Кол по поведению

Сопротивляться Мари не стала, сразу отправившись на кровать, что значительно упростило его задачу. Не хватало еще только устроить бессмысленную перепалку с ней и превратить происходящее в полнейший абсурд. Хотя и сейчас, все могло пойти по совсем не тому сценарию, что Кёске планировал, особенно после слов об очередных неприятностях с работой, наложившихся на проблемы дочери.

- Для начала выпить лекарства. Я сейчас принесу. - Кёске не был бы хорошим полицейским, если бы на полок одного из шкафчиков, дверцами которых хлопала Томико, решая чайные вопросы, не присмотрел что-то очень похожее на таблетки. Что, собственно, подтвердил, выйдя из комнаты и проведи небольшой рейд по кухонной зоне. И, к счастью, жаропонижающие попались ему под руку одними из первых, позволяя надолго не оставлять Мари одну, уже через пару минут вернувшись с лекарством и кружкой, полной воды.

- На, выпей, - протянул Кёске таблетки и кружку. А то ты такая горячая, что на тебе можно яичницу поджарить. - Он не планировал принимать отказа, даже если женщина посчитает его вмешательство чрезмерным. - Что же до всего остального... Я так понимаю, эта была совсем не та работа, о потере которой стоит переживать.

Мари с Томико вроде как не голодали, чтобы цепляться за место, где все шло наперекосяк. Да и он, в случае необходимости, обещал пристроить старую подругу к своей хорошей знакомой, пусть там и имелись свои нюансы из-за которых он предпочитал не торопить события, внося конкретные предложения.

Когда Кёске ушёл искать лекарства, Мария переоделась в домашнюю одежду - шорты и футболку. Она была воспитана так, что придя домой надо сразу переодеться, а потом заниматься своими делами. Но если ты приглашаешь гостей, то в домашней одежде не дело находиться. Поэтому Томико, как успела заметить Мари, не переоделась. Хотя тогда, высказывая своей дочери, она не задумывалась, почему Томми не переоделась. Сама Мари не считала Кёске таким уж гостем. По крайней мере, голой он ее видел, и при нём она не особо стеснялась быть не совсем одетой. Разве что только при нём.

Вскоре вернулся Кёске, и молодая женщина взяла у него лекарство и послушно выпила его. А потом отставила кружку, в которой оставалась вода, на тумбочку, и горько усмехнулась.

- Но это была работа. Я... я не хочу сидеть у тебя на шее. Мне нужно работать, чтобы платить за квартиру. Ведь ты не согласишься содержать нас и жить с нами...

Мария внезапно осеклась и покраснела, поняв, что сказала то, что не сказала бы никогда, если бы была здорова. Все эти слова были сказаны под действием высокой температуры, а потому стало как-то странно и не по себе. Она боялась признаться самой себе, что на самом деле хочет быть дома, ждать мужа с работы и заниматься хозяйством.

Пока Мари послушно принимала лекарство, Кёске обратил внимание, что она еще нашла в себе силы переодеться. Сам бы он точно не стал тратить времени на подобные вещи, в случае плохого самочувствия падая в район футона в том, что на него было надето в данный момент. Но у женщин в плане домашней дисциплины все всегда было строже, по крайней мере ему так казалось с учетом воспоминаний о матери, до сих пор остававшейся единственной женщиной, с которой он оставался под одной крышей несколько дней подряд.

- Да крепкая у меня шея. Можешь не переживать. - Очередное неожиданное высказывание Мари порождало подозрение, что ему самым коварным образом пытаются оставить выбор без выбора, постепенно подводя к мысли о наличии семьи, о которой надо заботиться. И будь Кёске хоть немного проще, он уже давно бы попался в хитро расставленные женские сети. Хотя и сейчас его положение, с учетом решения заботиться о Томико и Мари, казалось более чем шатким. А потому мужчина не отрицал возможности согласиться вообще на все, если его продолжать обрабатывать в том же духе.

- Мы уже обсуждали этот момент, - осторожно начал Кёске, стараясь не торопить события. - И выполняя свои обещания, я готов остаться сегодня здесь, если ты, конечно, не попросишь меня удалиться. Я могу спать на диване.

Мужчина сильно сомневался, что Мари сейчас интересно присутствие постороннего в ее спальне. Да и Томико могла в случае подобного поворота событий напридумывать себе лишнего, решив, что дело с его переездом в их квартиру является практически решенным.

- Кёске, я не могу. Я не знаю, что мне делать. Неужели я действительно похожа на человека второго сорта, на какую-то шлюху? Ведь это не так. На острове меня уважали, но... там была мама, и... может быть, мне казалось, что меня уважали? Менеджер меня заставлял таскать тяжелые мешки и много времени заставлял проводить в холодильнике. Я... не хотела тебе ничего говорить, ты не обязан слушать мои жалобы. Прости. Я... плохо себя чувствую, я не знаю, что будет дальше.

Мария заплакала и закрыла руками лицо. Из-за температуры было плохо физически и морально, хотелось свернуться калачиком на кровати, ни о чем не думать. Но понимание, что она снова ревет перед Кёске, ее сильно огорчало. Получается, она не может считаться сильной?

- Я действительно слабая,Кёске? - спросила она через какое-то время, отнимая руки от лица и глядя на него заплаканными и больными глазами. - Я хочу, чтобы ты остался. Томми постелит тебе. Я плохо себя чувствую. Я, наверное, посплю немного.