Когтистый зверь, скребущий сердце.

Николь вся сжалась пружинкой. Ее тело само реагировало на его слова и нечаянные движения, показывая ее зашуганность и недоверие. Он должен был говорить другие слова. Не такие резкие для маленькой девочки, не такие пафосные, чтобы она не могла их облагородить. Никки была глина – другая крайность земли. Пока фигурка ваяется, пока еще не закалена огнем – она мягкая, ей придаются формы и стираются некрасивые черты. Наверное, первая встреча зародила в ней идею добра, которая и легла в образ страшного чудовища, но после вчерашнего слепок был ужасно изуродован. Девочка не хотела оставлять его таким. Она была дура.
Каким-то образом его слова смягчили черты ее лица, и на миг проглянула прежняя, не боящаяся Никки. Но когда Мэтт обернулся к ней, он не застал ничего от этого мгновения. Ее опять терзали сомнения, бросались собаками и рвали на тряпки.
«Стой.» - он был у порога, а она едва успела подумать о том, что хочет остановить его. «Стой!» - испуганная мысль, и вдруг осознание того, что он не слышит и не слушает. Не читал.
Этот чурбан действительно открывался ей? Нет, не сказать, чтобы она совсем повелась. Но страх вдруг пропал, вернее, появился другой: а что, если она его потеряет так несправедливо?
- Мэтью, подожди! – четыре шага прочь из комнаты, и она догнала его криком. – Вернись, я поверю, ты болен.
Она не побежала за ним, но могла бы. Могла, если бы он продолжал уходить.

Шаг.
Еще один шаг. С каждый новым темп его шагов нарастал, боль от сломанного ребра все сильнее давила при ходьбе. Он - придурок. Нужно было оставить ее запуганной, остаться черной кляксой в ее жизни, дерьмом, сволочью, чудовищем! А он, как последний сопливый юнец, надеявшийся получить расположение девушки, выкидывал кренделя задницей, чтобы продемонстрировать себя другим. Но он ведь т.а.к.о.й., как она думает, какого тогда хрена он ей пытался врать?
На раздавшийся сзади голос он продолжил идти, даже постарался ускориться, но у него не получилось. Он даже хромать начал направо, уже почти дошел до кухни, когда из нее ретиво выскочила бабушка Николь, совсем комично вставая прямо перед американцем и деловито расставляя руки в стороны.
У Мэтта глаза поползли на макушку - старушка решила взять судьбу внучки в свои руки, и таким образом, видимо, испортить ей жизнь. Никки продолжала кричать, Мэтт кривиться. Болен. Конечно, он болен! Почти смертельно, лллять.
- Пропустите, миссис, мне идти нужно. "Пока она меня не догнала," - Хам постарался даже отодвинуть женщину рукой, когда сзади все же раздался хлопок двери, за ним топот. Слышна была едва заметная одышка. Мэтт вдохнул.
И обернулся.

Девчонка рванула вдогонку, но сделала шаг и остановилась. Что такого она делает? Зачем останавливает убийцу? А, к черту, потом разберется, ведь фишка в том, что он… не останавливается! Она слышала, как ускоряются его шаги, как пол скрипит, как Мэтт идет неровно. Завалится небось.
Николь метнулась к тумбочке. Да, он спал в маминой комнате. Да, это здесь была ее косметичка… И туфли. Она не успевала накраситься, просто схватила в руки. Бабушка! Какая хорошая бабушка, держи его, держи! Придумывай себе истории про то, как этот герой вчера спас меня из драки и пришел сегодня сообщить, что я дуреха и хрен он за мной еще раз встанет. Рисуй себе любовные мелодрамы по молодости. Только подержи его, я тебя прошу…
Она с топотом метнулась в свою комнату. Платье треклятое, куда же положила… Сейчас! Ей не стыдно будет. Николь не раздевалась. Кидала вещи в сумку, сама не понимая, всерьез ли сделает то, о чем сама себе заявила. Но в коридор она выскочила более чем полная решимости. Мэтью обошел старушку и был на веранде – бегом, бегом. С порога крик, шалава, специально не придумаешь:
- Я снова туда пойду, слышишь? Без тебя, раз ты так решил! – и вприпрыжку побежала, обгоняя, никак на автобус. – Читай, читай, - я пойду! – и действительно, собралась и пошла.

Обернулся и тут же ретиво отодвинул бабулю, втапливая быстрее. Господи, как же вчерашние приключения мешали сегодня жить полноценно!
Николь ветром пронеслась мимо него, резвая, бешеная. Живая и настоящая. Поверила. Не может быть! Она ему поверила! Он облегченно и одновременно с этим вымученно улыбнулся - вроде бы, и хотел того, да уже и передумать успел. На какое-то мгновение он подумал, что она сейчас схватит его за руку и остановит, заранее представил, как заноет вывихнутое запястье, но она как всегда отмочила что-то куда более оригинальное. Мэтт застыл на последней ступеньке веранды, просто не веря своим ушам. Он говорил, что не будет копаться в ее голове - он и не стал. И слава богу! Точно бы свихнулся! Представить, что она снова бросится в Лхасу, он просто не мог. Неужели ничто из вчерашнего ее так ничему и не научило?
Непробиваемая. Упертая.
Просто несгибаемая Николь.
Хаммер улыбнулся - какая все же прелестная девушка.
- Никки, стой ты! - крикнул вслед, но девушка резво скакала по тропинке. - Твою мать... - как-то уж слишком по-доброму хмыкнул под нос американец, вбивая пятку в землю. Красная энергия, растекаясь по позвоночнику вниз, кости, мышцы, кровеносные сосуды будто крепли, наливаясь сталью, каменной крошкой... Импульс, переходя из Мэтта к земле, принял точное направление к китаянке.
Еще два последовательных удара - немного поменять угол. Прямо перед девушкой появляется один пласт в полтора раза большее ее роста, второй, третий. Осталось ударить четвертый раз, закрыть "клетку". Хоть ненадолго, но задержит. Но Мэтт пока терпел, вдруг - образумится.

Это смешно до поры до времени. Маленькой девочке показали пару рычажков машинки-манипулятора, и она собиралась играться с ними, пока не поломаются или не поставят новые. «Давай, Мэтью, ну зачем ты пришел? Неужели чтобы попрощаться? Ты болван, Мэтью!» - она подначивала его, полагая, что он не удержится и прочитает. А сама ждала, когда же рванет в погоню. Конечно, ему больно будет поспевать за ней – с таким побитым боком. Зато набегается и свалится под кустом.
Никки не оборачивалась, чтобы не стушеваться и не сбиться с цели, если увидит, что он не торопится догонять. Она делала это не ради него: нет, не чтобы он осознал. Ей необходимо было самой ощутить, что важна для этого дикого американца. Она пробежала еще пару метров, прежде чем ощутила движение земли под ногами. Невольно замедлилась – и как раз вовремя, чтобы не впечататься в возникшую перед носом каменную глыбу. Еще не успела сообразить – рванула направо в обход, - и натолкнулась на вторую такую же. Класс! Третья слева.
Девчонка обернулась. Ей было уже как-то пофиг, чего от него ожидать. Такой силы даже она не имела. А еще и учить пыталась, вот забавная наверное тогда была!
- Значит, идешь с магией земли на мага земли? – крикнула задорно, потому что он был далековато. Ей стало весело. – Я же прокопаюсь!
Но вместо того, чтобы рыться в каменной стенке, Николь начала раздеваться. Это было наиболее логично – для нее: у Мэтта было время приблизиться, у девочки – переодеться. А земляная ширма надежно скрывала от чужих глаз, хотя и было странным, что она из-под ног выросла, если кто из деревенских заметил. Благо, будни все же, люди заняты работой.

Мэтью ржал. Искренне, по-настоящему, громко ржал, наблюдая, как Николь весело мечется в трех стенах, а после задорно улыбается. Действительно улыбается! Пока девушка недолгие секунды размышляла, он шел. Медленно и морщась, но старался поспеть, пока она не обогнула преграду. Мэтт размышлял, что же именно ее убедило, какая конкретно фраза заставила ее понять, что он действительно не причинит ей равным счетом никакого вреда. Наверное.
Самое противное было то, что сам он в этом, после вчерашнего, был не уверен. Шансы, что он снова нажрется и разбуянится, все же оставались, а с такой... девушкой... иногда просто необходимо напиваться. Мужчина сделал один неровный шаг и, оступившись, застонал. Да, к тому же, после того, как искры в глазах рассеялись, посмотрел, чем там занимается Николь, и совсем опешил. Она даже его стесняться перестала - стоит у него на виду (слава Богу, что только у него!) и стягивает с себя платье.
На доли секунды американец замер, хлопая глазами, как наивная корова. Даже потер их кулаком - вдруг, глючит уже. Не глючило - она действительно кинула платье в сторону, начала копаться в сумке, достала то. Вчерашнее. Короткое, вычурное. Сшитое по ее фигуре, но не на ее типаж. Вот дура!
Хам пустился в бег. Зараза! Настоящая заноза в заднице! Что она творит?
От вспыхивающих перед глазами черных кругов, мужчина мало понимал, куда идет, и лишь по вибрациям от ее поспешных движений знал - она прямо по курсу. Уже на подходе, когда она пыталась застегнуть на себе молнию, но от спешки все время цеплялась за ткань собачкой, Мэтью скользнул в импровизированную раздевалку и снова топнул пяткой - четвертая стена, ровно за его спиной. Закрыла. Интуитивно он дернул молнию, застегивая платье, и, облокотившись на стену, постанывая сполз на землю, нервно хихикая сквозь сбившееся дыхание.
- Можешь прокапываться...

Николь его добила! Этого не было видно по выражению его измученного лица, с которым он пытался смеяться. Все-таки, пусть и нечасто, но Хам иногда демонстрировал свое специфическое чувство юмора – так что не ново. Это было видно скорее по тому, как он внезапно припустил с места.
Девчонка заторопилась. Каким могучим надо быть, чтобы прыжками преодолевать стометровку, еще и будучи раненым. Она накидывала на себя тонкий кусок тряпки, с энной попытки попадая в рукава, чертыхаясь, вылезая обратно из платья и переворачивая его другой стороной, снова снуя руками в поисках естественных прорезей… Ой, какой быстрый. Даже страшно становится.
Ручка металась на молнии, теребя дурную застежку, и в адреналиновом раше сердечко снова бешено колотилось. Никки оборачивалась, все больше паникуя и подумывая кинуть чертов замок и свалить из этого тупичка, пока рогами не пришиб. Олень.
Ей, в общем-то, тоже было смешно. Смешно и немного страшно все еще, особенно когда он закрыл солнце, нависнув всем телом. Она пискнула от прикосновения его руки, дернулась к стенке – а он только потянул вверх собачку, одним движением ровно застегивая. Тренировался вчера небось.
Китаянка застыла. Все, четыре стены – замурована, если прыгать не умеешь. Один квадратный метр на двоих. Мэтт уже сползал, держась за бок, вниз по стеночке. Разве в одиночку играть весело?
- Эй… - присела рядом с широко распахнутыми глазами, тронула покрытый испариной лоб. – Эй… Это же не я там вчера была, ведь правда?

Пока Мэтт смеялся сквозь кашель, Никки успокоилась. В смысле, прекратила строить из себя невесть знает что, и, похоже, начала размышлять о высоком. Только действовала неправильно. Хаммер прекратил ржать и вгляделся в ее лицо. Не она? А кто же тогда? Какая-то заблудшая с другой улочки шалава? Момент взаимного веселья снова был потерян так быстро, будто и не было его совсем, потому что американец снова глубоко призадумался. Что ей сказать? Успокоить, тупо покивать и забыть? Нет, дорогая, не ты, конечно? Все это был страшный сон, кошмар! Хорошо, что ты вовремя проснулась? Так это неправильно, они же оба совершили ошибки, а виноват выходит исключительно он в своей периодической несдержанности.
Она касалась холодными пальцами его лба и наверняка чувствовала поползшие по коже складки. Да, он идиот, но и она могла не вести себя, как глупая школьница. Сердце старательно колотилось о целые ребра, все чаще подгоняя круги к глазам. Волевым усилием он приподнял руку и коснулся ее щеки. Она дернулась. Испугалась, похоже, ведь он до сих пор сидел в собственном сознании, не касаясь ее мыслей. Еще секунду он поглаживал большим пальцем ее скулу, будто именно это могло сейчас помочь ему решиться с ответом, и убрал руку. Ответ получен.
- Ты.

Почти чужая, отстранилась. Николь ждала другого ответа вместо чистого сгустка плазмы. Ее внутреннее пламя покачнулось. За что он с ней так откровенен? Ей не нужна такая честность!
Она ушла щекой из-под пальцев, просто мотнула головой и сбросила его руку. До чего он слаб… А вчера ведь был – стена каменная, одной ладонью к столу припечатал так, что дышать не могла, не то что двинуться. Спрятала глаза, потускнела вся как-то. Эй, надо же брать откуда-то силы! Ну, перестань, улыбайся…
Девочке было противно. От себя, от поведения своего глупого, оттого, что мужика взрослого мучала. Это ведь невозможно – быть взрослой, как он требует. За себя отвечать… как он требует.
Мужчина едва держался на кромке сознания. Она отползла от него в дальний угол клетки, и все равно касалась коленом, так тут было тесно. «Я осознаю, Мэтт. Когда-нибудь, я все осознаю.» - пообещала, но сейчас выполнить не захотела. Копалась в сумке, пока он что ли дремал, прикрыв глаза.
Травка. У нее все еще оставалось две порции травки. Правда, потерялась зажигалка, но не это беда. Николь сооружала что-то в ладошках, уже концентрируя желтую энергию в пальцах, высекая яркий чистый огонек. Еще секунда – и они вдвоем накурятся в этом тесном пространстве дымом. Надо же принимать себя такой, какая ты есть, да?