Пока-все-спят

Они прекратили играть одновременно. Бенедетто, глядя на то, как в его зеркале туман потихоньку рассеивается под натиском лучиков зелёного цвета, медленно прекратил игру. Как это бывает в сказках, добро в очередной раз победило зло. Депрессия сломлена. Остались только любовь и преданность. Главное, исчезла ненависть к самому себе, когда он винил себя в аварии, уничтожившей его семью.

У госпожи Им, как она просила себя называть, кажется, была примерно такая же ситуация. По крайней мере, Бенедетто видел красный сгусток, сгусток ярости, который под давлением силы любви лопнул и рассосался. Значит, кого-то она так сильно ненавиддела. Возможно, как подумал Бенедетто, в её жизни тоже кто-то умер. Или кто-то на её глазах кого-то убил. Любимого убили или любимый совершил злое деяние - Бенедетто, разумеется, не было известно. Да и возможно, никто никого не убивал в её жизни...

Как только он прекратил играть, зеркало рассыпалось на множество мелких осколков-капелек и упало обратно в воду, блестя в золотисто-холодных лучах утреннего солнца и образуя радугу. Красивое зрелище, и Бенедетто вспомнил, как иногда создавал для сестры радугу - это ведь просто... преломление солнечных лучей в капельках воды. Это приносит радость. Но только не сейчас. Хотя...

Он отвлёкся от своих мыслей и только захотел сделать радугу, как услышал голос женщины. Теперь он понял всё, что она сказала, и слабо улыбнулся.

- Нет-нет, не извиняйтесь, госпожа Им. Это, наверное, мне надо извиниться... мне не стоило так сильно показывать свои эмоции, - прошептал он, стирая остаки слёз с щёк. Покрылся смущённым румянцем и улыбнулся. - Мне очень понравилась ваша техника. Спасибо вам... Мне стало чуточку легче, - договорил он, вздохнув.

- Красивая радуга, правда? - улыбнулась она и задумчиво взглянула на озеро.

Немного помолчав и любуясь рассветом, она успокаивающе положила теплую ладонь на плечо Бенедетто, снова открывая Анахату и стараясь передать еще немного любви и спокойствия юноше, и как можно увереннее произнесла:

- Я волновалась за вас, господин Бей-Ни. Но все же я рада, что хоть немного смогла вам помочь. Являясь нечаянным свидетелем вашего горя, я научилась побеждать свое собственное. Не стоит стесняться слез, мой друг. Мы с вами не камни, мы люди, а потому обладаем всеми цветами эмоций - от темных до светлых. В нас есть место и злому, и доброму. И я видела, что и ваша любовь, пусть немного, пусть по чуть-чуть, но лечит вашу печаль. Вы талантливый Маг и, несмотря ни на что, добрый и отзывчивый человек. Музыка будет служить вам утешением. Хотя в этот раз нам с вами и не удалось полностью реализовать технику, впереди у всех нас еще очень долгий путь, полный трудностей и ошибок. Я верю в вас, что бы ни произошло в будущем.

Ей хотелось сказать ему намного больше, утешить, может быть даже сыграть для него что-то красивое на этот раз. Но был еще один вопрос, который не давал ей покоя. После минутного колебания она спросила:

- Что такое справедливость, по вашему, господин Бей-Ни?

Она была права. Бенедетто понимал её слова и молчал. Он не знал, что ей говорить в ответ, да и, наверное, слова здесь не требовались. Так или иначе, но у них обоих были проблемы, и они вдвоём смогли их победить. Каждый по-разному, но всё-таки Бенедетто вынес для ссебя из этого урока очень многое. Он понял, что ничто не затмит настоящую любовь. Это очень сильное чувство, хоть и порой разное. Пока в его жизни не было человека, которого он бы полностью полюбил, но он понял, что в моменты, когда он вспоминает своё прошлое, ему надо будет вспоминать и то, каким он был хорошим ребёнком в доме, как он любил родителей и сестру. Отдавать своё сердце этому чувству, погружаться в него полностью. Наверное, именно тогда он станет счастливым. И перестанет винить себя в случившемся.

Он благодарно кивнул женщине и задумался над её последним вопросом. Он никогда раньше не думал об этом. Раньше его оберегал Бог. Бенедетто не был очень набожным, но старался соблюдать праздники и традиции католической церкви. Хоть он и родился в претестанской стране, но был католиком. И он всегда доверя Богу. Тогда был Бог. А вот после аварии, разрушившей его тихую и размеренную жизнь, он утратил веру в Бога. Он предал Бога и отрёкся от церкви. И вот только недавно, когда попал в больницу, он подумал, что на всё Воля Бога. Наверное, если бы он тогда не отрёкся от церкви, всё могло бы быть по-другому. Либо всё уже там, в небесной канцелярии, продумано и проделано с его жизнью. Где справедливость?

- Я не знаю. Честно, ч никогда не задумывался над этим. Но мне кажется, что справедливость - это когда плохие люди наказаны. Тот, кто совершил плохое и злое деяние, должен будет ответить за него. Я вырос в христианской вере, но наверное, закон для всех один. Одна из десяти заповедей: Не убей. Мы не имеем права отнимать жизни других людей. И если так получилось, то нам воздают по заслугам. Например, один человек убил другоого, и его посадили в тюрьму на очень много лет. Мне кажется, это и есть справедливость. - он пожал плечами и посмотрел на женщину, слегка улыбнувшись. - А вы как считаете?

- Я тоже так, считаю. Те, кто совершают Зло должны понести наказание. Я не очень много знаю о вашем, Западном Боге, но у нас никто не удерживает людей от решений и поступков, мы вольны по собственной совести решать. Однако наказание мы несем совершенно справедливо. Не в одной жизни, так в следующей. Меня беспокоит один вопрос - если преступник в любом случае получит наказание, но пострадавшие этого не увидят и не узнают, свершится ли Справедливость по отношению именно к этим людям?

Вин Чунь осеклась на мгновение, а затем снова продолжила:

- Я имею ввиду месть. Пострадавшие, верша собственную справедливость, не становятся ли тоже преступниками? Они ведь знают только свою сторону дела, и только Небесный Император Юй Ди видит все нюансы событий целиком. И тогда пострадавших тоже ждет наказание, и Справедливость оборачивается двойным уроном для несчастных. Но...

Она сделала паузу и нервно сглотнула, заглядывая в глаза Бенедетто в поисках ответа:

- Но что, если человек готов к двойному урону, что если он готов сам понести ответственность?... Мне иногда бывает очень страшно, не от наказания, а от того, что эта решимость и готовность к ответственности может привести к потере себя самого. А может и нет... Я вспоминаю Древних героев, легенды... Эти люди смело отвечали за свои поступки... Но все же они все давно умерли, так и оставшись героями в нашей памяти.

- Мне кажется, наказание надо нести в той жизни, в которой и было совершено преступление. Я читал о реинкарнации, что в Вашей религии жизней несколько, но у нас эта теория неприемлема. Я могу немного рассказать о своей религии, если вам интересно. Но мне всё-таки кажется, что человеку будет непонятно, за что он, никого никогда не убив, страдает. Он ведь не знает, что в прошлой жизни совершил какое-то плохое деяние. - вздохнул Бенедетто, глядя на женщину, а потом на озеро. Сейчас уже было несколько теплее, чем ранним утром, ведь солнце умеет обогревать предметы. А оно как раз сейчас вынырнуло из гор и создавало на воде красивые блики.

- Месть... это очень соблазнительное чувство. Если ты отомстил, то на твоей душе будет очень тяжело. Ты будешь каждый день просыпаться и думать, зачем ты это сделал. Тебе было больно, тебе было страшно, что вот так просто на твоих глазах из-за кого-то погибли любимые люди. Как только ты нашёл тех, кто к этому причастен, ты мстишь, и на следующий день тебе становится хорошо. Твои родные, как тебе кажется, счастливы. Но на самом деле это не так. Они страдают. И уже потом, через какое-то время, начинаешь страдать ты сам. Потому что ты убил. Ты не имел права отнимать жизнь. И ты будешь наказан. Уже потом, после смерти.

Он замолчал и прикрыл глаза. Голос его был ровный и уверенный, и ничто не показывало, что сейчас он говорил сам про себя. Ведь он так и думал. Правда, было уже плохо от сознания содеянного преступления сразу после перестрелки. Он и сейчас отчётливо вспоминал слова полицейского "Не делай этого, парень". Что, если бы он выстрелил? Что его потом ждало, после смерти? Ясно одно: со своими бы родными он бы никогда не увидился.

- А что касательно потери самого себя, то... для нашей религии самым тяжёлым испытанием является утрата Веры. Мы принадлежим к церкви, я всегда был на службах, я верил. А потом, когда случилась авария, я в буквальном смысле этого слова проклял Бога и отрёкся от церкви. Я не знаю, как для вашей религии, но для нас это считается чуть ли не самым большим грехом..

Вин Чунь вздохнула:

- Мы с вами очень разные, господин Бей-Ни. Но у нас у всех есть и страх, и совесть, и гордость... Именно непонятое страдание в следующей жизни удерживает многих из нас от плохих поступков. Никто не хочет страдать просто так. И тем не менее... А расскажите мне о вашем Боге? И давайте встанем наконец с земли, мне кажется, что вы уже замерзли! - она подялась, подав руку Бенедетто - Пойдемте пить горячий чай! А по дороге вы мне расскажете о Вере. Почему для вас ее потеря - грех? И какие грехи есть в вашей Вере? Почему с ними так строго?

Женщине очень не хотелось нечаянным словом погружать Бенедетто обратно в его мрачные мысли. Поэтому, нет ничего лучше, чем провести познавательную беседу и узнать еще больше о чужеземных нравах. И еще ей очень не хотелось, чтобы этот милый грустный юноша заболел чем-нибудь по ее недосмотру, достаточно было с него и сегодняшней сложной магической техники.

- Господин Бей-Ни, а что делают ваши люди, когда сожалеют о содеянном? Можно ведь у вашего Бога попросить прощения? Принести дары или что-то еще? Провести церемонию? Ваш Бог вас прощает? Даже если вы его прокляли, он должен был понять вашу ситуацию? Дать вам возможность обдумать все и может быть снова обрести себя?

На этих словах она запнулась, потому что вдруг поняла - у нее самой был шанс все обдумать. И НЕ совершать свою месть! Но вопрос Справедливости все еще оставался открытым.

Для него это было немного странно, что женщина протянула ему руку, помогая ему встать. Ведь всё должно быть наоборот: он должен был протянуть руку и помочь встать женщине. Так, по крайней мере, учили его и дома, и в школе. Мальчики защищают девочек. А если учесть то, что парень воспитывался в строгих правилах этикета, то такой жест был ему неприятен. Но он, смущённо и как-то рассеянно улыбнувшись, поднялся на ноги с помощью руки женщины. Положил губную гармошку в карман и посмотрел на часы на руке. До подъёма оставалось чуть меньше часа. Значит, просидели они здесь где-то часа два-три.

Они медленно, но уверенно направились в сторону монастыря, и Бенедетто выслушал женщину и вздохнул. Вытащил из кармана серебряный крестик и посмотрел на него. Небольшие бриллиантики, вделанные в его края, отражались на солнце всеми цветами радуги. В центре была выгравированна фигурка Иисуса.

- Что мне рассказать о своей религии? Я даже не знаю. Пожалуй, грех для нас - это отступления от канонов нашего вероисповедания. Так получилось, что в мире есть только три основные религии: мусульманство, христианство и буддизм. Вот у христьян с мусульманами есть много чего общего. Например, если мы отступаем от какой-нибудь заповеди, то это грех. Их всего десять: не убей, не укради, не прелюбодействуй. Всех не помню... А искуплять свои грехи... - он задумался и усмехнулся, когда услышал про дары и церемонии. - Нет, это делали раньше. Когда у нас не было единого Бога. Когда люди были язычниками и поклонялись разным богам. Тогда приносили в жертву. Нередко даже людей. Но сейчас мы можем пойти в церковь и раскаяться в содеянном священнику. Только до этого надо дойти душой. Также иногда искупляем грехи с помощью молитвы. Но лучше, конечно, придти в Божий дом и молиться там.

Он замолчал и снова посмотрел на синее небо. Зажмурился на мгновение и сжал крестик в руке. Наверное, он не сможет простить себе эту слабость. Не сможет простить этот плохой поступок. Даже если и Бог его простил, то сам он, наверное, никогда не сможет простить себя. Надо было всё-таки выстрелить в весок себе и избавиться от этого тяжёлого чувства.

- Простите, я, наверное, как-то сумбурно всё говорю? Я просто никогда не разговаривал на эту тему. Лишь иногда с сестрой своей болтали тёплыми вечерами. Так получилось, что она подарила мне крестик и губную гармошку, а я вот не подарил ей ничего. Скажите, госпожа Им, а у вас есть кто-нибудь? Братья-сёстры или дети?

Вин Чунь вздохнула:

- Нет, господин Бей-Ни. У меня никого нет. Может и есть какие-нибудь очень дальние родственники, но скорее всего мы друг о друге ничего не знаем. Да и надо ли? Наши жизни в любом случае чужие.

Она задумалась на минуту, глядя на каменистую тропу у себя под ногами.

- Наверное одному гораздо легче жить. Я имею ввиду ответственность и благоразумие. Когда ты один, ты можешь практически все, согласуясь только с собственной совестью. Хотя... Все же счастливы те, у кого большая семья. Им всегда придут на помощь и разделят с ними и трудности и радости. Для нас один из больших грехов - это предать семью, предать свой долг. Даже убийство может быть оправдано этим долгом. Грех или расплата? Очень сложный вопрос. С другой стороны, как вы правильно сказали, господин Бей-Ни, надо доходить душой. Надо трудиться над собой, жить сердцем, уметь прощать. Наше раскаяние только перед собой... или перед семьей, не перед богами. Но, думаю, и до этого тоже нужно идти трудной и долгой дорогой жизни.

Сестра Им улыбнулась Бенедетто, чуть забежала вперед и остановилась перед ним, уверенно глядя в глаза юноше.

- Знаете, я думаю, что все у нас с вами еще впереди. И даже не смотря на то, что вы далеко от дома, ваш Бог должен услышать ваше сердце. Я теперь буду просить Гуанинь смилостивиться и передать Вашему Христу, чтобы он послал вам ответ и помощь. И вы сможете обрадовать вашу сестру. Обязательно сможете!

Она снова пошла рядом, доставая флейту. Ей очень захотелось выразить свою веру в него через музыку, сыграть вместе с ним снова, но на этот раз просто для души.

Он молча слушал её. У него тоже не было никого, к кому бы он пришёл за помощью или поддержкой. С кем смог бы пообщаться. Последний человек, которого он любил и которому мог довериться, погиб. Больше никого не было. Нет, где-то у него была бабка, которую он вообще никогда не видел, но с которой неоднократно встречалась Мария. Мать их матери, мужененавистница, обожала Марию и их маму, а его с отцом просто ненавидела. Так зачем же к ней обращаться, если она его ненавидел? А вдруг её отношение к Бенедетто переменилось после трагедии? Вдруг она пыталась связаться с ним, вдруг она уже умерла? Или...
Он мотнул головой и поднял её. Наверное, он никогда больше не вернётся в Англию. Никогда.

Подняв голову, он остановился. Женщина стояла перед ним и смотрела на него. Он заглянул в её глаза и снова опустил голову.

- В моей религии всё-таки главным является Бог. Перед ним мы отчитываемся. Наши души после смерти физического тела попадают либо в рай, либо в ад. Но перед этим они предстают перед Богом, и Он уже смотрит, как поступить. Считает количество грехов, потом число раскаяний. И уже выносит свой приговор. Я не знаю, как поступают неверующие, но меня с детства учили оправдываться перед Богом. – он вздохнул и тоже достал свою губную гармошку, решив, что женщина хочет поиграть ещё.

- Я тоже думаю, что и в вашей жизни всё будет хорошо. И… - он прикусил губу и повернул к ней голову, слегка улыбнувшись, - Спасибо Вам…