Один на один

- Врешь, сволочь! - рявкнул Вон, облокачиваясь о стол. – Кто ты? Наркоман и отморозок, как ты можешь лечить? С чего ты взял, что я могу тебя отпустить, когда ты перебил кучу людей и черт его знает, сколько ещё перебьешь? Если мне нужно сдохнуть, чтобы ты, тварь, попал под суд, я буду только рад.

Новый приступ кашля, страшного, потому что в словах о близкой смерти следователь не сомневался. Нехватка воздуха вызывала практически панику, которую нельзя показывать при подследственном. Чуть отдышавшись, Вон снова посмотрел на Джокера.

- Ты заслужил даже не один, а несколько расстрелов, увы, убить тебя можно только один раз, - уже тише произнес следователь.

Всю эту истерику Лю выслушал предельно спокойно, дожидаясь, пока коп выговорится. Пока тот орет – спорить бесполезно, нужно дать ему достаточно времени для бенефиса. Народная милиция любит публичные выступления, видимо, для того и сгоняют ребят из триад на разъяснительные беседы, а тут вообще халява от богов – бесплатный слушатель надолго. Ян сам не понимал, откуда в нем сейчас столько яда в отношении человека, который со своей точки зрения был абсолютно прав, просто всю эту ненависть нужно было переадресовать на кого-то, а рядом был только этот несчастный офицер.

- Заслужил, кто спорит-то? – Ян вопросительно поднял бровь. – Вот только прошлого моего это не изменит, убитых из мертвых не воскресит, торчков не вылечит и пекинских проституток к нормальной жизни не вернет. И пострадает от этого только моя жена, которая сейчас ждет моего второго ребенка. Которая караваны не водила, должников Цзин Вана с особой жестокостью не расстреливала и дурь на пол Китая не возила. Домашняя девочка, решившая, что может меня изменить.

Ян замолчал, чуть нахмурившись. Он раскрыл свои карты, теперь ждал хода следователя.

Дьявол, мара, кто угодно, только не человек. При этом Вон понимал, что прислушивается и уже волей заставляет себя не верить в то, что говорит Джокер, о котором он многое знал. В том числе и то, что Лю изворотлив, как подколодная гадина. Следователь сцепил руки в замок и стал пристально смотреть на допрашиваемого, пытаясь понять, почему он не должен ему верить. Вон знал о магии, а также о том, что Джокер ей владел. И вопреки всем идеям о верной службе и преданности присяге следователь не мог отвязаться от ещё одной навязчивой мысли – хотелось жить. До жути сильно, хотя бы успеть распланировать оставшееся время так, чтобы оно не прошло напрасно. Успеть отвезти жену и сына в Ушань, куда они собирались уже лет пять, увидеть Шанхай, непременно закончить ремонт, а не проводить ночи здесь, допрашивая отморозков.

- И что, изменила? – спросил Вон, продолжая смотреть на Лю.

Мысли копа были по-прежнему скрыты ментальным блоком, а могли оказаться очень интересными. Его взгляд казался проницательным, но Ян отлично чувствовал, что следователь думает обо всем подряд и в последнюю очередь о допросе.

- Лаобань, ты же такой проницательный, - фыркнул Лю. Как ты думаешь, сколько времени мне бы понадобилось, чтобы отсюда удрать, если бы мне не за кого было бояться? Не утруждай себя математикой, часа три, максимум пять. Но я сижу здесь и слушаю тебя. Пардон, ты слушаешь меня. Как думаешь, изменила?

Взгляд Яна был не менее внимательным, он чувствовал, что из них двоих правила игры диктует он, хоть и сидит прикованный наручниками к стулу. И теперь разговор казался все более интересным, потому что в нем появился смысл лично для Яна. Он продолжал держаться своих манер, это можно было считать данью определенным традициям, потому что любое хамство в адрес следователя сейчас было бы воспринято спокойно.

Следователь недоверчиво посмотрел на наручники, затем ещё раз прокрути в памяти все, что знал о Джокере. Молча, медленно анализируя все факты и сопоставляя их один с другим как элементы мозаики, он пришел к однозначному выводу – удрал бы. И никакие наручники и решетки его бы не удержали, если бы хотел удрать. И сейчас был готов к казни, причем сознательно сдавался. Черт его знает, где водятся такие европейки, но изменила. Вон усмехнулся.

- Что ты за тварь такая, Лю? Я ведь понимаю, что ты прав. Но ты – Джокер, которого я ловил черти сколько времени, - следователь покачал головой. – Что тебе нужно, чтобы ты мне помог?

А дальше только верить на слово, потому что правдивость слов Лю вряд ли удастся выяснить как-то иначе, чем опираясь на собственные ощущения.

Сдался, быстро и без боя. Всем жить хочется, и это было бы ложью сказать, что Лю не хотел выжить и для себя в том числе. Умереть было страшно из-за Шири, но жить тоже хотелось. А теперь появлялась надежда, хоть и придется перезакладываться на честность копа, что несколько непривычно и ощутимо щекочет нервы. Но уже получается как-то двигаться, уже все четче видна эта возможность добиться невероятного, нужно лишь уверенно играть до конца. И жизнь копа будет хорошей благодарностью тому за помощь, потому что Ян не врал ни с диагнозом, ни с тем, что способен помочь. Можно обойтись одной энергией, даже без помощи стихии – чем больше условий, тем меньше шансов на то, что следователь не передумает. Нужно было обойтись без конвоиров, пока в условиях сделки фигурирует всего два человека.

- Наручники сними, - сказал Ян, не отводя взгляд от следователя.

Новый приступ кашля будто ещё раз напоминал о том, что нужно соглашаться, цепляясь за жизнь. Вон подошел к задержанному и снял с того наручники, после чего отошел от него на пару шагов. Это безумие, самое настоящее безумие, за которое завтра утром захочется сдаться самому, десять лет ловить Джокера, чтобы после этого ему поверить. Пока только в том, чтобы снять наручники. Паяц умел драться, и Вон это знал. Если набросится – вряд ли удастся отбиться.

- И что дальше? – спросил следователь, скорее для того, чтобы нарушить возникшее молчание.

Он провел сотни, если не тысячи, допросов, но сейчас чувствовал себя кадетом, который прижат к стенке парой наглых фраз первого же пойманного гопника.

Лю потер затекшие запястья, затем медленно встал со стула – у копа был пистолет, незачем его лишний раз нервировать, обламывая все условия договора.

- Просто стой, - сказал Ян.

Он обошел офицера и встал у него за спиной, задержав ладони напротив лопаток. Ша-ци была густой и тяжелой, болезнь хорошо разошлась, явно была запущена, причем давно.

- Поставь руки на стол и старайся устоять на ногах. Будет больно и тошно, терпи, - сказал Ян, начав вытягивать черную энергию из ауры. От липкого холода сводило руки, редко приходится сталкиваться с такой дрянью во время лечения. Он стряхнул ша-ци на пол, затем стал вытягивать её дальше, глядя на то, как уменьшаются черные пятна в зоне Анахаты. – Что бы сейчас ни происходило, тебе придется верить мне. Позовешь подмогу или начнешь отбиваться – я уже ничего не сделаю, - магам Воды свойственно много говорить во время лечения, но в зависимости от пациента темы могут быть разными.

Постепенно черная энергия заканчивалась, на её месте оставались бледно-зеленые зоны ослабленной ауры, но без признаков болезни. Разобравшись с опухолями, Ян вновь стряхнул негативную энергию с рук, затем внимательно посмотрел на узлы, где также могла разойтись болезнь. Но там пока все было чисто, и опухоль не задела ни кости, ни лимфатические узлы. Сейчас он был лекарем, правильно выполнявшим свою работу. Странно, не возникло даже мысли о том, чтобы отомстить или схалтурить, он играл честно. Лю отошел в сторону, затем сел на край стола, скрестив руки на груди.

- Жить будешь, - авторитетно заявил Ян.

Офицер облокотился о край стола, затем почувствовал, будто его выворачивают наизнанку – резко заболели легкие, сердце, ребра, так, чтобы было сложно вздохнуть. Он почти не слышал слов Лю, но решил сейчас ему верить. Другого выхода, в принципе, не было. Постепенно боль стала ослабевать, и в тот момент, когда задержанный отошел в сторону, Вон закашлялся вновь, затем сплюнул на пол грязно-серую пену. Он медленно вздохнул, прислушиваясь к своим ощущениям – боли не было. Следователь пошевелил плечами, затем вновь глубоко вздохнул, после чего понял, что Лю свое обещание сдержал.

- Теперь тебе придется верить мне, - сказал Вон.

Он подошел к Яну и надел на него наручники, скрепив руки за спиной, затем повел его из комнаты для допросов к проходной. С помощью где-то молчания, где-то ментальной магии, он вывел Лю из следственного изолятора, затем отвел его к одной из милицейских машин. Посадил в клетку, сам сел за руль, не проронив ни слова. Машина около получаса петляла по ночному Пекину, пока не остановилась у одного из домов в частном секторе. Вон открыл клетку, выпустил Яна и снял с него наручники.

- Пойдем, только не шуми, - предупредил следователь.

Они зашли в дом, затем поднялись в кабинет на втором этаже. Следом зашла жена Вона, которая принесла чай, но быстро скрылась, решив не устраивать скандалов при незнакомце. Вон разжег камин, затем достал из ящика стола и с одной из полок толстые папки.

- Это – все доказательства на тебя. Других копий нет, - объяснил следователь. – Десять лет моей работы, - он бросил в камин первую из папок. – Если кто-то об этом узнает, расстреляют уже меня. Никогда бы не подумал, что это возможно, но я тебе верю, Лю.

В такой ситуации сложно расслабиться, но других вариантов нет. Снова коридоры, затем перевозка, и черт его знает, что у этого копа на уме. Но пока Ян скорее верил ему. Как оказалось, товарищ следователь отвез его аж к себе домой, из-за чего все меньше верилось в реальность происходящего. Зато этот Вон явно не понаслышке знал о том, что жены бывают святыми: Шири вряд ли бы спокойно принесла чай и тихо ушла, явись он в три часа ночи непонятно с кем. Объем уголовного дела особенно впечатлил, Ян и не думал, что его биография может занять так много папок, которые теперь мирно потрескивали в пламени камина. Огонь был чужой и малопонятной стихией, но сейчас Лю был готов охотно согласиться с тем, что вид горящего камина здорово успокаивает нервы.

- Никогда не думал, что можно верить копам, - усмехнулся Ян и отпил горячий чай, вспомнив, что почти сутки ничего не ел.

Как забавна бывает жизнь – то ты особо опасный преступник, которого боится весь конвой, то ты пьешь чай дома у своего следователя и считаешь его едва ли не лучшим другом, и все это за какие-то несколько часов. Пока горели листы уголовных дел, Лю думал об одном – он должен как можно быстрее сообщить Шири о том, что на свободе. Он был готов уже поверить Вону и не досматривать показательное сожжение этих папок, но вовремя вспомнил, что на дворе шестой час утра и нормальные люди в это время спят.