Мистер и миссис Смит

Тан действительно думал, что место европейской белой девочки - в доме. Как подшучивали заезжие немцы:"Киндер, кирхен, кюхен", что значило "Ребенок, кухня и церковь". Три непреложных заповеди со слов самих же европейцев. Неудивительно, что после такого многие дамочки у них "отличились" на поле феминизма.
Тайские женщины никогда не были порабощены подобным образом, потому как философия будизма, во многом смешанного с более древним индуизмом в сиамском государстве позволяла женщине делать то, что она захочет сама. Тай вырос с этим в крови. Просто их женщины не выпендривались.
Цирилла же, внешне являясь воплощением лучших фарфоровых традиций Европы, никак не укладывалась в голове у Тана одетой в горные шипованные бутсы, с двухэтажным рюкзаком и плащ-палаткой за спиной. Конечно, в Линь Ян Шо жизнь отличалась условиями комфорта и от Европы и от пляжей Таиланда, но по крайней мере здесь был необходмый минимум и даже немногим более того.

- Нет, - снова твердо и серьезно Тан. - Там я не смогу следить за тобой. И если что-то случится вся вина за тебя ляжет на мою задницу. Даже и не думай. Просто забудь.

Он встал с корточек и, слегка покачиваясь, подошел к умывальнику, плеснув на себя холодной водой и прополоскав рот, а затем снова посмотрел на нее. Цирилла Грей все так же гордо восседала на стуле и это ее дурацкое упорство начало потихоньку доставать Тана. Небо видит, он хотел как лучше.

- Очень интересно. Кто тут из нас мастер, а кто ученик? Так кто за кем будет следить? - поддела она тайца, напоминая, собственно, кто тут вообще старше и главнее. Хотя это был явно не самый главный довод, который она собиралась применить в сегодняшней игре, просто слова так сами и бросились на язык. Он явно не воспринимал ее всерьез. То есть как танцы на столе устраивать - так ответственность вся на ней, а как в горы идти - так на нем? Забавно. Нет, правда забавно. Со стола можно тоже сверзнуться так, что мало не покажется. Шею, например, свернуть.
Цири, сохраняя внешнее чувство достоинства и спокойствия, внутренне начала закипать. Ну что за упрямые мужики пошли. Что за шовинизм такой? А как же свобода, равенство и братство? Почему это она должна сидеть в Монастыре, закутавшись в паранджу, когда он будет там, на этом Памире, искать приключения на свой многострадальный зад?

- Ну почему вы, мужчины, всегда думаете, что мы не можем ответить за себя сами? - поинтересовалась англичанка, буравя спину Тосаванга. Ее этот вопрос всегда жутко мучил. - Во всяком случае, твои представления о белых девочках очень ограничены. Что ты будешь делать, если бигфут вдруг озвереет? Как ты в таком случае хочешь поступить? Напугаешь его своим видом? Мои способности могут оказаться полезными...

Пьяный Тан был в стократ упрямее Тана обычного. Если того Тана можно было еще как-то переубедить, воззвав к остаткам здравого смысла, то этот Тан здравый смысл хотел слать куда подальше и даже о нем не задумывался. Цири же, умом хоть и понимая, что ей лучше не лезть и сидеть в монастыре, уже праведным гневом воспылала от такой несправедливости, свои мозги запихнула в карман и думала лишь о том, ка уговорить тайца взять ее с собой. Его разрешение, конечно, не очень-то ей и требовалось, но все же лучше уладить ситуацию мирным путем, чем он оставит ее где-нибудь на полпути к Памиру. Она ведь обратно-то не вернется, это уж как пить дать.

Тан ничего не ответил ни на подколку о субординации, ни на доводы о магических способностях девушки. Он медленно расстегнул ремень на джинсах, так же медленно вытащил его, молча подошел к ней и снова сгреб в охапку вместе со стулом, аккуратно обвязывая ремень вокруг сопротивляющейся Цириллы. На этот раз он не хотел ничего больше, чем просто заставить ее отказаться от поездки силой, если слов она не понимает.

- Ты. Никуда. Не. Поедешь. Точка, - членораздельно сказал он и добавил. - Да, потому, что я мужчина и я решаю кто со мной поедет, а кто нет.

Затем снова сел перед ней на корточки и нежно, как мог, погладил ее по голове, глядя прямо в глаза. Он просто не мог позволить этому милому, хотя порой и невыносимому существу, рисковать собственной жизнью даже не ради высокой цели, а ради простой экстремальной забавы.

- Послушайте, мисс Грей, принципиальность - это другой случай. Я забочусь о вас, не потому, что меня интересует ваша жизнь. А потому, что меня интересует жизнь моя собственная. Вы понимаете, что малейшая ошибка в дороге с вашей стороны может привести к гибели нас обоих? А уж тем более ошибка, допущенная мной. Если бигфут отпинает меня, значит так мне и надо. А если он начнет пинать вас? Вы конечно же мастер и владеете магией лучше меня, но я все-таки мужчина и не хочу ставить вас под угрозу из-за собственных возможных ошибок. А сейчас я отнесу вас в вашу комнату, прямо со стулом, если не возражаете.

Он зашел сзади и, обхватив Цириллу, поднял ее вместе со стулом и, все так же плавно пошатываясь, понес к двери.

И вот когда он начал расстегивать ремень на джинсах, глаза у Цири полезли на лоб. Конкретно так взяли и полезли. И ведь вылезли, став размером чуть ли не с чайные блюдца. Нет, она конечно знала, что от пьяного можно всего ожидать, но не предполагала, что зайдет настолько далеко. Первой мыслью было совсем уже похабное. Ее англичанка поспешила отмести в сторону и не думать о ней. Второй - что он сейчас как следует всыпет ей по первое число, да так, что мало не покажется и она еще неделю не сможет сидеть любой горизонтальной поверхности и будет спать стоя, как лошадь. Третьей мысли не было совсем.

- Ты...ты чего делаешь? - воззвала Цири, когда ее ремнем приладили к стулу. И ведь она до самого последнего момента не могла догадаться, чего он все-таки тот ремень снял. Она сделала вид, что сейчас укусит его за руку и даже щелкнула зубами в опасной близости от его запястья. да пусть ее этот бигфут сначала догонит, прежде чем начать пинать. Она тоже стоять и ждать просто так не будет. Скорее вскипятит ему мозги, если таковые еще у него остались.

- Нет, я возражаю! Поставь меня на место, слышишь? Ты не имеешь право так делать! Поставь, ну?! - брыкаясь, на чем свет стоит, зашипела Цири, пытаясь ужом соскользнуть со стула. Проклятая пуговица зацепилась и не пускала. Вот если бы у нее были свободны руки, она с каким бы восторгом заехала ему по уху. У него потом бы еще два дня звенело! Но руки были надежно закреплены и англичанка беззвучно взвыла, понимая, что никуда не денется и ее несут прямо в ее комнату.

- Это не честно! Какой ты после этого мужчина? Верни, где росло, и поговори со мной по-человечески! Ну что ты за упрямый... - Цири не дошипела, боясь рассердить тайца еще больше. Щас он ка-а-а-к бросит ее вместе со стулом. - Если ты меня уронишь, я точно тебя прибью, - предупредила она, замечая, что он как-то ненормально покачивался. А она все-таки не пушинка.

Не смотря на внешнюю хрупкость, девушка пушинкой вовсе не была, а в не совсем трезвом состоянии Тана, после несколькокилометрового подъема в гору с консервной нагрузкой, показалась ему достаточно тяжелой. Простая задача, донести упирающуюся Цириллу от своей комнаты в соседний корпус, оказалась не из легких. Но ронять свою честь и достоинство вместе с европейкой Тан не мог себе позволить.

- Я смотрю ты неплохо питаешься здесь, - пошутил он отдуваясь и перехватывая ношу поудобнее - Вот и нечего тебе ездить куда не попадя. Там питаться может и вовсе не придется...Интересно, а если бы мне понадобилась помощь в горах, ты бы смогла меня дотащить куда-нибудь, если такая смелая?

Это было достаточно слабое оправдание, но, теряясь носом в ее пушистых волосах, Тан все-таки надеялся, что оно сработает. Подхватив стул под сиденье, он практически полностью перекрыл себе видимость спиной Цириллы, и теперь шел очень медленно и аккуратно, нащупывая дорогу при каждом шаге. От девушки пахло все теми же знакомыми духами, и Тан, незаметно для себя самого начал внюхиваться, отфыркиваясь ей в шею. Его обостренное крысиное чутье усиливало аромат в несколько десятков раз.

А прикольно она испугалась, когда он расстегнул ремень. Эта мысль настолько развеселила Тана, что он хихикнул вслух, представляя себе, что было бы, если бы он не только ремень расстегнул...

Лицо англичанки пошло красными пятнами, стоило только тайцу упомянуть про ее вес. Для любой женщины, даже если она совсем перышко и вся такая хрупкая и изящная, как Цири, и даже если у нее все на месте и нет ни капли лишнего и вообще, все в порядке - невыносима мысль, что кому-то ее тяжело нести. Потому что сразу же эти слова, пусть даже сказанные не совсем с тем смыслом, который придумала уже для себя девушка - жестоко обижают. Конечно, что у трезвого на уме - у пьяного на языке, но тогда и нечего было напиваться, нахрен!

Англичанка горделиво взбрыкнула на стуле, мстительно думая, что от этих ее выкрутасов ему только тяжелее ее нести, тряхнула гривой рассыпавшихся по плечам волос, попыталась извернуть ногу и пнуть ею Тосаванга, но не достала, после чего, наконец, утвердилась в значительной неподвижности, поняв, что ремень не хлопок - так просто не порвешь.

- Конечно бы смогла, - довольно холодно ответила англичанка, чувствуя, как от его дыхания ей в шею стайкой пробежали мурашки, укрывшись где-то под воротником рубашки, а затем продолжили свой путь ниже, к пояснице, а оттуда взметнулись наверх, к волосам. - Катом бы покатила, делов-то, пнуть с откоса, сам покатишься. А вот если меня не будет рядом - кто тебя потащит?

Вообще Грей была не очень-то намерена сейчас говорить что-то обидное или язвительное, но слова у нее вырвались против воли, знаете, как у ребенка, которому не хотят покупать мороженое, а ему это мороженое вот прям позарез сейчас хочется. И вот нужно пинаться, лягаться, орать, но мороженое это сейчас все равно не купят. Но ведь так приятно сделать кому-нибудь неприятно, чтобы не одной сидеть и горевать.

- Чего ты там хихикаешь? - воинственно поинтересовалась она, повернув голову назад, чтобы видеть его лицо. Да, конечно, таким образом она ему мешала, но пусть помучается сам, раз ему так не хочется брать ее с собой. Он был близко. Очень близко. Непозволительно. Англичанка ощутила на лице его горячее дыхание.

Мстительные сопротивления Цириллы только веселили. Она так забавно пыталась лягнуться или вывернуться, что не смотря на тяжесть своей ноши, Тан все равно не выдержал и расхохотался. Вот видок у нее комичный сейчас, у мастера магии, хе-хе... А когда она повернулась к нему, он не выдержал и чмокнул ее в щеку. Просто так, из дружеских чувств, а еще потому, что хоть она и пыталась язвить, но в голосе ее не чувствовалось ни капли серьезной обиды, только противоречие его действиям.

Он прикоснулся губами к коже ее щеки и тут же откинул голову подальше - вдруг еще кусаться начнет! Ну щас она точно разозлится! И пусть только попробует лягнуться - никакого мороженого и шоколада с гор не получит! А то ишь, привыкла у себя там на европейщине к независимости - хочу туда, хочу сюда. Тан настоящий мужик! Он ей покажет, что кроме хочу есть еще можно или нельзя. Он снова перехватил стул, тряхнув его слегка для острастки.

Теперь ее плечо упиралось ему в подбородок. Тану почему-то захотелось укусить ее в плечо. Ну или поцеловать. Сделать что-нибудь, как тогда, в его комнате - что-нибудь непонятное. Обнять например. Хотя сейчас он уже мог себя поздравить с тем, что практически обнимал ее и свой стул.

- В том, что ты меня бы по-ка-ти-ла я совсем не сомневаюсь! Теперь я учту, как обращаться с тобой в следующий раз, - угрожающим тоном он ухмыльнулся ей в ухо. - И не рассчитывай больше на мою мебель! Кровати не будет!

Вот так сразу и безаппеляционно. Черт. Дурак пьяный. И кто ж тебя за язык тянет?

Шума они вдвоем производили втрое больше, чем целая толпа разношерстного народу. Удивительно, как это только еще весь монастырь не сбежался посмотреть, чего это такое происходит на улице, а то может убивают кого - так помочь. А этот взял еще и расхохотался.

- Чего ты ржешь? - обиженно спросила Цири, прекрасно понимая, что он смеется именно над ней. Нет, и он еще издевается! Не, ну нормально, а?! Он не воспринимал ее всерьез. Вообще ни во что не ставил. Думает он тут один такой...такой самостоятельный прямо весь такой. Несмотря на то, что попыток пнуть тайца, который и так качался со стулом, как не очень трезвый моряк на палубе корабля в бурю, она больше не предпринимала, желание убить его самым зверским способом никуда не делось.

Но когда его губы коснулись ее щеки, Грей неожиданно притихла, будто громом пораженная, и даже задумалась. Желание убивать зверски куда-то быстренько улетучилось, осталось только желание задушить его, как куренка. Хотя и оно вроде бы тоже куда-то пропало. Больше всего на свете сейчас ей хотелось, чтобы он сделал это еще раз. Или даже два раза. Поймав себя на мысли, что она думает не о том, Цири с силой зажмурила глаза и подождала, пока он еще что-нибудь скажет.

- Ага, а ты прямо спишь и видишь, как я прыгну к тебе в постель, - необычайно воодушевленная тем, что теперь у нее есть повод еще немного попилить тайца, англичанка с жаром ухватилась за эту тему. - Спешу тебя разочаровать - этого никогда не произойдет! Скорее Ад замерзнет, чем я соглашусь на подобное, - решительно выдала она, впрочем, не уверенная в своей уверенности этого не делать. Вздор. Уморительная глупая чепуха!

- Заметь, я этого не говорил! Я вообще исключительно про мебель, - ухмыльнулся ей в ухо Тан. - Это ты сама решила, что прыгать ко мне в постель не станешь. Значит, ты об этом думала. Впрочем, я тебя и не пущу туда, потому, что ты лягаешься. А я не люблю когда меня лягают во сне.

Он опять хихикнул и встряхнул стул, перехватывая девушку. Руки уже дрожали от напряжения, но, несмотря на это, он был бы совсем не прочь протащит ее так - связанную, в обнимку, еще пару-тройку километров. Цирилла была теплая. И хорошо пахла. Она пиналась. И поминала Ад. Она была удивительной смесью шарма и взрывного характера. Все ближе и ближе ее шея. И ушко. И ее жилой корпус.

- Ну вот, мисс Грей! Уже почти дома! А вы так волновались! Сейчас мы вас ак-ку-рат-но за-не-сем... - Тан начал высчитывать ступеньки на веранду. - От-кро-ем ва-шу две-ерь... - легким толчком плеча он приоткрыл дверь. - И по-ста-вим вас на место...Чудесно!

Таец облегченно разогнулся и с удовольствием потер руки, оглядываясь в поисках светильника. До этого он ни разу не был в ее комнате. Что ж, неплохо! Тан снова присел на корточки перед ней.

- А теперь я тебя развяжу, потому, что мне нужен мой ремень. Но ты пообещай мне, что никуда не пойдешь! Будь хорошей девочкой, Кошечка! - Он вопросительно взглянул на нее и погладил по коленке. Ну что сказать, коленка была не менее чудесной, чем щека, плечо или ушко. Тан кашлянул и убрал руку в ожидании ее ответа.

Цири фыркнула с таким видом, будто говорила :"Да-да, конечно же, я верю, вся такая глупая и наивная." Он мог бы сейчас сто раз отнекиваться, что не думал про постель - она ему не поверит ни на йоту. Можно подумать, она не знает, к какому женскому поведению привыкли подобные мужские особи, как Тан, озабоченные только одной вещью в этой скудной на впечатления жизни. Х-ха!

Зеленые глаза блеснули, когда Цири ощутила на своей коленке руку. Снова толпой промчались мурашки, кажется, в животе бабочки поселились, но в этот раз англичанка отлично совладала с собой. Стоило только тайцу отнять ладонь, как на ее лице прочно обосновалось такое ехидное выражение, которого свет отродясь не видывал. И он еще говорит о мебели? Да черта-с два! Она прям вчера родилась и ничего не знает, как же!

- А что мне помешает нарушить обещание? - в наглую поинтересовалась она, наклоняясь к нему настолько близко, насколько позволял застегнутый ремень. Полоска жесткой кожи врезалась в живот, причиняя определенное неудобство, но сейчас это были мелочи. Хотелось позлить его еще больше. И пусть не мнит тут из себя всемогущего. Ее-то он может и поймает и удержит, но пусть попробует сделать тоже самое с белой кошкой. - Нравятся хорошие девочки, а, Тан?

Пожалуй, это был едва ли не первый раз, да нет - первый, когда она обратилась к нему по имени. Вся ее поза, до нелепости глупая, с зафиксированными руками, тем не менее выказывала свое отношение к происходящему - никто и ничего не запретит ей делать то, что ей хочется. И если он такой смелый - то пусть попробует это сделать.