Не арматура, конечно, но тоже ничего

В последнее время в монастыре творились занятные перемены. Сначала достаточно внезапно ожил интерес к прикладным дисциплинам. И как следствие у каталонки, как у мастера, внезапно резко прибавилось прямых должностных обязанностей. Что, в общем-то, было даже хорошо, иначе Кортес рисковала вконец размякнуть и потерять хватку. А на такие жертвы в угоду спокойному почиванию на лаврах она идти была категорически не согласна. Тем более, что на этот раз в рамках разнообразия пришли к ней с просьбой дать вводную лекцию по владению рапирой, а насколько она знала, последний раз такие проводили давно и не при ней. Об ученице Арабелла знала очень немногое, но то, что было известно, заставлало задуматься над некоторыми вопросами. Но с этой частью южанка сможет разобраться уже по ходу развития занятия.

На тренировочной площадке Арабелла по устоявшейся привычке появилась заранее. С собой на площадку она захватила только две тренировочных рапиры, раз уж занятие обещало быть только с одной желающей. И не откладывая дело в долкий ящик принялась разминаться. Она уже обратила внимание на то, что этот ее маневр благотворно действует на тех, с кем ей случалось тренироваться совместно и решила, что неплохо было бы ввести его в качестве традиции и обязательного негласного правила. По крайней мере на ее занятиях, если даже другие мастера ее в этом начинании поддерживать не станут.
Во главу угла разминки в этот раз была поставлена растяжка. В рапирном фехтовании скорость, реакция и хорошая гибкость стоили в разы больше, чем грубая сила, и как любил приговаривать еще ее барселонский тренер: "фехтование - это ноги, господа дуэлянты". И, видимо, именно по этой причине едва ли не на каждой тренировке "господа дуэлянты" исправно "тянули шпагат". И именно с него сейчас и начала разминаться каталонка.

Паулина рассчитывала, что с её сестрой дело обернётся как-нибудь быстро, и можно будет передать её с рук на руки местным преподавателям — осторожно, как опасный груз, — и на этом сложить с себя обязанности сопровождающего, временно распрощаться и вернуться домой с облегчением. Не дёргаться больше из-за каждого взгляда, который близняшка бросает по подозрительной траектории, не жить в постоянном напряжении, как вечно натянутая стрела — наконец-то расслабиться.
Но все надежды Паулины на спокойную жизнь, все её планы очень быстро летят прочь, как скомканный лист бумаги — в мусорное ведро. Приходится перестраиваться на ходу.

Во-первых, по поводу Франц ещё решают, и это затягивается и затягивается, самым неприятным образом. Паулина начинает даже опасаться, что их в итоге выставят прочь, потому что такие маргинальные сорняки как Франц в уютном миролюбивом монастыре не нужны ни под каким соусом. По меньшей мере, внешне всё пока очень миролюбиво, и Франц действительно вписывается откровенно плохо. Готовясь к худшему, Паулина просит хотя бы научить её саму защищаться от острого, проникающего взгляда близняшки, если не так легко и безусильно, как делает сифу Ярина, то хотя бы как-нибудь — но раз за разом откладывается и это, уже во-вторых.

Сидеть сложа руки и болтаться без дела Паулине откровенно неприятно. Да, ей надо следить за близняшкой — но тут попроще, обитатели монастыря защищены получше, кое-где могут дать отпор, да и сама Франц пока осторожничает, активность развивает не слишком. Впрочем, Паулину покалывает тревожным ощущением, что она где-то что-то упустила, что близняшка всё же безобразничает на стороне — но это лучше отложить до тех пор, пока не появятся хоть какие-то факты. Пустыми подозрениями можно напрочь себя извести, когда речь идёт о Франц, причём ещё до того, как та действительно что-то сделает всерьёз. Поэтому, пока проблемы не проявили себя, Паулина позволяет себе поискать другое занятие.
Может, если она покажет мастерам, что она прилежно учится, это зачтётся плюсиком в карму им обеим с сестрой и всё же склонит решение в их пользу.

Паулина просит у мастеров рассказать, какие дисциплины можно изучать сейчас, на какие курсы можно вписаться — хоть это ей рассказывают сразу. Некоторые позиции в озвученном списке привлекают её внимание, в том числе потому, что звучат необычно по той или иной причине. В итоге Паулина останавливается на неожиданной для тибетского монастыря рапире — она пару раз видела соревнования по телевизору, а ещё, конечно же, видела некоторое количество фильмов, где герои фехтуют (не факт, правда, что на рапирах, но всё равно смотрится увлекательно), так что звучит и правда интересно.

На её просьбу о занятии отвечают очень быстро. Когда Паулина приходит на тренировочную площадку, преподаватель уже там, разминается. Паулина сперва вежливо кланяется, потом, мешая восточную вежливость с европейской, добавляет: — Добрый день, — и сразу же уточняет: — Скажите, для занятия понадобится особая разминка? Или обычная, как в школе, подойдёт? Я пока очень мало знаю про рапиру. — Она успела заметить, что преподаватель делала упражнения на растяжку, но не может сказать, это целенаправленный комплекс, которого требуют особенности дисциплины, или она просто случайно подошла именно на этот фрагмент общей разминки и никакого особого смысла в нём не таится.

Разминка шла в привычном ключе и уже подходила к финальной части, когда на площадке появилась невысокая шатенка. Судя по тому, как уверенно она направлялась прямяком к Арабелле, это и была Паулина. Об этой ученице южанка знала очень немногое, тем более, что она и приехала совсем недавно. Зато было известно, что у Паулины есть сестра-близняшка, Франц, которая похожа на Паулину как две одинаковых капли воды. Про Франц, правда, заранее уточнили, что по характеру она на свою сестру не похожа совершенно. Как различать сестер между собой Валенсии, правда, не рассказали, так что оставалось только принять за данность, что перед ней сейчас стоит именно Паулина и девчонки не решили провернуть пранк и поменяться "ролями".

- Добрый день, Паулина, - улыбнулась Кортес, прерывая свои упражнения. Первый же прозвучавший вопрос дал некоторое представление о том, насколько ученица "погружена в тему", а заодно и подсказал в каком направлении двигать предстоящее занятие.
- Школьных вполне хватит, только упор стоит сделать на растяжку и разминку ног. Шагать и двигаться мы будем много и разнообразно, - уточнила каталонка. Сложных элементов в запланированной лекции не было, так что и избыточно усердствовать над разминкой тоже было излишним. К тому же было бы чертовски глупо "потянуть" себя от чрезмерного усердия так, что потом вместо тренировки придется посещать лазарет. Не останавливаясь только на словах, Арабелла начала выполнять стандартную "школьную программу", включающую растяжку ног и наклоны вперед и бурпи, предлагая повторять за ней. Темп она сразу задала невысокий и щадящий, особенно когда дело дошло до бурпи. Про физические кондиции Паулины ей еще только предстояло узнать в ходе тренировки и с места в карьер загонять девушку в интенсивном темпе было лишним.
- Если не будешь поспевать за темпом, то делай все упраждения в своем комфортном ритме. За мной гнаться не надо, - все же вслух предупредила Валенсия.

Пранки с "подменой сестры" — это излюбленная тема Франц, а вот для Паулины это больное место. Близняшка с ней этого никогда не согласовывает — да ей бы этого никто и не согласовал, — и Паулина сама оказывается по другую сторону баррикад, в рядах запранкованных. Это для неё же самой потом оборачивается плохо, она потом из-за поведения Франц впутывается в проблемы, которые приходится как-то решать и как-то чинить пошатнувшиеся отношения. Но сейчас близняшка, по счастью, упускает, что у сестры появились планы, в которые можно впутаться и всё смешать. Или отвлечена чем-то другим — как бы то ни было, сейчас Паулине это лишь на пользу. Ей же проще.

Упражнение на растяжку оказывается и впрямь не случайно залетевшим в разминку, а очень целенаправленным. Если в своей способности проворно шагать Паулина более-менее не сомневается, то вот в растяжке она не столь уверена. Конечно, совсем деревяшкой её назвать нельзя, она худо-бедно гнётся в разные стороны — но и выдающегося в её навыках совершенно ничего нет. Паулина надеется, что для вводного занятия и такого очень среднего уровня ей хватит.

Она со всей прилежной честностью вторит разминочным упражнениям, которые показывает преподаватель,и, вопреки разрешению, старается всё же не отставать от заданного ритма. Паулине рисуется, что разминка — это самое простое, что только может быть на занятии, и если начать проваливаться уже здесь, то как будто дальше и вовсе будет не о чем разговаривать. Но пока упражнения несложные, успевать за ними получается без особого напряжения. Пыхтеть сильнее Паулина начинает только на бурпи — в её школьной разминке такого чудо-зверя никогда не было — но если вдуматься, это упражнение ведь тоже состоит из нескольких более простых и понятных, знакомых со школы, просто нужно делать их слитно, сразу друг за другом. Поэтому проблемы у девушки только в начале, а потом она привыкает к движениям, втягивается, и... ну, это всё ещё более напряжно, чем прочие упражнения, но ничего невыполнимого в них нет, и успеть за размеренным темпом, который показывает преподаватель, Паулина оказывается вполне в состоянии.

Разрешением не выжимать себя сверх необходимого Паулина решает не пользоваться, и, к ее чести, лямку заданного Кортес темпа тянет вполне уверенно. По крайней мере пока бурпи, которых в школьной программе в искомом виде не предусматривалось, все же не подохладили ее пыл. Этот элемент южанка привыкла включать в свои разминки уже на уровне приобретенной привычки, так что вспомнила об этом уже прилично во второй половине подхода. Так что быстро подсократила эту часть, дабы не переусердствовать и не "забить мышцы". А затем прошлась за тренировочными рапирами до плетня и обратно, одну из которых вручила Паулине. Тащить ее сразу следом "в стойку" Кортес не стала, начав с небольшой теоретической части, попутно давая возможность отдышаться.

- Итак, рапира. Поскольку, как я уже упоминала, у нас только вводная лекция, начнем мы с вещей простых и на первый взгляд совершенно бесхитростных. Но даже в таких, как может на первый взгляд показаться примитивных вещах, есть свои нюансы, а на овладении ими и будет строиться вся дальнейшая подготовка. Вот один из простейших, но в то же время фундаментальных. Движение бойцы начинается с руки. Смотри.
Арабелла встала в стойку и выполнила простейший укол клинком. Только в первом случае сначала начала с подшага вперед, а уже затем движения рукой, а во втором случае наоборот.
- На первый взгляд разница минимальна и незначительна. Но. Встань напротив меня и когда я сделаю шаг просто вытяни руку с рапирой вперед. Правильность тут не важна, главное понять сам принцип.
Когда Паулина встала напротив, Кортес еще раз повторила подшаг, обозначив движение рукой уже после того, как начала двигаться. Закономерно "опоздав" при этом с собственным выпадом и остановившись на полшаге, чтобы не налететь грудью на выставленное острие.

- В фехтовании дистанция играет одну из ключевых, если вообще не самую важную роль. Если не уметь ей пользоваться, то можно получить вот такой вот неприятный сюрприз как сейчас. Когда я начала выпад с шага, ты в ответ начала свой выпад с оружия. Поэтому когда я закончила шагать, ты уже успела меня уколоть. Это очень малозаметный со стороны несведущего наблюдателя момент. Но он критичен. Что атаку, что защиту начинает вооруженная рука. Потому что именно в ней ты держишь метровый аргумент, весомо убеждающий не пытаться налетать на тебя как баран на новые ворота.

С разминкой Паулина справляется, на её взгляд, на твёрдый "плюс-минус". Можно ли было проявить себя достойнее? Безусловно. Но можно было и в разы хуже, и никаких замечаний преподаватель не делает, а значит, это в целом должен быть зачёт. Плюс-минус. В завершение разминки Паулина всем телом потягивается с облегчением — это уже явная отсебятина, но едва ли она сделает хуже, — и, легонько переминаясь с носка на пятку и обратно, следит за тем, как преподаватель достаёт тренировочные рапиры.
Ох, они выглядят очень настоящими. Такими наверняка можно как следует ткнуть немногим хуже, чем настоящими. И очень плотный вес рапиры, который Паулина вскоре ощущает в ладони, только подтверждает это подозрение. Осторожно. Хоть это и тренировка, на удар можно нарваться более чем реально, если быть неосторожной.

Примерно с этого преподаватель и начинает, если вдуматься: на свой лад это, наверное, можно назвать принципом осторожности. Той, которая позволяет не ловить те уколы, нарываться на которые совершенно не обязательно.
Паулина внимательно следит за уколами с шагом, которые показывает преподаватель — а потом, получив указание встать в стойку, кивает и послушно поднимает свою рапиру. Конечно, здесь опять есть разрешение отставать и делать не совсем правильно, но Паулина снова старается пользоваться им поменьше, пытается повторить стойку настолько точно, насколько её понимает. И, едва уловив направленный к ней шаг, вытягивает вперёд руку с клинком, как ей и велено.

Демонстрация получается очень наглядная, мигом отбивающая желание задавать лишние размазанные "а почему". Паулина кивает, на этот раз уже с большим уважением. И проговаривает вслух, стараясь вычертить для самой себя алгоритм, по которому будет проще привыкать к новым правилам: — Сначала двигается рука. Если нога, то только следом. — Она на миг подвисает, мысленно разлиновывая схему "после руки — нога или ничего", пытаясь изобразить её для себя как можно точнее, чтобы оставить как можно меньше пространства для ошибок, и уточняет: — Но я в любом случае должна сразу решить, будет ли двигаться нога, ещё до того, как сделаю движение рукой? Пытаться добрать дистанцию шагом уже после того, как остановилась рука — в этом вообще есть смысл? — Паулине кажется, что как будто немного. Что удар уже погаснет и дополнительный шаг его не разгонит до толковой угрозы. Но лучше спросить, конечно. За спрос не бьют, а потом на деле ошибок будет меньше.

- Нет, не совсем так. Двигается не сначала рука, а потом раздельно ноги или что-то еще. Движение всегда слитное. Важно только привыкнуть правильно его начинать. Тут важен сам принцип контроля дистанции. Когда ты сначала начинаешь движение рукой, а уже потом остальным корпусом, то движение получается короче и быстрее. Когда ты начинаешь с движения корпусом, то сначала руке нужно "догнать" тело, а уже потом продолжить движение. С учетом скорости поединка это сложно заметить со стороны, особенно для неподготовленного человека. Но эти условные полсекунды зачастую являются критическими.
Паулина в общем и целом правильно уловила посыл, но потом почти сразу запуталась с приведением примеров, превентивно перескочив на следующий момент тренировки - шагистику. Потому что "фехтование - это ноги, господа дуэлянты".

- На одном движении рукой все не заканчивается. Это только начальный момент, который сразу важно правильно усвоить, чтобы потом не пришлось переучиваться с этой ошибки в дальнейшем. Когда мы делаем удар или укол или наоборот берем защиту, то двигается не только рука. Двигается все тело. И тут мы плавно переходим к второму важному и на данном занятии ключевому элементу - шагистике. Направлений движения по сути всего два: вперед в атаку или назад в защиту. Двигаться мы можем как приставными шагами, так и просто делать подшаг вперед или назад. Фехтовать стоя на месте - это не самая мудрая и в первую очередь киношная затея.
Валенсия встала в стойку: ноги на ширине плеч, вес чуть смещен на заднюю ногу, рука с рапирой поднята вверх и чуть согнута в локте и расслаблена. Затем сделала сначала подшаг вперед с выпадом, потом уже полноценный шаг вперед с таким же выпадом. Потом повторила все то же самое, но уже двигаясь назад.

- Теперь по поводу хвата рапиры. Как ты могла заметить, под защитной чашной у нее есть кольца. Это не для красоты, а полнофункциональный элемент гарды. Рапиру в руке мы держим диагональным хватом и указательный палец как раз кладется в это кольцо. Таким образом хват получатеся анатомически удобным и при этом надежным. Рапиру не нужно крепко сжимать в руке, равно как опрометчивым будет избыточно расслаблять руку. В одном старом фильме есть фраза, которая очень метко описывает то, каким должен быть правильный хват: "

". По сути, рапира удерживается тремя пальцами: большим, указательным и средним. Остальные два только придерживают эфес, когда это необходимо. Теперь попробуем то же самое, но парно. Наступай и коли, когда сочтешь нужным. Старайся помнить про то, о чем мы только что говорили. Если видишь, что я делаю движение раньше, то отступай и коли на противоход. Если будешь ошибаться, не страшно. Но за слишком частые ошибки я буду сбивать твой клинок в сторону, вместо того, чтобы брать защиту. Если готова, то начнем.

------------
"Скарамуш" 1952г.

Паулина примерно об этом, на самом деле и пытается спросить, когда говорит про "сразу решить". В картине мира у неё в голове цельное движение эффективнее разорванных кусков. Это она и уточняет у мастера по мере сил. Если движение слитное — значит, нужно уже к его началу полностью представлять себе, каким оно будет до конца и какие руки-ноги в него включены. Разве неверно?
Звучит тяжеловесно. Но Паулина уверена, что это так только издалека и на словах. Что при достаточной практике пафосное "принятия решения" будет занимать доли секунды. И даже, возможно, делать это будет не столько головной мозг, сколько спинной.

Но лезть в полемику и объяснять, что её просто несколько подвели слова, когда она задавала вопрос, Паулина не пытается. Какой в этом смысл, если саму животрепещущую суть она всё же донесла и получила на эту суть подробный, доходчивый ответ? Поэтому девушка только кивает и мысленно помечает себе, уточняя схему: сначала рука — если есть остальное, то потом, но сразу следом, в том же движении — по поводу "если" решать до того, как вперёд пошла рука. Такой вид мысленной схемы Паулину более-менее устраивает, и она готова двигаться дальше. К шагам, стойке и хвату.

Она выслушивает указания преподавателя, мысленно отмечает и их для себя, снова старается как можно точнее скопировать стойку — по ощущениям, в этот раз похоже на правду уже куда сильнее, — и слегка проворачивает рапиру в руке, поправляя так, чтобы пальцы лежали правильно. У неё интуитивно получилось что-то приблизительно похожее, но неточное, конечно, поэтому поправить было что. Перед тем, как перейти к упражнению, Паулина ещё раз пробегается по схеме перед своим внутренним взором, уже значительно развёрнутой, и дополняет её последними вопросами: — У направлений движения есть вариации? Например, если шагнуть прямо и вбок, наискосок, чтобы... ну, зайти сопернику за руку. Это может иметь смысл? — Здесь она колеблется, потому что не уверена в том примере, который приводит, да и вообще вопрос как будто из области мутной для неё на сейчас теоретики. Вот второй уже ближе к телу, его Паулина задаёт увереннее: — Важно, куда целиться? Или просто в любую часть вас достаточно? — Хотя девушке кажется, что вот лично она в ноги бы не целилась. Рапира как будто тонкая, ещё и опускать её к ногам, наверное, будет совсем уж некомфортно.

Разобравшись с этими уточнениями, Паулина кивает ещё раз и наконец отваживается на первый укол с шагом. Наверное, медленный — она думает про "сначала рука", приучает себя к этому сразу, и потому делает всё движение на заметном контроле, — зато, думает девушка, лучше, чтобы сразу было качественно, а скорость — дело наживное. Зависать там в уколе, с весом, выведенным на переднюю ногу, кажется плохой идеей, и Паулина спешит убраться обратно. Отталкивается передней ногой, возвращаясь обратно в изначальную стойку, подтягивает к себе рапиру, и цепляется взглядом за рапиру в руке преподавателя, внимательно следит, чтобы понять: можно сейчас попробовать уколоть ещё раз? Или надо будет пытаться справиться с "противоходом"?

Паулина склоняет голову, когда преподаватель мягко пеняет ей, что со своими вопросами она лезет уже в дебри, и виновато улыбается. Её маленькое оправдание перед самой собой заключается в том, что она сама понимает, что спрашивает о вещах, которые сложнее начальной базы, а потому и не просит немедленно ей показать и научить. Просто любопытствует о теоретических возможностях. Которые преподаватель, тем не менее, тут же развёрнуто поясняет и этим стремительно набирает рейтинг в глазах Паулины: девушка готова живо заинтересоваться темой, и ей нравится, когда её не просто отшивают со словами "слишком сложно, не трогай, это на потом", а дают хотя бы вполглаза заглянуть в это самое "потом".
— Я просто спросила из интереса, — всё же поясняет Паулина. И позволяет себе улыбнуться, поясняя: — Мне немного интереснее, когда есть маленькие, если можно так сказать, тизеры на будущее. Это же ничего? — Вот такие "отшаги", о которых они поговорили сейчас, звучат как очень интересный тизер и дают Паулине лишнюю причину как следует стараться на занятии, чтобы однажды и до этих навыков добраться. Хотя она в любом случае халтурить не планировала.
Но всё равно: на её взгляд, как бы ни было прекрасно прилежание само по себе, а мотивация его замечательно дополняет.

Несмотря на то, что сейчас ей чётко обозначено, что неважно, куда колоть, Паулина всё же пытается с ходу пощупать уколы и в супинации, и в пронации. Остриё рапиры она предусмотрительно отводит в сторону от преподавателя, чтобы не ткнуть по неумехе, осторожно обозначает уколы вверх и вниз, подкручивает ладонь и так и эдак и в конце предполагает: — Потому что при таком развороте ладони проще направлять укол? — Хоть от неё и не требуют немедленного ответа, Паулина всё же предпочитает озвучить его вслух. В том числе чтобы понять для самой себя, верно ли понимание рапиры, которое начало у неё формироваться, или стоит ещё что-то поправить сейчас, на начальном этапе.

Её первые попытки изобразить укол нареканий не вызывают, так что Паулина предполагает, что в них достаточно правильного и смелеет, и за следующее упражнение берётся уже увереннее. Нагружать себя дополнительно сменой направления укола она не собирается — ей более чем чётко обозначено, что сейчас цель упражнения другая, — а потому просто колет прямо в корпус, так, как сейчас ощущается проще. Рука, рука, рука — она повторяет это себе вместо более привычного и-раз, когда начинает очередной укол. Поначалу она замешкивается даже сильнее, чем сама считает привычным, привыкая к ритму движений, и ей часто приходится отступать, а не наступать — но всё равно, главное — выстроить правильное движение, Паулина настраивает себя на это.
У неё чаще получается, чем нет — но всё равно, время от времени она чувствует, как преподаватель выбивает её клинок в сторону, указывая на ошибку. Тогда Паулина крепко кусает себя за щеку изнутри, чтобы собраться, и пробует ещё, стараясь уже не ошибаться, и мысленно громче повторяет себе: рука, рука!