Калькулятор уколов

Искусство фехтования на рапирах, как сам Придд был готов легко признать, было чем-то для восточного монастыря чересчур чужеродным и концентрированно европейским. Юноши в монастыре увлекались все больше рукопашным боем, катаной и прочими навыками, что казались им более серьезными и основательными (а, возможно, именно таковыми и были на деле), поэтому к шотландцу с просьбой провести занятие обращались одни девушки. Последний бравый отряд девушек, впрочем, был архинастойчив. Конечно, в кольцо не брали и не пытали, но следом бегали исправно, особенно девушка, у которой во рту, казалось, жил и работал скоростной принтер, отплевывая слова и фразы такие же одинаковые и безэмоциональные, как свежеотпечатанные страницы.

Впрочем, такую уж стенобитную настойчивость девушки могли и не проявлять - Рокэ даже вида не делал, что собирается сурово сдвинуть брови и всех разогнать. Напротив, шотландец был даже рад поводу снова взять в руки любимое и знакомое оружие. Всем троим девушкам, жаждущим обучаться, было назначено время на тренировочной площадке, чтобы пришли втроем и были готовы работать, вот именно так пламенно, как расписывали. Как понял Придд, две из трех девушек с рапирой сегодня столкнутся впервые, а вот третья с этим оружием знакома неплохо, и для нее придется делать отдельные задания. Но так, пожалуй, даже динамичнее получится.

Что в восточном монастыре тоже окажется относительно легко найти преподавателя фехтования, Доминика и близко не предполагала. Правда, преподаватель был один-единственный на весь монастырь, но тем не менее, он существовал и тренировать молодежь соглашался. Француженку слегка огорчало лишь то, что набиться на индивидуальное занятие не вышло. Лакруа ухитрилась угодить прямиком в из ниоткуда практически образовавшуюся волну, и мастер Придд всех трёх возникших рядом с ним девушек эффектно упаковал в одну студенческую группу. Ну, зато две другие девушки, утешала себя Доминика, в плане фехтования совсем ещё новички, не факт, что раньше видели рапиру так близко. Значит, велик шанс, что мастер поставит их отрабатывать по воздуху первые тренировочные уколы, а сам заберет Лакруа к себе в спарринг. Откровенно говоря, француженка на такой поворот событий рассчитывала очень и очень.
- Здравствуйте, сифу Придд! - выкликнула Доминика, приближаясь к мастеру и с неудовольствием отмечая, что остальных учениц на горизонте пока и близко не наблюдается. Лакруа предпочитала прийти последней, зато сразу с ходу влиться в учебный процесс, чем оказаться на месте занятия и глухо маяться, не зная, чем же себя занять, пока начала действия дожидаешься. Лакруа ещё раз покосилась на мастера и с надеждой завязать оживленную беседу вопросила: - Сифу Придд, а Вы же не только фехтование преподаете? В какие ещё группы к Вам записываться можно?

Умением биться лбом в приглянувшуюся дверь до исступления, пока не откроют, Рутцен не обладает - ткнувшись один раз в закрытые створки, Аделина быстро смиряется с тем, что ей не открывают, и отступает, забрасывая ментальную магию, без дальнейших попыток пойти на приступ. Раз практика показывает, что немка совершенно не понимает, как это умение работает, то и нечего пытаться практику обдурить, размахивая у нее перед носом какими-то сложными теоретическими выкладками. Все равно в конечном итоге получишь пинка и отправишься со своей теорией восвояси.
Именно поэтому Рутцен предпочитает щелкнуть переключателем и обратить свое пристальное внимание на что-нибудь иное. Фехтование, как кажется немке, подойдет для этих целей очень даже неплохо. В первую очередь - потому, что не требуется строить все действие "от" и "до" на неуловимо зыбкой архитектуре разума. По представлению девушки, все должно быть проще и конкретнее - есть вполне осязаемая рапира и есть рука, которая эту рапиру держит. И ощутить и понять их совместные движения должно быть куда проще.
Когда Аделина является на тренировочную площадку, под тревожный перестук своих внутренних часов, уверяющих, что девушка уже опаздывает сильней, чем позволяют приличия, одна ученица уже вьется рядом с мастером и о чем-то просит - яркая и стремительная, подобная пламенеющему надрезу на коже. Рутцен даже невольно робеет - ей уже издалека кажется, что против такой ученицы стоять с рапирой в руках она бы не хотела. Испугалась бы в минуту заработать десяток болезненных уколов. Аделина коротко здоровается с мастером и столь же телеграфно и коротко, по своей неизлечимой привычке, извиняется за опоздание. После чего замирает недалеко от плетня, ожидая от мастера команд. Любых. Вплоть до "бегом разминаться" или "не маячь над душой", сойдет любое побуждение к деятельности. Потому как сама Рутцен, когда знакомится с новым для нее предметом, ни малейшего понятия не имеет, что делать можно и нужно, что не рекомендуется, а что вообще запрещено под страхом смертной казни.

Лилу, разобиженная тем, что Финн то на один мастер-класс сходит, то на другой, то на занятия хочет индивидуальные попроситься, как говорит, а то просто куда-то вдруг резко пропадает, что потом иди, разыскивай, показывай всем на листочке блокнотном одну и ту же запись с вопросом о местонахождении её брата, если знают его вообще, решает тоже проявить всю свою самостоятельность и продумывает такие гибкие планы для этого самого проявления, что какой-нибудь стратег точно бы позавидовал - а по мнению Лилу все стратеги - существа завистливые, и просто должны себе локти покусать, а то и не стратеги они вовсе.
Сначала девушка долго раздумывала, что бы ей такого взять, мигом всю магию отвергнув по причине того, что Финн, уже предупреждённый этим проявлением самостоятельности, попросил больше такие жуткие рожи, как на мастер-классе у Воды, не делать, хотя бы без его присутствия, мол, не надо людей пугать, не так поймут. Вся магия оказалась признана сильным побудителем шевеления бровей и построения рожиц.
А потом, только услышав о рапире, Лилу вдруг неожиданно загорелась желанием поучаствовать на таком занятии, мол, в книжках много читала про это. И попала в целую троицу желающих, обрадованная тем, что если получаться у неё будет не особо хорошо, то мишеней для взятия примера будет больше.

Прийти на площадку Лилу умудряется самой последней, наверняка из-за того, что постоянно и бессмысленно перепроверяет, туда ли её занесло. Кивком здоровается с мастером, кивком извиняется за то, что пришла последней, мельком разглядывает других девушек, и им кивая, что явно незаметно. И достаёт из кармана ручку с блокнотом, понимая, что тут так просто не поболтаешь, раз рядом нет Финна, который все речи передаёт во внешний мир, а кивки люди пока не особо научились понимать. На листочке блокнота прходится повторять всё, что только что имела ввиду кивками, и Лилу обнаруживает, что сноровку быстро писать она малость подрастеряла, да ещё в этих китайских иероглифах путается... может, тут с кем-то и мыслеречью получится поболтать?

К тому, что девушки являться на занятие не торопятся и вообще опаздывают, Придд относится с невозмутимым, философским почти спокойствием. И даже сам готов предложить опаздывающим красавицам два варианта оправданий на выбор: можно сослаться на какую-нибудь эдакую загадочную женскую природу, заставляющую собираться в последние три минуты и тем самым не оставляющую иного выхода, кроме как прийти с опозданием, либо обвинить во всем расслабляющую, склоняющую скорее к неторопливой созерцательности, чем к деятельности, природу Тибета. Обе сомнительные оправдашки шотландец готов засчитать - опаздывающие ученицы, впрочем, предпочитают просто извиниться, в долгие объяснения не пускаясь. Такой расклад событий, надо признать, ничуть не хуже.

- Не только фехтование, - согласно кивнул Придд, отвечая на вопрос Доминики. И тут же перебросил мячик инициативы француженке обратно: - А что именно тебя интересует? Обращайся с просьбами, если будет что-то по моей части - клятвенно обещаю подхватить. Аделина, подойди, пожалуйста, поближе. Не надо жаться к краю площадки, основное действие будет проходить не там, - чем юной немке так приглянулся огораживающий площадку плетень и почему девушка не желает отойти от него дальше, чем на пару метров, шотландцу было искренне непонятно. И просто хотелось собрать всех учениц у себя перед глазами, а не вертеться, словно стрелка флюгера, пытаясь равномерно донести звук во все стороны.

- Лилу, блокнот будет тебе мешать, - мягко напомнил Рокэ, увидев в руках у юной египтянки поспешно замелькавший по бумаге карандаш. - Если появятся вопросы - просто передавай их мыслеречью. Не волнуйся, я тебя услышу, - излишне концентрироваться на немоте ученицы Придд не стал, считая это ненужным и даже неделикатным акцентом. И обратился ко всем трем девушкам разом: - Юные леди, попрошу вас размяться самостоятельно. Упражнения на ваше усмотрение. На разминку отвожу вам... ну, скажем, семь минут, - предложил шотландец, стихийно выбирая некруглое и даже острое "число Мерлина". - А потом попрошу Доминику, как уже знающую ученицу, поделиться с нами своими знаниями о рапире. Все, девушки, начинаем разминку! - и Придд вскинул запястье, как если бы на нем были часы и шотландец собирался пристально следить за секундной стрелкой.

Словами "на твоё усмотрение" испугать Аделину проще простого – немка обычно предпочитает как раз никаких усмотрений и предпочтений не иметь, ориентируясь исключительно на чужое авторитетное мнение. Сейчас же мнения ей не дают. Никакого. Ни прямо озвученного, ни косвенно показанного. Рутцен беспомощно смотрит на мастера Придда, потом не менее беспомощно косит на двух других учениц, но и оттуда не может дождаться подсказок. Доминика не спешит начинать разминку, а Лилу вообще разворачивается и уходит. Аделина ошеломленно глядит ей вслед и лишний раз думает о том, что у неё всё плохо. Потому что никак не понять, что же делать.
Продолжая жалобно и беспомощно смотреть на мастера, Рутцен начинает размахивать руками, раскручивая их сначала в плечах, потом в локтях и наконец в кистях. Движения руками заканчиваются как-то очень быстро, этого явно не хватает на семь минут. С большим сомнением Аделина смотрит на свои руки, пытаясь придумать, что ещё такого можно с ними придумать. Потом вспоминает, что кроме рук у неё есть и ноги тоже, и им полагается свой кусочек разминки. Пыхтя от усердия, Аделина приседает двадцать раз. Колени после этого не слишком сильно дрожат и не изъявляют желания немедленно развалиться, поэтому немка приседает ещё десять. И, окончательно исчерпавшись в идеях, вопросительно смотрит на мастера: всё? Этого хватит? Семь минут уже миновало? Или нужно продолжать выдумывать себе упражнения для согрева суставов и прочих мышц?