Выше звезд

Сонгцэн немного отстранился, когда Яшви задала свой вопрос. Она робко обняла его в ответ, но явно не считала, что это правильно.

- Если не хочешь, не будем торопиться, - ответил Сонгцэн. - Тебе неприятно? Или ты чего-то боишься?

Он не видел особых причин в том, чтобы не приставать к Яшви сейчас. Потому что они уже были близки, он знал, как избежать последствий, а рана девушки уже зажила и не доставляла ей беспокойства. Но Сонгцэн был готов отступить, если Яшви считала, что правильнее ждать. Три месяца - это не очень долго.

Сонгцэну было бы проще держать дистанцию, если бы он по-прежнему никогда не касался Яшви. А теперь, когда он знал, насколько приятно с ней может быть, ему приходилось сдерживаться. Но это было не так сложно, чтобы считать подобное ожидание какой-то сложной пыткой. Его второй стихией была Вода, он умел ждать, когда это было необходимо.

- Да нет, я не об этом, - Яшви сообразила, что ее слова принц отнес скорее к тому факту, что они уже были близки, и наконец догадалась, что он пришел в ее покои не просто пожелать ей спокойной ночи, а потом мирно уйти почивать в свою спальню, а с вполне конкретным видением нынешнего вечера. И против подобного способа провести с ним время ничего не имела. Кажется, ее неумелые объятия он воспринял за неуверенность. Яшви снова обняла его, на этот раз уже немного смелее.

- Я о свадьбе, - естественно, ее пугало замужество. Перед глазами у нее был не очень хороший пример ее родителей, когда все чувства угасли под давлением унылого быта и постоянной необходимости как-то выживать в нищете и ограничениях. При этом они не видели ничего дурного в том, что рожать одного ребенка за другим, обрекая и их тоже жить в нищете, потому что и сами никогда не видели другой жизни. Сейчас можно было не опасаться за то, что их с Сонгцэном вероятные дети будут жить также, как живут дети в бедных непальских деревнях, но чувства могут уйти и по другим причинам. Больше всего Яшви опасалась стать снова ненужной, и еще что ее свободе, к которой она так долго шла и которую пыталась понять, придет конец.

- У меня ощущение, что все изменится, но я не знаю, что именно поменяется, и поэтому меня это пугает. Я не знаю, что будет. Как будто я шла по одному пути, а теперь вдруг стою на развилке, и передо мной - много-много тропинок. И не знаю, какую выбрать, - попыталась объяснить она, но не была уверена, что ей это удалось.

Сонгцэн растерянно улыбнулся, когда понял, что неверно интерпретировал слова Яшви. Она говорила о более серьезной проблеме, которая её беспокоила, и которую стоило обсудить сейчас и прямо. Жизнь её родителей нельзя было назвать счастливой, и вряд ли она в принципе видела много семей, на которые хотелось бы ровняться.

- Я не могу сказать, что знаю, как все будет после свадьбы, - ответил Сонгцэн. - Уверен, что и твоя, и моя жизнь изменится. Но только от нас будет зависеть, какими будут наши отношения.

У него был пример его родителей, которым хватило ума услышать друг друга и договориться. Сейчас они были счастливы друг с другом, но в день свадьбы они были кровными врагами, которых заставили сложить оружие.

- Я не думаю, что мы спешим. Если мы решили быть мужем и женой, значит, нужно это объявить официально. Это не обязывает нас круглосуточно быть вместе и сидеть в этом дворце. Мы можем ездить к Лисам и в Линь Ян Шо, учиться и выбирать те тропы, которыми идти, - сказал Сонгцэн.

Яшви не стало сильно легче после этих слов, потому что она не знала, как может быть иначе и какими вообще могут быть отношения, у нее не было возможности понаблюдать за тем, как вообще могут развиваться отношения, правильно или нет, и к чему они могут привести. В Непале супруги на людях ведут себя почти как чужие друг другу люди, и это считается правильным и нормальным. Ее родители так себя вели, и да и остальные прячут личную жизнь, ведь на то она и личная. И как тут чему-то научиться?

- Значит, меня никто не заставит, - или попытается заставить, потому что этому Яшви собиралась отчаянно сопротивляться, - отказаться от того образа жизни, к которому я уже привыкла? Мне кажется, жизнь принцессы больше похожа на жизнь любой наложницы, она же себе не принадлежит.

Бо-джи тоже считалась принцессой, но Яшви хотелось посмотреть на человека, который попытается ее заставить сделать что-то против ее воли, если это не приказы вождя клана. Она уже чуть чуть разбиралась во всей этой иерархии, и была немного знакома с характером матери Сонгцэна. Так вот ей наверное никто никогда не приказывал сидеть во дворце и вышивать шелком. Садхир-джи говорил, что они похожи, но Яшви казалось, что не очень. Она не была настолько же сильной внутренне. Она готова была плыть по течению, а не грести против него, как наверняка сделала бы Бо-джи.

- Никто не заставит, - сказал Сонгцэн. - Я бы удивился, если бы ты решила после свадьбы жить той жизнью, которой тут живут наложницы.

Он считал, что при таком образе жизни недолго и свихнуться. Во дворце не было такого количества работы, чтобы их всех занять, тем более что готовкой и уборкой занимались служанки. Его Величеству вообще не было дела до того, чем занят гарем, он был не в том возрасте, чтобы ими всерьез интересоваться. А от ощущения собственной бесполезности можно либо озвереть, либо деградировать.

- Мы с тобой сами будем решать, какой должна быть жизни принцессы, - сказал Сонгцэн. - Я надеюсь на твою помощь с некоторыми делами, но не собираюсь ограничивать тебя в твоих.

Он видел в Яшви то, чего не было в наложницах. Сонгцэн не знал, была ли эта черта у Майи или Маниши, каждая их них дала повод об этом задуматься, но Яшви точно была готова распоряжаться своей жизнью. Решать, что нравилось ей, и развиваться в том направлении, в котором хотела бы она сама.

- Я давно хочу сделать так, чтобы женщины в клане могли получать образование и нужные Кобрам профессии. И мне кажется, будет правильно, если принцесса клана будет помогать мне это устроить, - объяснил Сонгцэн.

Слова принца ее немного успокоили. ЕЙ бы совсем не хотелось, чтобы кто-то говорил ей, как жить и что делать. Уже прошел тот период, когда ей это было нужно, потому что она оказалась в огромном незнакомом мире, о котором ничего не знала. За всю свою жизнь до шестнадцати лет она ни разу не покидала свою деревню, или, может быть, пару раз ездила с отцом в соседнюю, до которой было всего час ходьбы. После знакомства с принцем она даже на самолете летала, и узнала, что мир нескончаемо огромный, в нем столько всего, о чем она никогда не подозревала. И променять сейчас это на золотую клетку, став украшением дворца? Нет, спасибо.

- Но как я могу в этом помочь? - недоуменно спросила она. - Я даже в школе не училась.

Что до сих пор было одной из самых больших проблем, потому что многое оставалось для нее непонятным или просто неизвестным. Яшви было попросту стыдно за то, что она многого не знает, что знают обычные дети, которые родились в Европе или Китае. Можно бы было горделиво заявить, что ей вовсе и не нужно знать много, она и так хорошо справляется, но тут Яшви предпочла бы промолчать. Она хотела стать лучше, чем была сейчас.

А ведь она до сих пор не рассказала принцу о том, что когда-то хотела учиться на медсестру. Тогда она еще не понимала, что для этого нужно как минимум уметь читать и писать и закончить школу, чтобы была возможность поступить в медицинский колледж. Теперь признаваться в этом было как-то неловко.

Сонгцэн чуть крепче обнял Яшви за талию, поцеловал в щеку, затем сел на подушки возле чайного столика. Разговор затягивался, но раз он начался, стоило все обсудить.

- Никто из них не учился в школе, - сказал Сонгцэн. - И я даже не знаю, как именно нужно организовать это обучение. Их можно научить врачеванию, эта специальность нужна клану, и лекари могут приносить не меньше дохода, чем наемники, сотрудничая с соседями. Их можно научить прорицаниям, если у кого-то из них будет к этому талант. И даже не знаю, чему еще.

Сонгцэн считал, что нынешняя система, при которой доход клану приносили только наемники и незначительная торговля, была недостаточно эффективной. Она не позволяла клану развиваться, он застрял в прошлых веках. Магия могла приносить доход, не привлекая слишком много внимания. Но мало только воевать, торговать лошадьми, оружием, тканями. Те же совы веками жили за счет лекарей, а в Линь Ян Шо Сонгцэн убедился, что женщины ничуть не хуже мужчин могли изучать врачевание. Если его мать можно было бы считать исключением из правил, нескольких целительниц сразу - нет.

Яшви удивилась тому, что никто из женщин в клане не учился в школе. Она думала такое только в ее родной деревне осталось, оказывается, нет. Наставник Радж рассказывал ей о кастовой системе, пришедшей из Индии, и в каком-то роде это были ее отголоски - когда каждый занимается не тем, что у него лучше получается, а тем, что опосредовало его происхождение.

- Почему не дать им возможность учиться тому, чему они хотят? В клане каждый мужчина должен стать воином? Почему женщины не становятся воинами? Наверняка не все из них хотят замуж и до бесконечности рожать детей или учиться врачеванию. И не каждый мужчина хочет становиться воином, может кто-то наоборот хочет быть лекарем.

Яшви как-то была на одном занятии по врачеванию, которое вела Бо-джи, но ей довелось понаблюдать за тем, как врачеватели работают на своем, так сказать, опыте. Точнее на своей шкуре. Это было очень полезной, но и очень сложной способностью, и для себя Яшви решила, что пока не будет ее касаться, потому что ей было на что еще обратить внимание. Но система Лис, когда каждого учили держать оружие, но при этом женщина, например, могла выбрать для себя, чем она будет заниматься, как и мужчина, была ей ближе. Хотя, может быть поэтому клан и переживал не лучшие для себя дни, в отличие от Кобр, у которых было все в порядке.

Сонгцэн задумался над тем, что говорила Яшви. В её словах было много логичного и правильного, что он не видел поначалу, потому что привык к определенному укладу в клане.

- Я думаю, ты права, - через некоторое время сказал Сонгцэн. - Если женщина хочет стать воином, а мужчина - лекарем, они должны иметь право на такой выбор. Просто любой специальности нужно обучать. Для обучения воинов у нас есть система, которая работает веками. Мы учимся с детства, и в какой-то момент сдаем экзамен на право носить оружие.

Этот экзамен давал и остальные права в клане, до него ученик был на побегушках у воинов, независимо от его происхождения. Сонгцэн считал это честным и справедливым.

- Что если сделать систему, при которой в детстве все учатся примерно одному и тому же и узнают основы разных видов магии, а потом выбирают специализацию? - спросил Сонгцэн. - Потом, отучившись, сдают экзамен и получают права: создавать семьи, соглашаться на работу за пределами клана, иметь свой доход. Кто не стал сдавать экзамен таких праве не имеет. Мужчины могут работать слугами, женщины также наниматься служанками или идти в наложницы. Если вдруг это им будет интереснее, чем возможность решать за себя.

Яшви присела на мягкую подушку за столик напротив принца, заметив, что до сих пор стоит, словно находится в гостях и ждет, пока ей скажут, куда можно присесть, а не в своих собственных покоях. Надо было все-таки послать кого-нибудь за чаем - и от мысли, что она может кого-то попросить, и ей принесут желаемое, было как-то одновременно и странно и волнительно приятно. Но Яшви не испытывала ни малейшего укола вины за то, что с мыслей о приятном вечера перевела Садхира-джи на вещи более бытовые и насущные. Она хотела быть уверена, что уехала из клана не зря и согласилась на замужество с человеком, которому не все равно на ее будущее. В противном случае, каким бы сильным ни было чувство к принцу, ей будет лучше вернуться обратно в Монголию.

- Я не знаю, как лучше - с экзаменом или без него, - призналась Яшви. - Лисы не сдают экзаменов, и мне не нужно как-то подтверждать право создать семью или носить оружие и участвовать в бою. Но мы кочевники и не ведем оседлую жизнь, у нас нет слуг и наложниц. Каждый занимается тем, что у него лучше получается или чему он специально учился. Просто после шестнадцати ребенок считается уже взрослым.

Конечно, многие жили с родителями намного дольше, потому что должны были заботиться о стариках, а также защищать тех, кто уже или еще не держал оружие, и тех женщин, которые выбрали домашний очаг. Поимо этого Лисы надеялась на благоразумие молодежи, но прямых запретов не было. Было лишь вечное ворчание стариков.

- Мне нравится многое в том, как живут Лисы, но Кобры от них очень отличаются, - сказал Сонгцэн.

Клан Яшви привык выживать, довольствуясь необходимым. И каждый стремился быть полезным. Вряд ли какая-то лиса хотела бы стать наложницей и могла бы за красивые глаза ничего не делать, лишь услаждать взор и не только взор кого-то имеющего власть. Потому что работы хватало на всех с лихвой. Кобры привыкли жить иначе, многие жили в роскоши, многие стремились к такой жизни.

- Один в шестнадцать может жить самостоятельно и отвечать за себя, другой еще не вырос. Я думаю, что экзамены справедливы. Если ты готов служить воином клана, ты должен это доказать. Если ты это доказал и можешь приносить клану доход - у тебя может быть больше прав. Я думаю, с другими специальностями это тоже будет справедливо, - сказал Сонгцэн.

Пока во всей этой стройной идее его смущало только одно: захотят ли женщины-кобры, привыкшие рассчитывать на выгодный брак или выгодного покровителя, брать ответственность за самих себя.

Яшви понимала, что тот образ жизни, который подходил Лисам, мог не подходить Кобрам просто по той причине, что это было два разных клана, поэтому ничего не могла сказать по поводу экзамена. По всему выходил, что он им им был просто необходим, или, по-крайней мере, от него было нецелесообразно отказываться.

- Возможно, его и правда стоит оставить, - согласилась Яшви, хотя ей самой не нравилась идея кому-то доказывать, что она в достаточной мере владеет шаманизмом, например, чтобы считаться Удган. И хорошо, что ей не нужно было это делать. - Но тогда нужны мастера, которые будут учить тем специальностям, которые не развиты в Клане. Почему кланы живут так закрыто?

О том, что есть еще другие кланы помимо Тигр и Кобр, Яшви узнала не так давно, и была поражена, что раньше ничего о них не слышала. А ведь их было очень много даже просто в Непале. Пусть они были небольшими, но все равно должны же были быть какие-то слухи или сплетни или просто домыслы. Но, справедливости ради стоит отметить, что Яшви вообще очень мало знала в своей жизни.

- Думаешь, смогут приезжать из других кланов, чтобы учить Кобр? - Лисы, например, могли учить магии воздуха. Хотя у Кобр больше в почете магия Воды.

- Вопрос с мастерами сейчас кажется мне самым сложным, - сказал Сонгцэн. - Их нужно будет искать в других кланах, как-то договариваться о сотрудничестве. И первые десять-двадцать лет рассчитывать только на их помощь, пока не появятся свои мастера.

Чему-то со временем сможет обучать он, о чем-то можно будет договориться с матерью или другими Тиграми. Возможно, удастся договориться с кем-то из Линь Ян Шо хотя бы о разовых мастер-классах. Идея с этим обучением требовала много времени и сил на реализацию, и сначала все нужно было тщательно спланировать и продумать даже на том этапе, на котором все это стоило обсуждать с отцом и дедом.

- В общем, это то, что нужно продумать и спланировать, - сказал Сонгцэн. - Пока это все на уровне идей, ни его Величество, ни отец меня слушать не будут.

Он видел важность перемен в клане и считал, что она будет очевидна его деду и отцу, если он сможет внятно объяснить, чем его идеи лучше того, что есть в клане сейчас. Кобры могли жить лучше, и это был тот случаей, когда лучшее не было врагом хорошему.

Десять-пятнадцать лет - это довольно много и долго, и хорошо, если за это время изменится хоть что-то. Пока у Яшви складывалось впечатление, что время в клане замерло уже очень давно, и ничего не менялось годами, потому что вроде бы всех все устраивало. А, главное, это устраивало Его Величество, и по определению всех остальных.

- Почему ты не поговоришь со своим отцом уже сейчас? - спросила Яшви. - Он же может что-то посоветовать или просто выслушать и высказать свое мнение? Сейчас у меня ощущение, что они и его Величество будут ждать готового решения, не желая и не видя необходимости ничего менять. Твой отец отказался от гарема много лет назад - и на этом все перемены закончились? А если бы гарем не устраивал покушения на Бо-джи, то ничего бы не поменялось и до сих пор.

Яшви осознавала, что такими словами, возможно, обидит принца, но это было ее мнение со стороны. Если Садхир-джи хотел, чтобы она была с ним честной, то куда уж честнее. В конце концов, чтобы петь ему дифирамбы, есть Кала, которой только за радость это сделать. Ей-то наверняка нравится быть наложницей, в отличие от Яшви. Хотя Яшви склонялась к мнению, что Кала, как и многие девушки, оказавшиеся в гареме, просто не знают другой жизни. И все же было несколько наивно полагать, что они сразу же обрадуются предложенному новому образу жизни, лишенные возможности ничего не делать целыми днями и только строить козни.