Ускользающая память

Вэньхуа привык обсуждать многое с друзьями, особенно в том, что касалось сложных вопросов нейрохирургической практики. А сейчас их поддержка была для него очень важна. Потому что им не нужно было все объяснять. Какие-то подробности мог рассказать и Пэн. А еще они знали, как для него была важна Мэйлин, и её болезнь они воспринимали в том числе как личную трагедию.

- Они тебя любят, и это приглашение будет для них важно, - сказал Вэньхуа.

Он вспомнил тот день, когда Мэйлин впервые познакомилась с его друзьями. Тогда они помогали ей переехать к нему в квартиру, а у подъезда, где находилась её прежнее съемное жилье, сидела злобная соседка с еще более злобным мопсом.

Вэньхуа положил в тарелку немного тофу. Он не мог сосредоточиться на вкусе еды, потому что мысли были заняты другим. Чувствовал, что специи были похожи на сычуаньские, и приготовлено все было хорошо, но не до того. Сейчас Вэньхуа мог понять Мэйлин, когда она ничего не ела, будучи не в духе.

Мэйлин нашла в себе силы улыбнуться Вэньхуа несмотря на то, что ей скорее хотелось заплакать. Было очень странно представлять себе, что когда-нибудь – уже совсем скоро – Вэньхуа и его друзья будут собираться все вместе, чтобы что-то обсудить, пить пиво, спорить, дружески подтрунивать друг над другом, а ее уже не будет. И она не будет на дежурстве, как Цао, или уедет куда-нибудь, ее просто не будет. Только фотографии на стене, если Вэньхуа их не снимет, и, может быть, ее черты будут угадываться в лице чуть подросшей Сяомими.

Она обратила внимание на свой ужин, от которого съела всего ничего, но уже чувствовала себя сытой. На тарелке оставалось еще много, и Мэйлин съела еще несколько кусочков острого баклажана и запила их чаем, потому что они казались ей острее обычного. Может быть, у нее уже начались вкусовые изменения, и баклажан был таким же, как обычно. А может, просто на этот раз повар положил больше специй.

- Я так рада, что встретила тебя, - простодушно сказала она. – Даже если когда-то я и думала, что лучше бы нам было не встречаться, - и так думала ее болезнь, а не сама она, но Мэйлин не стала этого говорить. Прошедшие полтора года воспринимались ею так, словно она жила в маленькой и неудобной стеклянной коробке, стенки которой были запылены, и потому весь мир вокруг воспринимался через пыльное грязное стекло. - Сейчас я не жалею об этом. Ни о чем.

Вэньхуа еще немного поел и поставил свою тарелку с остатками ужина на журнальный столик. Он удобнее устроился на диване рядом с Мэйлин и обнял её за плечи. Сейчас можно было вообразить, что все в порядке, если бы не свернувшаяся ядовитой змеей тревога, говорившая об обратном. Вэньхуа очень хорошо знал, как развивались такие заболевания, насколько все было неожиданно и коварно. Если бы это была не его специализация, ему было бы проще поверить в то, что, возможно, все не так уж страшно. Будет потом или обойдется.

- Я люблю тебя, - сказал Вэньхуа и коснулся губами макушки Мэйлин. - И очень рад, что встретил тебя.

Несмотря на её болезнь, он был счастлив, что пусть ненадолго, но их жизни пересеклись. Вэньхуа никогда не был эмоциональным. Он был скуп в выражении своих чувств, он старался доверять логике, а не эмоциям. Но эта внешняя сдержанность не мешала ему испытывать наедине с собой всю гамму эмоций от нежности до панического страха, которые охватывали его каждый день с тех пор, как стало известно о диагнозе Мэйлин. Он пытался давать своим эмоциям названия и объяснения, но это не позволяло от них абстрагироваться. Да он и не хотел, это было бы несправедливо.