С доставкой на дом

Нет более страшной пытки для мага Огня, чем ожидание. Дани отправилась гулять с подругами, причем давно, и до сих пор от неё никаких вестей. До тех пор, пока Дин не заснул, Чину было чем заняться помимо того, чтобы волноваться и метаться по дому – ребенок сегодня решил превзойти себя по части непоседливости. Сначала он отказывался есть, зато с радостью перепачкал в каше стол, полкомнаты и Чина. Накормить его удалось только после того, как папаша догадался, что ребенку нужно что-то говорить: тогда он отвлекается, открывает рот, и даже соглашается глотать кашу. Внимательно выслушав все предположения Чина о том, где может гулять мама, Дин справился с ужином, но на этом испытания для молодого отца только начинались: перед сном нужно было купаться. По итогам этого мероприятия Чин был мокрым с ног до головы, но со своей задачей справился. Спать по-хорошему Дина также не хотел – волновался, что мамы дома до сих пор нет. По-плохому, то есть с попытками Чина что-то петь, ребенок отказывался спать тем более, и в итоге уснул уже на четвертой сказке про эпоху Троецарствия, когда глава семьи хотел спать уже ничуть не меньше, чем его сын. Когда Дин заснул, Чин умудрился навести порядок, и даже вытер воду в ванной.

А вот теперь можно было нервничать и метаться по дому, дожидаясь Дани. Со всем рвением мага Огня и упрямством мага Земли, на территории которого происходит что-то неправильное. В деревне может быть опасно, трём девушкам нечего там делать поздно вечером, а Дина нельзя оставить одного, чтобы идти на поиски. Чин разве что не рычал, глядя в окно, затем сидя в комнате. Пламя в светильнике металось в такт скачкам настроения главы семьи, в какой-то момент оно вспыхнуло россыпью искр, которые попали на стол. Хорошо, ничего не прожгли. Чин сел за стол, сцепив руки, и задумался, насколько крепко спит Дин. Может, его все-таки можно ненадолго оставить одного?

А Ян, кстати, оказался прямо-таки душкой, потому как не заставил себя ждать и поспешил-таки проводить девушку до дома. Да уж, пока она не успела кого-нибудь разбудить своим трещанием и причитанием о том, как она соскучилась по Чину и что вообще-то, вполне способна дойти до дома самостоятельно. Ну, благо что болтала она, все-таки, на итальянском, потому как иначе мастер по сюрикенам мог бы услышать много чего интересного и слишком личного, а этого, как все прекрасно понимают, лучше избегать.

В общем, на самом-то деле, все действительно оказалось не так плохо, как можно было предположить: не то свежий воздух, не то просто организм, но опьянение начало постепенно проходить, потому двигаться становилось гораздо проще и легче и уже почти не хотелось завалиться на Яна, чтобы не упасть. В общем, темпами супер-быстрой черепахи они добрались-таки до нужного домика. И Лю даже постучал в дверь. И в этот момент ее сердце ой как ёкнуло, а в голове разве что не просветление произошло от осознания того, что ей может сейчас очень сильно влететь. Да уж, выброс адреналина помогает людям приходить в себя… Чин, милый, только не прибей… она ведь еще молода и красива, у нее маленький ребенок и вообще она твоя жена.

По дороге Дани продолжала говорить на своем языке, даже с выражением, но Ян не понимал ни слова. Возможно, к лучшему. Шли они медленно, итальянка могла стоять, но вот идти ей удавалось уже хуже. Не на руках же её тащить? Дойдя до нужного домика, Ян постучал в дверь, затем посмотрел на всполошившуюся Дани: та будто на глазах протрезвела. Если Чин не спит, а он не спит, потому что маг Огня, к тому же ревнивый и готовый пылинки сдувать со своей супруги, сейчас можно будет просто сдать итальянку с рук на руки и с чистой совестью возвращаться домой, чтобы отпустить Тана и уложить Шири спать.

Вечер получился нетипично насыщенным для монастыря, но девушкам нужно отдыхать. Хотя в следующий раз пусть лучше пьют дома: так всем спокойнее. Ян до сих пор не понимал, как они в таком состоянии доползли из деревни до монастыря, потому что дорога неблизкая, а младшие мастерицы на ногах практически не держались. Говорят, у очень верующих буддистов есть такой способ совершения священных Кор, при котором они ползают вокруг святынь на карачках. Если девушки взяли пример с них, с завтрашнего дня в деревне прибавится легенд о благочестии жителей Линь Ян Шо. Очень верующие буддисты, правда, не пьют, а состояние девушек подсказывало, что они выпили месячный запас алкоголя в местном кабаке. Но тут уж что взять с блондинок, две из которых натуральные, а третья является таковой по призванию.

Когда Чин уже решил, что Дин спит крепко, раздался стук в дверь. Ученик ирбиса мгновенно вскочил из-за стола и пошел открывать. На пороге стоял Ян, возле него почти стояла Даниэла. Чин чуть растерянно посмотрел на Лю, пытаясь понять, откуда он тут взялся, но быстро догадался, что Дани просто не дошла бы сама. По её взгляду и по резкому запаху алкоголя было понятно, что итальянка нагулялась от души.

- Спасибо, Ян, - немного сухо сказал Чин, просто потому, что не хотел при нем устраивать семейные сцены. Он вежливо поклонился Лю, затем вновь посмотрел на итальянку. – Дани, сама в дом зайдешь, или помочь? – спросил он у супруги, чуть прищурившись.

Девушка и сама могла догадаться, что сейчас он в бешенстве. Просто здравый смысл в последний момент подсказал, что сейчас бесполезно устраивать семейные сцены. Они намного эффективнее утром, когда к пациенту возвращается осознание реальности. До праведной жизни в монастыре, Чин отличался не очень праведной жизнью в отцовском доме, и по себе помнил, что любые скандалы, которые приходилось слушать, не успев протрезветь, раздражают, но не запоминаются. Сейчас его бесило не то, что Дани пришла пьяная, он верил, что она была с подругами. Он не понимал, почему она не пришла домой сразу, что в итоге её где-то ловил Ян Лю, и что она вернулась так поздно, когда в деревне может быть неспокойно.

Дани как-то очень неуверенно взглянула на Яна, честное слово, она искренне надеялась, что вот сейчас вдруг дома никого не окажется и ей не достанется от Чина по первое число. Она же его очень любит, так любит, что прям ууууух! И не только уууууух, но вот сейчас ей это не казалось уже настолько хорошей идеей. Он же ревнивый, а вдруг еще решит, что не просто так ее Ян взялся провожать? От этой мысли девушка аж побледнела, а к это мгновение распахнулась входная дверь. Вид у нее, скажем честно, сейчас был совсем нерадостный, скорее даже наоборот, потому как даже в такой не совсем трезвом состоянии итальянка не могла не заметить бешенство мужа, которое незнающие люди могли принять за полнейшее спокойствие. Даниэла нервно сглотнула, после чего открыла было рот заверить мужа в том, что может справиться со всем самостоятельно, но решила-таки промолчать, лишь как-то смущенно улыбнулась, делая шаг вперед. Неторопливо, чтобы не выдать насамомделишное состояние, чтобы не упасть, а то все как-то неожиданно начинает иногда не то кружиться, не то уходить из-под ног. Ян, кажется, уже ушел, а дверь даже закрылась, зато вот она так и не поняла чего надо делать дальше-то.

- Чииин, милый, - глупо прохихикнула девушка, едва не падая на него в попытке просто обнять, - я таааак скучала, - а еще в попытке поцеловать, - и ваааааще, давай с тобой лучше в следующий раз куда-нибудь выберемся, харашооо? С девчками арашо, но тебя хочу…

В несовсем связной речи можно было найти какие-то связные мысли. Да, мозг думал, несмотря на то, что с воспроизведением всего надуманного были определенные проблемы. Тем не менее, это не мешало девушке крепко обнять любимого мужа и лезть к нему целоваться. Нет, она даже не надеялась на то, что ее алкогольные пары одурманят и его, просто вот приспичило ей, что хочет поцеловать мужа, и хоть ты тресни!

Дальнейшие разборки в семействе Ху Яна уже не интересовали, потому, сдав Дани с рук на руки её супругу, он коротко поклонился и поспешил покинуть место грядущих разборок. Актёр из Чина был скверный, тот бесился и не мог толком этого скрыть. Когда маг Огня бесится, он либо сразу начинает орать (что, стоило отдать должное Чину, сейчас не произошло), либо корчит из себя гневный аватар какого-то из божеств, воплощенный в виде окаменевшей статуи, называя это попыткой сохранить внешнее спокойствие. С Дани он и сам справится, Яна дожидается дома пациент в аналогичном состоянии, которую сейчас нужно уложить спать по-хорошему, а утром уже приводить в нормальное состояние. В этом Лю ничуть не завидовал своей супруге, понимая, как начнётся её завтрашний день. Дома ещё оставались Тан и Цирилла, и хотелось верить, что Лин при этом может спокойно спать дальше.

Ян быстро пошел обратно к дому, чтобы лишний раз не задерживать Тана, у которого уже было достаточно времени для первичных разборок с благоверной. Цирилла была пьянее, чем та же Дани, так что тайцу, возможно, предстояло тащить её до дома на руках. Все-таки Шири молодец – из всей тройки пришла домой первой. Какой-никакой повод гордиться супругой.

Ян тактично ушел, а Дани тем временем попыталась приставать. Чин показательно отстранился, он понимал, что действиями итальянки сейчас руководит алкоголь, и из-за того убеждал себя не воспринимать происходящее всерьез. Его всегда отталкивала в женщинах доступность и навязчивость, и сейчас он мог с подчеркнутым спокойствием реагировать на Дани лишь из-за того, что это была именно Дани. Но ему было неприятно видеть её в таком состоянии, ещё более неприятно – то, как она сейчас себя вела. Невольно вспомнилась та ночь в Риме, когда они едва не расстались. Сейчас Чин уже был старше и несколько умнее, в их отношениях произошло много тех событий, что позволяли не реагировать на какие-то вещи, но хотелось просто отправить итальянку спать, чтобы выяснять отношения уже утром. Он не мог сейчас всерьез относиться этим пьяным попыткам с ним заигрывать, потому что его Дани была другой – всегда интересной, умеющей сводить с ума и быть желанной, а не пытающейся сменить его гнев на милость этими пьяными попытками к нему приставать.

- Иди спать, утром поговорим, - сухо сказал Чин, отходя дальше от двери.

Он сдерживался, чтобы сейчас не наговорить лишнего – даже если Дани ничего не запомнит, это будет неправильно. Она увидит, конечно, что он в бешенстве, как бы ни пытался он сейчас сохранять внешнее спокойствие. Так спокоен вулкан за мгновение до начала извержения, когда вся земля уже трясется яростным гулом, но кипящая лава пока ещё не вырвалась на поверхность. И Чин сейчас молил всех возможных богов, что Дани не даст ему новых поводов для начала разборок уже сейчас.

Чем дальше, тем оказалось хуже. Ну почему он всегда такой, а? Вместо того, чтобы отругать, накричать или прочитать хотя бы нотацию, просто молчит и становится холодным, как самый настоящий айсберг. Но даже в таком состоянии девушка прекрасно понимала, что муж в ярости, потому и сдерживается. Выброс адреналина не прекращался, потому в мозгах становилось все светлее и понятнее. И, черт возьми, стало страшно и стыдно. А сознание еще услужливо напомнило о событиях в Риме, которые произошли несколько лет назад, когда она его чуть не потеряла во всех смыслах этого слова. И, ну естественно, сразу же глаза на мокрое место. Только вот даже в таком состоянии она понимала, что плакать ни в коем случае нельзя от слова вообще.

- Прости, - она понурила голову, собираясь с силами. Надо еще немного пройти и просто лечь. Да, лечь, но не в спальне – не за чем там бывать в таком состоянии, не дай бог еще Дин проснется и увидит. Может, и не поймет, но девушке и без этого стало ужасно совестно за такое свое состояние, потому она лишь посильнее прикусила нижнюю губу, смотря в пол, после чего неторопливо направилась в гостиную. – Я лягу тут, - едва слышно произнесла итальянка, опускаясь на подушки и отворачиваясь от мужа. Было жуть как стыдно, так, что хотелось выть.

Он знает про ее гулящую натуру, про то, какой она была раньше, хотя и без особенных подробностей. Точно также как знает о том, что даже если очень долго себя подавлять в чем-то, то рано или поздно это «что-то» вырвется наружу и будет очень слабо поддаваться контролю. А сегодня она его предупредила, более того, не перед фактом поставила, а спросила разрешения погулять с девочками, устроить небольшие девчачьи посиделки в деревне, одета она тоже совершенно нормально – все закрыто, чтобы никто, не дай бог, лишний раз на нее не взглянул, да и выпила она, кстати, не так много, как могла. А он злится, сильно злится, очень сильно, и от этого жутко обидно и непонятно, ведь он же должен ее понимать. Ветру нужно немного свободы – не может он вечно сидеть взаперти, рано или поздно может превратиться в ураган… Девушка лишь сжалась в комочек, поджав под себя ноги и сильна зажмурилась, едва сдерживая слезы и моля сейчас Чина просто уйти спать в спальню и не трогать ее. Но зная этого гордого тигра…

Дани и сама все прекрасно поняла, но, к сожалению, не могла или не хотела действовать адекватно. Она всерьез решила, что он позволит ей спать на полу на подушках? Или это был повод продолжить нежелательный на этот вечер разговор? Чин посмотрел на свернувшуюся клубочком супругу, которая старательно пыталась слиться с окружающей действительностью. Так не пойдет.

- Спать ты будешь в кровати, - уверенно сказал Чин.

Он подошел к Дани и, вместо того, чтобы её на что-то ещё уговаривать, просто поднял её на руки и отнес в спальню. Чин заметил, что Дани сейчас готова разрыдаться, он уже привык к этой её манере выражать эмоции. Сейчас не хотелось ни скандалов, ни разборок. Хотелось, чтобы она просто заснула, чтобы не приходилось объясняться, выслушивать каике-то оправдания и извинения и выяснять отношения. Вряд и Дани поняла, из-за чего он на самом деле злился. Он не был против, что она гуляла с подругами, сам разрешил. Он был готов даже с пониманием отнестись к тому, что они ударно отметили возможность на один день вырваться на свободу. Просто он волновался из-за того, что она задержалась допоздна, и злился на её попытки с ним помириться. Чин посадил Дани на кровать, затем присел рядом и постарался поймать её взгляд.

- Ложись спать, ладно? – тихо сказал он, стараясь на разбудить уже спящего Дина.

Как же тяжело бывает человеку, когда всячески пытаешься стать невидимкой, а тебя, вот как назло, всячески достают из этого состояния. И да, кто бы сомневался, естественно Чин не позволит ей тут спать, тем более одной, но как же хочется просто поплакать в одиночестве, чтобы никто не трогал и не приставал с расспросами. Но она слишком хорошо знала своего мужа, чтобы заставить себя усилием воли просто не реагировать на перетаскивание ее в спальню. Разве что вздрогнула, наверное от холода, и чуть сильнее прижалась к нему. Но так ничего и не сказала.

Оказавшись на кровати, она с сожалением поняла, что сейчас ей хочется чтобы он просто взял и крепко обнял: так и на душе теплее, и меньше хочется плакать, да и вообще лучше, когда чувствуешь, что ты кому-то нужен и кто-то тебя очень сильно любит. Нет, отсутствием внимания итальянка не страдала, просто сейчас вдруг стало так… совестно за собственное поведение, что прямо вот так вот. И вместо ответа она лишь крепко-крепко обняла мужа, шмыгнув носом.

- Прости, - осипшим и намного более трезвым голосом прошептала девушка, заставляя себя отлепиться от него, - я правда не хотела… - Надо уползать к подушке, да, тогда все будет хорошо, и голова не будет такой тяжелой.

Чин провел рукой по волосам Дани, затем слегка коснулся губами её виска. Сейчас было без толку что-либо ей объяснять. Во-первых, все равно не поймет, во-вторых, уже все равно успела обвинить себя во всех смертных грехах. Ветер неуловим, его логика – тем более.

- Дани, все в порядке. Просто ложись спать, ладно? – как можно спокойнее сказал Чин. – Я скоро вернусь.

Он ненадолго попытался поймать взгляд супруги, затем вышел из комнаты. Вот как она так умудряется? Вроде, он перед ней ни в чем сегодня не виноват, это она пришла домой поздно, пьяная, да ещё и с помощью Яна Лю, а он должен её успокаивать, чтобы она по-хорошему легла спать. Искать дзен в женской логике можно вечно, Чин бы не удивился, узнав, что кто-то таким путем обрел Просветление. Он зашел на кухню и налил в глиняный кувшин холодную воду из ведра. Взяв кувшин и пиалу, он вернулся в спальню.

- Думаю, тебе пригодится, - с хитрой улыбкой пояснил Чин, когда ставил воду на тумбочку возле Дани.

После этого он переоделся в пижаму, в которой спал довольно редко, и лег спать, погасив в комнате свет. Чин укрыл Дани одеялом и все же обнял её со спины. Он не умел на неё всерьез злиться, даже когда очень сильно хотелось.