Приказ

Теперь нужно было немного играть, что у Чжоу получалось хуже всего. Не показывать волнения, проходя мимо стойки регистрации к дальней лестнице, чуть кивнуть пробегавшему мимо хирургу, сменившему Сина на дежурстве, спокойно дойти до нужной двери, не расстегивая легкую куртку, под которой была обойма с пистолетом. Такие задания приходилось выполнять, можно просто показывать, что ни в твоем взгляде, ни в твоих движениях нет ничего, что могло бы выдать волнение. Это просто навыки, не важно, что при этом ледяной змеей по спине пробирается панический животный страх, и что кажется, будто весь мир смотрит на тебя тысячей глаз, и каждый тебя в чем-то подозревает. Даже если кто-то заметит, что у тебя при себе оружие, в этой клинике никто этому не удивится. Здесь все знали, что у него трехзначный номер в триаде, и что в городе идет война, других объяснений не нужно.

Каждый шаг по лестнице казался подъемом на священный Кайлас, будто неподъемная ноша становится все тяжелее. Минуты ожидания сменились секундами. Чжоу смотрел под ноги, звук его собственных шагов раздавался глухим эхом на больничной лестнице. Он не смотрел по сторонам, не замечал никого, кто встречался на пути. Время для сомнений и сожалений наступит позже, сейчас он должен был просто помнить о приказе.

Ещё один этаж. С каждой ступенью лестницы развязка была все ближе, и потому пугала все сильнее. Сердце рвалось из груди, а это очень хотелось списать на то, что за прошедшие сутки он выкурил очень много.

Проклятый паяц. Бывший Джокер, чертов монах незнамо какого монастыря, человек, с мнением которого считался даже лунтао. Это специфичная личность одарила фу шан шу визитом среди ночи, когда Гунмао уже думал, что его никто не будет трогать до самого утра. Кот был слишком циничным, чтобы верить в чудеса. Он не верил ровно до того момента, как белый свет ламп в его палате не начал слепить, обжигая заживающие глаза. Чертов паяц явно относился к числу тех лекарей, по мнению которых с наркозом даже не интересно, а чувство, что с тебя содрали всю кожу, потом выдрали глаза, чтобы вместо этого выросло что-то новое, гарантирует Просветление всем, чья карма чуть чище, чем у фу шан шу пекинской триады.

Гунмао не помнил проснулся совсем недавно, с удивлением заметив, что видит. Пусть пока не так четко, как раньше, а о кошачьем зрении на какое-то время можно было забыть, но он видел комнату, лишь свет из окон пока разливался белыми пятнами.

В зеркале было нечто страшное, несмотря на то, что ожоги уже прошли. Физиономия смотрелась как после качественного двухнедельного запоя с неизбежным мордобитием, и при этом не было ресниц и практически не было бровей. Но теперь можно было ходить, не натыкаясь на стены, то есть можно было выбраться на лестницу и покурить. На фоне этого желания на второй план отходили даже мысли о приказе, отданном Чжоу накануне. А у одного из охранников нашлись черные очки, нормально закрывавшие глаза от любопытных взглядов. У другого – сигареты и зажигалка. Жизнь постепенно возвращалась к фу шан шу, когда он добрался до стоявшей на лестнице пепельницы. И как раз в это время он услышал тяжелые шаги поднимавшегося Чжоу. Где-то в этот момент Гунмао вспомнил, что у него есть такой рудиментарный орган как совесть.

- Доброе утро, Чжоу, - окликнул он четыреста двадцать шестого.

Голос Гунмао заставил Чжоу вздрогнуть. Он поднялся по лестнице на нужный этаж и заметил Кота, который стоял возле пепельницы и даже обернулся в его сторону. Его глаза уже не были скрыты повязкой, но он был в темных очках, за которыми ничего не было видно. Да или нет? Сейчас на кону стояло все, а голос Гунмао показался удивительно бодрым, таким, как раньше.

- Здравствуйте, босс, - Чжоу вежливо поклонился, после чего недоверчиво посмотрел на Кота. – Он справился? – глухо и недоверчиво спросил четыреста двадцать шестой.

В этот момент надежда была настолько важной, что отказываться от неё было страшнее, чем умереть на месте. Рядом с Котом не было охранников, но он как-то смог сам дойти до лестницы. Выбрал более подходящее место для исполнения его приказа, или все же Лю смог справиться?

Пистолет по-прежнему был в кобуре, Чжоу не стал даже расстегивать куртку. Если нужно, ему хватит времени. Он ждал ответа, с надеждой, ради которой был готов броситься на колени не только перед танкой Белой Тары, но и перед самим бывшим Джокером.

Кот некоторое время молчал, глядя за реакцией Чжоу, который пришел, чтобы выполнить приказ. Ему было жалко парня за то, что его пришлось в это втягивать, хоть открыто извиняться фу шан шу бы не стал. Гунмао снял очки и прямо посмотрел на четыреста двадцать шестого.

- Да, - он кивнул, затем чуть улыбнулся. – Отбой, Чжоу, - Гунмао улыбнулся более явно, затем подошел к парню, похлопал его по плечу и почувствовал, что тот сейчас напряжен, как гранитная статуя. – Будешь? – он протянул Чжоу пачку сигарет, хоть и был уверен, что у того есть свои.

Врагу не пожелаешь такого испытания, но ведь он был готов исполнить приказ. Гунмао не видел, но знал, что у четыреста двадцать шестого с собой ствол, который тщательно проверен, и он из преданности выполнил бы даже этот приказ, хоть и сомневался бы чуть дольше, чем в тот момент, когда лунтао велел ему застрелиться. Наверное, его нужно было предупредить, а не ждать, когда он приедет. Но ни тени этих сомнений не отразилось на лице фу шан шу, который вел себя так, как будто все было верно. Просто он уже знал, что в этом месяце Чжоу получит премию в два раза больше, чем остальные четыреста двадцать шестые.

Когда Кот снял очки, Чжоу чуть вздрогнул, затем растерянно улыбнулся. Он видел, что следы ожога ещё заметны на лице Гунмао, но глаза фу шан шу видели, а остальное должно больше волновать леди Грей, чем братьев. Кажется, Тара услышала молитву, либо кто-то другой, кого о помощи просила Сантана. Чжоу зажмурился и чуть потряс головой, потому что происходившее казалось ему наваждением. Потом он достал свои сигареты и закурил, молча, выкурив три-четыре затяжки так, как будто иначе он бы задохнулся.

Ему нечего было сказать, Кот и так знал наперед все, о чем он только мог подумать. Просто в какой-то момент весь мир покачнулся, а потом остался на месте. Невероятно, но бывший Джокер справился. Теперь даже война с якудза не казалась серьезной проблемой, победа была лишь делом времени, а все остальное решится. Им хватит сил, пока ими будет командовать фу шан шу. Чжоу снова улыбнулся своим мыслям, сейчас он выглядел так, будто его огрели по голове пыльным мешком, и его это ничуть не беспокоило. Все в порядке.

Второй страшный приказ растаял, как мыльный пузырь. Чжоу казалось, что если в следующий раз ему прикажут сброситься телебашни, он сделает это без малейших сомнений, будучи почти уверенным, что кто-то добрый растянет внизу батуты.

Словарный запас Чжоу в этот момент с неприлично маленького упал куда-то в ноль. Но парня можно было понять, не каждый день отдают такие приказы.

- Расслабься, - Гунмао чуть усмехнулся. – Я знал, что могу тебе доверять.

Он закурил вторую сигарету, для полного счастья не хватало ещё пары стаканов виски или хотя бы рисовой водки, но все красиво и забесплатно не бывает даже для крупных уголовных авторитетов. Гунмао даже промолчал со своей догадкой, что на фоне прошедших переживаний ночь у Чжоу с мэймэй получилась незабываемой.

- Твоего Сяована сегодня выписывают. К чертовой матери, а не с разрешения, но все же, - сказал Кот. – Остальных Живодер пока не выпустит, особенно Йена, дюже ему хреново в последнее время. Чжуге Ли очнулся, но проваляется ещё долго.

Насколько Чжоу был идеальным сорок девятым, настолько же ему не хватало опыта, чтобы быть нормальным трехзначным номером. Если Гунмао всегда лично знал своих людей, его воспитанник на своих подчиненных обращал меньше внимания, чем следовало. За редкими исключениями: Сантана явно не испытывала недостатка внимания. Но это черт с ним, придет с опытом.

Чжоу все ещё не пришел в себя, когда Гунмао заговорил о его людях. Он понял, что накануне так ни к кому и не зашел, хотя собирался.

- Спасибо, босс, - четыреста двадцать шестой чуть кивнул. – Я зайду к ним сегодня. Мэймэй, надеюсь, вернется в строй через пару дней, на следующее наше дежурство.

Ей нужно будет позвонить сразу, как закончится этот разговор. Чжоу знал, что она ждет его звонка, боится и нервничает, не зная, куда себя деть. Она понятия не имела, что за задание он получил на сегодня, знала лишь то, что готовился он перед ним так, будто ему предстояло взойти на плаху. А она говорила, будто чувствовала, что все будет хорошо.

Лунтао был прав, до тех пор, пока у него есть нервы, ему будет трудно в семье, а без них он просто не будет собой. Почему-то сейчас Чжоу был уверен, что должен оставаться человеком, даже тогда, когда его испытывают на прочность подобным образом. Он прямо посмотрел на Кота. Тот сейчас приходил в себя, наверняка не мог нарадоваться, что ему вернулось зрение, и в последнюю очередь думал о своем приказе. А ведь это утро могло сложиться совершенно иначе.

- Я рад, что мне не пришлось выполнять приказ, - немного с вызовом сказал Чжоу.

Что-то в тоне, которым Чжоу произнес последнюю фразу, показалось Гунмао непривычным. Сейчас тот говорил как человек, имеющий собственное мнение. Эти интонации стали появляться у него недавно, он взрослел, становился четыреста двадцать шестым не только формально. Коту показалось, что он уловил даже нотки обиды, он отдал приказ малодушно, мог просто попросить принести оружие.

- Я тоже, Чжоу, - сказал Кот после недолгого молчания. – Я надеюсь, об этом приказе не узнают ни Тигр, ни кошка, ни братья.

Сейчас ему было даже немного стыдно. Он боялся, что об этой слабости станет известно другим. Хотя многие наверняка уже знают, как он пытался застрелиться. Его авторитета хватит, чтобы отбрехаться, но сейчас он понял, что не так просто лунтао и Цирилла нашли возможность притащить сюда среди ночи чертова паяца.

- Сегодня и завтра для тебя не будет заданий, отдыхай, - сказал Гунмао. – Спасибо, - он чуть кивнул.