Мастер-класс по магии Земли и офуда

Чин несколько дней советовался с другими мастерами, затевая этот мастер-класс. В итоге он решил, что настал правильный момент, когда все жители Линь Ян Шо могут внести свой вклад, приняв участие в интересном эксперименте. Он пришел на опушку дикого парка вместе с Ши Ньяо и стал дожидаться желающих.

В монастыре наступала весна. Солнце начинало припекать, на деревьях распускались листья, вишни и яблони в диком парке и вдоль ручья готовились расцвести. Только-только рассвело, и все вокруг было залито золотистым светом, в котором монастырь был особенно красив.

- Доброе утро, - сказал Чин, когда участники мастер-класса собрались. - Сегодня мы будем выращивать дуб. Те, кто хочет изучить магию Земли, получат задание от меня. Те же, кто практикуется в офуда, получат указания от сифу Ньяо, - он поклонился старшему по возрасту мастеру.

Чин присел и разгладил ладонью почву, заранее освобожденную от травы. Он сделал небольшую лунку и положил в нее обычный желудь, затем засыпал его сверху землей.

- Подходите ближе и положите ладони на землю. Сосредоточьтесь на энергии Манипуры - красной чакры, которая находится в основании позвоночника. Делитесь с ростком своей энергией, чтобы ускорить его рост. Следите за дыханием, передавайте энергию равномерно, не в ущерб себе. Нас здесь много, нашей энергии будет достаточно. Чувствуйте, как разрастаются корни и ветви дерева, как оно набирает силы.

- Доброе утро, - сказал Ньяо ученикам. - Те, кому не подвластна магия Земли, вместе со мной делают офуда для ускорения роста дерева.

Перед ним стоял низкий столик, на котором были сложены узкие полосы рисовой бумаги и кисти, а также тушечница с разведенной тушью.

- На листе бумаги пишем имя Желтого Императора - Хуанди, - Ньяо с помощью двух росчерков написал один под другим иероглифы заклинания - 黃帝. - Кто не владеет стилем цаоши, эти иероглифы пишутся так, - он взял следующий лист и уже строгим кайши, прорисовывая каждый элемент, вывел то же самое заклинание. - После этого лист с заклинанием нужно закопать в землю. Во время написания сосредоточьтесь на том, для чего вы готовите офуда. Сила вашего заклинания должна быть обращена к земле, чтобы она вырастила дуб.

Он подошел ближе к тому месту, где Чин посадил желудь, и примерно в полутора метрах от посадки прикопал оба листка с офуда в землю.

- Магия Земли подействует сразу, у вас на глазах, но офуда будут питать дерево еще несколько дней, и через неделю-другую оно станет намного выше, чем сегодня, - сказал Ньяо. - Подходите к столу, берите бумагу и кисти и делайте офуда.

Шэн знала о том, что Чин и Ньяо затевают интересный мастер-класс, но для их задумки требовалось большое число участников. Не так просто заставить Землю - самую медленную стихию - ускорить рост дерева. Росткам не помочь, вытягивая их из земли.

Когда Чин объяснил суть задания, Шэн присела и положила ладони на почву. Магия Земли не была её главной специальностью, но тигрица неплохо ей владела. Она сосредоточилась на теплом и тяжелом ощущении красной энергии, шедшей по стоп к основанию позвоночника. Эта энергия согревала и заставляла кровь течь быстрее, она давала ощущение опоры, в ней рождалась надежда. Шэн почувствовала, где именно в почве находится желудь, и направила к нему свои собственные силы, чтобы дать дереву возможность пробиться через скорлупу, пустить росток, выглянуть из земли и устремиться вверх. Она не экономила силы, в тот день Шэн находилась в отличной форме и не планировала никаких подвигов на вечер.

Дыхание было глубоким и медленным. Шэн закрыла глаза, чтобы ни на что не отвлекаться, и просто питала росток дерева красной энергией. Она хотела оставить часть своей энергии монастырю, который когда-то стал для неё надежным убежищем. Судьба Шэн уже много лет была связана с Линь Ян Шо. У неё были обязательства перед родным кланом, она была замужем за наследником клана Королевских Кобр, но именно этот монастырь она считала своим домом, и именно сюда ей хотелось возвращаться, когда не было других дел. Она гоняла мастеров и преподавала сама, старалась помогать настоятелю и считала своим долгом охранять Линь Ян Шо. И сейчас ей было важно, чтобы в том дубе, который надолго раскинет свои ветви над опушкой дикого сада, была и её энергия тоже.

Лишь когда виски стали заметно болеть от напряжения, Шэн перестала отдавать свою энергию дереву, медленно вздохнула и встала на ноги.

Юншэн не мог пропустить мастер-класс по магии Земли. Он даже не опоздал к началу, и потому успел выслушать все, что говорили мастера. Он любил изучать магию Земли, хоть она не всегда отвечала ему взаимностью, и даже отец говорил, что Лю-младший мог учиться прилежнее. Выбор между методом сифу Ху и сифу Ньфо был очевиден, ведь Юншэн никогда не имел дела с заклинаниями, и офуда для него была чем-то между генетикой и квантовой физикой.

Почва была немного мерзлой и холодной. Весна только начиналась, и ночи были холодными, настолько, что вода в пруду покрывалась тонкой паутинкой льда, которая пропадала лишь посл восхода солнца. Корни растений пробивались через почву, жадно впитывая талую воду, природа оживала, перезимовавшие семена пробивались молодыми ростками. В диком саду набухали почки и дозревали бутоны плодовых деревьев. Это время было лучшим, чтобы выращивать новое дерево.

Юншэн глубоко вздохнул, стараясь лучше почувствовать Муладхару. Он сел на Землю в позу лотоса, затем положил руки перед собой ладонями вниз и направил на росток дуба красную энергию. Почва должна была питать пробивавшиеся тонкими ниточками корни и поить их весенней водой. Дуб должен был набираться этих тяжелых красных сил, чтобы тянуться вверх, параллельно прорастая вглубь. Пить энергию Тибетского нагорья, впитывать силы магов Линь Ян Шо и расти.

Росток был маленьким, но Юншэн уже представлял, в какой большой дуб он мог превратиться. В зерне хранится идея. В желуде - идея огромного ветвистого дерева, которому нужен целый век, чтобы создать новый желудь. Энергия должна была копиться, чтобы шаг за шагом выращивать растение. Не подгоняя, не ускоряя, а лишь давая больше сил, чем могла дать красноватая тибетская почва, везде, кроме Линь Ян Шо, скупая на растительность. Юншэн отдавал красную энергию, тугую и липкую, чтобы она впитывалась в почву и шла к желудю вместе с весенними соками. Это были тонкие нити, капля в море, когда речь шла об огромном дубе, но именно из капель собирается это море.

Юншэн старался дышать медленно и глубоко, не теряя ощущения воронки красной энергии в основании позвоночника, от которой энергия поднималась по Сушумна-нади, протекала по рукам через пальцы и переходила в землю. Земля, служившая опорой, придавала сил. Земля, растившая дерево, эти силы тянула. Когда чаша весов пересилила, и Юншэн понял, что не может отдавать эту энергию без ущерба себе, он остановился.

Чин говорил, что ему понадобится помощь, и Эрик согласился прийти на мастер-класс. Задание было интересным для мага Земли, потому что требовало большого количества сил. Идея вырастить за день или даже за неделю огромный дуб была очень амбициозной. Земля консервативна, она не любит спешить. Её нужно питать, уговаривать, и ждать в надежде, когда семена прорастут, а плоды созреют. Линь Ян Шо и так был чудом среди пустынного Тибета, где росли сакуры и яблони, и дикий парк превращался в заросли крупномеров.

Эрик дождался, когда начнется работа, затем сложил руки перед грудью, концентрируя энергию красного энергетического центра, который здесь называли Муладхара-чакрой. Земля была его основной стихией, и он считал, что отвечает за успех мастер-класса чуть больше, чем остальные. Красная энергия копилась, свиваясь вихрем. Она подпитывалась от почвы, на которой сидел Адлер, ей делились глубокие корни деревьев дикого сада. Затем эта энергия текла к кончикам пальцев горячим красным дегтем. Эрик положил ладони на землю, направляя потоки энергии к ростку. Эта энергия текла медленно, как горячая лава по равнине, она должна была планомерно питать росток, бережно подкармливать его, ускоряя естественный рост. Желудь лопается, и ценой огромных усилий крошечный дуб пробивается вверх, ища выход из холодной влажной почвы. Скорлупа крошится, корни расползаются, впиваясь в землю, и тонкий ствол тянется к солнцу, рождая почки. Они набухают, листья рвутся наружу, распускаясь и ловя солнечные лучи, чтобы с помощью фотосинтеза кормить все растение. Росток ветвится, напитывается силами, становится толще и крепче, а корни все вгрызаются в чуть мерзлую землю, ища воду и питание, удерживая новорожденное дерево в земле, чтобы его не вырвало первым же порывом ветра. Эрик закрыл глаза и сосредоточился на ощущении живой энергии растения, в которую перетекали его собственные силы через почву. Его ладони были горячими от энергии, и холодная весенняя почва их приятно остужала. Его дыхание становилось глубже и медленнее, будто это он был готов пустить корни, а не росток дерева.

Мышцы наливались тяжестью, спина и поясница начинали болеть. Эрик ждал, пока усталость не стала слишком сильной. Тогда он открыл глаза и отряхнул руки. Он сделал все, что мог, чтобы этот дуб наполнился силой, вытянул свои ветви к небу, а корни в глубину земли. И Эрику нравилось, что дерево собирало энергию многих жителей Линь Ян Шо, становясь немного воплощением каждого из них.

На мастер-класс по офуда Ксифенг засобиралась сразу же, как только узнала о его существовании. И боевой настрой омрачало только одно: на территории монастыря девушка ориентировалась пока ещё шатко. И не могла поклясться, что не проплутает невесть сколько времени сперва в поисках самого парка, а потом - уже внутри него, в попытках найти нужную поляну.
Вариантов дальнейших действий было два. Можно было разделить нужный участок монастыря на квадраты и ходить по нему цепью, пока не получится отыскать место проведения занятия. А ещё можно было скооперироваться с кем-нибудь, кто в парке уже бывал и знал, куда идти. С учётом того, что знающий человек у неё на примете был и даже не имел права отказаться, Ксифенг ни на миг не колебалась, делая выбор в пользу второго варианта.
Девушка постучалась к Эйнару в комнату и произнесла длинную, яркую речь, начинавшуюся с того, что учиться всегда замечательно, а заканчивавшуюся словами "потому что ты мой раб". С этих последних слов вообще-то и надо было начинать. Они многое сильно упрощали и просто ставили юношу перед тем фактом, что надо идти. Так Ксифенг и добралась до мастер-класса, наступая Эйнару на пятки и мысленно нахваливая саму себя за сообразительность. Уже на поляне девушка небрежно махнула рукой, подразумевая, что теперь её раб временно может заниматься чем хочет, пока не настала пора обратно идти, а сама подошла к столу и принялась внимательно следить за руками мастера.
Лёгкое, летящее, безотрывное цаоши пока что было Ксифенг не под силу. На взятом ею листе бумаги девушка принялась выводить нужные иероглифы строгим кайши, тщательно вырисовывая каждую черту с непрерывной мыслью о том, что вот эта черта должна набраться энергии от человека и передать её дереву для роста. И следующая тоже. Каждая должна. Когда Ксифенг закончила писать, у неё непривычно дрожали руки - казалось бы, всего два иероглифа, а ощущается так, словно написала намного больше. Девушка отнесла свой листок бумаги к тому месту, где был посажен дуб, осторожно закрепила заклинание в земле и ещё какое-то время с вежливым удивлением смотрела, как у неё на глазах тянется вверх и крепнет росток - пока не заметила краем глаза, что Эйнар на сегодня тоже с учёбой закончил. Не тратя слов, Ксифенг, слегка рисуясь, щелкнула пальцами, подзывая юношу к себе, а потом всё так же молча указала в том направлении, откуда они пришли. Мол, а теперь веди меня обратно, раб мой, я свои дела здесь закончила.

Эйнар честно ждёт, когда же Ксифенг начнёт требовать от него миллиард крупных и мелких услуг, литр крови каждый день и прочие проявления преданности. Ждёт с лёгким трепетом и замиранием сердца, каждый вечер думая: забыла. Это будет неудивительно. У девушки наверняка и без этого есть чем заняться.
Ксифенг же, однако, ничего не забывает. И появляется на пороге комнаты как раз тогда, когда Эспеланд начинает окончательно верить в то, что его клятва была принесена в пустоту и пропадает зря. Правда, сперва девушка пытается было вежливо попросить – но очень быстро вспоминает, какие у них с Эйнаром сложноподчинённые отношения, и немедленно начинает входить в роль хозяйки, что получается у неё отлично. Эспеланд с невольной улыбкой выслушивает последний убийственный довод, а затем, поддерживая их странную игру, с поклоном отвечает, что готов следовать за своей госпожой куда угодно. Правда, сегодня юноша оказывается в роли прокладывающего путь – Ксифенг требует провести её через дикий парк туда, где будет проходить мастер-класс. И, вероятно, её придётся там и ждать.

Догадка юноши подтверждается: Ксифенг всем своим видом подтверждает, что да, её нужно будет и обратно точно так же проводить. Зато девушка делает рукой жест, который Эйнар истолковывает как разрешение временно болтаться где и как ему заблагорассудится. И это, признаться, очень кстати – норвежец планирует по мере сил и сам помочь дереву расти. Юноша присоединяется к заметно более многочисленной группе людей, работающих с магией Земли. Подражая всем остальным, прижимает ладони к траве, опускаясь на колени, и прикрывает глаза, сосредотачиваясь на своей задаче.

Энергия красной чакры кажется Эйнару горячей и в то же время – тяжёлой, вязкой, похожей на густеющую, медленно пульсирующую кровь. Ассоциация не слишком приятная, но, вопреки очевидной логике, это скорее помогает юноше, чем мешает. Энергия уходит в землю вместе с потоком неразборчивых, путанных мыслей, мечущихся где-то между основным заданием и тянущимся следом за его выполнением цепочкой образов, сплошь в тёмно-алых тонах.
Эйнар пугливо отрывает ладони от земли, когда ему начинает казаться, что сейчас в траву, к корням дерева, питать росток, уйдёт вместе с энергией чакры и почти вся его кровь, а той, что останется, уже на жизнь не хватит. Эспеланд медленно поднимается с колен, пытаясь привести скачущие мысли в порядок – и в этот момент слышит хрусткий щелчок.
Ксифенг.

Мир моментально возвращается для юноши в прежние границы и категории: вот госпожа его, желание которой нужно выполнять, и плевать, как это смотрится со стороны. Эйнар вежливо улыбается, отделываясь от мысли, что губы у него сейчас наверняка белые, словно бумага, а может, и всё лицо тоже, и подходит девушке, готовый провожать её обратно, подчиняясь первому капризному жесту тонкой руки.

Эльза заявляется на мастер-класс с принесенными из деревни штативом и камерой. И совершенно не уверена в том, что её тут же не развернут на все четыре стороны, но считает свою затею весьма и весьма стоящей того, чтобы рискнуть. Линдеманн слышала о том, что конечная цель мастер-класса – вырастить общими усилиями огромное дерево. И неизвестно, сколько времени уходит у других людей на то, чтобы получить снятый единым кадром рост дуба, от желудя до более-менее полноценного дерева, а вот немка имеет возможность получить эту уникальную запись за какой-то час. И не собирается от этой возможности отказываться. Куда потом этот кадр девать – вопрос второстепенный. Не пропадет уж точно. Девушка с ходу, не думая, готова назвать парочку вариантов его использования, а уж если сесть и основательно подумать, так и того больше наберется.
Так что – да, на занятие Эльза заявляется во всеоружии. Выбирает место, устанавливает штатив и нацеливается объективом камеры на место посадки жёлудя так, чтобы люди по возможности не попадали в кадр. Эльзу интересует именно что само дерево, а не то, за счёт чего оно растёт, бледных от напряжения и прекрасных магов Земли немка на записи видеть не хочет. Убедившись в последний раз, что камера поставлена верно и даёт хорошее, а главное, как раз нужное изображение, Линдеманн включает съемку и отходит к столику с бумагой. Девушка сюда пришла не только материал добывать, но и самой учиться. Самое время этим заняться, пока запись идёт.
Если каллиграфия Эльзой освоена весьма неплохо, то вот об офуда девушка имеет довольно смутное представление. Перед началом занятия Линдеманн, конечно, успевает пробежаться по интернету и прочесть несколько посвящённых этой теме страниц, но живой пример ничто не заменит. Внимательно выслушав мастера Ньяо, Эльза берет полоску бумаги, кисть – и аккуратным, красивым, строгим кайши выводит на бумаге требуемые иероглифы, одновременно стараясь думать так, чтобы правильные мысли правильно передали земле правильную энергию. В голове девушки эти "правильные мысли" упорно выглядят как просьба – обращение к Хуанди, Жёлтому Государю, чтобы августейший правитель милостью своей даровал этой земле плодородие и силу, способные превратить крохотный жёлудь в могучий дуб... Как кажется Эльзе, её сосредоточенность должна выглядеть именно так, и слова просьбы по большей части складываются в голове сами собой, словно мозг берёт их из каких-то домашних заготовок. Закончив писать, девушка берёт свою полоску бумаги, приближается к месту посадки желудя и, стараясь самой не попасть в кадр и всё не испортить, прикапывает заклинание в земле, на близком, но все же почтительном расстоянии от будущего дерева. На этом учёба вроде как заканчивается, так как ни браться за магию Земли, от чертить второе заклинание немка не планирует, а Эльза возвращается к своей видеокамере и терпеливо ждёт, когда мастер-класс закончится и для всех остальных, чтобы можно было остановить запись и отсмотреть, что в итоге получилось заснять и насколько полученный результат расходится с розовой мечтой.

Юэ поклонилась наставнице с жестом почтения, когда увидела, что та пришла на этот мастер-класс. Она не ожидала увидеть здесь Бо-джи и даже немного смутилась. Но сифу была занята работой с энергией, и Юэ сосредоточилась на задании.

Она не была сильна в магии Земли. Эта способность была традиционной для клана, но девушка развивала в себе стихию Воздуха, отчего противоположный элемент давался потом и кровью. Юэ села в позу лотоса, закрыла глаза и представила, что низ её позвоночника наполнен алой тяжелой энергией. От области Муладхары в землю уходили глубокие красные корни, которые искали влагу, тянули силы и копили красную ци. Эта ци свивалась змеей в основании Сушумна-нади, затем поднималась вверх, разгоняя кровь и согревая, чтобы от уровня Анахаты пройти к ладоням и отправиться снова в почву, на этот раз к ростку дерева. Энергия Юэ была тонкой ниточкой, слабым подспорьем для огромного дерева, но море состоит из капель, а гора - из песчинок.

Девушка сосредоточилась на своем дыхании, медленном и глубоком. Она чувствовала физическую тяжесть от работы с магией Земли, которая каждый раз казалась попыткой сдвинуть гору, когда та двигаться не хочет. Внешний ключ Земли - стабильность, внутренний - надежда. Пока Юэ не знала, в чем она должна найти эти ключи для себя. Она нарушила правила, принятые в клане, но считала, что была права. Она была тигром с крыльями, в этом была её сила, ив этом была её слабость. Она не могла продвигаться по рельсам, которые были заложены до нее и назывались традиционной подготовкой воинов клана. Все традиционное закончилось после сдачи экзамена.

Поток энергии ослабевал, и Юэ перестала её передавать, почувствовав слабость. Она сделала все, что могла, чтобы дерево выросло чуть-чуть быстрее. А заодно и нашла возможность попрактиковаться в способности, которая каждый раз становилась сложным испытанием.

Ян пришел для того, чтобы посмотреть, как будет работать Юншэн. Сам он всем своим видом показывал, что ему как бы все равно до этого мероприятия, но раз уж он здесь, то нужно что-то сделать. Юншэн работал, Земля была его основной стихией. Ян изучал эту магию уже в куда более зрелом возрасте, когда не изучать не мог. Просто господин Ириарте был уверен, что черты характера мага Земли Яну помогут стать человеком. Это было неотвратимо, как шесть глоков, мотивировавших Лю жениться на Шири. Он в итоге был не в обиде, и Лин с Юншеном были тому подтверждением, но сам факт.

У будущего большого дерева собрались даже тигрицы. Ян взглянул на белогривого цербера, которая работала так ответственно, как будто выращивала дерево одна, затем на её ученицу, которая не делала такое сложное лицо. Были здесь и тяжеловозы: супруг Руж был одним из сильнейших магов Земли в монастыре, и своими силами мог прикрыть отсутствие старания у пятка тунеядцев.

Лю опустился на колено и положил ладонь на землю. С этой стихией нужно было договариваться. Мол, что ты, я совсем тебя не тороплю, что прошу тебя за день вырастить вековой дуб. Просто как стабилен желудь, так будет стабилен большой-большой дуб. Из одной стабильности в другую, просто нужно вбухать в это побольше красной энергии. Лю считал, что знал о переговорах со стихией Земли все, потому что для него эта стихия принимала антропоморфные черты тестя. Лю умел с ним договариваться. Пару раз убедил. Один раз даже переспорил. А это почти как передвинуть Тибетское плато куда-нибудь в Казахстан. Ну, может чуть сложнее. Да что там говорить, Лю выжил после того, как совратил Шири, втянул её в разборки в пекинской магией, чуть не угробил, заделал ей ребенка и исчез на три месяца. И господин Ириарте просто очень серьезно с ним поговорил, потому что иначе Шири могла расстроиться.

В этом вся Земля: если нарушена одна стабильность, она стремится создать другую, еще более прочную. Если по ряду причин граф не стал той самой земле предавать Яна, он поставил себе целью его перевоспитать и сделать подходящим мужем для своей племянницы. Поэтому сейчас бывший циркач и уголовник, нарушивший не одну расстрельную статью уголовного кодекса, сбежавший в монастырь поработать старшим мастером стал вице-президентом крупной британской компании, занимавшейся антиквариатом.

Энергия текла ровно, окутывая росток, подпитывая корни, вливаясь в побеги и листья. Ян не забывал контролировать собственные силы: он не рвался в герои и не хотел работать в ущерб себе. Как опытный лекарь, он осознавал, сколько сил может потратить без ущерба для себя, и остановился, когда их лимит был исчерпан. Получилось даже неплохо.

Дин не был прилежным учеником. Большинство его навыков и способностей оставались на уровне "что-то немного узнал", и магия Земли относилась к таковым. Но отец велел быть на занятии, а отца Дин обычно слушался.

Задание было интересным: внести свой вклад в историю монастыря, сделать так, чтобы часть твоей энергии стала дубом, который переживет тут всех. Дин уне было чуждо честолюбие. Он очень гордился, что его родители - первые ученики настоятеля и основатели Линь Ян Шо. И сегодня он хотел как минимум выглядеть сосредоточенным и старательным учеником, чтобы не позорить отца.

Дин сел на колени и положил ладони на землю перед собой. Он помнил, что Земля - красная Муладхара. Даже смог как следует представить, где находится эта чакра, и как течет её энергия. Сложнее было передать все это ростку, да еще и через почву. Многие маги уже начали работать, росток пробился и начал разрастаться, и Дин постарался сосредоточиться на самом дереве.

Иногда, когда нужно собраться с мыслями или не хватает сил, можно подойти к большому дереву в диком парке, прижаться к нему спиной и почувствовать, как оно делится своей энергией и дает ощущение опоры. Сейчас нужно было просто сделать наоборот. Дин подумал, как хочет, чтобы этот росток стремился ввысь и разрастался, представляя, как красная ци идет от его ладоней к деревцу.

Дин хотел, чтобы этот дуб стал огромным, ветвистым и сильным. Чтобы на него можно было забраться и сидеть с книгой или с подругой, непременно симпатичной. Как осенью его листья станут ярко-оранжевыми и будут держаться долго-долго, даже тогда, когда облетят яблони и вишни. Как весной будут распускаться зеленые листья, а летом созревать желуди. Он старался представить как можно подробнее, каким будет этот огромный дуб, волшебный, чудесный, ведь столько магов дарят ему свои силы.

Эти мысли помогали сосредоточиться, чтобы хотелось согреть росток собственной теплой красной энергией, поделиться с ним своими жизненными силами, как когда-нибудь дерево будет делиться ими с тем, кто придет к нему, ища помощи. Дин взглянул на отца. Он и мама когда-то восстановили весь монастырь, починили постройки, привели в порядок дикий сад и парк глициний, приветствовали здесь первых жителей. Они были чуть старше, чем Дин сейчас, и вряд ли предполагали, каким станет Линь Ян Шо через двадцать лет. А каким он будет через сто? Дерево, которое сейчас росло, питаясь энергией учеников и мастеров монастыря, застанет это время. И, возможно, передаст весточку от тех, кто станет лишь частью истории этого места.

Энергия иссякала. Дин еще не умел концентрировать её достаточно хорошо, чтобы долго работать с магией Земли. Он все обещал себе, что будет тренироваться более прилежно, но все не доходили руки и не хватало времени. Сегодняшнее занятие хоть немного помогло позаниматься магией стихий, позволив вспомнить, какой тяжелой и в то же время теплой и успокаивающей может быть ци, которая собирается в Муладхаре. Земля основана на надежде, и лишь поэтому её внешним ключом становится стабильность.

Весна в монастыре была спокойной, потому что мобильные телефоны принципиально, не ловили и можно было уехать на три-пять дней, чтобы никто не дергал. Кот не злоупотреблял этой возможностью, но в этот раз захотелось поправить нервы после пары нервных заданий большого босса.

О мастер-классе Гунмао узнал случайно. Он не владел ни магией Земли, ни офуда, поэтому пришел из любопытства и за компанию с Таем. Семейная идиллия: можно же отвести сына на развивающее занятие, пусть даже сыну уже под тридцать и учить и воспитывать его поздновато. И так понахватался лучшего.

Чин рассказывал о том, как работать с энергией Земли. Этого Кот не понимал абсолютно, для него это было почти как квантовая физика, о которой он знал только название. Офуда показалась проще. Гунмао надеялся, что его знаний хватит, чтобы написать без ошибок аж два иероглифа. В свое время он ограничился полным средним образованием, да и то не без активного контроля со стороны Тигра, поэтому сейчас без ошибок писал разве что собственное имя. Слова посложнее он обычно проверял в телефоне, если нужно было писать правильно, или писал как попало, потому что ближайшее окружение наловчилось понимать и так. Но тут был пример перед глазами написанный аж двумя разными шрифтами.

Кот взял лист бумаги и кисточку, обмакнул кисть в тушь и старательно написал имя Желтого императора, думая о том, что это поможет дереву расти быстрее, потому что заклинание каким-то образом этому помогало. Почерк у Гунмао тоже был так себе, до ровного кайши мастера Ньяо не дотягивал, но Кот старался. Хэн, точки и откидные были такими, какими их бы нарисовал в прописях прилежный первоклассник.

Когда офуда была готова, Гунмао закопал её неподалеку от того места, где закапывал свои заклинания Ньяо. После этого он вытер кисть и стал дожидаться Тая. Тот в магии знал куда больше, и мог быть более полезен в выращивании дуба, чем пекинский фу шан шу.

Сонгцэн с интересом дожидался этого мастер-класса. Он много времени проводил в клане, где занятия были более однообразными, и возможность узнать что-то от мастеров Линь Ян Шо была очень важна. Здесь было много мастеров, в том числе мама, которой Сонгцэн вежливо поклонился, подойдя следом за Шэ Юэ.

Заданий было два. Мама и Юэ работали со стихией, но магия Земли Сонгцэну пока не давалась, в то время как основы офуда и каллиграфии он уже начинал усваивать. Он не слышал об этом заклинании, позволявшем ускорить рост растения, и решил, что потом как-нибудь более подробно расспросит о нем мастеров.

Сонгцэн сел за низкий столик, взял лист рисовой бумаги и кисть, расправил плечи и выровнял дыхание. Он окунул кисть в тушь, затем заточил её о край тушечницы, чтобы кончик был похож на наконечник копья, и очень аккуратно написал иероглифы Хуан Ди. Желтый император был легендой. Ему приписывалось создание основ врачевания. Он по легенде был едва ли не основателем Китайского государства.

Этот легендарный император был божеством, хотя некоторые путали его с исторической личностью - великим Цинем Шихуанди. Цинь Шихуанди объединил Китай, создал единую письменность и многое другое. Именно его посмертный покой охраняла терракотовая армия, а она, согласно легенде, была лишь одним из чудес гробницы, где саркофаг находился в озере из ртути, которое до сих пор не открыли.

Иероглиф "Хуан" означал желтый цвет, он был цветом вод реки Хуанхэ, но также цветом императорской власти и земли - срединной стихии. Желтый был цветом Поднебесной, Чжун Го, срединного государства. Иероглиф Ди имел несколько значений. Он мог означать как императора, так и божество, и Сэнгцэну казалось, что второй смысл сегодня был более точным. В системе пяти элементом именно Желтый Император соответствовал стихии Земли, и его имя на офуда должно было действовать так же, как прямое воздействие энергией Муладхары на почву, в которой рос дуб.

Сонгцэн убрал кисть и задержал ладонь над еще влажными иероглифами. Он представил, как рисовая бумага растворится во влажной весенней почве, и сила офуда перейдет корням дерева, наполняя их силой. Он закопал лист в землю и отошел в сторону, чтобы понаблюдать, как работали остальные. В Линь Ян Шо собрались очень разные люди, с разными судьбами, разным мировоззрением. Многие из них передрались бы, столкнувшись где-то еще, а здесь они были заняты общим делом. И никто не руководил ими железной рукой, настоятель всегда был спокоен и дружелюбен. Не всегда для объединения людей нужны пламя, меч и воля Циня Шихуанди, иногда было куда важнее достучаться до сердец людей. Они должны были чувствовать, что вносят свой вклад во что-то важное, а не подчиняются силе.

Сонгцэн принадлежал к королевскому роду клана Королевских Кобр. Он должен был рассуждать о таких вещах. Изучать историю, смотреть по сторонам, и делать выводы, чтобы найти ответы на очень сложные вопросы о том, как нужно было управлять людьми, чтобы не сделать их при этом несчастными. И ему было чему учиться у настоятеля Линь Ян Шо.

Тай обычно не приезжал в монастырь даже на выходные, потому что предпочитал это время проводить с Ким Чжан, но мать настояла, что раз вся мужская часть этого семейства получила почти неделю отпуска, то она хочет провести ее вдали от всех дел и как можно ближе к Монастырю. Спорить с материю Тай не стал, покорно приехал и покорно наслаждался отсутствием связи, электричества и прочих благ цивилизации, вроде кофемашины, полезность которой он уже давно успел оценить. Но здесь на самом деле было спокойно и можно было не думать о том, как там в Пекине идут дела - без него есть кому разобраться. Про мастер-класс ему рассказал вездесущий Тео, снова нахватавшийся новостей и сплетен по всему монастырю. Изначально Тай не планировал на него идти, потому что считал, что находится в том возрасте, когда самостоятельные занятия приносят больше пользы, чем упрашивание мастеров поделиться вековой мудростью, но в итоге решил, что почему бы не сходить, раз у него нет никаких других дел. Тем более, что отец изъявил желание посмотреть на людей и себя показать и тоже пойти в дикий парк.

Народу собралось довольно много, и много же - незнакомых ему лиц, но превалирующая масса обитателей оказалась ему известна. Тай кивнул Дину, поздоровался с мастерами и вежливо выслушал Чина, который рассказывал азы работы с магией Земли, хотя они была ему известны также, как его собственное имя. Тай присел на корточки неподалеку от того места, где Чин закопал желудь, положил ладони на землю и прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться на тяжелой, тягучей и неповоротливой энергии Муладхары. Подобно ленивой магме в глубине земной тверди, энергия красного цвета просыпалась, разгораясь все ярче. Тай редко отдавал энергию, чаще он приходил в дикий парк весной, чтобы забирать ее у просыпающейся природы, когда весенние соки только-только наполняют просыпающуюся от зимы почву. Он ложился на землю, прижимаясь к ней лопатками, закрывал глаза и неподвижно лежал так часами, словно сытая росомаха, греющаяся на солнышке.

Сейчас пришло время отдать все то, что он брал у земли, возвращая ей сторицей в виде огромного векового дуба. Обжигающе-горячая лава взметнулась из чакры, по рукам потекла в землю, мощным потоком насыщая желудь, уже превратившийся из семени в молодое тонкое деревце, еще хрупкое и слабое, но с каждой минутой набирающей все больше силы и стойкости. Магия Земли всегда была надежной и незыблемой, как этот будущий мощный дуб, который простоит здесь годы, десятилетия, а, может, и того дольше, когда вырастившие его люди, отдавшие ему свои силы, давно превратятся в кости и прах в этой же земле. Было что-то притягательно в мысли, что он оставит часть себя в воспоминаниях этой земли, этих корней и этого дерева, которое наверняка переживет их всех.

Тай истончил поток энергии до тонкой нитки только когда почувствовал, что отдал достаточно. Это было внутреннее чувство удовлетворения, что он сделал все, что мог сделать, внес свой вклад в общее дело, и сейчас мог гордиться результатом рук своих. Он все еще чувствовал вибрации чужой энергии, пронизывающей почву под руками, поэтому оторвал ладони от земли и отряхнул их. Можно было открыть глаза и оценить проделанную всеми обитателями работу.