Случайно встретила кота

Всецело посвящать себя изучению камней Катара вовсе не планировала - от навязчивой идеи в прошлом лечить все, что движется всем тем, что попадётся под руку, она уже давно избавилась и себя к перечню местных лекарей уже не причисляла. Но прогуляться в садике, проходя тут да там, заглядывая под каждый куст и вслушиваясь в окружающие звуки - с таким настроем Катара была согласна и испытывала его до самого его логического завершения. Вот когда у неё настроение вновь переменится, она покинет садик и найдёт себе новое занятие, а пока - почти полное праздное безделье и фокусировка на ощущениях внутри себя. Она подозревала, что у неё спустя огромное количество времени пребывания в Храме таки стал прорезаться внутренний зверь. Через банальности - сны - она пока его не видела, но как будто нутром чуяла зарождение нового сознания внутри. Или это у неё крыша протекать стала из-за нехватки постоянного обращения с книгами в поисках чего-нибудь? Она пока не знала, но надеялась, что с ума ещё не сходит и бросаться на людей при первом же животном (или, что в случае безумия более вероятно беспричинном) позыве она не будет и в смирительной рубашке с пожизненной путевкой для "странных" она случайно не окажется.

Она была одета в лёгкое бирюзовое платье и ступни её были закрыты, не смотря на сильный зов стихии земли. После тех мастер-классов, где она проявила себя и так, и эдак, и ветряной мечтательницей, но и смиренной и умиротворенной девицей в то же время, это стихийное одеяло было перетянуть в пользу "лёгкости", а потому Катара всерьёз задумывалась о своём первом полёте. Хотя, по правде сказать, здесь, в саду, совсем другого рода мысли назойливо отстукивали свои удары в гонг, чуть ли не приказывая Катаре обратиться к сильно выраженной земной стихии, прям здесь, забыться среди окружения, сбросить обувь и начать слушать. Внимательно. Но Катара пока этого не сделала, поражаясь вновь возникшему стихийному противовесу в эдаком, лошадином эквиваленте : она была уже уверена, что дальше стихия земли не будет еë тревожить и она сосредоточится на антиподе. А вот оно как оказалось-то.

Несмотря на то, что Артист уже успел сунуть любопытный нос примерно в каждый угол монастыря, его любопытство ничуть не гаснет. Теодор даже сказал бы, у кошачьей души это любопытство несколько трансформируется и превращается в своего рода ритуал: пройти по знакомым местам, которые Артист уже почти на полном серьёзе считает своими, и проверить, что там ничего не изменилось и всё хорошо.

Там всё хорошо. В каком-то смысле изменилось, но это отнюдь не плохо.
В саду камней в одиночестве прогуливается рыжая девушка. Она кажется очень сосредоточенной, и Теодор предпочел бы осторожно удалиться незамеченным, чтобы не мешать ей, не сбивать ее. Но в то же время он не может сдержать радостную вспышку узнавания: это ведь Катара, с которой вместе работали на большом мастер-классе, к которой Теодор относится по-дружески тепло.

Артист тоже девушку узнает – у него, правда, свои маркеры, он вспоминает ласково тискавшие его руки и немедленно начинает рассчитывать на еще одну порцию внимания и ласки. И теплая вспышка эмоций, которую примерно в это же время испытывает Теодор, неожиданно только подстегивает кота, ложно подсказывает ему, что его ожидания верны. И потому Артист с радостным мявом устремляется к Катаре.

Он подбегает к девушке за считанные секунды, игнорируя любые попытки Теодора мягко сдержать кошачью душу. И практически с разбега Артист бодает ногу девушки лобастой башкой, и мяукает снова, призывно и требовательно – гладь меня гладь, и, в отличие от человеческой души, кот не находит ни одной причины сдерживаться. Для него ничего более срочного и важного в эти мгновения нет.