Позвольте предложить вам стилет

Приступы мастерского трудолюбия у Арлетты порой случались тогда, когда она замечала, что ее собственные дети в основном бьют баклуши. Тогда у нее первым порывом было прочесть некоторое количество нотаций, но потом она вспоминала, что сейчас в монастыре примерно все ученики занимаются тем же самым, потому что обучение не то чтобы бьет ключом. И тогда вместо того, чтобы читать нотации своим отпрыскам, Арлетта бросалась проводить занятия, чтобы хоть немного очистить свою мастерскую совесть. Вот ровно по этому сценарию все прокатилось и сейчас.
Арлетта не чувствовала себя сейчас в достаточной форме для того, чтобы брать группу по магическим дисциплинам и разъяснять тонкости владения чакрами. Поэтому она предпочла что-нибудь более приземленное и прямолинейное и остановилась в итоге на ножевом бое. Там было чем озадачить интересующихся так, чтобы они полезно росли над собой, а Арлетта при этом чувствовала себя причастной и в целом потихоньку возвращалась в кондицию. Заранее объявив о том, когда начнется занятие, Арлетта к нужному времени принесла из мастерской ящик с тренировочным оружием, установила несколько мишеней и расчертила перед ними дорожки, отметив тем самым границы рабочей зоны для каждой мишени. На аншлаг она не рассчитывала, поэтому мишеней было немного - с учетом текущей активности учеников, Арлетта даже слегка сомневалась в том, что у нее получится набрать группу. Может быть, стоило сперва подраскачать учеников мастер-классом, а потом уже объявлять полноценное занятие. Впрочем, уже неважно. Теперь главное, чтобы пришел хоть кто-нибудь, а перевести запланированную группу в индивидуальное занятие - это дело ерундовое, лишь бы был ученик, с которым можно работать. Или, зная гендерное соотношение в монастыре - вероятнее даже, что ученица.

Тяга к "прикладухе" в случае с Арабеллой, видимо, из простого увлечения постепенно превращалась в нечто, что скорее напоминает зависимость. Во времена армейской службы каталонка активно практиковалась не только в управлении самолетом, но и в общевойсковых дисциплинах, вроде рукопашного боя или стрельбы. Над ней даже иногда подшучивали сослуживцы, что "хороший коммандос в небе пропал". Впрочем, и летчицей-истребителем она была далеко не самой паршивой. После демобилизации привычки сильно не изменились, разве что перетекли в другую плоскость. Так что ничего удивительного, что едва в воздухе замаячил слух о том, что назревает очередная "прикладуха", дважды просить Кортес не пришлось бы. Тем более, что тематикой был заявлен ножевой бой, с которым у Валенсии уже было некоторое знакомство. В армии она успела очень поверхностно изучить самые основы, но всерьез на них полагаться лучше не стоило. Не даром среди вояк ходила присказка, что для того, чтобы вступить в ножевой поединок, солдат на поле боя должен потерять все, начиная от винтовки и заканчивя тем самым ножом и собственным достоинством, (если пример низводили даже не до поножовщины, а вообще до мордобоя), найти ровную площадку без камней и палок на ней, а самое главное, второго такого же растяпу и идиота, с которым потом и схлестнуться в смертельном поединке. Так что в сухом остатке можно было приравнять навыки работы южанки с короткоклинковыми историями примерно к нулю. Возражения "а как же дага из фехтования на рапире?" не в счет, парирующий кинжал в связке с рапирой и нож как оружие сам по себе - это две абсолютно разные стороны разных же монет.

Как и подобает воспитанным ученикам, пусть таковой в полном смысле слова каталонка и не являлась, а также из чувства уважения к коллеге по цеху, на тренировочной площадке Кортес появилась прилично заранее. И даже успела застать мастера Давенпорт за завершением финальных приготовлений к занятию. Отвлекать ее от подготовки Валенсия, само собой, не стала, и только когда Арлетта сама обернулась к ней, вежливо поздоровалась.
- Buenos dias, maese, - свои слова южанка сопроводила учтивым кивком головы, плавно перешедшим в легкий полупоклон. И чтобы не просиживать время впустую и не имея перед собой цели отвлекать Арлетту пустой болтовней ниочем до начала занятия, Валенсия сразу начала разминаться. С Арлеттой очно знакома она не была, так что найти какую-то общую тему для разговора слету не получилось бы. Кроме того, ножевой бой - история крайне подвижная и требующая хорошей реакции и растяжки, эту нехитрую истину Кортес еще в рядах испанских вооруженных сил успела усвоить. Так что повода сачковать у нее тоже не было.

К боевым искусствам Гийом никогда особенно не тяготел, и сейчас в случае с ножевым боем он зацепился за брата отчасти машинально, лишь бы не барахтаться на одном месте, а тоже что-то делать и куда-то расти. Его до сих пор периодически кололо горьким сомнением, что на фоне Эжена он выглядит неталантливым и вообще каким-то неликвидным со своей более чем сомнительной магией. Ощущение собственной ущербной неликвидности преследовало хуже паранойи; на первых порах оно угасло было, но потом, когда стало очевидно, что Эжен и здесь пришелся ко двору и скоро, похоже, прыгнет в местные мастера, душащее неравенство навалилось с новой силой. Гийом все же пытался как-то брыкаться и что-то делать, чтобы не отставать совсем уж вопиющим образом и брата не позорить - оно, конечно, на лбу не написано, что оба Савиньяки, но долго ли это останется тайной в не самом большом монастыре, - и иногда угадывал с тем, на какое занятие метнулся, а иногда промахивался, вот как сейчас. Но не изображать же теперь из себя флюгер и не блеять что-то про "знаешь, я передумал" после того, как уже сказал брату уверенное "да".

В общем, на какие-то большие успехи со своей стороны Гийом не рассчитывал, но планировал постараться. На тренировочной площадке он, в отличие от Эжена, раскидываться словами не стал и просто молча поклонился и мастеру, и девушке, которая пришла первой, - а потом, подумав лишь самую малость, взялся повторять за братом упражнения разминки. Эжен в ножевом бое разбирался явно лучше самого Гийома, который пока что понимал в этом теме примерно ничего, так что попугайничать за ним вполне имело смысл.

После того, как Райан и Финн привели Дельфину в Линь Ян Шо, может, француженке и хотелось бы сразу с головой нырнуть в кипучую монастырскую жизнь - хотя нет, враки, ничего ей не хотелось бы, излишняя активность и привлечение избыточного внимания в целом были не по ней, - но сделать это не было никакой возможности, потому что жизнь не то чтобы кипела. Пришлось тихо, мирно, не спеша обживаться на новом месте. Впрочем, не то чтобы Дельфину это не устроило. Но она все же отдавала себе отчет в том, что перспектива ходить туда-сюда-обратно от отбоя до отбоя ее не прельщала. Хотелось чего-то еще, хоть чего-нибудь - и Фифина стала пристальнее следить за монастырской доской объявлений в ожидании, когда на ней появится что-то, чем можно заинтересоваться.
Появилось наконец.
Не то чтобы Дельфину сильно интересовал ножевой бой в каких бы то ни было его проявлениях. Ей скорее было интересно просто приобщиться к тому, как и что в Линь Ян Шо проходит обучение, а потом уже думать, хочет ли она углубляться в него подробнее. Для этого ей подошла бы любая лекция - от нее ведь никто не стал бы после этого требовать сдавать экзамен, верно? - вот на первую, которую объявили, Дельфина и отправилась.
Она пока еще не очень понимала, как здесь устроен этикет и как стоит или не стоит себя ставить. Поэтому, подойдя к собравшейся на тренировочной площадке группе людей, Дельфина неопределенно сказала в воздух: - Добрый день, - а потом, остановившись чуть поодаль, заскользила взглядом по лицам, гадая, кто из присутствующих сегодня будет преподавателем.
Так, ну, наверное, те, что разминаются, кто вместе, кто по-своему, это ученики.
Наверное, не худо бы и самой размяться, чтобы не отставать от группы. Дельфина едва заметно кивнула этой мысли и тоже взялась за разминку. Не повредит.

Ножички. Остро наточенные штуковины для нарезания овощей. Почему именно овощей? Да поди его пойми, но, так или иначе, именно эта ассоциация незыблемо уложена в голове младшей Судзуки - несмотря на то, что ни единого раза за годы в монастыре не дежурила на кухне, даром что неоднократно назначали. Почему старательно - даже, скорее, бессознательно - избегала? Да тоже не поймёшь. Это так, потому что это так. Столкновения со своего рода постулатами собственного... естества? личности? прошлого? Или откуда всё это вообще берётся?.. В общем, подобные... ощущения давно воспринимаются сами собой разумеющимися, Хидна к ним привыкла и уже не удивляется, если неожиданно для себя самой выпаливает то, о чём вроде бы и знать не знает, или даже тело вдруг изредка действует наперёд голоса разума, словно механическая марионетка. На анонсированное групповое занятие хафу навострилась явить свою курносую физиономию не столько даже физподготовки ради, не говоря уже о серьёзной науке пользования коротким лезвием как оружием, сколько с целью лишний раз попробовать отыскать ответы на вопросы, адресованные самой себе. Оных слишком много - а ещё иногда случается, что вместо искомого обнаруживается нечто, о чём и мысли ранее не мелькало. Ассоциативный ряд, как показывает практика, штука сложная и, зачастую, малопредсказуемая.
Главное только не начать ненароком воспринимать в процессе кухонные дежурства как нечто обыденное, а тренировку - генеральной репетицией. Сан более чем устраивает быть радостно потребляющим "чукчей-читателем", рассматривающим кухню строго как священное место, где волшебным образом съестное материализуется из ничего, и переходить из насиженной когорты в "чукчи-писатели" - иначе говоря, производители - девушка отнюдь не торопится.

Поход на занятие, заведомо представляющий собой очередное формальное знакомство - поскольку на сей раз фамилия и имя мастера известны Судзуки заранее, но хафу не знает её в лицо, очно пересекаться с нею так или иначе не случалось, - вылился в новое заочное знакомство ещё по дороге, лишний раз поставив галочку на теории "ищешь одно - столкнёшься с другим". Выйдя из-за угла своего общежития, полукровка обнаружила в двадцати шагах перед собой удаляющуюся фигуру, не заприметить которую было попросту невозможно. В глаза сразу бросаются длинные волнистые кудряшки, рисуя перед глазами образ Доминики-доно - но всё-таки здесь немного другое. А главное, при каждом шаге эта кудрявая грива, издали напоминающая тёплый пушистый плед, мерно покачивается на отчётливо непомерной высоте, хотя Хидна и сама роста немалого. Не сказать чтобы Сан, прибавившая шаг, знала всё население монастыря наперечёт хотя бы шапочно, но сейчас впереди точно новенькая, такую не пропустишь. Так, любуясь на ходу волнистой каштановой шевелюрой, младшая Судзуки попутчицей проводила рослую женщину до самой тренировочной площадки, постепенно сокращая расстояние, а у входа почти её нагнала.
Мастера Давенпорт полукровка узнала сразу: темноволосая особа оказалась на площадке единственной, если не считать обладательницу кудрявого затылка, чьё лицо Хидна сейчас видит вблизи впервые. Двое молодых мужчин, попадавшихся на глаза на вечеринке в чайном домике, а также вездесущая Кортес-сэмпай, заняты разминкой; отвесив два разновеликих поклона - сенсею более почтительный, остальным малость понерформальнее, - хафу предпочла остаться в стороне от общей инициативы. Не поддержав коллективно подаваемый пример размяться, в ожидании начала занятия Судзуки просто уселась в сэйдза прямо на землю в паре метров от небольшой группы, дабы никому не мешать, и принялась наблюдать за присутствующими, подолгу задерживая взгляд на высокой кудрявой женщине.

Ножом Эва под руководством мастеров куда-то тыкала на целой одной тренировке и очень давно. Настолько давно, что это, можно считать, была почти неправда, что уже и вспомнить с того занятия ничего не получалось. Возможно, на этом стоило остановиться, признать, что боевая наука не идет, и с чистой совестью заниматься чем-нибудь, что идет. Но Эва неожиданно на пустом месте возжелала зацепиться именно что за эту науку - ну как так, она же делала раньше! У нее же получалось! Наверное. Предположительно. В общем, Эва закусилась и решила действовать.
На тренировочную площадку она явилась одной из последних. И там внятно успела только поздороваться с сифу Давенпорт - а дальше уперлась взглядом в незнакомую, очень высокую и крупную женщину, и так и застыла с приоткрытым ртом.
Вот это было... ого. Не толстая, а именно крупная, плечистая и мощная. И высокая-высокая, она, кажется, почти любого человека в монастыре могла снисходительно похлопать сверху по макушке, а Эва, так вообще в коленках у нее бы запуталась. И на той недосягаемой высоте была еще видна густая копна длинных кудрявых волос - такая, что Эва машинально дернула себя за в очередной раз коротко остриженные пряди и обзавидовалась наглухо. Вот бы и ей хоть немножко такого же... да чего угодно. Роста. Фигуры. Стати. Волос хотя бы. Это ж было буквально все, чего Эве от природы практически не досталось, что она умудрилась где-то разменять на излишние даже способности громко вопить и проворно лезть в бутылку. Поэтому валлийка откровенно пялилась, восхищенно и завистливо, и даже подзабыла, зачем она вообще в первую очередь сюда пришла.

С предсказаниями у Арлетты никогда не ладилось, а потому она особенно и не удивилась, когда крепко промахнулась со своими догадками. Да, ученицы были, но они оказались в трагическом меньшинстве. В основном лямку учебы пришли тянуть обитатели, у которых и обязанности-то такой не было, причем из них двое - кандидаты в мастера, которые уже сами вполне могли учить, а не чужие лекции слушать. В общем, Арлетта смотрела на собравшуюся компанию и думала, что просто объявлять занятия, судя по всему, недостаточно. Что надо бы продернуть учеников более прицельно и всколыхнуть, а то они, кажется, совсем ушли на самотек.
- Итак, доброго дня и начнем, - сказала наконец Арлетта, посчитав, что дала всем опаздывающим достаточно времени, чтобы успеть. И дополнительно одернула одну из учениц: - Эва, смотри на меня, пожалуйста, занятие в этой стороне. - Пришедшая на тренировку очень габаритная девушка, конечно, неизбежно притягивала косые взгляды, Арлетта и сама так покосилась пару раз. Но Эва таращилась совсем уж неприлично, это была откровенно не норма. - Я надеюсь, вы все умные сознательные люди, но на всякий случай напомню: кинжал - это обоюдоострое оружие, очень травмоопасное, даже для того, кто его держит, потому что о лезвие можно запросто порезаться. Поэтому прошу даже с тренировочным кинжалом сразу обращаться максимально осторожно. За лезвие не хватаемся. Друг на друга оружие не направляем и уж тем более не пытаемся ткнуть, даже в шутку. Нарушителей сразу выгоню, не обижайтесь. А теперь, когда правила мы проговорили - прошу, разбирайте инвентарь и расходитесь так, чтобы друг друга не задевать, - и Арлетта указала на ящик с кинжалами. Даже тренировочные были затуплены не в полной мере, чтобы ими можно было работать по мишеням, и потому Арлетта предпочла не полагаться на авось, а лишний раз сказать о безопасности вслух. Хотя вроде бы все тут взрослые люди и соображать должны.
- Самый простой способ работы с кинжалом - это прямой хват. Вы берете рукоять в кулак так, чтобы лезвие выглядывало со стороны большого пальца, держите крепко - и вот ваш хват готов. Простой, жесткий, надежный, - принялась рассказывать и показывать Арлетта, когда с первыми организационными моментами наконец было покончено. - Если у кинжала есть крестовина, как у наших сегодняшних тренировочных вариантов, она поддержит вашу руку и не даст ей соскользнуть на лезвие. Если же крестовины нет, вам придется контролировать это самостоятельно. А теперь, пожалуйста, возьмите кинжал прямым хватом и попробуйте начертить им вертикальную "восьмерку" перед собой, любого удобного вам масштаба, но старайтесь делать это так, чтобы лезвие при движении все время резало воздух. И, пока будете делать это, подумайте: в чем, на ваш взгляд, может быть минус такого хвата? Чего ему не хватает? Или, может быть, все прекрасно? - "Восьмерку" Арлетта умышленно не стала показывать полностью, чтобы не оставлять лишних подсказок, только обозначила часть верхней петли, показывая, как должен двигаться и резать кинжал.

Перво-наперво занятие представило собой своего рода одностороннее знакомство с очередным пластом людей, обитающих в монастыре. Сенсей Давенпорт - уже третья женщина-мастер подряд на разного рода занятиях, и все они тоже очень разные. Или даже четвёртая, если в счёт брать Кортес-сэмпай, на чью групповую тренировку хафу, в обнимку с миской шапале, заявилась случайно, но уже будучи знакомой с европейкой из Испании. Прежде чем Арлетта объявила старт тренировки, ей, стройненькой брюнетке - самой интересной на эффекте новизны, сразу следом за крупной дамой с кудряшками, незыблемо удерживающей первое место, - тоже перепала изрядная доля внимания младшей Судзуки, имеющей привычку без стеснения наблюдать за людьми в упор, не заботясь о чувстве такта. На Кортес-сэмпай хафу в своё время уже нагляделась вдоволь, а молодые мужчины с чайной вечеринки, при всём к ним уважении, в примечательности сенсею и кудрявой значительно проигрывают - но и их Судзуки не преминула разглядеть повнимательнее. Тот, что повыше и поосновательней телосложением, движениями разминки позволяет предположить, что подобное для него не ново; второй, длинноволосый и более хрупкий, на фоне собрата выглядит словно бы чуть скованным и отстранённым. При этом Хидна, обычно тяготеющая к уверенным в себе людям - не считая ближайшего круга, занимающего особое положение, вне зависимости от черт личности, - ловит себя на мысли, что, в случае необходимости, при прочих равных обратилась бы, скорее, к невзрачному синеглазому. Почему? Задай вдруг вопрос - полукровка лишь плечами пожмёт. По наитию, наверное.
Долго восседать, точно на вип-месте в зрительском зале в первом ряду, Хидне, впрочем, не дали. Давенпорт-сенсей начала лекцию, и Судзуки, кивнув подошедшей на площадку Эве, поднялась на ноги.

К ящику с сегодняшним рабочим инструментом азиатку дважды приглашать не нужно. Выбирая себе кинжал самой первой, младшая Судзуки неодобрительно покосилась на Арлетту: мастер и сама посматривает на кучерявую женщину, и Хидна с неё тоже глаз не сводила - почему замечание одной только Эве? По возвращении на место девушка не замедлила на практике проверить предостережение сенсея на подушечке мизинца правой руки. Кинжал, в отличие от тупого федершверта, на попытку уколоть с лёгким нажимом и сдвигом в сторону отреагировал так, как и положено холодному оружию. Предсказуемый результат полукровку, рефлекторно чуть отдёрнувшую палец, впрочем, нисколько не расстроил; не отвлекаясь от объяснений Давенпорт-сенсей, Судзуки задумчиво поразглядывала мгновение-другое капельку крови, выступившую на маленьком поверхностном порезе, после чего невозмутимо слизнула её и попробовала повторить упражнение сенсея широким, решительным махом, при этом несколько тормозя руку сознательно. Пусть все и разошлись на достаточное расстояние, зацепить кого-нибудь хочется меньше всего. Проверено на себе.

- Не всё прекрасно. Не хватает контроля, да, - подала голос Хидна в ответ на вопрос Арлетты, завершая нижнюю дугу предполагаемой в её представлении "восьмёрки" горизонтальным взмахом поперёк. Дополнительно хафу произвольно покрутила кинжалом так и эдак, вращая запястьем из стороны в сторону до отказа и двигая локтем, пытаясь наглядно продемонстрировать, что её не устроило. Сравнение с удерживаемой в руке кистью для каллиграфии, отчасти притянутое, напрашивается само собой. - Если так держать, движения руки очень стеснены. Или я, да, что-то делаю совсем неправильно?

Аудитория на предстоящую лекцию собралась, стоит признать, занятная. И по составу участников лекцию куда уместнее было бы назвать семинаром или открытым ковром. Довольно быстро на площадку подтянулись братья Савиньяки, которые в ученическую когорту никаким боком не входили. Потом появилась Хидна, что в свете устоявшейся традиции воспринималось уже как даннось, а не совпадение, следом за ней еще пара человек. И если миниатюрную ученицу, пришедшую последней можно было довольно легко потерять среди собравшихся высоких людей, то оставшуюся участницу потерять можно было только совсем уж сослепу. Эту девушку в монастыре Кортес раньше не видела, иначе бы точно ее запомнила. Новоприбывшая обладала внешностью если не девы-валькирии из скандинавских саг, чему препятствовала роскошная копна явно не по-нордически каштановых кудряшек, то амазонки уж точно. Гренадерский рост и отнюдь не щепочное телосложение даже поневоле заставляли уважительно присвистнуть. Чего Арабелла делать, разумеется, не стала, помня о рамках вежливости и приличиях. Прервавшись на несколько секунд, южанка жестом поприветствовала Эжена, после чего возобновила разминку, тем более что занятие грозило вот-вот начаться.

Началось занятие, по незыблемой классике, с напоминания техники безопасности. И хоть мастер Давенпорт и выразила надежду, что на площадке сейчас собрались умные сознательные люди, это ни в коем разе не препятствовало тому, что дурь просыпается когда не просят. Даже у тех самых "умных сознательных", от которых, вроде бы, не ждешь ничего такого.
Предложенные тренировочные кинжалы оказались стальными, хотя и затупленными до состояния "пилит, но не режет", что моментально придало только что прозвучавших правилам поведения даже не двойной, а куда больший вес. В армии Валенсия тренировалась на пластиковых макетах, которых за характерную форму и цветной маркер для обозначения попаданий солдаты в шутку окрестили "мороженками". Сейчас же в руках у каталонки был по сути полноценный боевой кинжал, который заточить, подвести грани и можно применять для душегубских целей. А если постараться и приложиться, то даже и такой, "гуманизированный" подошел был.
Лекцию мастер Давенпорт начала с объяснения начальных азов, таких как хват и простые движения. И уже с первым же примером отправила собравшихся задуматься над вопросом, который, скорее всего, возник бы в головах у практикующихся после пары-тройки повторений. Сама Валенсия сразу взяла кинжал не "кастетным", а "рапирным" хватом, разве что пальцы за гарду выносить не стала. Потому что так и клинок управлялся лучше и даже самой руке анатомически было удобнее. И, как практикующая фехтовальщица, каталонка даже могла бы развернуто объяснить, почему так, а не иначе. Но играть на групповом занятии сольную скрипку не собиралась, даже если некоторые ответы могла знать заранее. Иначе договорилась бы с Арлеттой о тренировочном спарринге, где и ошибки и вопросы разбираются лично твои, а не всей группы в целом. Поэтому ограничилась лишь краткой репликой в ответ на вопрос.
- Деревянно ощущается движение. Словно мешает что-то.

Приходя на тренировку, Дельфина ожидала, что на нее будут смотреть косо из-за ее роста. В конце концов, это происходило примерно везде, куда бы она ни пришла, и надо было просто не дергаться и позволить этим взглядам соскользнуть по касательной. Однако сейчас ситуация оказалась другой, и две девушки из числа пришедших на урок смотрели неприкрыто и настойчиво. Одна, азиатка, вскоре после этого отвела взгляд и стала рассматривать других студентов. От нее хоть и остались неприятные впечатления, словно Дельфину бесцеремонно тыкали пальцем и ощупывали, - но, по меньшей мере, этот осмотр прекратился, можно было о нем дальше не беспокоиться. Вторая же, маленькая девушка европейской внешности, наоборот, таращилась не отрываясь. Вот она точно мяла и ощупывала взглядом, только что ребра не выворачивала, чтобы проверить, что там и как. Сперва Дельфина честно пыталась на нее не смотреть. Потом неуютно вздернула плечо, пытаясь прикрыться. И наконец буркнула: - Ну что тебе?
Благо, преподаватель вскоре начала занятие и одернула студентку. Дельфина с облегчением перевела взгляд на темноволосую женщину, объяснявшую правила безопасности, вежливо покивала, показывая, что все поняла и приняла к сведению, и вместе с остальной группой двинулась за тренировочным оружием.
Тренировочность выданного кинжала показалась Дельфине достаточно условной, его как будто даже в таком виде можно было как следует воткнуть и провернуть. Впрочем, преподаватель более чем четко дала понять, что любая попытка обозначить тык в кого-то другого станет последним, что получится с кинжалом на тренировке сделать. Хотя Дельфина не то чтобы планировала, наоборот, ее мысли были скорее к тому, что нужно соблюдать с орудием особенную осторожность.
Оставаться рядом с девушками, которые неприкрыто пялились перед занятием, не хотелось. Воспользовавшись тем, что преподаватель все равно дала команду расходиться, Дельфина перебралась к другим студентам - двум державшимся рядом парням и девушке с яркой южной внешностью, и между ними и затесалась, насколько это было возможно с ее ростом.
Пока Дельфина слушала рассказ и смотрела на движения преподавательницы, вопросов не возникало, все казалось очень понятным. Вопросы стали возникать, когда Фифина сама попыталась эти движения повторить и очертить в воздухе восьмерку. Попытка резать воздух оказались довольно неудобными. Дельфина несколько раз поймала себя на том, что пытается довернуть кинжал то локтем, то едва ли не плечом, и в ответ на вопрос преподавательницы дополнила то, что до нее уже сказали другие студенты: - Неудобно. У меня как будто запястье сковано и плохо гнется.