С видом на Храм

Отчаянно, озлобленно, с диким остервенением кошка утробно, страшно взвыла, понимая, что ей не добраться острыми, как иглы, когтями до лица противника. Однако уже в следующее мгновение она нашла гораздо лучшее применение собственным челюстям, попросту впившись клыками в его руку, сомкнув челюсти намертво, кажется, прошив кожу в одном месте насквозь, судя по звуку, с которым клацнули зубы. Или ей это просто показалось. Передние лапы обхватили руку, как родную, а задние - рвали незащищенное запястье, драли кожу на мелкие полоски, вспарывая, вскрывая. Горячая чужая кровь попала ей на лапы, обильно потекла на белый живот, пачкая идеально белоснежную, как молоко, шерстку.

Она ничего не видела, но ей и не требовалось. Самозабвенно орудуя когтями, она лишь почувствовала, что на лоб прилепили что-то, неприятное, мешающее, отвлекающее. Противное чувство какой-то склеенности, ограниченности, или просто неизвестности - но оно отвлекало. А потом...потом медленно, и в тоже время очень быстро, как липкое чувство страха, напала...усталость? Или...может отрешенность? Кошка не могла понять - она просто чувствовала. Чувствовала, как желание рвать и метать, убивать, грызть, куда-то испаряется, как легкий туман теплым утром, как конечности сводит от усталости и тяжести. На глаза напала мягкая ласковая пелена, накрыла с головой. Цири разжала лапы, обмякла, как безвольная, не двигаясь, замерла на одном месте.

Заснула? Жаль, что кошки не видят снов. Сейчас это был тот сон, который совершенно не свойственен маленьким хищникам - крепкий, какой-то даже чересчур человеческий. Обычно Цири в облике кошки только дремала - точно также, как это делают и другие ее пушистые соотечественники - так остается возможность не только отдохнуть, но и остаться в курсе всех событий. И так она не теряла контроля над вторым Я.

Тело начало меняться. Без ведома самой Цири. Тело только выгнуло тугой дугой, да пробежала дрожь от кончика хвоста до кончиков ушей, а уже началось превращение обратно в человека...

Заклинание Роберта подействовало, и взбесившаяся кошка уснула крепким сном. Отчасти Роксбери был рад этому, а отчасти знал, что не может сейчас уйти и снова убежать как сделал это много лет тому назад. К тому же он не мог оставить спящую Цириллу прямо на земле, но и будить ее пока не собирался. Мужчина положил свою руку подруге на голову и нежно провел по ее волосам. Он знал, что ей нужно все объяснить, но они говорили достаточно и время слов прошло. Валлиец мысленно потянулся к сознанию подруги и заговорил:

- Я знаю, что ты можешь слышать меня, и поэтому я расскажу тебе все, но решать хранить ли мои тайны будешь только ты. Я покажу тебе, что со мной случилось и если ты не веришь мне, то поверь в свои ощущения. Поверь себе.

Обрывки мыслей, странных обрывочных воспоминаний и расплывчатых картин сменивались одна за другой и передавались в сознание Грей. Последней из картинок был образ молодой женщины с каштановыми вьющимися волосами и с такими же синими глазами, которые раньше были у самого Боба.

- Пока я оставался с теми, кого любил я был опасен для них. Я был угрозой для них и для тех, кто был со мной рядом. Я был готов умереть сам, но умереть другим я позволить не мог. Возможно, мой выбор невозможно понять, но тогда мне казалось это правильным.

Последняя картинка счастливой семейной пары и их дочери скользнула в память Цириллы, и мгновенно разрушилась взрывом, от которого не осталось ничего.

- Ты хотела узнать почему? Это потому что я боялся… Даже я наконец-то сам себе в этом признался.

Роберт убрал руку и отлепил с лица подруги лист с офуда, а потом поднялся и не торопясь пошел прочь. Цирилле понадобится еще несколько секунд чтобы проснутся, но какие выводы она сделает от увиденного Роксбери не знал.