Рукопашный бой-101 (мастер-класс)

В череду мастер-классов, покатившуюся с какого-то момента неожиданно бойко, Александру почти что впихнули пинком. Мол, все пашут, и ты не сачкуй, не роняй престиж, не подводи окружающих. Сандра резонно возразила, что пашут не все, а только самые активные упахиваются - но глобально по существу спорить ей было нечем. Надо было проводить занятия, пока ученики ещё на них шли и ими более-менее горели, нечего этот запал транжирить.
Для мастер-класса, конечно, требовалось как следует подумать, там всем рулила идея. У Александры идея была только откровенно невеликая. Сандра еще немного поразмыслила, отрезала от идеи совсем уж неудачные куски, чуть пообтесала оставшееся - и решила, что вот с таким проектом уже и в люди выходить не стыдно, и назначила занятие. Из реквизита ей требовались она сама да несколько широких лент, а из подготовки - только собственная голова. И вот с этим приятным легким набором Сандра и пришла на тренировочную площадку, сеять разумное, доброе (условно), полезное.
- Всем доброго дня и спасибо, что пришли, - начала Александра, когда все заинтересованные ученики подтянулись на площадку. - Сегодня мы с вами поработаем над базовыми стойками и сделаем несколько связок - но заниматься этим будем в не совсем привычной манере. Для начала я покажу вам по очереди все стойки, которыми мы будем пользоваться, а вы повторите за мной. Каждой стойке будет соответствовать счет, обязательно его запомните. Итак, счет номер один - наверняка хорошо знакомая вам поза всадника: ноги расставлены примерно на полторы ширины плеч, бедра параллельно земле, колени над носками. Руки при этом вы держите у пояса, ладонями вверх, кулаки сжаты. Номер два - стойка лучника с выпадом на правую ногу: правая нога впереди, носок над коленом, левая рука подтянута к груди, правая обозначает удар по воздуху. Номер три - точно такая же стойка лучника, но с выпадом на левую ногу. Соответственно, в ней все наоборот. - Александра диктовала и показывала одновременно, и на словах "номер два" и "номер три" она сменила стойку без лишнего хлопотания ногами, простым разворотом в нужную сторону, но умышленно не стала это подчеркивать, предоставив ученикам заметить этот нюанс самостоятельно. - Номер четыре - низкая стойка. Вы опускаетесь как можно ниже на правой ноге, как при приседании, а левую ногу при этом удерживаете прямой, отведенной в сторону. Стопы не отрываете от земли, спину стараетесь держать прямо. Корпус поворачиваете чуть влево, руки держите поднятыми перед грудью. Номер пять - аналогичная низкая стойка, только приседаете вы на левой ноге. Номер шесть - "пустая" стойка. Вес тела вы переносите на правую ногу, а носком левой ноги касаетесь земли перед собой, обозначая готовность шагнуть. Правая рука подтянута к груди, левая обозначает удар по воздуху. Номер семь - зеркальная "пустая" стойка, с весом тела на левой ноге. - Продолжая рассказывать, Александра все так же демонстративно делала минимум движений, стараясь обойтись для смены стойки поворотами и переносом веса тела там, где это только возможно, и потому обе вариации "пустой" стойки она по этому принципу и показала - повернувшись к ученикам сперва одним профилем, потом другим. - Номер восемь - "поднятое колено". Здесь говорящее название: вы поднимаете как можно выше левое колено, носок тянете вниз и чуть внутрь и удерживаете равновесие на выпрямленной правой ноге. Руки держите подтянутыми к груди. Номер девять - аналогичная стойка с поднятым коленом, но в ней вы стоите уже на левой ноге. И по счету номер десять вы возвращаетесь в позу всадника.
Закончив демонстрацию, Александра поднялась из последней стойки и сообщила: - Ну, а с этого момента я больше ничего показывать не буду, а буду только считать. Связки вы будете делать самостоятельно, переходя из стойки в стойку по команде. А командой будет счет. Как только вы слышите номер - стараетесь как можно быстрее и точнее принять соответствующую ему стойку. Давайте потренируемся на простом примере, и заодно проверим, насколько хорошо вы все запомнили. Поехали! Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, - размеренно, неторопливо сосчитала Александра. Здесь она давала ученикам время свыкнуться со стойками, постоять в них, освоиться с тем, как переходить из одной в другую, вспомнить, что прячется под каким номером, и в паузы между цифрами успевал бы прошествовать бегемот.
Закончив с первым, пристрелочным упражнением и напомнив особо забывчивым, что прячется под каким номером, Александра хлопнула в ладоши и сказала: - А теперь начнем самое интересное. С этого момента я буду считать вразнобой и постепенно ускоряться. Вам надо успевать ориентироваться в стойках и менять их, не отставая от счета. Все морально готовы? Тогда поехали. Один, пять, три, шесть, восемь. Десять, два, четыре, семь, девять. Четыре, два, три, пять, один. - После каждого пятого счета Александра делала небольшую паузу, давая возможность отстающим угнаться за теми, кто успевал, и не выпадать сразу, - и, за вычетом этих пауз, все время постепенно ускоряла отсчет, начиная диктовать цифры быстрее. Десятка в этом наборе была только для того, чтобы слегка сбивать и путать учеников, другой смысловой нагрузки она не несла, по сути дублируясь с единицей.
Шесть, три, шесть, три, семь.
Девять, два, один, десять, три.
Четыре, десять, пять, один, четыре.
Пять, два, восемь, три, один.
Семь, пять, два, один, девять.
Семь, четыре, семь, четыре, шесть.
Десять-три-один-три-десять.
Шесть-восемь-шесть-девять-два.
Восемь-три-десять-два-пять!
Шесть-четыре-три-два-один!
Под конец Александра, разогнавшись, диктовала уже примерно в темпе швейной машинки, оставляя ученикам лишь минимально необходимое время на смену стойки. Поспевать за ее счетом здесь уже можно было, только делая все четко, без ошибок, не задумываясь. Продиктовав последнюю комбинацию, Александра махнула рукой: - Объявляю перерыв. Выдохните. Подумайте о том, что было хорошо, а что плохо. Ошибались ли вы, и если да, то в чем и почему. И подготовьтесь к финальному рывку - если хотите в нем участвовать.
Для финальной части мастер-класса Александра раздала пожелавшим испытать себя заранее заготовленные ленты. И объяснила: - Правила прежние, только теперь упражнение вы делаете с завязанными глазами. Все внимание счету, стойкам и равновесию. Разойдитесь пошире, чтобы друг друга не задеть. - Она дождалась, когда все подготовятся, после чего скомандовала: - На старт - внимание - начинаем!
Один, шесть, четыре, три, десять.
Три, четыре, десять, пять, один.
Два, пять, шесть, четыре, три.
Один, семь, пять, два, один.
Пять-три-шесть-восемь-десять.
Два-четыре-семь-девять-четыре.
Шесть-восемь-шесть-девять-два.
Восемь-три-десять-два-пять.
Шесть-четыре-три-два-один.
В этот раз Александра считала так же: начав с медленного темпа, дала ученикам немного освоиться с новыми условиями, и постепенно взвинчивала скорость. Единственное что - в этот раз она не разгоняла скорость к последней комбинации так сильно, считая, что повязки на глазах и без того достаточно усложняют ученикам жизнь. Отсчитав последнюю связку, Александра объявила: - Закончили упражнение.

Когда был анонсирован мастер-класс по рукопашному бою вопрос "идти или не идти?" каталонка перед собой даже не ставила. Ответ был очевиден и непреложен - идти всенепременно. Во-первых, Арабелла всегда стремилась поддерживать себя в форме и тонусе, а рукопашный бой это в первую и главную очередь не о том, как наносить или принимать удары. Это о крепости тела и духа, как фундаментальной основы всего, на чем потом будет строиться любое боевое искусство. Ведь в конечном счете, если сил хватает только на то, чтобы раздавить таракана, грош цена тому сверх убийственному приему, с помощью которого это было проделано. Если это не особое противотараканье убью-дзюцу, конечно.
Основу своей рукопашной подготовки девушка получила еще в армии в рамках курса боевой подготовки, а по выходу на нестроевую службу активно поддерживала и углубляла полученные навыки, занимаясь муай-боран. Это искусство ей сразу понравилось своей утилитарностью и отсутствием излишней киношной вычурности. Да, можно было конечно "Онг Бак" вспомнить, но даже там, если выкинуть всю каскадерщину, прикладная часть была более чем солидная. Так что на мастер-класс Валенсия направлялась с твердой уверенностью, что будет физическая нагрузка, ударная техника и, если перепадет такое счастье, даже спарринги. На площадке для тренировок каталонка появилась в числе самых первых, сразу же вежливо поприветствовав мастера. С мастером Фуэнтес она была не знакома, но характерная фамилия недвусмысленно намекала, что мастер-класс будет вести ее землячка. Правда Кортес даже не догадывалась, что сейчас напротив нее стоит уроженка все той же солнечной Барселоны, что в масштабах монастыря было, скорее всего, совпадением с шансом один к миллиону, если не больше.

Чтобы потом не тратить время на нетривиальные неписанные истины, Валенсия практически сразу же приступила к разминке, разогревая мышцы и особое внимание уделяя растяжке. На не разогретые связки ни о какой нормальной рукопашке и думать было нечего: руки-ноги слушаться как положено не будут, скорость упадет до черепашьей, а в довесок можно еще и потянуть себя так, что потом в лазарет самой будет не доползти. А доставлять кому-то сомнительную радость тащить ее на больничную койку на собственном горбу южанка не планировала. Так что пока на площадке собирались люди, девушка активно тратила время на подготовку к грядущему заданию. Правда, стоило занятию официально начаться и мастеру Фуэнтес взять слово, как каталонка быстро поняла, что не такого от занятия ожидала. Вместо ожидаемой южанкой "прикладухи" мастер объявила занятие по базовым стойкам, что сразу снизило шансы на что-то контактное примерно до уровня "не предусмотрено сценарием". Вторым нежданчиком (хотя тут еще как посмотреть, все же не стоило забывать, где все происходит) было то, что помянутые стойки были из шаолиньского кунг-фу. Тут стоит признаться, что ко всякому "летучему" руко- и ногомашеству Кортес относилась с очень суровой долей скепсиса. Почва для прохиндеев всех мастей и фасонов, паразитирующих на благодатной ниве "шаолиня" была не просто богатой, а едва ли не неисчерпаемой, отчего на ней буйным цветом цвела всякая шиза. И периодически затронутые этой шизой доверчивые люди или просто офисный планктон, купившийся на обещания непобедимости без необходимости поднять задницу из офисного кресла или с мягкого домашнего дивана нарывались на проблемы, уверовав во всю эту чепуху. После чего нещадно получали по организму от среднестатистических адептов кабацкой драки, теряли зубы, деньги, достоинство и прочие полезные и не очень вещи и либо завязывали с "боевым" насовсем, либо образумливались и переходи в стан адекватных практикующих.
Были, конечно, и настоящие, без дураков, мастера всех этих "летучих художеств", которые могли не только в кино или рекламных роликах накостылять по организму так, что на бис не захочется. Но таких можно на пальцах одной руки сосчитать. Ставить компетенцию мастера Фуэнтес под сомнения Арабелла, разумеется, не стала. Она хоть и не производила первое впечатление боевой мадам, но шарлатанов в Линь Ян Шо не было, это каталонка знала достоверно. Равно как не стала каталонка и давать заднюю скорость, просто потому, что ее ожидания не совпали с тем, что ей в итоге было предложено. Так что с началом занятия южанка трудолюбиво и со всем должным вниманием следила и впитывала то, что демонстрировалось собравшимся.

Тут сразу всплыло несколько проблем. Первая и главная - стойки "шаолиня" для Арабеллы совершенно в диковинку. Она привыкла к одной, той, из которой в муай-боран росло практически все, так что хитрые заплетушки руками, низкие стойки и прочие "журавлики" были для нее темным лесом. И в этом темном лесу ей сейчас предстояло очень быстро научиться ориентироваться, иначе никакие дальнейшие задания мастера просто не имели для нее смысла ввиду очевидной невыполнимости. На зрительную память Валенсия никогда не жаловалась, да и в целом с рукопашкой была давно на дружеской ноте, так что пока все наглядно демонстрировалось, попугайничать за мастером Фуэнтес большой сложности не составило. Естественно, огрехи в позитуре ввиду своей тотальной новизны у девушки были, куда ж без них. Но, подметив некоторую схожесть показанного с японским карате, которое Арабелла осваивала еще в рядах испанский вооруженных сил, южанка решила действовать по принципу максимального приближения у уже знакомым ей вещам. "Всадник" подозрительно напоминал киба-дачи, "лучник" - дзенкуцу-дачи, а "пустая" стойка - неко аши, или "кошку". С "низкой стойкой" и "журавликом", правда прямых аналогий Валенсия вспомнить не смогла, так что просто постаралась запомнить их номера и позицию тела. "Журавлик" был условно окрещен "восьмеркой", а низкие стойки "четверкой" и "пятеркой" соответственно. В такой системе координат разбираться стало гораздо проще, так что когда занятие перешло в фазу "я считаю, а вы двигаетесь" критических проблем с соблюдением и выполнением вроде как не случилось.
А потом мастер, что называется, сделала код конем. Мало того, что все то же самое предлагалось теперь выполнять вслепую, с этим мышечная память еще худо-бедно справилась бы, так еще и счет начался на повышение ритма и вразнобой. Естественно, что когда сложность для и без того непривычной к "шаолиню" Валенсии взлетела по экспоненте южанка быстро сбилась. Главным образом сбивал счет, в ритм которого Арабелла не укладывалась. Не укладывалась главным образом потому, что пыталась сознательно контролировать движения, мысленно прокручивая в голове, что "пять - это низкая левая, восемь - журавлик". И если сначала все более или менее получалось, то с ускорением ритма, когда мозг самой Арабеллы говорил "четыре" в воздухе голосом мастера Фуэнтес уже звучало - "три". Ну и тому подобное. Поняв, что так дело далеко не уедет, каталонка взяла краткую паузу, выбросила все лишнее из головы и положилась исключительно на мышечную память. Глаза ей сейчас помощниками не были, разум тоже только мешал, а не помогал. Так что оставалось лишь положиться на уже имеющиеся навыки и рефлексы, которые должны были работать самостоятельно, не откликаясь на критику "сейчас не тот счет, ты не так делаешь" и прочее. Валенсия не бралась судить, как часто она попадала не в такт, но раз уж все работали "без глаз", то судить о том, насколько у нее все удалось хорошо или плохо оставалось только мастеру Фуэнтес.

Драться Ломэхонгва почти совсем не умеет — и предполагает, что, может быть, она это зря. Что, может статься, попросту нелогично пытаться осваивать оружие, не разобравшись перед этим с собственным телом. Ломэхонгва думает, и думает, и думает — и кончает тем, что решает пойти на как раз объявленный мастер-класс по рукопашному бою. Хуже от этого ей уж точно не станет. Очень может быть, что станет лишь лучше.

Ведёт занятие мастер Фуэнтес. И Ломэхонгве нравится, как она это делает: подготовительная часть восхитительно, прозрачно понятна. Мастер надиктовывает стойки одну за другой, и сразу их все показывает, и можно сразу же повторять за ней, и мысленно считать до десяти, запоминая, что "четыре" — это пустая стойка с приседом на правую ногу, "три" — мощный лучник, развёрнутый влево, а "девять" – поднятое правое колено. Потом мастер Фуэнтес призывает всех попробовать вместе с ней, и показывает стойки ещё раз, так, что это выглядит менее разрозненно и больше похоже на одну неторопливую связку. И Ломэхонгва повторяет всё ещё раз, от номера один до номера десять, под размеренный счёт. Ей нравится. Да, нравится — пока это всё ощущается размеренно, понятно и даже приятно.

Но потом начинается настоящий мастер-класс — и сложности вместе с ним.
Ломэхонгва слегка теряет опору, когда мастер Фуэнтес перестаёт показывать и уже только называет стойки по номерам. Теперь индеанке приходится полагаться только на собственную память, ну, и немного можно поглядывать на соседей — если, конечно, они тоже делают правильно.

Задание усложняется от минуты к минуте. Мастер Фуэнтес считает, меняя стойки, заставляя то перетекать с одной ноги на другую, то вскидываться вверх, в высокие стойки, то падать обратно к земле, в низкие, то разворачиваться всем телом направо или налево. И всё ускоряется, ускоряется, ускоряется — и Ломэхонгва отчаянно пытается ускоряться вместе с ней, не отставая. У неё всё меньше времени на то, чтобы переступить лишний раз, помогая себе поменять стойку, а в какой-то момент она едва не сбивается. В счёте мастера Фуэнтес коварно соседствуют единица и десятка, и Ломэхонгва машинально дёргается было поменять стойку, начинает подниматься вправо. Она быстро спохватывается, что делать ничего было не надо, спешит вернуться обратно, но теряет много времени на этих бестолковых телодвижениях, и уверенность в себе, и едва не теряет равновесие.

Она кое-как добирается до конца упражнения, чувствуя себя измотанной не столько физически, сколько морально. Мастер Фуэнтес объявляет небольшую передышку, а следом за ней — вторую, более сложную часть упражнения, и раздаёт повязки на глаза.
У Ломэхонгвы нет ни крупицы уверенности в том, что у неё есть шанс справиться.
Но не попробовать она не может.

Под темнотой повязки она ощущает себя стоящей ещё более шатко. И уже нет возможности поглядывать по сторонам, остаётся только командующий голос мастера Фуэнтес и стойки, на которых нужно сосредоточиться, и Ломэхонгва старается всё делать правильно, успевать за нарастающим счётом — а он всё беспощаднее и беспощаднее.
Звучит "два" — и Ломэхонгва разворачивается направо, в позу лучника, стараясь не потерять равновесие на резком повороте, а следом уже нагоняет "восемь", и нужно вставать, высоко вскидывая колено, и пока Ломэхонгва тянется туда, уже щёлкает командное "три", приказывая снова стать лучником, только теперь смотрящим влево, и где-то в этот момент индеанка всё-таки оступается, запутавшись и в ногах, и в подгоняющем её счёте.

Она больно ударяется коленом о землю, подставляет ладони, чтобы не клюнуть в ту же землю ещё и носом — но эта боль кажется мелочью по сравнению с нахлынувшим огромным разочарованием. Она же справлялась! И вот так глупо сбиться! Уже под самый конец — мастер Фуэнтес заканчивает считать после этого очень быстро, настолько, что там даже нет окна, чтобы встать и попытаться присоединиться к остальным ученикам на финальном рывке. И раздосадованная Ломэхонгва с размаху бьёт кулаком по земле — ей очень, очень обидно и больно сорваться вот так.