потом название будет

... Чикаго. Пятилетний Тэрри вместе с приёмными родителями едет на озеро. Тепло, солнечно, дует слабый ветерок. Приёмный отец научит его плавать. Совсем. Нырять и погружаться в воду. Но приёмная мать ему не разрешила плавать в озере. Вода в нём была прохладная. Мальчик не знал, что ему делать, но ему пришлось подчиняться воле приёмноц матери.
Они решили покататься на катамаране. Светило яркое солнце, вода блестела в его лучах, и мальчик любовался красотой. Кажется, никогда раньше он не был счастлив.
- Тэрри, смотри, - сказал ему отец и указал на воду. Мальчик перегнулся через поручень и увидел мелких рыбёшек, которые стайками собрались около катамарана. Было тихо, но в этот момент произошёл какой-то толчок, и мальчик упал в воду. Оказалось, в них врезался другой катамаран....

Тэрри вздрогнул, что-то простонал и свернулся в калачик. Закутался в одеяло и спрятал в него голову с влажными от пота волосами.

... Ему семь лет, он хорошо учится в школе. Однажды им говорят, что есть небольшая поездка в Англию на экскурсии и для обучения языку. Или в Италию. Мальчик любит родителей и думает, что они ему разрешат поехать.
- Мама, нам раздали...
- Даже не думай! Я не буду тратить на тебя свои деньги! Ты будешь учиться в этом городе, и ты не покинешь пределы этого дома до совершеннолетия. Тебе ясно? - строго сказала женщина.
- Да, миссис Картер....

Он снова во сне что-то пробормотал непонятное и перевернулся на другой бок. Снова стало жарко, и он скинул одеяло. Свернулся в позу эмбриона и стал вздрагивать. Непонятные видения, призраки детства и страхов приходили к нему, и он в эту ночь переживал всё самое тяжёлое, что было в его нелёгкой жизни. Ему было страшно, и по его лицу текли слёзы. Он тихонько постанывал. Тело дрожало, и было жарко.

Последней каплей в этом сне были его настоящие родители. Он вспоминал раннее своё детство. Он вспомнил, как мама его любила, ласкала, как ему читала сказки и учила всему. Ходить, говорить. Он вспомнил, как отец игрался с ним. Он много чего помнил, но потом...

На первом выстреле он крикнул и сел на кровати. Сердце сильно колотилось в груди, по лицуи телу тёк холодный пот. Лоб не был горячим, но сильно болела левая рука. Он осмотрелся. Темно, много кроватей. Лазарет. Что с ним произошло? Сколько времени он тут лежит? Был ли кто-нибудь рядом с ним? Он поджал под себя ноги и увидел, что на ногах нет кроссовок. Но, тем не менее, ногам очень холодно. Одеяла нет, вся простыня свалялась. Тело билось в лихорадке, и он сжался в маленький комочек, чтобы как-то согреться. Он совсем ничего не помнил, что было. Помнил только, что девочка превратилась в тигрёнка. И мастера Бо, превратившуюся в тигра. И всё. Из глаз брызнули слёзы, и он тихо заплакал.

Слёз не может быть много. Нет, иногда они льются, а порой прекращаются. остаётся лишь неприятный осадок в душе и тихие приглушённые всхлипы. Тэрус вскоре успокоился и лёг на кровать. Свернулся клубочком и закрыл глаза. И без того расшатанные нервы потихоньку успокаивались, и мальчик постепенно засыпал. Скоро тихие всхлипы прекратились, и дыхание выравнивалось. Мальчик повернулся на другой бок и почувствовал, что ему холодно. Поискал одеяло и, не найдя таковое на матрасе, так как оно лежало неподалёку на полу, закутался в простыню и снова погрузился в сон.

На этот раз его не преследовали кошмары. Наоборот, сейчас он бегал по зелёной травке за бабочками. Рядом с ним на лужайке сидели мама и папа и смотрели за ним. Он улыбался, и они улыбались тоже. Так хотелось остаться вместе с ними, но он был жив, а они уже умерли. Но сейчас, во сне, он может наслаждаться временем, проведённым с ними.

На его лце заиграла улыбка, а по щекам периодически текли слёзы. Так не хотелось просыпаться. Там было так хорошо.

Колокол прозвонил в тот момент, когда Юэ уже проснулась и красила глаза. Было очень непривычно видеть в зеркале себя с такими глазами – серо-голубыми, тигриными, как у мамы. Девочка не могла понять, нравится ей это или нет, но вчера произошло нечто очень важное для неё, она стала уверенной, что точно является белым тигром. Если до этого она каждый день боялась, что не сможет превратиться, и её выгонят из клана или из касты, теперь она твердо почувствовала, что все будет хорошо. Только нужно обязательно зайти к Тэрри. Через полчаса нужно бежать на тренировочную площадку, где будет дать сифу, но Юэ специально проснулась раньше, чтобы эти полчаса провести в лазарете с Тэрри. Ему стало плохо, и Бо-джи унесла его к целителям. Пусть девочке и не нравилось то, что он вчера сказал, она считала его своим другом. А друзья должны друг другу помогать, не думая о том, насколько они друг другу нравятся не только, как друзья. Девочка выбежала из своей комнаты, оглядываясь по сторонам, и быстро добежала до лазарета. Навстречу ей вышел Ху-джи, он, наверное, дежурил ночью. Она замерла в нерешительности, затем поклонилась, и уже уверенным шагом, ничего не объясняя, пошла в ту комнату, где был Тэрри. Она сразу поняла, в какой из двух комнат находится мальчик – сифу говорила верить интуиции, и это часто помогало принять правильное решение.

Тэрри спал. Юэ тихо села рядом и, как учила Бо-джи, чуть прикрыла глаза, чтобы за ресницами разглядеть ауру. Кажется, красного было ненамного больше, чем должно быть. Проще потрогать лоб, но она боялась разбудить мальчика. Она вышла из комнаты и снова наткнулась на Ху-джи, который нес Тэрри чай. Новоявленная тигрица строго и по-взрослому сказала, что чай отнесет сама и вообще пусть идет отдыхать после дежурства. Чин немного офигел от такой наглости, но все же отдал девочке чабань и вышел на веранду, а Юэ вернулась в комнату к Тэрри. Она поставила чайную доску на пол возле циновки и стала дожидаться, когда мальчик проснется.

Он бегал по травке, гонялся за бабочками и смеялся. На покрывали сидели родители и тоже смеялись. Им так было хорошо. Но вот потом они встали. Тэрри с недоумением посмотрел на них и в нерешительности остановился. Мама ему что-то сказала, а папа протянул ему руку. В этот момент раздался выстрел, и мальчик увидел, что трава заляпана кровью. Потом всё стало блекнуть. Исчезла трава, а вместо такого прекрасного пейзажа появились развалины какого-то завода. Крики, выстрелы, родители...

- Нет! Мама! - крикнул мальчик и резко проснулся. Сердце бешено колотилось в груди, по лицу текли пот и слезы. Он зажмурился, но что-то заставило его открыть глаза. В помещении было светло. Солнышко уже поднималось, и своими лучами освящало противополоную стену. Рядом сидела Юэ. Он долго смотрел в её голубые глаза, а потом вздрогнул. Опустил глаза. Он был укрыт одеялом, а простыня была поправлена. Хотя он отчётливо помнил, что засыпал без одеяла. Неужели Юэ... нет, она не могла...

- Она меня укрыла одеялом? Но почему? Она не.. что произошло? - подумал мальчик и почувствовал, как его щёки налились смущённым румянцем. Пока он не решался говорить...

- Тэрри! – Юэ радостно улыбнулась, заметив, что мальчик проснулся. – Как ты себя чувствуешь?

Девочка тут же опустила взгляд, вспомнив, что у неё теперь другие глаза. Вдруг Тэрри не понравится? Нет, нельзя так думать. Она вообще должна забыть, что нравится Тэрри, и что может вообще когда-нибудь нравиться мальчикам. Она – воин клана, обязана стать такой, как мама. И глаза у неё такие, как у мамы, они не могут не нравиться! Щеки Юэ чуть-чуть покраснели.

- Вот, тут чай, - сказала девочка, лишь мельком взглянув на Тэрри. Она тут же налила чай в чашку, заметив, что он немного остыл. – Сейчас, я немного подогрею, - виновато улыбнулась Юэ.

Она поднесла ладони к глиняной чашке, создавая тоненькие языки пламени, которые начали согревать сначала посуду, а от неё уже и сам напиток. Чай пах какими-то травами, наверное, он был целебным. Юэ не спрашивала у Ху-джи, а сейчас бежать к нему уже поздно – вдруг он обиделся? Девочка протянула Тэрри чашку, глядя на свои руки, которые чуть-чуть дрожали от волнения.

Мальчик протёр руками лицо и почувствовал, что у него очень холодные руки. Потом его начал пробивать озноб - один из признаков лихорадки: то тебя бросает в жар, то пробивает озноб. У него такое состояние было довольно-таки часто, но никогда ещё он не падал в обморок. А то, что он упал в обморок - было очень стыдно и совсем неправильно. Он - мальчик. Он ничего этого не должен испытывать. Слёзы, болезнь, обморочное состояние. Это всё должно быть у женщин. Мужчины сильные. Они не болеют.

И как теперь смотреть в глаза этой девочке? И как спросить, что произошло? Воспоминания кусками возвращались к нему. Вот он промочил ноги. Потом он пришёл к мастеру, а затем уже в комнату девочки. Дальше всё было как в тумане... она стала тигрёнком, он побежал за мастером... Всё остальное было в тумане. Кажется, его отправляли в лазарет. А потом он упал. Вот почему болит рука.

Он повертел запястьем. да, рука немного болит. Но ничего - боль пройдёт. Но зачем его отнесли в лазарет?

Накинув на свои плечи одеяло и закутавшись в него, он постарался как-то справиться с дрожью от холода. Взял из её рук чашку с чаем и отпил глоток. Напиток неприятно обжёг губы, но приятно согрел горло. Мальчик чуть поморщился и сделал большой глоток. Прикрыл глаза и почувствовал, как по телу разгоняется тепло.

- Спасибо... я... для человека, который никогда не болел - плохо. - он горько усмехнулся. - Что произошло?

Юэ отдала чашку и вновь опустила взгляд. Она почувствовала, что у Тэрри очень холодные руки. От чая он должен согреться.

- Выздоравливай, - сказала девочка, чуть улыбнувшись. – Тебе стало плохо. Я плохо запомнила, - виновато добавила Юэ. – Я же вчера в тигра превратилась, когда превратилась обратно – ты упал. Сифу отнесла тебя в лазарет. Наверное, ты простудился, у тебя была очень красная аура, - уже с деловым видом сказала Юэ. – А сейчас у тебя холодные руки, так что пей чай.

Когда-нибудь она научится лечить также хорошо, как сифу, и тогда никто из её близких не будет болеть. Этого девочке хотелось даже больше, чем сдать экзамен вождю и получить оружие. Нужно будет расспросить Бо-джи о голубой энергии и обязательно сходить на следующее занятие по врачеванию. Девочка немного насупилась, вспомнив, из-за чего превратилась в тигра. Она не хотела сейчас обсуждать это с Тэрри. Если он не помнит – это даже лучше, потому что ей нельзя. Очень строго нельзя. Сифу сказала, что она теперь смотрит на мир мамиными глазами, значит, мама как будто будет все знать, что делает Юэ, и нужно поступать так, чтобы её не огорчать.

- Это поэтому у тебя такие глаза? Кра... - он вовремя осёкся, прикусив губу. Он хотел сказать "красивые", но всё-таки решил, что не стоит. Наверное, из-за этого всё это и произошло. Ну да, конечно. Юэ ему понравилась, и он ей об этом сказал. Ему нельзя было говорить об этом. Она будет страдать, если он ещё хоть раз заикнётся об этом. Но как... как забть о ней? Как общаться с ней, понимая, что она девочка, что она всё равно никогда не станет такой же, как мужчина. Значит, нельзя видеться с ней. Но почему она пришла к нему?

Он не стал договаривать, что начал говорить, а просто посмотрел на неё. Потом закрыл глаза и шумно вздохнул. Надо что-то делать. Так нельзя. Они ещё дети. Но ведь это не значит, что они не могут страдать...

Снова навязчивые мысли. Снова мальчик почувствовал себя виноватым. И снова он захотел, чтобы ничего этого не было. Наверное, только сейчас он хотел научиться прорицаниям, чтобы предсказывать любой свой шаг. Чтобы никогда больше не смотреть на девочек и знать, что будет, если он вдруг захочет посмотреть. Иначе нельзя.

Воспалённый мозг требовал отдыха и грозил чуть ли не взорваться, если мысли всё будут по нему хаотично носиться. Сейчас у Тэрри не было никакого желания приводить их в порядок, ему просто хотелось... узнать, зачем мастер отнесла его в лазарет.

- Я не помню... я совсем ничего не помню... мне показалось, что это было не вчера, а несколько ндней назад. Я точно вчера приходил к тебе? Я... прости меня за все слова, что я тебе тогда сказал. - пробормотал он.

- Да, поэтому, - Юэ кивнула, посмотрев на мальчика, и смущенно улыбнулась. – У меня ещё полоски на спине остались. Четыре. Это плохое число. Но утром я заметила, что ещё одна под волосами, значит, пять, - девочка улыбнулась.

Тэрри стал извиняться, и Юэ вновь нахмурилась. Это хорошо, что он извинился. Значит, больше не будет так говорить. И ей не придется придумывать, что ответить. Тем более, что сейчас она смотрит на мир мамиными глазами. От этого становилось как-то легче, как будто мама всегда рядом и будет подсказывать, как правильно поступить.

- Хорошо, - коротко ответила Юэ и ненадолго замолчала. – У меня теперь глаза, как у мамы, - добавила она с грустной улыбкой. – Я должна буду стать такой, как мама. А она была очень сильной, так даже вождь сказал. И очень хорошей. Я уже научилась превращаться в тигра, ещё многому научусь, и поеду в Покхару сдавать экзамен вождю. Чтобы стать воином клана, как мама и сифу.

Девочка говорила быстро, но с очень серьезным видом. Она говорила о том, во что верила. Она мечтала стать такой, как её мама, она верила, что сифу научит её всему, что нужно для экзамена.

Она верит в то, что станет воином. Несомненно, это очень хорошо. Если он правильно понял всё, то даже несмотря на тот танец, из-за которого всё началось, она верит, что станет хорошим воином. Наверное, раз она верит, то обязательно всё будет хорошо. Она будет стараться.

Он улыбнулся её словам и сначала хотел положить свою руку ей на плечо, но потом всё-таки передумал. Он просто допил чай и поставил чашку на пол. Закутался в одеяло и зевнул. Хотелось спать, да и мысли не покидали его.

- Я уверен, что ты станешь хорошим воином. Даже могу сказать, что ты будешь самым лучшим воином! Спасибо, что навестила меня. Если хочешь, можем как-нибудь потренироваться в приёмчиках. Надеюсь, мастер Бо не запретит нам сражаться. - Он прикусил губу и посмотрел на неё. - Думаю, можно вечером... сегодня... встретиться у ручья. Если у тебя ничего не будет... никаких тренировок. - он снова зевнул и лёг. Головой коснулся подушки и закрыл глаза. - Тебе очень идёт такой цвет глаз... - это было последнее, что он сказал перед тем, как забыться очередными часами сна. Тело всё ещё пробивал озноб, и он получше закутался в одеяло, и через несколько минут уже спал крепким сном.