Дорога в новую жизнь

После уничтожения отряда, который погубил клан Сурикатов, в Непале не было слышно о людях Асаки. Сонгцэн воспользовался этим затишьем, и получил от деда разрешение уехать в Линь Ян Шо, откуда его могли вызвать при первой необходимости. Он был рад возможности уехать и увезти Яшви подальше от дворцовых сплетен.

Сонгцэн надеялся, что в Линь Ян Шо к нему вернется способность спать всю ночь. А не рассматривать до утра потолок, думая о том, могло ли все сложиться иначе. Майя ему не снилась ни разу, и он не знал, хорошо это или плохо. Ему казалось, что он потерял её и все время ищет, и переезд в Линь Ян Шо на какое-то время мог помочь избавиться от этих навязчивых мыслей.

В дороге было немного проще: нужно было думать о делах. Яшви успели сделать паспорт, и Сонгцэн объяснял ей, что нужно, чтобы пройти регистрацию на рейс, и почему в самолете не опасно. Она могла мельком увидеть многолюдную Лхасу по дороге от аэропорта до автобусной станции, а затем автобус привез их в деревню, что была ближайшей к монастырю. Последнюю часть пути предстояло пройти пешком, но Сонгцэн добрался бы до Линь Ян Шо с закрытыми глазами.

- Если ты устала, мы можем отдохнуть в чайной, а потом идти в монастырь, - предложил девушке Сонгцэн.

Прошла еще неделя, прежде чем они смогли уехать из клана. Яшви старалась занять все свое время работой, чтением, игрой в го и конными прогулками, которые внезапно начали приносить хоть какое-то удовольствие, и за это время она больше не видела Садхира-джи. Ей было нужно это время потратить на себя и свои мысли. После обеда, когда работа заканчивалась, Яшви сначала читала несколько страниц, пока еще очень медленно, потом проводила несколько часов с наставником Раджем, который рассказывал ей обо всем на свете, и из этих бесед с ним девушка узнала намного больше, чем за всю свою жизнь. Ей уже сложно было принять, что всего две недели назад все было по-другому. Когда наставник Радж уставал от этих разговоров, Яшви отправлялась на конюшню и, если Рэд был свободен, то седлала его и выезжала из дворца. Она вела коня вдоль озера Фева, но, не доезжая до Покхары, поворачивала обратно. Большие города ее пока еще пугали. Боль в животе потихоньку ее отпускала.

- Я не устала, Садхир-джи, - ответила Яшви, хотя немного покривила душой. Она утомилась от новых впечатлений и увиденного ею - большие города, аэропорт и самолет, и весь полет она не отрывала взгляда от маленького окна, возле которого ей досталось место. Мир такой огромный, что от Покхары в Лхасу можно добраться только на самолете. Наставник Радж показал ей глобус и показал, где Покхара, а где - Лхаса. Сказал, что пешком этот путь занял бы очень много дней. А так они добрались уже почти к вечеру.

Эта деревня уже больше походила на те, к которым она привыкла, и здесь ей было спокойнее, но все равно хотелось быстрее добраться до монастыря. На Яшви была удобная дорожная одежда, которую ей дали в клане, рюкзак с небогатым содержимым и у нее было немного денег, который ей дала Прия-джи, сказав, что это плата за работу во дворце. Яшви сначала хотела отправить эти деньги родителям, но они не заезжали в ее родную деревню, и деньги так и уехали вместе с ней на Тибет. Но она все равно не знала, на что их можно потратить.

Сонгцэн не стал настаивать на отдыхе. Лучше было быстрее добраться в монастырь, и там уже нормально поужинать. Яшви не была изнеженной дворцовой феей, чтобы не выдержать эту дорогу, и одета она была удобно.

- Тогда пойдем, - сказал Сонгцэн и повел девушку через деревню к воротам, за которыми начиналась дорога, что могла вывести в Линь Ян Шо тех, кого монастырь был готов пустить.

В стороне от дороги пастух сторожил стадо яков, медленно перебиравшихся в сторону дома. Сонгцэн чувствовал, что здесь ему спокойнее, чем в клане. Здесь все было привычно, при этом он мог забыть о своем происхождении и получать не больше внимания, чем ученики и обитатели монастыря.

- В Линь Ян Шо в основном говорят на путунхуа. Непали знаю я, мои родители, Шэ Юэ, и её брат Шэ Лун с женой, но они редко сюда приезжают, - предупредил Сонгцэн.

Он считал, что это не станет проблемой. Постепенно Яшви научится основным словам и фразам, как это происходило со всеми, кто жил в монастыре. А на первое время рядом всегда будет кто-нибудь, кто поможет с переводом.

Эта деревня была намного меньше той, в которой она родилась, но дома здесь были богаче и лучше, а на рынке все равно было много народу. Здесь были ворота, чайная и - Яшви медленно прочитала по буквам - почта. Но все остальное было примерно таким же, только люди смотрели или равнодушно, продолжая заниматься своими делами, или с интересом, отрываясь от занятия, но потом возвращались к нему, проводив их с Садхиром-джи взглядами. Но никто не смотрел зло, презрительно или неприязненно.

- Они тоже из клана? - спросила она, имея в виду Ше Юэ и ее брата с женой. Ей не очень хотелось разговаривать, она всю дорогу больше молчала, но желание узнать что-то о монастыре было сильнее нежелания говорить.

У Яшви было странное чувство. Теперь она оказалась так далеко от родной деревни, что не было никакой возможности туда вернуться. Не то чтобы она так сильно хотела возвращаться, но все равно, понимание, что у нее все еще есть где-то дом (на самом деле Яшви понимала и то, что ее в этом доме больше не ждут) делало ее спокойнее. Сейчас она должна была надеяться, что на новом месте ей будет если не лучше, то точно не хуже, чем раньше.

- А там, в монастыре, живут настоящие монахи? - добавила она. - Нужно жить как они?

- Шэ Лун и Шэ Юэ из клана моей матери, клана Белых Тигров, - ответил Сонгцэн. - Они её ученики. А жена Луна, Джая, - Королевская Кобра. Её обучал мой отец.

Все, кто приехал в Линь Ян Шо из Непала, пока так или иначе имели отношение к кланам. Хотя путь от Покхары или Катманду до Лхасы был ближе, чем от многих других мест, откуда родом были другие жители монастыря.

- В Линь Ян Шо нет монахов, - сказал Сонгцэн. - Но есть определенные правила, которые нужно соблюдать. Думаю они не строже тех, которые ты соблюдаешь всю жизнь. Нельзя носить слишком открытую одежду, пить алкоголь, курить. Не приветствуется, когда кто-то демонстрирует на людях близкие отношения, хотя там есть семьи, которые живут в своих домах.

Сонгцэн планировал, что Яшви поселится в жилом корпусе для учеников или обитателей. Там ей будет комфортно. Намного комфортнее, чем если бы он пригласил её в дом своей семьи, где она бы чувствовала себя лишней или пыталась всем услужить.

- Там принято, чтобы все дежурили - выполняли разную работу. С этим тоже не думаю, что у тебя возникнут сложности. Готовить, убирать, следить за животными и огородом. Ты можешь сама выбрать то, что больше по душе, - сказал Сонгцэн.

Яшви только сейчас задумалась о том, что есть еще другие кланы помимо тех, о которых она уже знала. И хоть клан Сурикатов сейчас больше не существовал, были остальные. Собственно, ей от этого знания было ни горячо ни холодно, просто еще одно подтверждение тому, что мир огромен.

Правила поведения оказались довольно простыми, ничего нового среди них Яшви не услышала. Она также вела себя и дома и в клане, так что не стала ничего уточнять насчет них. Открытой одежды у нее никогда не было, она никогда не пила алкоголь и не курила, и тем более ей было не с кем демонстрировать на людях близкие отношения. Да и какие либо отношения вообще. Но это был как-то не совсем такой монастырь, каким она себе его представляла, но делать окончательные выводы нужно было уже на месте, а не по пути в гору.

- Мне все равно, я могу выполнять любую работу, или ту, которую скажут, - Яшви привыкла много работать, но в клане ей нужно было всего лишь убирать комнаты, накрывать на стол в трапезы или убирать с него, стирать не так уж и много белья, и все остальное время, а это почти половина дня, она была предоставлена самой себе. Из-за этого у нее было слишком много времени на непрошенные мысли.

- Вы говорили, я смогу там учиться? - вспомнила она.

Сонгцэн был уверен, что Яшви будет комфортно в монастыре, потому что принятые там традиции не требовали от неё никаких ограничений, она была воспитана намного строже. И к работе привыкла, ей было сложнее ничего не делать, чем заниматься работой по хозяйству.

- В Линь Ян Шо можно многому научиться. Там проходят мастер-классы и групповые занятия для всех, и можно договориться с мастерами, чтобы учили тебя индивидуально, - сказал Сонгцэн. - Можно изучать магию, травы, камни, каллиграфию, боевые искусства.

Он знал, что во дворце Яшви училась играть в Го с мастером Раджем, и она довольно быстро училась читать. Ей понравится учиться, ведь этот мир прежде был для неё закрыт, а сейчас она получала возможность узнать очень многое.

- Первое время, я думаю, тебе лучше договориться с мастерами отдельно, потому что большинство занятий идут на китайском. А потом освоишься, как тебе удобнее, - добавил Сонгцэн.

Яшви говорила, что хотела бы больше узнать о травах. Об этом ей стоило бы поговорить с сифу Лю или сифу Петрович, но придется помогать с переводом, вряд ли кто-то из них владел непали. Сифу Лю немного говорил на тибетском, а какие языки знала знахарка, Сонгцэн не был в курсе.

Яшви задумалась над тем, чему бы она хотела учиться. Она вспомнила экзамен принца, как ему подчинялась вода, а затем и огонь, который возникал прямо у него на руках, но ей казалось, что такая магия не для нее. Точнее, пока она не хотела ей учиться, может быть, потом ей станет это намного интереснее. Она бы согласилась учить травы, потому что это могло быть полезно. Но Садхир-джи ничего не сказал о тибетской медицине, хотя ей Яшви тоже было бы интересно поучиться. Если уж она бокши, то нужно оправдывать это звание, пусть знахарок не любят и даже боятся, этот путь был ей понятен. Так она нигде не пропадет.

Не была она уверена и насчет боевых искусств. Ей не нужно было становиться воином, а если она проведет остаток своей жизни здесь, в монастыре, то ей незачем учиться вести бой с оружием или без оного. Но она решила еще подумать.

- Значит, сначала мне нужно научиться китайскому языку? - подытожила она. У нее голова шла кругом от того, что ей предстояло выучить, а ведь она только-только научилась читать деванагари, и то еще плохо и по слогам. На одну страницу детской книги у нее уходило почти полчаса!

Яшви не боялась учиться, хотя объем необходимых знаний заставлял ее волноваться. А еще и не все мастера могут ее понимать, от этого тоже не становилось легче.

- Да, тебе будет проще, когда ты сможешь понимать китайский, - сказал Сонгцэн. - Сначала на слух, а потом можно уже учить грамоту.

Китайский язык был сложным. Для Сонгцэна он был одним из трех родных, и все равно он провел немало времени за изучением иероглифов. Но от Яшви не требовалось через пару месяцев после переезда читать трактаты на вэнъяне. А на то, чтобы понимать хотя бы бытовые фразы, много времени не нужно.

- Первое время я могу сам с тобой позаниматься китайским, - предложил Сонгцэн.

Он уже думал о том, что тренировок после сдачи экзамена станет намного меньше, и появится слишком много времени на то, чтобы думать о том, что случилось с Майей и её кланом. Это время нужно было занять работой. Попросить место младшего мастера. Брать больше дежурств. И почему бы не учить при этом Яшви говорить на путунхуа, а то и иероглифам.

Тропа вела вверх, но монастыря еще не было видно. Дневная жара спадала, и все равно чувствовалось, что летнее Солнце нагревало эту землю особенно щедро. Хотя, после Непала, все было терпимо.

Яшви ответила не сразу. Она чувствовала, что близость принца пока ее скорее нервирует, чем успокаивает. Она надеялась, что в монастыре сможет немного времени провести наедине с собой и постараться отвлечься от мыслей, которые причиняли ей боль. Яшви так и не поняла, почему новость о предстоящей свадьбе Садхира-джи так ее зацепила, и даже сейчас, когда свадьбы уже не будет, а Майя Тхакур мертва, ее тень все еще стояла перед глазами. Даже будучи мертвой, она была прекрасной, Яшви в этом не сомневалась. Наверное, она была немного обижена на принца за тот случай, когда он ее не заметил в парке. Яшви не требовала к себе какого-то особенного отношения, но Садхир-джи был единственным, кого она более или менее знала лучше других, и единственным, с кем ей до того момента было комфортно находиться рядом. Сейчас этого чувства не было.

- Хорошо, Садхир-джи, - она не имела права отказываться и разбрасываться такой возможностью. Другие мастера могут не согласиться учить ее, зная, что она не понимает ни слова, и это будет сложно. А остальные из тех, кто понимал непали, не всегда были в Линь Ян Шо. Было бы просто неразумно отказаться сейчас.

Она замолчала, глядя вперед на тропу. Вокруг было тихо, и у Яшви возникло странное ощущение, что за ними кто-то наблюдает, как будто кто-то смотрел в спину. А потом ей показалось, что она услышала какие-то тихо сказанные слова, на грани шепота.

- Что? - переспросила она, справедливо подумав, что Садхир-джи что-то произнес, ведь больше некому было. - Я задумалась, простите, и не расслышала, что вы сказали?

Сонгцэн удивленно посмотрел на Яшви. После того, как он предложил ей позаниматься китайским, и она согласилась, они шли в полной тишине. И он не слышал ничего, что можно было бы принять за человеческую речь. В этих краях в принципе было довольно тихо: мало деревьев, которые могли бы шуметь от ветра, река, что могла шуметь, сбегая по камням, находилась далеко от тропы, да и диких животных и птиц Сонгцэн сейчас не замечал поблизости.

- Я ничего не говорил, - сказал Сонгцэн девушке.

Он присмотрелся к ней внимательнее, чтобы понять, не было ли это состояние вызвано усталостью или жарой. Но эта версия ему тоже показалась далекой от истины. Жара уже спадала, Яшви родилась и выросла возле Покхары и была вынослива физически. Возможно, ей просто показалось из-за того, что она задумалась о чем-то своем. Да и все-таки дорога была долгой и полной новых впечатлений.

Но ей точно послышалось, что он что-то сказал...Или все дело в том, что ей действительно просто послышалось, что-нибудь напоминающее шепот человека, но на деле таковым не являющимся?Наверное, это было шуршание одежды или камней под ногами и травы или вспорхнувшая птица. Яшви покачала головой и снова вернулась к своим мыслям. Но она не успела даже вспомнить, о чем думала до этого, как снова вернулось ощущение, что кто-то дышит ей в затылок и что-то шепчет.

Яшви обернулась, хотя она прекрасно знала, что сзади никого нет, они ведь шли по тропе совсем одни, и осмотрела видимые окрестности. И снова шепот, только уже с другой стороны, с той, в которую они шли.

- Вот, вы не слышали? - спросила она у Садхира-джи, развернувшись к нему. Наверное, так начинают сходить с ума, когда слышат шепот, который на самом деле никто не шепчет. - Или это вы разыгрываете меня, Садхир-джи?

Яшви было сложно представить, чтобы этот делал он, потому что Садхир-джи не был похож на человека, который бы стал так шутить. Он был таким серьезным, что представить его за какой-нибудь детской шалостью было почти невозможно. Но кроме него здесь больше никого не было, а она никак не могла понять шепот и что шептали. Слова были незнакомыми, если они вообще как-то переводились, а не были бессмысленным набором звуков.

Сонгцэн снова ничего не слышал, и он даже почувствовал, что подозрения Яшви его злят. Потому что у него и мыслях не было её разыгрывать. Сейчас он вообще был не в настроении разыгрывать кого бы то ни было, тем более таким способом.

- Я ничего не слышу, - сказал он Яшви, стараясь, чтобы в его голосе не было слышно раздражение.

Он посмотрел на девушку, чуть расфокусировав взгляд, чтобы увидеть её ауру. Сахасрара светилась очень ярко, не не было следов ша-ци, которые могли бы говорить о тепловом ударе или какой-то еще проблеме.

- С тобой случалось что-то похожее раньше? - серьезно спросил Сонгцэн. - Линь Ян Шо - особое место. Из-за него мог обостриться какой-то дар, позволяющий видеть или слышать то, что скрыто.

Сонгцэн бывал на занятиях по шаманизму и прорицаниям. Не сказать, чтобы он достиг на этом поприще хоть чего-то значимого, но хотя бы представлял, как это все могло работать. И светящаяся Сахасрара давала неплохую подсказку.

Яшви снова повернулась на шепот, который прозвучал прямо ей на левое ухо, но снова никого и ничего. Вокруг было пустынное нагорье - холмы, скалы, камни, очень редкие и невысокие деревья и трава, пожухлая от недостатка влаги. Яшви понимала, что шептать тут некому, но при этом она не думала, что это разыгралось ее воображение. Потому что раз-два, но не когда это становится закономерностью.

Садхир-джи выглядел раздраженным, словно она обвинила его невесть в чем, но впервые в жизни Яшви почти не осознала этот факта, потому что все еще была занята поисками загадочного невидимого шептуна. И только после вопроса Садхира-джи она посмотрела прямо на принца, впервые за несколько дней встречаясь с ним взглядом.

- Иногда ночью я слышу, как бабушка напевает колыбельную, - ответила она. - Иногда она называет меня Охин - дочка. Но она давно умерла, мать говорила, что я просто фантазирую.

Это не было похоже на то, что было сейчас. Там Яшви всегда четко слышала и бабушкин голос и могла разобрать мотив колыбельной. Но все это происходило как бы во сне, потому что стоило ей подняться с постели, как в доме тут же воцарялась тишина. Первое время Яшви просила бабушку спеть еще, потом эти просьбы услышал отец, и Яшви просить перестала - поняла, что лучше о таком молчать.