу раз. Поэтому, вместо слов, Сантана отложила несчастное манго, вытерев руки о полотенце, которое лежало рядом, и просто обняла Чжоу. Крепко-крепко, прижавшись к нему и закрыв глаза. Она не в праве слишком много говорить о волнении и прочих вещах, он и так это понимает, просто хотелось, чтобы он чувствовал, что она рядом и поддерживает его. Всегда.

Эти слова не могли не насторожить Сантану, но она просто согласилась, не став задавать вопросов. И это было правильно, потому что ответов у Чжоу все равно не было. После предстоящего утра могло произойти все, что угодно. Скорее всего, он будет вынужден исполнить приказ. После этого, даже если семья не объявит ему войну, он окажется вне закона. И нужно будет просто исчезнуть, на время или навсегда. Или сдаться, что оставляло мало шансов в обозримом будущем вновь увидеться с Сантаной. Только незачем ей сейчас все это знать, даже если она понимает, что сейчас происходит что-то важное и страшное. И сейчас было приятно чувствовать, что она рядом, если не думать, что эти мгновения счастья среди У Цзянь диюя Ночного Пекина недолговечны, как никогда. Чжоу обнял девушку в ответ и потерся щекой о её висок, грустно улыбнувшись.

- Если ты умеешь молиться, молись завтра, ладно? – негромко попросил он. – Просто молись о том, чтобы я не сказал тебе уезжать.

Это были мгновения слабости, которую очень не хотелось себе позволять, когда нужно просто думать, что может зависеть от него хотя бы в том, чтобы меньше подставляться. Сейчас, когда думать нужно не только о себе.

- А теперь запомни, - Чжоу чуть отстранился, его тон снова стал серьезным. – Если я все же скажу уехать, заберешь из сейфа все оружие, которое там останется. Я возьму один ствол, второй останется там, твой. И обоймы. В шкафу у входа есть спортивная сумка, сложи все в неё. В комоде в верхнем ящике есть записные книжки с телефонами, их тоже забери. От моего ствола лучше избавься при первой возможности. Телефон держи включенным, чтобы братья могли с тобой связаться.

С каждым мгновением становилось все страшнее. Безызвестность пугает. Особенно такая безызвестность, когда действительно не знаешь, что может случиться, можешь лишь догадываться. И от каждого последующего слова четыреста двадцать шестого становится все страшнее. Это не было задание семьи, определенно. Или было, но он рискует как никогда? Молиться. Она умеет молиться, пусть и делает это, в последние годы, только при острой необходимости. Наверное, надо нормально сходить в церковь и рассказать Всевышнему про все свои грехи. Сантана зажмурилась, до боли в глазах, чтобы просто не думать о том, что так предательски щиплет глаза, что еще немного, и она станет самой настоящей девицей, устроив истерику. Она не хотела его завтра отпускать, ни в коем случае, потому что панически боится его потерять. Но не имеет никакого права стать преградой. Да и не остановит это Чжоу, в этом можно быть уверенной.

- Я буду молиться, но, прошу, будь осторожен, - дрожащим голосом пробормотала бразильянка, - пожалуйста.

Страшно. Когда пропал Кристиан, она чувствовала смятение, панику и страх: не знала куда бежать, за что хвататься и что делать, зная лишь о том, что брат жив, но как долго – неизвестно. Сейчас же она испытывала животный страх перед потерей. И черт с ним, что интуиция подсказывала, что все будет хорошо, за пеленой панического страха она ее практически не замечала.

- Я могу помочь? – она не замечала как ее начало потряхивать, кидая в холодный пот. Страх. Страх. Страх. И ничего, кроме страха за него. За ее Чжоу.

- Ты поможешь, если сделаешь все, что я сказал, - ответил Чжоу, - больше ничего не зависит ни от тебя, ни от меня.

Он видел, что Сантане страшно, и чувствовал, как она дрожит, но не было ничего, что он мог бы сказать, чтобы ее успокоить. Он и сам боялся, как ни старался это скрыть. Чжоу крепче обнял Сантану и коснулся губами ее виска. Может быть, не стоило говорить ей и этого, но ее помощь может окащаться бесценной, а так она будет знать, что сделала все, что могла.

- Прости, что не могу ничего рассказать, - сказал Чжоу. - Ты сама все узнаешь завтра. Надеюсь, я расскажу тебе все сам.

Так будет справедливо, даже если Лю справится, и об этом приказе лучше будет просто забыть, чтобы не дай небо о нем не узнали леди Грей или лунтао, Сантана будет иметь право знать. И, если приказ выполнять не придется, она сможет узнать правду только от него лично.

Девушка молчала, лишь чуть сильнее сжала пальцы, цепляясь за его футболку. Почему все должно быть так загадочно и страшно одновременно? Чжоу, пусть и говорил загадками, но честно признался в том, что не имеет права распространяться о приказе. Она и сама это понимала, но, почему-то, когда он произнес это вслух, стало чуточку, самую малость, но легче. Он хочет сам рассказать об этом, он надеется на то, что все получится. И это вселяет надежду, что все не так страшно и не так плохо, как показалось с первого раза. Может, это как впервые напасть на человека, когда проводишь тренировочный бой, когда просто боишься случайно причинить кому-то боль, а потом просто привыкаешь к этому, как к данности? Оставалось лишь надеяться на то, что все так и есть.

- Я буду ждать твоего звонка, - она все также не открывала глаза, едва ли не стальной хваткой ухватившись за молодого человека, - Все будет хорошо, я верю. Я уверена... - пробормотала бразильянка, убеждая в этом скорее себя, нежели молодого человека. И, словно в порыве отчаянья, она чуть приподнялась, ловя его взгляд. Она была на грани паники и доля безумства во взгляде говорила об этом лучше любых других слов. Она молчала, просто молчала глядя ему в глаза, но в какой-то момент просто не выдержала и потянулась вперед, целуя в губы. Словно в отчаянии, словно больше этого может не случиться.

От этих эмоций Сантаны Чжоу становилось не по себе. Она уцепилась за него, как черт за грешную душу, и он чувствовал ее дрожь, ее страх, ее отчаяние, и понимал, что при этом ему нечего ей сказать до завтрашнего утра, когда все решится. Она уговаривала, что все будет хорошо, но вряд ли могла верить в это даже сама. Чжоу хотел верить, но не мог рассчитывать, что приказ выполнять не придется.

Он ответил на поцелуй Сантаны, который был похож на прощальный. Она все поняла, и при этом ничего не спрашивала. Это было мужественно с ее стороны и очень важно для самого Чжоу, потому что так он не должен был отстраняться, защищаясь от попыток заставить его говорить.

- Спасибо, - это было единственным, что он мог сказать, когда, вечность спустя, прервал поцелуй и поймал взгляд Сантаны. - Мы пиво пить собирались, - добавил он, чуть улыбнувшись.

Он ее чувствовал, словно она даже не просто рассказывала ему о своих чувствах, словно она делилась ими. Возможно. Она и сама не знала так оно или нет, просто чувствовала, что он знает о ее страхе. И понимает, что он, видимо, совершенно не беспочвенный. Она жадно целовала его, словно это был последний поцелуй, который она может ему подарить. И от подобных мыслей отчаяние накатывало все сильнее. И тем требовательнее становился ее поцелуй. Отчаяние на грани безумия.

- Иди к черту со своим пивом, - в сердцах выпалила девушка, чувствуя, что начинает еще и злиться. Она понимала, что Чжоу, возможно, просто хочет немного сгладить ситуацию. Или разрядить ситуацию, но она была не в силах оценить этот порыв. Слишком сложно и слишком страшно, оказывается, любить.

Сантана вновь накрыла его губы требовательным поцелуем, причем в этот раз успела перебраться ему на колени. Если уж так случится, что этот вечер окажется последним, она хотела провести его так, чтобы помнить до конца жизни. Чтобы он ее помнил, черт возьми. Пусть она будет с ним навсегда.

Это было желание ревностного собственника, словно она пыталась поставить на нем клеймо, чтобы он помнил, что она - лучшее, что с ним случалось. И бразильянка, даже понимая это, ничего не могла с собой поделать, просто не могла остановиться, осыпая его поцелуями и жадно лаская его тело. Он принадлежит только ей, как она принадлежит только ему.