Каким ещё может быть утро в тибетском монастыре

Шири, сидя с набитым ртом и не в состоянии думать длиннее, чем на пару слов, тем не менее старательно слушала Яна. И менялась в лице по мере рассказа. То краснела, то бледнела, в общем -стеснялась и стыдилась своего поведения. Проглотив очередную порцию самой прекрасной в мире пищи, девушка скосила взгляд в тарелку, потом перевела его на мужа, решая, спросить ли его о чем-нибудь, или таки доесть. И прогундосила, хлопая голубыми глазами и делая виноватое выражение лица.

- Ян, а ты меня не разлюбишь? Ну, за тирана там...или за Цириллу. - Не то, чтобы она всерьез верила в то, что уж после такого может ее разлюбить, но уж очень хотелось, чтобы сегодня и сейчас ее холили, лелеяли и вообще всячески поддерживали. И да, спасибо ему за кашу и вообще за все, что уже для нее сделал, но хотелось то большего. Вообще состояние было мутное и почему-то капризное. Такой себя Шири еще не помнила, поэтому удивлялась на свой вид не меньше мужчины. Девушка выпятила нижнюю губу и тяжело-тяжело вздохнула. - Ты у меня святой, ты знаешь это?

И тут же уткнулась в поедание каши, которая, к сожалению, подходила к концу. Лучше особо сильно не становилось, правда противная дрожь в руках понемногу уходила, оставляя просто слабость. Девушка теперь почувствовала еще и тугую боль по всему телу. А еще нашла пару заноз в ладони. Шири подняла глаза на Яна и торжественно поклялась.

- Больше никогда. Вот клянусь тебе. Ну, по крайней мере не скоро, да. Ян, а я что, на карачках ползала? Смотри, откуда у меня все это? - Она протянула мужу лапку, указывая на занозы и опять тяжко вздохнула. Манна небесная кончилась, и юная графиня всерьез подумывала вылизать еще и тарелочку. Но решила, что если она это сделает, то у мужа точно Просветление будет и его заберут живым на небо. А он ей тут был нужен. - А еще у меня все тело болит. На меня никто не падал?

Ян выслушал слова жены с видом опытного психотерапевта, а потом искренне рассмеялся на её словах о святости. Бодхисатва, не иначе, кого ещё случайно можно найти на Тибете? Святее Яна Лю по-любому только Авалокитешвара, и то вопрос спорный. Вдруг он бы разлюбил жену, если бы та от души напилась с подругами? Впрочем, Лю не помнил, был ли вышеназванный бодхисатва женат, так что не мог дать однозначного ответа. Вместо этого он посмотрел на ладонь Шири, в которой красовалась пара заноз. Он сейчас не мог догадаться, откуда они взялись, но такова уж особенность любой серьезной пьянки – после неё незнамо откуда берутся занозы и синяки. Даже если весь вечер держался на ногах и точно помнишь, что не дрался. Будто судьба пытается оставлять такие небольшие отметки, чтобы тут, кто вдруг проснулся следующим утром с похмелья один или не один мог по таким косвенным уликам хотя бы частично ответить на самый мучительный утренний вопрос – «а что вчера было?».

- При мне ты относительно держалась на ногах, - сказал Ян, почти справившись со смехом. – Но где ты ползала до этого, я не знаю. На карачках ползали Дани и Цирилла, а ты каталась на Цирилле верхом, было дело. Потом вы с ней отбивались от Тана. Это из того немногого, что я знаю о твоем вчерашнем досуге.

Он провел рукой по ладони Шири, нащупывая синей энергией волокна дерева, затем, вытягиваемые телекинезом, занозы оказались на поверхности кожи. Синие нити стали золотистыми, затягивая незаметные ранки.

- Значит, мне не ждать в ближайшее время новых концертов? – Ян показательно нахмурился. – Жалко, на это было очень интересно посмотреть, - сказал он с хитрой ухмылкой. – И даже не надейся, не разлюблю, - уверенно добавил Лю.