Некогда объяснять

С самого начала этой охоты Син понимал, что искал иголку в стоге сена. И при этом был уверен, что он её найдет, потому что обязан. Сам вызвался.

Все, что можно было узнать с самого начала, сводилось к весьма скромному набору фактов. Снайпера прислал Асака, он был не из Гонконга. Был пока неподтвержденный слух, что он – светловолосый лаовай. Он был профессионалом, на чердаке в Макао не удалось найти ничего вообще, что могло бы подсказать, где и что искать. Была пуля, выпущенная в Аниту, но попавшая в окно – она застряла в штукатурке за барной стойкой, и её нашли не сразу.

С этой пулей Син отправился к Гунмао за советом, потому что знал, что тот может читать информацию с предметов. Когда ты превращаешься в ворона, это уже не так удивляет. Как и мысль, что Гунмао не так просто носил эту кличку.

Рука в черной перчатке, СВД, фу шан шу долго не мог увидеть ничего конкретного, что бы подсказало, где искать самого стрелка. Пуля была непростительно молчалива.

И Син вернулся в Макао. Он старался звонить Аните, когда был на связи, и искал любой повод, чтобы приехать в Гонконг, но поиск снайпера был важнее. Это был вопрос её безопасности. Найти адрес её клиники было куда проще, чем неизвестного лаовая непонятно где. Син заказал для Аниты доставку корзины с разноцветными герберами и открыткой с пожеланием хорошего дня.

Он еще несколько раз прошел тот путь, который точно проходил в Макао снайпер. От угнанной машины в двух кварталах отсюда до входа в здание и дороги до чердака. Он не мог идти в перчатках всю эту дорогу. В двух парах: латексные оставляют следы талька, кожаные защищают от них и привлекают меньше внимания. Что ты мог уронить или оставить, что до сих пор находится здесь? Если ты не дурак, то никакую жвачку ты к стене не прилепил, и сигарету не бросил. И был в капюшоне или хотя бы в бейсболке. Ты стрелял, понял, что промахнулся. Понял, что тебя ищут. Ты не побежал со стволом к машине, машину ты бросил. А потом она сгорела. Где ты сбросил винтовку, что её не нашли? Ты здесь кого-то знал.

Через два дня после стрельбы из гостиницы уволилась одна из горничных. Сказала, что срочные семейные обстоятельства. Ее комната еще пустовала – не могли быстро найти подходящую замену. Конечно, винтовку под кроватью Син не нашел. Но нашел упавшую за тумбочку резинку для волос. И снова нужно было ехать к Гунмао.

На этот раз описание внешности было более четким – фу шан шу мог видеть черты лица снайпера со стороны его подруги. Но дальше – только вспышки. Достаточные, чтобы понять, что речь о Гонконге, и чтобы было где искать дальше. Он был там. Он охотился снова.

Отец договорился с Гао сяншэном, и Син приехал на юг, чтобы работать там. Слишком мало зацепок. И все еще неизвестно, кто был новой жертвой. На третий день в городе Син смог найти дом из видений Гунмао. Он влетел в чердачное окно вороном с трудом ориентируясь в вечерних сумерках. А человеком узнал тот адрес, куда отправлял цветы – это была клиника Аниты.

Сейчас было как никогда сложно быть на один удар сердца спокойнее противника. И в тот момент, когда ловай поднялся на чердак, и Син бросился на него без оружия, которое не мог пронести в перьях ворона, резкая боль от ножа обожгла бок до того, как лаовай упал без сознания от удара в висок. Син задушил противника, надев перчатки, хотя его собственная кровь уже пропитывала футболку и толстовку и могла где-то капнуть. Он достал телефон и написал Аните.

«Открой окно в кабинете, где ты будешь одна. Впусти черного ворона, который туда влетит. Все объясню».

Превращаться было ужасно больно.

Анита была рада наконец-то вернуться в Гонконг, где отец уже решил все свои дела. Радость от возвращения немного подпортила горечь расставания с Сином, но они оба понимали, что так было необходимо. У нее была своя работа, которая ей нравилась и которую она не хотела оставлять надолго, у него были обязанности иного рода, не предполагающие длительного отсутствия в Пекине. Труднее всего оказалось вовсе не поддерживать отношения на расстоянии, а учиться снова засыпать в одиночестве. Первую ночь после возвращения Анита нормально не спала ни минуты из того времени, что провела в собственной кровати, опасаясь возвращения кошмаров и вздрагивая от каждого шороха в квартире, а на следующий день купила в аптеке первые попавшееся ей безрецептурное снотворное. После него голова была тяжелой, постоянно хотелось спать, но ей хотя бы не снилась вереница дурных кошмаров, после которых она просыпалась вся сырая, как полевая мышь.

И чем дальше, тем спокойнее удавалось воспринимать эту разлуку. Чем больше у человека свободного времени, тем больше он думает обо всякой ерунде, поэтому Анита взяла себе дополнительные смены и решила, что еще немного работы сверху ей точно не помешает, чтобы вся голова была забита исключителньо планами развития, документами, рекламой, договорами, торговыми накладными и, конечно, пациентами. Раньше она же как-то жила с отсутствием привязанностей, проживет и на этот раз. Осталось только саму себя убедить в том, что она ничуть, ни капельки не привязалась к Чжу Сину, что это просто привычка, как и все остальное.

Только почему так радостно стало, когда ей в клинику вдруг доставили корзину с целой охапкой гербер и открыткой?

- Это от благодарного пациента, - шикнула она на коллег, старательно пряча в себе улыбку, и теперь корзина с цветами стояла на самом видном месте на стойке регистратора в холле, а сердце Аниты подпрыгивало в груди всякий раз, когда она проходила мимо.

Сегодня она тоже задержалась после окончания приема, просматривая расписание на будущую неделю и составляя приблизительные планы лечений, когда ей на телефон пришло сообщение довольно странного содержания. Сначала ей показалось, что ошиблись адресатом, но сообщение было от Чжу Сина. Анита нахмурилась, перечитывая смс-ку еще раз, затем обернулась на дверь в кабинет, убедившись, что дверь закрыта - иногда она запиралась, чтобы спокойно побыть в одиночестве, и приоткрыла фрамугу, до конца не понимая, что на Сина нашло и зачем ей впускать какую-то птицу в кабинет, куда животные, в общем-то, не должны допускаться. Или это своеобразная имитация голубиной почты?

Если бы не тренировки, Сину было бы нереально сложно сейчас сохранять сознание человека и при этом лететь. Каждый взмах крыльев вызывал жуткую боль, но он просто знал, что должен быть в другом месте. Опять этот фиолетовый свет, красивый, какой человек увидеть не в силах. И искать, искать окно, куда можно влететь. Ворон с силой поджал цепкие когтистые лапы, высматривая среди прямоугольников другой. Он себя переоценил, он не так хорошо себя контролировал. И больно, снова больно. Лишь бы лететь, лишь бы держаться.

Вот туда, метнуться, зацепит раму окна и стекло, оставив кругом перья, заметаться в маленьком помещении, ища, куда сесть, неловко приземлиться на пол, оставляя брызги крови, затем вздохнуть и смириться с болью обратного превращения. Очень больно.

Син открыл глаза, заметив белые стены. Он посмотрел по сторонам, ища Аниту. Увидел. Он даже смог сесть на полу, терпя боль в порезанном боку, но это длилось буквально несколько секунд. И в следующий момент эта боль стала забивать все остальное. Син почувствовал, что теряет сознание, и не может усидеть, не упав.

Она почувствовала себя глупо, стоя возле открытого окна, откуда веяло вечерней прохладой и неповторимыми запахами и звуками оживленной улицы. Нет, ну в самом деле, что за дурацкие шутки с воронами. Анита вспомнила фильм Хичкока, который они смотрели с Сином, и поежилась - аналогия получилась не очень воодушевляющая, и она с трудом подавила желание побыстрее захлопнуть окно, да еще и жалюзи опустить. Если бы сообщение исходило от кого-то другого, а не от Сина, то она бы давно это сделала, выбросила неудачную шутку из головы и продолжила заниматься своими делами.

А потом в раму врезалось что-то черное, так что Анита от неожиданности даже подпрыгнула, отскакивая от окна подальше. Черная птица ворвалась в небольшой кабинет, сыпя перьями и наворачивая круги по помещению, тут же забрызгав пол кровью. Ранена, поняла Анита, только вот как ее сейчас поймать, пока не врезалась в стойки, и на шум не сбежались остальные. Подходить ближе было страшно, мощный клюв птицы и острые когти на лапах выглядели не располагающе к близкому знакомству. И пока Анита топталась на месте, думая, что ей делать и кого звать на помощь, птица опустилась на пол и начала...меняться?

От ужаса, заполнившего ее целиком, Анита не смогла выдавить ни звука, будто разом позабыв все известные ей слова. В отличие от онемевшей девушки, с широко открытыми глазами наблюдающей за неприятным зрелищем, все ее существо буквально вопило о том, что так не бывает. Так не может быть, это только в фильмах человек может во что-то превратиться, она же знает, она столько времени учила анатомию, она точно знает, что это невозможно!

Неизвестно, что при этом напугало Аниту сильнее: то, что птица в принципе обратилась человеком, или то, что она обратилась именно Чжу Сином. Еще пару раз хлопнув глазами, Анита отмерла и деловито захлопнула рот.

- Ну, все ясно. Похоже, я окончательно тронулась умом, - сказала она самой себе, но инстинкты, вдалбливаемые годами, оказались все-таки сильнее. Сначала оказать помощь, потом все остальное. А Син, кажется, отключался, с его бока на пол натекла лужица крови.

- Нет-нет-нет, - присев возле Сина, строго сказала Анита. - Только не на полу. Давай помогу добраться до кресла, и я сделаю тебе анестезию. Ну-ка не отключайся!

Ну не умела она на полу людей зашивать!

Син сейчас не мог думать связно. Он просто доверял Аните и понимал, что других вариантов выбраться у него нет. И что объясняться нужно будет позже. Он открыл глаза, ловя взгляд девушки, которая сейчас, кажется, была удивлена меньше, чем стоило ожидать. Или просто в ней включился какой-то профессиональный алгоритм. Син старался дышать, чтобы преодолеть эту боль. Он не знал, насколько серьезна рана, но если он смог дважды превратиться,да еще и летать - вряд ли это что-то, что грозит большой бедой.

- Спасибо, - на выдохе произнес он, глядя на Аниту. - Сейчас. Прости.

Он зажмурился, затем, немного отдышавшись, положил руку на плечо Аниты и встал на ноги. Его сильно шатало, и боль пульсировала в боку. Син чувствовал, что его одежда пропиталась кровью.

- Помоги, - сказал Син, видя черных мух перед глазами. Да что ж такое. Дышать, сейчас должно отпустить.

Его никогда прежде не ранили сколько-нибудь серьезно. И сейчас его штормило от самого понимания, что из раны льется его кровь, даже больше, чем от кровопотери или боли.

Анита согласно угукнула, когда Син начал извиняться перед ней, но сейчас ее больше интересовала его рана на боку, чем его извинения. Она поднырнула под руку Сина со здоровой стороны, готовясь принять часть его веса на себя, и помогла дойти до стоматологического кресла, отпихнув в сторону подвижную стойку с блоками инструментов врача. Она включила бестеневую лампу, направив свет на область раны и немного подняла кресло выше, чтобы было удобнее.

Сейчас было главное не думать о том, что произошло на самом деле. Подумает об этом после, пока можно задрать на боку Сина футболку, чтобы осмотреть залитую кровью рану, зажать пинцетом марлевый тампон и аккуратно промокнуть кровь, а потом взять шприц с лидокаином и обколоть рану, хотя пришлось истратить почти два целых шприца, всё-таки бок - не десна. И дождаться, пока анестезия не начнет действовать. Пока Анита наложила на рану несколько слоев чистой марли и немного прижала, останавливая кровотечение.

- Нужно будет зашить, - негромко сказала она Сину. Крови было не так много, как она боялась, но вряд ли это могло сильно успокоить Чжу Сина. К тому же она давно не занималась общей хирургией, но разве ж забудешь, как узлы вязать, когда в тебя это годами запихивают, хочешь ты того или нет. - Нашатырь дать? Сейчас уже подействует укол, легче станет.

Син старался не сильно наваливаться на Аниту и держать равновесие, пока она помогала ему перейти на кресло. От её прикосновений к ране было больно, но он терпел, стараясь этого не показывать. Похоже, все было не так страшно, просто боль от обратного превращения задержалась болью в ране.

- Все в порядке, - ответил Син, когда Анита стала останавливать кровь. - Больно больше от превращения, сейчас пройдет.

Он прикрыл глаза, яркая лампа слепила, хотя свет уже не был таким ярко-фиолетовым - люди видели мир не таким красивым, как вороны.

- Я буду мешать тебе, если возьму телефон? Мне нужно связаться с твоим отцом. Того снайпера из Макао больше нет, - сказал Син.

Сейчас голова почти не кружилась. И он мог более внимательно рассмотреть Аниту. На работе она была совсем другой, хотя за медицинской формой и строгим макияжем он все равно видел ту свою Аниту, по которой ужасно соскучился. Он не так хотел встретиться с ней в Гонконге.

- Если не будешь размахивать руками - звони, - разрешила Анита, отъехав на стуле к шкафу. Она обработала руки и надела перчатки, затем стала собирать в лоток необходимые ей инструменты. Игла, шовный материал, антисептики, пластыри, стерильные пинцеты, марлевые турунды... Она еще не до конца осознавала всю ситуацию, обезличивая происходящее. Перед ней не Чжу Син, перед ней просто пациент, с нестрандартной жалобой, которому она может и должна оказать первую помощь, а уже потом разбираться, что случилось. Анита никогда раньше не сталкивалась с такими ранениями, несмотря на то, что представляла себе, что с ними делать - все-таки к триадам она имела лишь косвенное отношение.

Анестезия уже должна была подействовать. Анита вернулась к креслу, подвинула лампу удобнее, чтобы светила прямо в рану, убрала сложенную в несколько слоев марлю, чтобы оценить повреждение, и начала свою кропотливую работу.

Она не стала уточнять, откуда у него ранение, все поняла и без дополнительных объяснений. Стрелка из Макао больше нет. Она понятия не имела, как Сину эту удалось, для нее попытки искать снайпера в чужом городе были равносильны поиску иголки в стоге сена, но он сдержал слово, хотя она не возлагала на это таких уж больших надежд, понимая, что не все в этом мире делается так, как тебе хочется.

- Я получила твои цветы, - вместо этого ответила Анита. - Спасибо. Очень красивые.

Бок онемел, и когда Анита принялась что-то делать с раной, Син чувствовал только прикосновения, но не боль. Вернулась способность мыслить связно, а с ней и понимание, настолько Анита умела себя контролировать. Он только что прилетел в окно вороном, перепачкал кровью пол в ее кабинете, а она села спокойно зашивать рану, будто к ней в стоматологию половина пациентов приходит именно так и с такими жалобами.

Син осторожно достал телефон и отправил сообщения отцу и Гао сяншэну. Убирать то, что осталось от снайпера, было не нужно: если Син и наследил в драке, никто не сможет объяснить, как он попал в закрытую квартиру, не попав на камеры в подъезде и перед ним.

- Я рад, что они тебе понравились, - ответил Син. Он запомнил, о каких цветах говорила Анита. - Я по тебе соскучился.

Он посмотрел на девушку. Она сейчас выглядела очень серьезной и сосредоточенной. И это ей тоже очень шло. Она была в своей стихии.

Ковыряться в ране было намного проще, чем пытаться осмыслить, каким магическим образом Син из птицы превратился в человека. Именно, что магическим - Анита не могла придумать ни одного связного и логического этому объяснения. И все равно оставалась еще куча вопросов и пробелов на этой карте, об которые она спотыкалась, стоило ей чуть отвлечься от обработки раны и начать думать.

Или это все просто сон, а она просто забыла принять на ночь снотворное, и теперь ей снится всякая ерунда. Это объяснение звучало разумно. Анита немного успокоилась. Просто странный реалистичный сон, который утром растает, как дымка, а она посмеется над собственным чересчур буйным воображением и пойдет на работу, шутя с коллегами о том, что только не наснится, если смотреть слишком много триллеров и ужастиков.

Резаная рана была неглубокой, но от этого не менее неприятной, но хотя бы не были задеты важные сосуды. Анита обрезала последнюю проленовую нить, стерла ватным тампоном остатки подсохшей крови вокруг раны и заклеила сверху широким пластырем, деловито начала собирать использованные инструменты обратно в лоток, чтобы потом все это разобрать. Она молчала.

- То, что тут было...Вот эта птица, и ты, и как она вдруг стала тобой, мне же все это показалось, да? - наконец затараторила Анита, когда ее прорвало. - Я не выспалась, было много работы, вот у меня и разыгралось воображение, да? Ведь правда?

Анита все-таки задала вопрос, на который Син не знал, как правильно ответить. Потому что все это прозвучит слишком странно. Син посмотрел на пластырь, который закрыл шов, затем поправил футболку и сел на край кресла.

- Спасибо, - сказал он Аните за то, что помогла с его раной.

Он недолго молчал, стараясь подобрать слова, чтобы объяснить, что все-таки случилось.

- Этим вороном был я, - сказал Син. - Звучит как бред, но это правда. И я сам до конца не знаю, как это происходит. Я превратился в ворона, чтобы скрыться, и обратно в человека, когда оказался здесь.

Он замолчал, дожидаясь того, как Анита отреагирует на это признание. Но на что он рассчитывал, когда сам просил открыть окно и впустить ворона? Син боялся, что Аниту оттолкнет то, что он был по сути оборотнем. Еще и сам не понимал, как объяснить способность превращаться в птицу для человека, далекого от суеверий.

Анита с надеждой посмотрела на Сина. Даже если бы он сейчас жестом заправского фокусника достал из-за пазухи настоящего живого ворона, а потом сказал, что все это было только розыгрышем, она бы поверила и дакже не стала бы злиться, потому что это хоть как-то можно было объяснить. Но он не достал. И никак не опроверг то, что Анита и правда видела своими глазами, когда птица вдруг стала человком. У Аниты появилось то самое лицо. Лицо человека, который только что сложил два плюс два и получил шестнадцать с половиной.

- Нет, - она покачала головой, отказываясь в это верить. - Нет, так не бывает. Люди не могут превращаться в птиц. Это невозможно.

Тогда как объяснить то, что она видела? Либо она окончательно поехала крышей и у нее начались галлюцинации, либо она спит, и сейчас должна проснуться, потому что сон с каждой секундой становил все нереальнее. Она только-только кое-как смирилась с тем, что некоторые люди могут покруче высяких врачей залечивать раны и синяки наложением рук, а дальше что? Сотворение новых миров из подручных материалов? Поднятие мертвых? Новое чудовище Франкенштейна?

Она нервно хихикнула - сейчас ее догнало понимание абсурдности происходящего. Она смотрела на Сина и понимала, что совершенно не знает этого человека. Который еще, к тому же, и превращается в ворона. Силы небесные, с кем она вообще связалась?!

Син внимательно смотрел на Аниту. Он ожидал примерно такой реакции, хотя она все видела своими глазами. Пока из чудес она видела только как ее лечил Тео. Это было попроще превращений людей в птиц.

- Я тоже думал, что не бывает. Помнишь мне снились вороны? - спросил Син. - Тогда все началось. А в день, когда я опоздал, и тебя похитили, я был на тренировке с человеком, который помог мне разобраться с этими превращениями. Если бы не он, я бы мог превратиться без контроля. Сейчас я могу сам решать, когда мне нужно превратиться.

Он снова замолчал. Звучало как бред. Но магия в материальном мире выглядела как жираф на балконе: проще делать вид, что это невозможно, чем верить своим глазам.

- Я могу превратиться снова, чтобы ты убедилась. Но пусть рана затянется, иначе шов может разойтись, и твой труд будет напрасным.

- Хорошо, что тебе не снилась какая-нибудь анаконда, - саркастически заметила Анита и замолчала. Как с ней это часто случалось, когда она была напугана или растеряна, она начинала атаковать, а не защищаться, и не всегда успевала это пресечь до того, как открывала рот. - Прости, я просто...в ужасе.

Немного помолчав, добавила она, извиняясь за свой острый язык. Ей казалось, что Чжу Син не врет и уж точно не разыгрывает ее, и за пазухой у него не сидит черный ворон, чтобы это сошло за ловкий фокус. И надежда, что это всего лишь странный сон, разбилась вдребезги. Только вот эта реальность оказалась не менее странной.

- Не надо, - слишком резко и поспешно перебила Анита, когда Син предложил еще раз превратиться, чтобы она могла воочию полюбоваться на то, как рушится ее с любовью возведенный маленький логичный мирок, в котором нормальные люди в животных не превращаются. Ей хватило и одного раза, так что она до сих пор не могла прийти в себя. - Не надо больше никаких превращений.

Она наблюдала за Чжу Сином со смесью недоверия и страха, будто в любой момент ожидала от него очередного какого-то не укладывающегося в голове трюка. Все пошло наперекосяк с того самого момента, как она с ним познакомилась.