Приезд в Фучжоу

- Мы быстро. - Немного извиняющимся тоном сказала Шири, вставая на ноги. В эти минуты она, как никогда, чувствовала, насколько воздух вокруг пропитан любовью с примесью горечи. Ей казалось, что она понимает родителей Яна, которые сейчас вели себя так, словно боялись снова потерять своего сына и внучку. Девушка улыбнулась Линь тайтай. - Я ем палочками, и по секрету скажу, что вилки теперь не люблю.

В комнате, куда проводил ее Ян, был сделан ремонт и даже стояла кроватка для Лин. Шири замерла на пороге и странным взглядом обвела все вокруг глазами. Отец мужа погрел смесь для ребенка, мама щебетала и готовила вилки, сейчас оба убежали на кухню накрывать на стол. В глазах защипало. Эти люди явно не думали о морали их невестки, их не заботил странный цвет волос и глаз внучки. Они просто ждали их! Любых. В любом виде и состоянии. Просто ждали и готовились так, словно от приема зависело дальнейшее их общение с семьей сына. Шири шмыгнула носом и села на кровать, готовясь кормить Лин.

- Ян... У тебя замечательные родители. Обещай мне, что будешь их беречь, ладно? - Блестящими глазами она всматривалась в мужа, находя все больше общих черт с его матерью и отцом. Приняла дочь на руки, прижимая к груди. Ребенок уже и сейчас был готов уснуть, да хотелось поесть. Проблем с укладыванием точно не будет. У Шири было странное чувство, щемящее и давящее на грудь. Она протянула мужу одну руку, второй придерживая Лин. - Знаешь, я знаю, что зависть это плохо. Но я так тебе завидую. Вернее, я даже не знаю, может это некая обида на судьбу, злость на тебя. Как ты смог добровольно оставить все это? Я бы сейчас все богатство отдала, лишь бы родители вот так же суетились и накрывали на стол. Чтобы увидели свою внучку. Ой, прости...

Шири совсем опустила голову вниз, судорожным движением поглаживая Лин по голове. Дыхание опять сбилось, но девушка пыталась его восстановить, глотая ртом воздух. Главное не зареветь сейчас, ведь сегодня праздник, а не похороны.

Все-таки Шири была не аватаром Тары, а живым воплощением прежде забытой совести. Ян зашел в комнату следом за супругой и закрыл за собой дверь, после чего передал девушке Лин. Он выслушал все, что говорила Шири, чувствуя даже больше, чем было выражено в её словах. Он многое знал о её жизни, с её слов и со слов Дина Ириарте, который почти всю её жизнь был её единственным родственником. При этом граф как ни старался уделять ей внимание, у него была служба, из-за которой он многое не успевал заметить. Ян взял Шири за руку, затем сел возле девушки и обнял её за плечи.

- Обещаю, - Лю улыбнулся и коснулся губами волос супруги. – Я не буду придумывать себе никаких оправданий, потому что был неправ. Но я знал, что ты им понравишься – вы с ними похожи, одинаково святые.

Ян не стал говорить о том, что с того момента, как оказался в триаде, и то той злополучной поездки в Пекин, когда они с Шири оказались вместе, он не мог вернуться к родителям. Не мог даже просто сообщать им о себе. Сначала это было оправданием, а потом становилось все страшнее из-за того, что они могут просто не принять. Если бы в определенный момент рядом не оказалось Шири, вряд ли он нашел бы в себе силы приехать в Фучжоу. Не из-за гордости и не из-за мифических обид он жил под чужим именем, а в его почти настоящем паспорте местом рождения был указан Пекин, из-за страха. Как школьник боится, что маме расскажут о том, что он курил на перемене. Раньше Ян нередко ловил себя на мысли о том, что было бы лучше, если бы родители считали его мертвым, чем знали хоть что-то из его пекинской жизни. Сейчас он понял, что они все время надеялись на его возвращение, были готовы почти ко всему. Они с таким энтузиазмом приняли Шири и Лин потому, что те были признаком его нормальной жизни.

- Порой я сам не понимаю, за что мне так везет, - задумчиво сказал Ян. – Или правы те, кто говорит, что жизнь, как любая женщина, мстит лишь за нелюбовь к ней?

Шири уткнулась лицом в плечо мужа, пока он дарил ей вот такую необходимую сейчас ласку. Лин довольно причмокивала, буквально засыпая в процессе еды. Девушка нехотя поднялась, укладывая дочь в кроватку. Нужно было некоторое время, чтобы прийти в себя и успокоиться. Здесь все улыбались и рады были их видеть, а у нее глаза на мокром месте. Это не правильно по отношению к Яну и его родителям. Она пару раз глубоко вздохнула, любовно укрывая дочку одеяльцем. Повернулась к мужу.

- Знаешь Ян, по-моему, пора прекращать думать о везении. Ни тебя, ни меня нельзя назвать нормальным человеком со стандартной семьей. Я росла без родителей, ты сам выбрал дорогу, где не было твоих. Мы с тобой просто не понимаем, как мне кажется, что вот эта обстановка является нормальной. Это не счастье, это то, что обычно бывает у нормальных семей. Семейные праздники, о которых я только слышала по телевизору, ужины за общим столом, скидывание детей на бабушек и дедушек, чтобы смотаться куда-нибудь погулять. – Шири грустно улыбнулась. Ее состояние все еще напоминало некий гейзер, когда вода бурлит и плещет во все стороны, но не обжигает кожу и не холодит ее. Она мягкая и теплая. Но не спокойная. Девушку до сих пор немного злил Ян, и ее это беспокоило. Она любила его больше жизни, готова была ради него на все, но впервые раздражалась на него, что называется, по делу. Это не походило на их мелкие ссоры с битьем посуды на территории монастыря. Она не кричала, не шумела и не топала ногами. Она просто злилась на него, хоть и понимала, что он изменился. Это не правильно. Она всегда судила о муже по его нынешним поступкам, сознательно закрывая глаза на его прошлое. Знала, что там много грязи, боли и крови, но не думала об этом. Он был для нее всем. Самым добрым и мудрым. Серьезным и ответственным. Любящим и достойным. А здесь и сейчас она впервые разозлилась на его прошлое. И это покачнуло ее изнутри. Сердце все еще ныло, пока Шири вглядывалась в лицо Яна, ища поддержки для своей веры. Он такой, какой есть, и не может изменить прошлое. Зато он меняет свое настоящее, делая его правильным. Но как же больно сознавать, что ее самый любимый на земле человек мог причинить ТАКУЮ боль своим близким. Боль, после которой мать боялась потерять их еще раз и старалась подружиться с невесткой, угодить им, а отец даже готов был греть бутылочки со смесью, лишь бы ими были довольны!!!! Девушка зло сверкнула глазами, поспешно опуская взгляд вниз, боясь, что хотя бы на миг, но Ян увидит лютую ненависть, что скользнула в ее глазах. Вспыхнувшую и ушедшую на дно, ведь тут ей не место. Здесь находятся любимые люди, а не враги. Тихо сказала, скорее уверяя себя, чем пытаясь донести информацию до Яна. – Нам надо учиться жить нормальной жизнью. Всем нам… Пойдем, наверное твои родители заждались.

Представьте себе море, чернеющее перед бурей. Кажется, что оно закипает откуда-то из глубины мощью непобедимой стихии, способной уничтожить все вокруг. На усиливающихся волнах появляются белые барашки, небо стремительно чернеет, свинцовые тучи копят молнии, но за мгновение до того, как стихия взорвется яростью, все вдруг рассеивается, утопая на глубине, и водная гладь вновь становится обманчиво спокойной. Ян это заметил даже не во взгляде Шири, а где-то на уровне интуиции, позволявшей чувствовать человека, с которым часто общаешься телепатически.

- Ты права, - негромко сказал Ян, затем заглянул в глаза девушки, где уже не было заметно не случившейся бури. – Пойдем.

Он чуть приобнял супругу за талию, когда они выходили из комнаты. Сейчас мелькнуло то же ощущение, которое возникало от взгляда Шири после того, как она прочитала образы в памяти Ху. Ян знал, что она ненавидит то, что может знать о его прошлом, она же и просила стереть эти образы из её памяти, потому что просто не могла их принять. Не было оправданий тем поступкам, что он совершал за годы в триаде. При всей своей изворотливости Ян не мог и не хотел придумывать эти оправдания. И он знал, что ему слишком многое сходило с рук. Именно это он называл везением, на которое рассчитывает каждый азартный игрок, привыкший ставить на кон собственную жизнь, но не привыкший при этом отвечать за кого-то, кроме себя. Ян знал, что близкие ему люди не обязаны были его принимать и уж тем более пытаться понять – не поймут, слишком они для этого светлые.

На кухне уже был накрыт стол, по традиции заставленный так, что все тарелки помещались на нем лишь чудом. При этом вокруг стола стояло четыре стула, значит, родители больше никого не ждали к обеду, но явно решили устроить обед, переходящий в поздний ужин.

- Он все-таки стал взрослым, - улыбнулась Цао, заходя на кухню, когда дети ушли. – Как думаешь, почему Шири его выбрала?

Женщина разложила на столе чистые тарелки и палочки, затем стала расставлять закуски и горячее. Фуцзянь славилась своей кухней, и Цао, как хорошая хозяйка, считала для себя делом чести приготовить к приезду детей достойный стол. Чета Линь очень ждала этой встречи, после того, как Ян объявился, их семья наконец-то в чем-то снова стала нормальной.

До этого они ждали, уходя с головой в работу, затем, год за годом, привыкая к той жизни, что у них оставалась. В чем-то им могли завидовать – по негласному соглашению в этом доме было запрещено упрекать в произошедшем друг друга, и при этом их отношения были такими, как в легендах про красную нить – несмотря ни на что, никогда не шло и речи о том, что они могут расстаться. Общая потеря, а теперь и общая радость скрепляла их семью день за днём. Это были такие взаимоотношения, в которых человек, который находится рядом с тобой, становится частью тебя, уже не получается представить, что жизнь может быть какой-то другой. И даже какие-то подобия конфликтов становятся частью обязательного ритуала: сделать замечание Юну, когда он курит, не открывая окно, выслушать его ворчание перед тем, как он это окно неизбежно откроет, зайти в пятницу к соседке и не уходить оттуда до тех пор, пока Юн не зайдет напомнить, который час.

Юн заварил чай и расставил чашки на столе, стараясь найти для них место среди кучи тарелок. Когда стол был накрыт, он все же открыл окно и закурил. К запаху стряпни добавился запах жасминов, росших по всему городу, в том числе и вокруг того дома, где жили Лини.

- Я бы мог сказать, что из-за того, что у него твои глаза, - усмехнулся Юн. – Но нехитрая математика подсказывает, что когда Ян приехал к нам в тот раз, Шири уже ждала Лин, и я уверен, он об этом тогда даже не догадывался. Давай только при них не будем поднимать эту тему? - он стряхнул пепел в окно и прислушался, чтобы убедиться, что эту фразу не слышал никто, кроме Цао. – Что бы там ни было, мне кажется, что сейчас они счастливы. Шири – прекрасная девушка, надеюсь, Яну хватит мозгов, чтобы нести ответственность за семью.

Юн выбросил окурок и закрыл окно, после чего расправил штору. Сейчас Шири знала нынешнего Яна намного лучше, чем его родители, поэтому сложно предположить, сколько в его действиях ответственности, а сколько просто игры. Возвращался он искренне, жену свою любил, по нему это видно, и она его тоже любит, и все остальное сейчас не важно. В коридоре послышались шаги, и вскоре на кухню зашли дети.

- Проходите к столу, вы наверняка успели проголодаться, - сказал Юн, улыбнувшись невестке.

Весь день был похож на поход по краю кратера вулкана, который начинал просыпаться. Шири не могла сосчитать, сколько раз за сегодняшний день уже нервничала и успокаивалась, и не представляла, когда это закончится. Неожиданная для нее самой реакция на обстановку в доме, на слова и вид родителей мужа, совсем выбили из колеи. Она ехала с надеждой просто отдохнуть и постараться наладить отношения со своей новой семьей. Ан нет, сейчас отголоски злости все еще плескались в ее душе, да и общее взбудораженное состояние мешало насладиться обществом семьи Линь в полной мере. В который уже раз беря себя в руки, девушка вышла на кухню, улыбаясь родителям Яна.

- Ой сколько всего! Вы явно меня переоценили. Или Ян вам наврал, что я много ем? - С поддельным ужасом Шири разглядывала все блюда, что стояли сейчас на столе. Улыбка, правда, не сходила с ее губ, а взгляд опять нашел глаза Яна. Она уже поняла, что люди, ждущие их, выложились полностью, стараясь как можно лучше устроить прием. Девушка чувствовала какую-то странную вину за такой подход. Если смотреть правде в глаза, то не родители должны были вот так бегать, готовить, покупать ребенку продукты и даже колыбельку, а они с Яном. Именно они обязаны ухаживать за старшим поколением, а не наоборот. Ласковая улыбка чуть скривилась, превращаясь в виноватую. - Мне немного стыдно, что мы столько хлопот доставили.

Шири прошла за стол и села, не решаясь правда начать трапезу, пока все были на ногах. Для себя она уже решила, что будет стараться помогать женщине со всем, чем только сможет. По крайней мере пока они находятся здесь.

- Лин спит крепко и спокойно, так что мы можем говорить громко. - Сочла нужным добавить девушка, чтобы родители Яна хотя бы сейчас насладились полноценным общением, а не старались шептать что-то на ухо друг другу. - Скажите, а жасмины растут по всему городу? Я кажется их прозевала, пока мы ехали сюда.

- Я как раз жаловался, что ты ничего не ешь, - сказал Ян, садясь за стол возле супруги.

Он ещё с детства помнил, что любой сколько-нибудь значительный повод для застолья был поводом для матери готовить на роту солдат, даже если приезжал только один гость. Долгие годы он не вспоминал все эти некогда привычные вещи. В Пекине он очень редко думал о родительском доме, сначала для того, чтобы убедить себя, что поступил правильно, а потом та жизнь, что осталась в Фучжоу, стала слишком отличаться от жизни трехзначного номера в пекинской триаде. Настолько, что перестала казаться чем-то реальным.

- Жасмин, как и смоковница – символ Фучжоу, - ответил Ян на вопрос супруги. – Их очень много по всему городу, но они цветут в основном ночью.

Вода хранит память. Даже в том случае, когда упрямо не обращаешься к воспоминаниям, стоит лишь задеть что-то, что напомнит, и образы всплывают очень ярко. Жасмины в парке и вокруг школы, во дворе, вдоль проспектов, под окнами – везде. И было два времени суток – когда нужно ходить в школу, и когда расцветали жасмины. Второе время всегда было куда более интересным. Символ Фучжоу цвел летом, когда вода в море становится уже очень теплой, а на улице днем стоит невыносимая жара. Зимы здесь практически нет, но те два месяца, когда температура становится меньше десяти градусов, при морском климате кажутся невыносимыми. В Пекине такой была осень, а в Лхасе такой погоды и вовсе не бывало – зимой традиционно наступала засуха. Прошло много лет, но Яну казалось, что с годами эти воспоминания становятся только ярче. Не в последнюю очередь из-за того, что он сам сильно менялся в последнее время, и теперь цеплялся в своей памяти за те моменты, которые можно было считать нормальной жизнью.

Цао чуть заметно нахмурилась на замечание супруга, но промолчала. Юн, как всегда, был прав. Старая пословица говорит, что еж считает шкуру своих детей мягкой, и в данном случае она наиболее точно отписывала отношение Линь тайтай к сыну. Женщина считала, что любые его поступки можно оправдать его неразумностью, она старалась найти в поведении Яна признаки того, что он стремится быть ответственным за себя и свою семью. Во всем, что делал её сын, она старалась, в первую очередь, замечать хорошее – он все-таки нашел в себе силы и смелость, чтобы вернуться, он все-таки женился на Шири, и сейчас заботился о своей семье. Цао считала, что нельзя упрекать Яна в том, что он и так понимает – в свое время он заблудился, сейчас ему нужна помощь.

- Шири, ну что ты, - женщина улыбнулась, садясь за стол напротив невестки. – Мы очень рады, что вы приехали, о каких хлопотах может быть речь?

Тем временем Ян заговорил о жасминах. Цао чуть удивленно на него посмотрела, будто не верила, что он может хорошо помнить что-то о родном городе, затем улыбнулась и кивнула.

- В Фучжоу очень жарко, поэтому высаживают много жасминов, чтобы создавать тень на улицах, - объяснила Линь тайтай. – Обрати как-нибудь внимание, они, действительно, растут почти на всех улицах. Ян, ты ведь покажешь Шири город?

Юн налил всем чай, затем сел за стол напротив Яна и положил себе на тарелку гречневую лапшу с ростками сои и несколько кусочков свинины в красном соусе. Цао в этот раз старалась готовить скорее сладкие, чем острые блюда, помня о том, что Шири – европейка. Началась беседа о городе, который Ян должен обязательно показать супруге. Он говорил ещё что-то о том, что хотел отвезти Шири за город, чтобы немного показать остальную провинцию. Фуцзянь по праву считалась одним из красивейших регионов Поднебесной. Фучжоу сейчас становился обычным большим городом, но за его пределами оставались все те же чайные и рисовые плантации и горные склоны, покрытые лесами. Ян там был в детстве, вряд ли сейчас хорошо помнил.

- Шири, ты раньше не бывала на юге Китая? – спросил Юн, посмотрев на невестку.

Ян с семьей жил на Тибете, где-то возле Лхасы, ещё он как-то обмолвился о том, что был с Шири в Пекине, но никаких подробностей о своей поездке в свойственной ему манере не рассказывал, упомянул лишь, что был там «по делам». И прежде, и сейчас, он умудрялся виртуозно избегать любых разговоров о себе. Он мог много говорить на отвлеченные темы, его сложно назвать тихим и молчаливым, но на любые вопросы, касавшиеся лично его, он либо отмалчивался, тут же меняя тему, либо отшучивался.

Шири накладывала себе на тарелку кусочки мяса, раздумывая, стоит ли жадничать и положить побольше, или сдержаться и попробовать все великолепие блюд, что постарались сделать супруги Линь. Она внимательно слушала Яна, вспоминая, что вообще наблюдала из окон такси.

- Так вот почему я их не особо заметила. - Она улыбнулась, ожидая ответа мужа насчет прогулки. Он и сам говорил ей, что обязательно покажет родной город, но вдруг по приезду сюда решит передумать и изменить программу их отдыха? Она уже поняла, что все, о чем они говорили и на что настраивались, изменилось, стоило им только войти в этот дом. Родители Яна сразили девушку сразу и наповал, и она находилась сейчас в крайне нестабильном душевном состоянии. Мысли, которые она гнала прочь, постоянно возвращались, крутясь на одном месте и трансформируясь по мере обдумывания. Некая злость на мужа не проходила, а скорее видоизменялась, обрастая новыми красками. Шири, всегда логичная до ужаса, сейчас даже не могла сформулировать конкретно, с чего ее так прорвало. К тому же на события двадцатилетней давности, которые уже при всем своем желании Ян не мог бы поменять. От грустных раздумий ее отвлек голос отца мужа.

- Нет, Линь сяншен, как только я прилетела в Китай, то сразу отправилась в Линь Ян Шо. Там были несколько моих знакомых из академии и пара учителей оттуда же. Уже потом, после знакомства с Яном, я была в Пекине, но очень мало. - Шири ухватила пару кусочков мяса, прожевала и продолжила, стараясь не рассказывать ничего компрометирующего ее или мужа. Незачем волновать людей, которые и так настрадались в своей жизни. - А после рождения Лин выбраться куда-то не представлялось возможным. Только один раз я выезжала в Лхасу. И вот сейчас к вам. А здесь правда природа очень сильно отличается от той, что у нас на Тибете?

- Конечно, покажу, - ответил Ян, посмотрев на мать. – Я ещё хочу отвезти Шири за город, потому что она ничего, кроме Тибета, пока толком не видела.

Когда Шири заговорила про Пекин, Лю чуть заметно нахмурился. Он боялся, что сейчас в разговоре всплывут подробности той поездки, которые родителям лучше не знать. Нужно было срочно переводить тему на что-то более нейтральное, так что Ян отвлекся от обеда, поспешив первым ответить на вопрос Шири, в котором его особенно порадовала формулировка «у нас, на Тибете» в исполнении английской графини.

- Милая, у нас на Тибете, - Ян умышленно повторил столь понравившуюся ему фразу, - горная пустыня, находящаяся на высоте четырех километров над уровнем моря, а здесь - побережье. Во всей Поднебесной нет такого климата, как в Фуцзяни, поэтому здесь выращивается практически весь китайский чай, да и лесов здесь намного больше, чем в других провинциях.

Это все было сказано из обрывков школьных знаний и детских воспоминаний, но Ян был уверен, что рассказал достаточно отличий района Лхасы, считавшегося самым климатически дружелюбным местом тибетского округа, и Фуцзянью, которая всегда славилась природным богатством. Это в Линь Ян Шо маги Земли добиваются того, что вокруг монастыря растут вишни и глицинии, так там все довольно печально с растительным и животным миром – все, что умудряется вырасти на камнях, либо выветривается, либо сжигается Солнцем. Хотя, несомненно, намного уютнее, чем в какой-нибудь долине Гаруды.

- Вы только Лин с собой за город не берите, - сказала Цао. – Тогда сможете отдохнуть и нормально все посмотреть. Мы с Юном все равно на этой неделе будем дома, - женщина улыбнулась, мельком посмотрев на супруга.

Она была бы только рада побыть с внучкой, да и дети наверняка устали постоянно сидеть с маленьким ребенком. Шири явно неотлучно была с дочерью, раз до сих пор сама её кормила, ей стоит отдохнуть и развеяться, к тому же в Фучжоу, действительно, есть на что посмотреть. Цао заметила, что девушка как-то нехотя упомянула Пекин, а Ян и вовсе быстро сменил тему, но, несмотря на любопытство, не стала расспрашивать их о той поездке, им и так есть о чем сегодня поговорить.

- Ян прав, в Фучжоу очень мягкий климат. Здесь толком не бывает зимы и довольно влажно, в отличие от Тибета. Я слышала, там у вас почти не бывает дождей? – с интересом спросила Цао, посмотрев на Шири. – Линь Ян Шо, он находится где-то возле Лхасы, правильно?

Линь тайтай никогда не была на Тибете, но слышала о том, что там довольно суровый климат. Раньше она и вовсе думала, что в тех горах едва ли не вечная мерзлота, но потом узнала, что на юге, в районе столицы, все же довольно тепло.

Юн улыбнулся, услышав, как Шири сказала о Тибете. Редкий европеец может признать Поднебесную своим домом, тем более весьма специфичный Тибет. Он кивнул, когда Цао сказала о том, что Лин на время поездки её родителей по провинции лучше оставить здесь. Ребенок все равно ничего не запомнит, только устанет, да и возни с ним в дороге будет немало. Ещё Шири сказала о том, что училась в академии, и Юн немного удивленно посмотрел сначала на невестку, потом на Яна. Хотя, английской графине по статусу положено иметь хорошее образование.

- Шири, а на кого ты училась в академии? – спросил Линь сяншен, пытаясь угадать, что за специальность могла привести девушку на Крышу Мира. – Ян, а ты, как я понял, так нигде и не учился? – Юн посмотрел на сына, чуть прищурившись.

Вряд ли Ян, удрав из дома, поспешил устроиться в другую школу. И не было в нем видно академического образования, только школа жизни, причем довольно серьезная. И у Юна, и у его супруги было хорошее образование, необходимое в их работе. Они оба были врачами, причем из тех, кто работает даже больше за идею, чем ради карьеры. А вот чем занимался их сын, они толком не знали. Сейчас он был то ли мастером, то ли тренером в этом Линь Ян Шо, при этом на монаха он абсолютно не был похож. Вопросов было намного больше, чем ответов и догадок, при этом Ян не говорил ничего конкретного ни о прошлом, ни о настоящем. Единственное, что вселяло сейчас уверенность – Шири, которая была разумной и воспитанной девушкой, к тому же при хороших связях, так что вряд ли бы она согласилась жить где попало, да ещё и считать это место своим настоящим домом.