Осколки

Он ее обнимал, и это было самым прекрасным чувством. Все закончилось, он вернулся. Она не осталась одна, в это незнакомом месте, с этими незнакомыми людьми. Он вернулся к ней, они будут вместе. Они никогда не расстанутся.

- Я не сержусь на тебя. Это моя вина, я не должна была отвергать тебя. Я... - он отстранил ее от себя и стал целовать. Она ответила на его поцелуй в губы, а потом снова крепко его обняла. - Я просто разревелась, разговаривпя с твоей мамой. Я обещала тебе, что буду сильной и не буду больше реветь, но... перед твоей мамой я разревелась. Она ничего обидного мне не говорила, она просто просила меня подумать, что может быть через десять, двадцать лет. И я испугалась, что не смогу быть с тобой всю твою жизнь. Я хотела обдумать все, чтобы тебе обо всем рассказать... прости меня, что я не сразу тебе вср рассказала.

Она зажмурилась и подавила в себе слабый стон. Хотелось говорить. Связно и много. Без истерик.

- Когда ты ушел, я... кинула в стенку стакан, и... мне стало страшно... я не помню, как в моей руке оказался осколок, но... Тору, меня преследовали страшные сны. Джун... - она на секунду замолчала и отстранилась от него. Заглянула в его глаза и сглотнула. Она не хотела от него ничего скрывать. - Мне снился какой-то сон... что-то с огнем, с чертями. Я... Джун меня стянул с подоконника. Тору, я не сумасшедшая. Я не хотела этого. Мне снилось, что огонь лижет все. Прости меня...

Она всхлипнула и зажмурилась. Было страшно и больно. Что делать? Как жить? Она испугалась, что Тору убьет ее за это...

- Меня тошнит, и мне плохо. Наверное, у меня акклиматизация, - пожаловалась она, жалобно всхлипнув и снова прижавшись к нему...

Рассказ Яреци о разговоре с его матерью многое объяснил. В принципе, он и представлял что-то подобное, поскольку неплохо знал свою мать и ее методы воздействия на чужую психику. Да и, наверное, та говорила разумные вещи, вот только никто не давал ей права вмешиваться в его личную жизнь, которой она за десять с лишним лет так и не удосужилась поинтересоваться. Отец хотя бы четко высказал свою позицию, сообщив, что не хочет иметь с ним ничего общего, а мать... Она просто хранила все это время молчание.

- Да какая разница, что будет через десять или двадцать лет? - Тору устало вздохнул и покачал головой. - Знает ли человек, выходящий из дома, что его не собьет сегодня машина? Нет. Но это же не повод запираться в своей квартире. Всегда есть вероятность, что какие-то вещи могут пойти не как планировалось, но это не больше чем вероятность.

То, что Яреци все хотела серьезно обдумать, было неплохим знаком. Что-то ему подсказывало, что она все равно приняла бы решение остаться с ним, но уже на более осознанным уровне. Плохо только то, что до него свою мысль она донести так вчера и не смогла, в чем, наверное, они оба были виноваты в равной степени.

Дальнейшие же откровения Яри на какое-то время вогнали его в ступор, рождая пугающую мысль, что его мысли о порезе оказались не так уж далеки от реальности. Он даже представить боялся, что могло произойти не окажись здесь Джун и не стащи ее с подоконника. За что стоило потом обязательно отблагодарить племянника. Как бы он жил, если бы знал, что с ней случилось непоправимое, да еще и по его вине? Да и смог бы жить вообще?

Жуткие картины заставили крепко обхватить руками прижавшуюся к нему девушку, забыв, что она только что жаловалась на тошноту и плохое самочувствие. Он безумно боялся ее потерять, тем более таким кошмарным способом. Пожалуй, стоило признать, что жить после такого, он бы точно уже не смог.

- Ты же понимаешь, что тебя ждет после таких признаний? Я же тебе теперь чихнуть без моего присмотра не дам. - Тору выпустил ее из объятий и поднялся с кровати. - А теперь, пока ты смиряешься с этой мыслью, я пойду поищу в своих запасах что-нибудь, чем можно обработать рану на руке.

К счастью Тору, наученный горьким опытом и не владеющий полезной способностью к врачеванию, последнее время начал кидать в чемодан какую-нибудь ерунду, вроде обезболивающих или перевязочного материала, поскольку не знал, какие сюрпризы стоило ждать от даже небольшого путешествия, особенно если рядом с ним была Яреци.

Она вздохнула и потерлась щекой о его щеку. Потом прикрыла глаза и вздохнула, слушая его. Уголки губ поползли вверх.

- Как сказал Воланд, если кирпич упадет на голову, то это значит, что его кто-то не так положил. А не то, что кто-то там, наверху, хочет, что он упал именно на тебя. Также и с машиной... это из романа "Мастер и Маргарита". В русских школах в последнем классе проходят.

После своего признания о подоконнике она не смогла сдержать судорожный всхлип, но, возможно, Тору его не услышал. Она очень надеялась, что не услышал. Ей было страшно, мысль о том, что она действительно могла плохо кончить, разрывала ее сознание острыми кинжалами, причиняя сильную боль. Страх липкой волной окутывал ее сознание, заставляя сердце сжиматься. Она сильнее прижалась к любимому. Он вернулся, она его больше никогда никуда не отпустит. И сама никуда и никогда не уйдет. И пусть он что-то с ней сделает, оторвет ей потом голову, четвертует своей катаной, сделает с ней что-то еще, она не будет бояться. Она любит его. Это просто совпадение, она не хотела кончать со своей жизнью. Она слишком сильно любит эту жизнь, и мысль, что она вот этим поступком могла чуть ее не оборвать, заставить страдать любимых людей, вызвало желание кричать. Кричать громко и долго. Но она находилась в квартире, и здесь как-то не принято кричать. Она сжала руки в кулаки , сильно закусила губу. По щекам потекли слезы. А тут он еще отстранился от нее и вообще ушел. Сказал что-то про то, чем можно обработать ранку.

- Я... я не хотела. Прости меня, пожалуйста. Я... я действительно боялась... мне казалось... это было слишком реально. Прости меня. Это все из-за меня... я... Тору, я... я ведь не сошла с ума? - она закрыла лицо руками.

В подтверждение его мысли, что Яреци нельзя оставлять одну ни на минуту, пока он ковырялся в своих вещах девушка начала плакать и заниматься самообвинениями. Иногда Тору вообще начинало казаться, что это - два ее любимых занятия, поскольку он никак не мог ее от них отучить. Так что вытащив все необходимое, он чуть ли ни бегом отправился обратно, в очередной раз сгребать ее в объятия и пытаться успокоить.

- Не знаю, сошла ли ты с ума, но, если это даже и так, я такими темпами к тебе скоро присоединюсь. - Тору начал чуть-чуть покачиваться из стороны в сторону, увлекая девушку за собой. Он не знал, поможет ли это ее успокоить, но очень надеялся, что ей все-таки удастся оставить плохие воспоминания позади и поверить, что такого больше не повторится.

- Ну вот кто, плачет, прикрывая лицо порезанной рукой? Тебе и так страданий мало? - Тору снова вздохнул, отодвинулся и взял руку девушки, переворачивая тонкую кисть ладонью к себе. - Хочешь, чтобы щипало, так пусть от этого будет польза.

Больше ничего не комментируя он аккуратно обработал ранку, время от времени дуя на пораненную ладонь, несколько раз обернул вокруг кисти бинт, чтобы Яри, случайно не задела ранку и опять не спровоцировала кровотечение, и закрепив его, отпустил руку и перевел взгляд на свое непутевое чудо.

- Ладно, с этим разобрались. Ты же, как я понимаю не ела ничего со времени обеда у матери? И у тебя, наверное, еще обезвоживание, особенно, если до этого тошнило. А потом удивляешься, почему тебя галлюцинации мучают. Значит так, сейчас твоя основная задача - придумать, какую пищу твой организм сможет принять. А я пока принесу тебе воды. И не забывай, что я отошел всего на несколько шагов, и это не повод начинать рыдать.

После некоторых колебаний воду он налил в кружку, надеясь, что хотя бы ей не суждено будет разлететься на осколки. Когда Яри находилась в таком состоянии ни в чем нельзя было быть уверенным до конца, и даже если она временно затихла, это еще не гарантировало, что с рыданиями или другими бурными эмоциональными проявлениями на сегодня было покончено.

Он снова её обнял, и снова она почувствовала, что играет с его терпением. Он был очень терпелив, и ей казалось, что она ходит по грани его терпения. А ещё ей показалось, что о той истерике, которая случилась перед его мамой, теперь знает чуть ли не весь город. И о том, что она чуть не вылетела из окна... и вообще, что она психованная истеричка... зачем она нужна такая Тору? Он достоин нормального человека. Спокойного...

- Я больше не буду, - тихо произнесла она неуверенным голосом и опустила голову. Тору стал обрабатывать её ладонь, потом перевязал, и она забавно морщилась, если было больно. Он заботился о ней, он любил её. - Спасибо.

Она посмотрела на свою ладонь, потом посмотрела на него и осторожно поцеловала в щёку. Обняла его руками за шею, заглянула в глаза и поцеловала в губы. ей было хорошо с ним, она любила его. И она была уверена, что никогда не бросит его. Не уйдёт от него к другому, постарается не ссориться с ним, будет стараться подарить ему тепло домашнего уюта и очага.

Вопрос о какой-нибудь пище вызвал у неё одновременно желание поесть и снова согнуться над раковиной. Тору снова куда-то ушёл, а она стала думать, что можно поесть, чтобы это не отторгалось организмом. Явно что-то привычное ей. Горячий чай с сахаром. Нужен сахар, чтобы прибавить немного сил. А потом нужен крепкий и здоровый сон. Она знала, что сейчас она сможет заснуть нормальным сном. Крепким и здоровым. Присутствие любимого человека лечит. Просто присутствие. Она стёрла здоровой ладонью слёзы с щёк и встала с кровати. Снова закружилась голова, и она пошатнулась. Но удержалась на ногах, горько хмыкнула и подошла к двери. Это расстояние ей показалось слишком длинным и отняло у неё почти все силы. С трудом она доползла до стула и села на него, подтянув к себе ноги и обняв их руками. С опаской посмотрела на Тору и сглотнула, втянула голову в плечи, ожидая, что сейчас на нее обрушится шквал критики. Он будет ворчать, что она встала с кровати, не бережёт себя, играет с его нервами. Это представленное ворчание показалось ей настолько реальым, что она слабо улыбнулась. Пожалуй, сейчас она бы многое отдала, чтобы услышать, как он ворчит. Не ругается, не кричит, а просто ворчит. Ей вдруг показалось это очень милым.

- Я, наверное, буду только чай с сахаром. Мне просто надо поспать и выпить воды. Это акклиматизация. Завтра должно быть легче. Наверное, пища незнакомая. Но... Тору, мне твой племянник сказал, что ты не ночевал дома. Про девушек и бар он мне сказал, но я не знаю... я не верю, что ты... ты же был в отеле? Ты... ты же ничего плохого не делал? - Она вспомнила слова Джуна с предложением огреть Тору чем-нибудь по голове.Но это было неправильно. Щёки налились смущённым румянцем, если это безобразие какого-то бледно-розового цвета можно было назвать румянцем.

Не успел он наполнить кружку, как услышал за спиной шевеление, говорящее о том, что Яреци решила слезть с кровати и занять какое-то более подходящее место. Обернувшись, Тору убедился в правоте своей догадки и неодобрительно начал наблюдать за ее перемещениями в пространстве, не удержавшись и все же прокомментировав происходящее, когда она взгромоздилась на стул.

- Ты и вправду, как улитка. Поползала немного по квартире, а сейчас притихла, спряталась в раковинку и ждешь, буду ли я тебя ругать. Я бы конечно и поругал, чтобы тебя не разочаровывать, но раз уж ты все равно сюда приползла - сиди уже, жди, пока я чай сделаю.

Тору поставил перед ней кружку с водой и наполнил чайник, собираясь залить чай в девушку в таком количестве, в каком это будет возможно до момента, пока он не начнет литься обратно. Хорошо хоть, благодаря стараниям Джуна сахара у них было в избытке, поэтому он без особых проблем мог выполнить просьбу Яри, считая что сладкий чай и здоровый сон, ей уж точно не повредят.

А вот последовавшие затем вопросы заставили его чуть ли не выронить чайник. Похоже, Джун опять наплел что-то несусветное, но в этом был виноват только он сам, знавший, что племянник не поскупится на дикие фантазии в его адрес, но все равно отправивший его к свой впечатлительной девушке.

- Ничего я плохого не делал, так гулял... Всю ночь... - Тору понимал, что его слова звучат не намного адекватнее, чем рассказ девушки о ее странных видениях. Нормальный человек не стал бы блуждать в одиночестве до самого утра, но он уже давно и не претендовал на звание "нормального".

Замяв тему своих ночных прогулок и напоив Яреци чаем, Тору пришел к выводу, что пора бы уже немного и передохнуть. Ночью он не спал совсем, а его дневной сон трудно было назвать хорошо восстанавливающим организм. Про Яри и вообще в этом плане ничего говорить не стоило, так что им следовало заканчивать с посиделками и, наконец, перевести тела в горизонтальное положение.

- Быстро умывайся и ложись в кровать. А я сразу за тобой. Что-то я тоже устал. Видимо, от посещения баров и совращения женщин.

Тору стащил Яри со стула и мягко направил в сторону ванной, надеясь, что уж с умыванием она справится сама. Ну а ночью он собирался прижать ее к себе так крепко, чтобы лишить любой возможности куда-то убежать и что-нибудь натворить. Ну а что делать дальше... Мысли о будущем Тору с чистой совестью решил отложить до завтра.