Комната Шэн Бо

Небольшая светлая комната с отдельным выходом на веранду. Напротив входа стоит низкий столик, вокруг него расстелены циновки. В углу – тумба с умывальником и небольшая полочка. У противоположной стены – комод. За ширмой из сезаля на полу расстелена циновка для сна, на которой сложен матрас и постельное белье. В комнате есть несколько светильников из рисовой бумаги. На окнах – легкие светлые шторы, каменный пол застелен домотканым ковром, чтобы ночью не было холодно ходить босиком. У входа стоит вешалка, на стене – несколько крючков.

В Линь Ян Шо письма шли долго, а Шэн обычно не приходили вовсе. Поэтому, получив конверт, на котором была печать клана, тигрица всерьез забеспокоилась. Письмо было из Покхары, оттуда не пишут новости о погоде и урожае. Либо вождь, либо отец. Больше никто не знал том, где находится Шэн, так безопаснее для Руж. Тигрица вошла в свою комнату, торопливо прикрыв дверь, и села на циновку, сделав глубокий вдох.

Листок рисовой бумаги, исписанный красивыми иероглифами. Впрочем, сейчас не до тонкостей каллиграфического мастерства – это был почерк сифу. Шэн оставалась воином клана всю жизнь, она служила вождю, и была обязана исполнять все его приказы. Все прочие обязательства отходили на второй план – таковы принципы Белых Тигров.

Здравствуй, Шэн.

Тебе надлежит срочно явиться в резиденцию клана по вопросу, не требующему отлагательств. Все остальное ты узнаешь в Покхаре.

Лян Бу

Сердце тигрицы сжалось от волнения. Обычно вождь, давая ей задания, описывал их суть в самом письме, чтобы не тратить время на поездку Шэн в резиденцию. Если нужно явиться лично, значит, дело слишком серьезно и наверняка касается чести клана. Тигрица сложила письмо обратно в конверт и убрала его в комод. Если она покинет монастырь сегодня, возможно, к ночи она успеет добраться до Покхары. Вождь и так знал, что она явится по первому зову, необязательно было указывать, что дело срочное. Нужно встретиться с Руж и договориться, чтобы она присмотрела за учениками. И предупредить настоятеля. Шэн вышла из своей комнаты, чтобы первым делом переговорить с предсказательницей.

Послеобеденное время. Один из немногих моментов, когда можно отдохнуть и ничего не делать. Хотя ничегонеделаньем здесь заниматься было нельзя, но у мальчишки именно в это время не было ничего запланировано. Подготовка к Новому году уже давно закончилась, некоторое время назад танец был станцован, даже кому-то он понравился. Значит, мальчик умел танцевать. Он научил танцевать девочку, но его наказали. Злость и обида. Хотя наказали его не за этот танец, но за танец вообще. За какой-то вальс.

Злость и обида сменились страхом. Со злостью можно бороться. С обидой тоже. А вот со страхом быть наказанным за свой недавний побег из монастыря бороться было страшно. И даже не за побег, а за сказанные перед этим действием слова в адрес мастера и девчонки. Он оскорбил их. Сделал это очень некультурно и даже громко. И он проявил слабость. Надо было просто извиниться и пойти убираться. Нет, он, конечно, помыл в тот день веранду корпуса, но при этом старался не попадаться на глаза ни девочке, ни мастеру. Он просто боялся их реакции.

За все свои поступки надо отвечать. Сейчас, в этот пока ещё зимний и холодный день, он набрался смелости поговорить с мастером и попросить у неё прощения. Он был очень благодарен мастеру Ковачу, которого тогда встретил. Этот молодой человек сумел всё-таки отлечь его от грустных мыслей, отвлечь от страха и больше не возвращался к этому разговору. Просто этот мастер сказал ему, что надо попросить прощения. И сделать это искренне. Тогда ругаться не будут.

Тэрус дошёл до комнаты мастера Бо и сглотнул. Подавил в себе слабую дрожь и тихо постучался в дверь.

Свободное время бывает нечасто, и Шэн каждый раз старалась успеть сделать за эти короткие перерывы что-то из того что не успевала прежде. Любое время ценно, особенно, когда не умеешь думать с расчетом на завтрашний день. Так учит путь воина – никогда не можешь быть уверенным, что это «завтра» наступит. Другое дело, действия, которые Шэн в такие минуты считала важными и неотложными, сторонний наблюдатель мог бы к таковым не отнести. Среди излюбленных занятий были маджонг и чтение. Что читают воины клана белых тигров? Не сочинения известных воинов, не трактаты о боевых искусствах и, упаси Будда, не религиозные тексты, убивающие дзен словами. Сейчас Шэн читала стихи Ли Бо, на которые ей давно не хватало времени. Боюсь разговаривать громко, земными словами я жителей неба не смею тревожить покой… Это стихотворение тигрица уже давно знала наизусть, но была какая-то особая магия в том, как выглядели слагавшие его иероглифы на печатном листе.

Раздался стук в дверь. Шэн закрыла книгу, положив ей на стол, и обернулась. Тэрри. Последнее время он старательно её избегал, явно после того, как попытался научить Юэ танцевать вальс. Шэн не злилась на подопечного Руж, хотя очень хорошо запомнила его слова об убийцах, которые сильно зацепили её воспитанницу. Вообще к ней в комнату ученики не ходили – все вопросы решались во время тренировок, в крайнем случае – во время или после трапез, но с Тэрри действительно стоило поговорить, и тигрица уже уважала мальчика за то, что он решился прийти.

- Заходи, - коротко сказала Шэн, удобнее садясь на циновке перед столом.

В какие-то моменты ожидание является самым тяжким трудом. Вот ты ждёшь чего-то, ждёшь, а потом бац - и все надежды рухнули. Или ты учишь кого-то чему-то полезному или интересному, представляешь всю картину, погружаешься в представления или ещё во что-то, а тут бац - и всё обламывается. Все твои мысли рушатся. Твой маленький мирок катится вниз и исчезает где-то в недрах сознания.

Но в этот раз ожидания его оправдались. Мастер ответила на его стук и попросила войти. Значит, она не против, если он отнимет её время. Значит... в его душе теплилась маленькая надежда, что он будет прощён. Вот только он пока ещё не знал, за что ему у неё просить прощения - за то, что он сбежал или за то, что он произнёс про них плохие слова? Или за то и другое вместе? Он не знал. Он путался в догадках. Ему было страшно.

Дрожь снова охватила его тело. В горле встал неприятный комок слёз, и он с ужасом вспомнил свою истерику. Мастеру Ковачу, наверное, пришлось порядком повозиться, чтобы его успокоить и вернуть в монастырь. Но мальчик ему был благодарен за эту поддержку и помощь. Особенно в первую ночь после этого.

Когда мастер ответила, он вошёл в её комнату и сжал руки в кулаки, чтобы не дать предательским слезам вырваться наружу. Этот день в корне поменял его жизнь. Если раньше он думал, что ему нельзя ни с кем общаться, потму что это ему запрещала приёмная мать, которая, к счастью Тэруса, не знала ничего о его друзьях, то теперь ему придётся совсем забыть про дружбу. Он никогда не обретёт себе друзей. Он подумывал иногда о том, что может научиться танцевать с Юи, но страх, что его снова поймают с поличным был намного сильнее желания научиться танцевать и ворваться в свой город и мир со своими законами. Вздруг в этой стране такие законы, что вообще нельзя мальчику прикасаться к девочке? Что ему тогда делать?
Ногти сильно впились в кожу, старые ранки вновь напомнили о себе, и мальчик сглотнул. Сделал пару дыхательных упражнений, чтобы стало немного легче. Хотя было очень стыдно. За слёзы и за весь этот "цирк". Но нелья плакать.

- Я... простите меня... - с большим трудом выдавил он из себя тихим и дрожащим голосом.

Шэн прямо посмотрела на вошедшего мальчика. Он очень волновался, видимо, стыдясь произошедшего разговора. Тигрице было жалко ребенка, у которого было тяжелое детство, и здесь он мало с кем нормально общался, а теперь ещё и с Юэ придется разбираться. Но Тэрри сделал очень важную вещь – он нашел себе смелость и мудрость, чтобы извиниться. На это всегда нужно больше храбрости, чем для оскорбления. Если смелости на то, чтобы сгоряча неуважительно высказаться при мастере, нужно не так много, порой и вовсе нужна не смелость, а глупость и вспыльчивость, то извиниться можно лишь на храбрости и воле. И почему-то Шэн подозревала, что мальчик пришел не по велению Руж.

- Все в порядке, Тэрри. Я не держу на тебя зла, - мастер улыбнулась. – Садись, нам есть о чем поговорить.

Тигрица указала на циновку напротив. Она хотела объяснить мальчику, как ему следует вести себя с Юэ. Шэн совершенно не противилась тому, чтобы у детей Рё были друзья в монастыре, с годами она все сильнее начинала ценить возможность общаться с людьми, которых можно считать друзьями. А таких в её окружении всегда было мало. На сегодняшний день их оставалось всего двое, после того, как погибла Рё. Десятилетние дети воспринимают все по-другому, зная Юэ, она уже понимала, что её общение с Тэрри будет сводиться ко всяким приключениям и попыткам обогнать друг друга в мастерстве. Главное, чтобы никто из них не начал воспринимать второго как человека противоположного пола, начав строить недопустимые для Юэ фантазии о романтике. Для детей это все – игра, но воину клана белых тиграх и в игре не стоит забывать о предначертанном судьбой пути.

Мальчик опустил голову и зажмурился. Ему казаось, что он ослышался. Почему она не держит на него зла? Он ведь оскорбил её. Он назвал её убийцей. Он оскорбил Юэ. Нельзя такое прощать.

Но он молча опустился на циновку, сев на колени. Рки всё ещё сжаты в кулаки, в глазах скапливаются слёзы. Эти противные слёзы, характеризующие слабость. Никуда от них не деться. Вообще, такого у него ещё никогда не было. Эта истерика изрядно подпортила ему нервы. Последний раз он так плакал только после страшного сна, паучка и подзатыльников от приёмной матери, что он, мол, разбудил её своими криками. А тогда было очень страшно. А потом стыдно. Здесь же было стыдно. И сейчас он старался не заплакать от стыда, а ещё и от такого неприятного чувства, что мастер будет его жалеть или говорить ему ласковые слова. Наверное, действительно, ему нехватало матери. Ведь с ним всегда был отец. Мать же была просто женщиной, покупавшей ему одежду и еду. Никогда не говорившей ему ласкововго слова...

Он открыл глаза и поспешно рукавом кофты стёр слёзы, застывшие в глазах, надеясь, что мастер не заметит этот жест и его слёзы. Потом, также не поднимая головы, прикусил губу и вздохнул.

- Я... я не должен был всего этого говорить... я... - ему в голову пришла мысль, - я никогда больше не подойду к Юэ... я боюсь, что снова... сделаю что-то не так... - он поднял голову и посмотрел на женщину глазами, полными слёз. Больше он ничего не мог сказать.

Шэн невольно сравнивала Тэрри с Юэ, ведь они были почти ровесниками. Дочь Рё Шэ почти никогда не плакала, хотя никто ей не говорил, что плакать нельзя. Она сама это поняла, глядя на других воинов клана. Подопечному Руж было чему учиться у девочки, но и для Юэ такая дружба будет полезной. Они с братом выросли в деревне под Лахором и очень мало знают об остальном мире. Жизнь воина клана непредсказуема, Шэн вспоминала первое время, что сама провела в Европе, когда абсолютно все казалось чужим и непонятным, даже магия была совершенно другой. Юэ полезно понимать другие культуры. К тому же верить в то, что девочка сможет делиться с ней всеми своими переживаниями – утопия, а часто хочется просто обсудить то, что беспокоит, с тем, кого считаешь равным. Для Шэн таким человеком с детства была Рё. Юэ тоже нужны друзья.

- Тэрри, я не хочу, чтобы вы с Юэ друг друга избегали. Просто вам обоим нужно понять, что она из касты воинов. Можешь общаться с ней, как с другом, причем как с другим мальчишкой, но она не имеет права вести себя, как женщина – танцевать с мальчиками, влюбляться, мечтать о семье или детях, - Шэн ненадолго замолчала, внимательно посмотрев на Тэрри. – Ей нужны друзья, как и тебе. Если ты хочешь быть её другом, пойми, что так Юэ будет лучше. Ей все это запрещено не потому, что я такая злая, а потому, что и я, и её мать очень дорого заплатили за то, что нарушили традиции касты. И я не хочу, чтобы Юэ прошла через подобное. Ей сейчас тяжело, её жизнь очень сильно изменилась. Она жила в другой стране с родителями, а за один день потеряла отца и мать и была принята в клан, узнав, что ей предначертан путь воина. В чем-то ваши с ней судьбы похожи, мне кажется, вы сможете друг друга понять.

Постепенно здравый смысл брал верх над эмоциями, и мальчик потихоньку успокоился. Хотя всё равно в душе остался очень неприятный осадок из-за всего произошедшего, ему ещё придётся извиниться перед девочкой, но уже слова мастера Бо что-то ему показали. Мальчик понял, что, к сожалению, ему придётся постепенно перестать думать о том, что Юэ - это девочка. Не мальчик. Она ему нравилась, с ней было интересно, и он видел, как ведут себя мальчишки постарше с девчонками. По крайней мере, пока в чикагской школе малышня играла друг с другом, мальчики дёргали девочек за косички, парни постарше уже целовались с девочками или занимались с ними чем-то несерьёзным. И Тэрри не мог понять, как девочку можно считать мальчиком.

- Я... простите... я... постараюсь понять... наверное, мне всё-таки будет лучше видеться с ней только на занятиях. Наверное, потом я пойму, почему она не может быть девочкой. Но... - он вздохнул. - Но неужели ей ничего этого нельзя? А можно ей будет играть в футбол или ещё во что-то? - спросил он, снова тихо всхлипнув.

Как трудно объяснять сложные вещи детям… То, что очевидно для воина, выросшего в клане, во всех других культурах часто оказывается непонятным. Шэн за долгие годы путешествий нередко сталкивалась с подобным – когда нужно доказывать, что ты – не женщина, а воин, что тебя не устраивает отговорка «я с женщинами не сражаюсь», когда вопрос стоит о чести твоего клана, что за обучение ты готова платить деньгами или службой, и ничем другим. Такие битвы оказываются даже сложнее тех, что происходят на поле брани с оружием в руках. Лишь вера в то, что установленный веками порядок жизни в клане является для них единственно верным, помогала Шэн следовать своему пути, и то однажды она с него отступила.

- Тэрри, ты можешь говорить с Юэ о чем угодно, видеться в любое время, кроме того, когда по правилам монастыря нужно спать, играть с ней хоть в футбол, хоть в шахматы, она такой же человек, как и все. Просто если она когда-нибудь решит, что влюбилась, её жизнь наполнится слишком серьезными проблемами. Ей сложно это понять, - Шэн вздохнула. – Мать Юэ и Луна была лучшим боевиком нашего клана, и точно также не имела права на личную жизнь. Тем не менее, родила двоих детей и погибла, защищая их и их отца. Но так и не осмелилась представить детей вождю, потому, что женщинам нашей касты нельзя показывать, что они могут быть женщинами. Любовь воина клана приносит лишь беды, как тем, кого они любят, так и им самим, - во взгляде тигрицы читалась скорее мольба, чем обычная строгость. – Юэ хочет с тобой дружить, я это вижу. Поэтому я надеюсь, что ты меня понял.

- Но ведь тогда получается, что мне с ней нельзя видеться. Я... - он сглотнул. Да, она ему понравилась ещё во время похода в деревню, когда они покупали всякие вещи к празднику. Он не знал ещё этого чувства, но ему нравилось проводить с ней время. Это, конечно, очень далеко ещё от влюблённости, но что-то ему подсказывало, что если он будет с ней общаться, то всё будет более очевидным. Значит, получается, что действительно ему нельзя с ней общаться. Ведь может получиться так, что когда-нибудь он влюбится в неё, а она будет к нему холодна. Он будет страдать. Или они оба... тогда, как только что сказала мастер, у неё начнутся проблемы. Этого он хотел меньше всего. Но и страдать он тоже не хотел. И теперь он, сидя на циновке перед женщиной, не знал, что ему делать. Как ему поступить. Он решил сказать мастеру о своих чувствах к девочке. Хотя это нельзя назвать чувствами. Просто она ему понравилась.

- Мне она понравилась... я постараюсь забыть о ней... я, конечно, не хочу, чтобы она страдала. Получится, что она будет срадать из-за меня... А... вам понравилось, как мы танцевали танец?

Шэн подозревала, что в воспитании Юэ подобные вопросы возникнут, но не ожидала, что уже сейчас, когда ей всего одиннадцать лет. И тем более не ожидала услышать подобное заявление от кого-то из возможных поклонников девочки. Тигрица нахмурилась, закусив губу, и посмотрела на стол. Она не знала, что ответить. Хорошо, что Тэрри признался, но очень плохо, что он так действительно считает.

- Мне не понравилось, что вы его вообще танцевали, - с грустной усмешкой сказала Шэн. – Тэрри, тебе сейчас десять лет, Юэ – одиннадцать. Мне кажется, что пока рано думать о подобных вещах. Когда Юэ будет готова стать полноправным воином клана, она сдаст экзамен на право ношения оружия, после этого она получит право сама принимать решения. Давай тогда и вернемся к этому разговору? А пока я прошу тебя как человек, отвечающий за Юэ, будь ответственным. Если ты убедишь её в том, что ты ей тоже нравишься, отвечать перед кланом будет она. Вот и подумай, какой судьбы ты хочешь для неё, если она тебе действительно нравится, - Шэн прямо посмотрела на мальчика.

Так получилось, что обе ученицы вождя отступили с пути воина, несмотря на очень строгое воспитание. И она, и Рё, в одиннадцать лет были заняты лишь тренировками и думали только о службе клану, но они обе не смогли сохранить честь воина клана. Что же будет с Юэ, у которой эти вопросы возникают уже сейчас? Права ли она, решив, что дочь Рё Шэ – воин клана? Пока не поздно, может, стоит вернуть её в касту женщин, пусть учится песням и танцам, наряжается и учится обольщать мужчин. Может незачем ей идти тернистым путем воина, проливая кровь, постоянно сражаясь и выживая лишь для того, чтобы умереть в другой день? О памяти Рё позаботится Лун, который станет славным воином… Только вот что захочет сама Юэ?

- Ну значит всё равно не буду с ней видеться, - упрямо заявил мальчик. - Так ей будет намного легче. Нет человека - нет проблемы, как сказал кто-то. Мне будет непросто, но если... по-другому быть не может, то я просто не буду видеться с ней. Я постараюсь забыть о ней.

Он вздохнул и снова стёр слёзы с щёк. Женщина права: он ещё слишком мал, чтобы думать об этом. Но, тем не менее, он уже думал об этом. нет, он, конечно, не знал, как надо целоваться и обольщать женщин, но просто чувствовал, что ему с ней хорошо. Может он слишком озабоченный? Хотя до весны ещё далеко. А может он просто внушил себе это? Может, ему просто нравится подкалывать её, дёргать за волосы, обзывать? Ведь все мальчишки такое делают. Так поступают. Но ведь это может привести как к ненависти, так и к другим последствиям. Хотя это всё он знал только в теории и никак не на практике. Он был ещё слишком юн. Но всё-таки он чувствовал, что с Юэ у них получился бы шикарный танец. Почему-то ему казалось, что танец понравился ей. Если бы не появилась мастер Бо...

- Возможно, ты прав, - после короткого молчания сказала Шэн. – В любом случае, ты прав, что нашел в себе смелость сказать об этом. Я не знаю, как сложится жизнь Юэ, об этом рано судить, но она должна подготовиться к экзамену.

Даже если Юэ окажется в касте женщин, у Тэрри будет ещё меньше шансов быть с ней. Женщины касты женщин не покидают резиденцию и могут общаться только с представителями клана. Шэн хотела, чтобы Юэ получила право носить оружие, а после этого пусть сама решает, к какой касте хочет принадлежать. Так не принято, но тигрице казалось, что она сможет убедить вождя. У девочки неплохие магические способности, жалко их забрасывать, а женщин клана магии практически не учат. Юэ упряма, как её мать, нужно направить это упрямство правильным путем, тогда она примет верное решение.

- Тэрри, мне кажется, что мы друг друга поняли, - сказала Шэн. – Если ты не хочешь больше ничего узнать, можешь идти. Спасибо, что пришел.