Неидеальное отражение

Если поначалу попытки Инги выглядеть такой взрослой и самостоятельной Настю умиляли, то под конец она готова была плеваться ядом. Люди, её знающие, переглянулись бы пораженно, увидь они её сейчас, и шепотом стали бы расспрашивать окружающих, что же такого нужно было сделать, чтобы так её довести. Дележ комнаты пополам нарисованной линией превратился в пытку. Начиная с того, что они никак не могли понять, где центр. Так что пришлось бегать по монастырю и искать линейку. Следующей проблемой стало то, что начертанная карандашом или фломастером полоса была едва заметна. А мел просто-напросто стирался, стоило его хоть чуть-чуть задеть, и линию приходилось прорисовывать по новой.

Чтобы немного успокоиться и прийти в себя, Настя решила пройтись по жилому корпусу и уж никак не ожидала в одной из комнат увидеть, как какой-то парень чертит углем на полу линию.

- С ума сойти! - не удержалась от восклицания Настя. - Это что, передаётся воздушно-капельным путём? Инга, - позвала она соседку, как раз выглянувшую из из комнаты, - посмотри, тут твои единомышленники обосновались.

Первое время нарисованная на полу углем жирная черта Стефано развлекала, а потом понемногу прочно укрепилась в жизни, стала чем-то знакомым и привычным, да настолько, что раз даже итальянец с Эйнаром бок о бок доказывал мастерам, что это не альтернативная живопись граффити и не грязь, которую два свинтуса в комнате развели, а острая жизненная необходимость, без которой в этом комнате оба жильца пропадут. Ему уже даже нравится как это выглядит: легкая взъерошенность художественного бардака на его половине комнаты, остро контрастирующая с отточенным порядком у Эйнара, и если их перемешать, совсем уже не будет того эффекта.
Но когда наставало время мыть пол, пограничная черта каждый раз страдала до полного исчезновения, и ее приходилось рисовать заново. Как правило, занимался этим Стефано: жребий в виде подброшенной монеты почти каждый раз указывал на него с неумолимостью рока, какую сторону ни выбирай, и юноша крепко подозревал, что замени они монету на две соломинки, короткую и длинную, ни черта бы не изменилось. Так и сегодня: Стефано рисовал, Эйнар комментировал и периодически выдавал очень спорные сентенции.
- Только если половицы тоже едут влево, - оспорил Стефано, который как раз вел угольную линию четко вдоль стыка половиц и радовался тому, какая образцовая прямая линия у него прямо под носом, можно прямо за ней попугайничать и радоваться. Итальянец как раз собирался примерно эту аргументацию и озвучить соседу, когда его отвлек удивленный женский голос. Оглянувшись на открытую дверь, Стефано увидел в коридоре девушку, смотрящую на него с удивлением и, как ему показалось, с неодобрением, и миролюбиво ответил: - Прощения просим. Никого не хотели заразить, - вообще старались не афишировать, чем они у себя тут занимаются в комнате, но в монастыре, похоже, ничего было не спрятать, все рано или поздно вываливалось напоказ.

Едва ступив на территорию монастыря и узнав, что вообще-то комнату ей придётся делить с совершенно незнакомым человеком, Инга была твёрдо убеждена: ей легко удастся разграничить свою территорию, и взаимодействовать с соседкой больше необходимого не придётся. В тот момент Инга ещё не знала, что за человек Анастасия Полякова, с которой ей придется делить комнату.

Казалось бы, разговор шел вполне спокойно и где-то даже обыденно, но две русские девушки умудрядись всего парой слов или одной только интонацией довести друг друга до белого каления, не прикладывая для этого ровным счетом никаких усилий. В последнее время Инга стала жутко раздражительной и готова была лезть в драку от любого слова или даже взгляда, чего раньше за ней никогда не замечалось. Так что она была крайне рада, когда Настя решила выйти прогуляться.

Правда, спокойствие и тишина длились недолго. Не прошло и пяти минут, когда соседка позвала Ингу, и девочка вынуждена была выйти из комнаты. Мало ли, что там случилось. Оглядев представшую её глазам картину, Инга спокойно пожала плечами:
- Не пойму, что тебя так возмущает. В этом монастыре наконец нашлись разумные, адекватные люди, которые знают, что такое личное пространство. Порадовалась бы лучше.

Перевела взгляд на парня, рисовавшего углем линию на полу комнаты, и сказала:
- Думаю, моя соседка имела ввиду, что это я вас заразила.

Встречный выпад Стефано о половицах несколько сложнее, чем явно кажется самому итальянцу; Эйнару, который на полу рисует редко, а потому с техникой знаком слабо, приходится взять короткую паузу на размышление, прежде чем он приходит к выводу, что Стефано рисует черту вдоль линии стыков половиц, а потому полностью уверен в ее непогрешимости. Подумав об этом ещё секунды три, Эйнар наконец отвечает: — Может быть, и едут. Проверить бы, — он вовсе не готов брать пол в их комнате как идеал, стандарт и мерило прямолинейности.
Даже как-то странно, в общем, что он задумывается над этим только сейчас.

И пока Эспеланд тяжело скрипит могзами и думает, на пороге комнаты уже успевают появиться две ученицы, которых, похоже, жирная черта на полу интересует до крайности. Или как минимум одну из них — интересует и задевает. Стефано со свойственной ему лёгкостью втягивается в диалог мгновенно — здесь почему-то невольно приходит на ум то проворство, с которым итальянец скачет по подоконникам и комодам и мгновенно взлетает под потолок, если это вдруг ему зачем-то понадобится, — Эйнар же какое-то время молча слушает и не сразу вмешивается: — Позвольте вас немного поправить. Дело не то чтобы в личном пространстве; скорее, у нас разный взгляд на то, как в комнате должны лежать вещи. Например, они не должны перемешиваться, — если Стефано вдруг приспичит зайти на его половину комнаты, Эйнар и бровью не поведёт, а в отдельных случаях, возможно, и поприветствует, и сам попросит зайти. Черта на полу не для того, чтобы норвежец за ней жил, как за каменной стеной, а чтобы он мог быть уверен: на его половине и у него под руками — железно только его вещи и только там, где он их оставлял.
Если, конечно, сосед не накосячит и не забросит на чужую территорию что-нибудь, этой территории исторически не принадлежащее.

Настя приветливо кивает обоим парням и поспешно извиняется, понимая, что поступила не очень-то вежливо. На неё, однако, никто вроде и не обижается, и девушка мигом расслабляется. Даже слова Инги уже успокоившуюся Настю не злят, не задевают. Словно лимит злости и раздражения у неё закончился, а на место им пришли спокойствие и дружелюбие.

- У нас, похоже, тоже этот взгляд разный. Я просто аккуратная, а Инга - перфекционист, - заявляет девушка после слов незнакомого парня. И только сейчас понимает, что они уже вроде как диалог (вернее, полилог) тут ведут, а имён друг друга до сих пор не знают. - Кстати, я Настя. А это Инга, - тут девушка припоминает, что имя соседки уже как минимум дважды называла, и добавляет, неловко улыбаясь: - Ну, вы, наверное, и так это уже поняли.

Вспоминать их эпопею с разделом комнаты не хочется, но, пожалуй, в присутствии едва знакомых людей ссориться они не станут. Впрочем, когда дело касалось Инги, Настя ни в чем не могла быть уверена.

Когда заинтересованных девушек на пороге их с Эйнаром комнаты резко стало вдвое больше, Стефано заинтересованно отложил кусок угля, хотя именно тот, похоже, и обеспечивал им внимание учениц. Или процесс рисования пограничной черты, явно что-то из этого, а не их с Эйнаром улыбчивые и привлекательные лица.
- Только если мы вас заразили. Потому что мы в монастыре живем дольше и комнату делить начали раньше, - уточнил Стефано. И тут же пожалел, что полез с этим уточнением, потому что Эйнар уже начал тяжеловесно разъяснять, кто из них на что и как смотрит. Итальянцу это показалось неуместным, но девушки вроде отреагировали благосклонно, да настолько, что не просто решили продолжить диалог, но одна из них даже представилась и представила свою подругу.
- Думаю, не совру, если скажу за двоих, что мы рады с вами познакомиться, - откликнулся Стефано. И не замедлил повторить ловко продемонстрированный Анастасией трюк, представив и себя, и своего соседа: - Меня зовут Стефано, а этого неисправимого аккуратиста - Эйнар. - Вещи не должны перемешиваться, как же. Стефано прекрасно помнил, что его сосед завопил о необходимости государственной границы даже раньше, чем получил на то вменяемый повод. Но это дело давнее, темное, поэтому поднимать его во всеуслышание Стефано не стал, а вместо этого с мягкой улыбкой спросил: - Ладно, про нас понятно, наша беда в том, что мои вещи ползают по комнате куда не просят - а почему провести границу решили вы? Если не секрет, конечно?

Инга, в отличие от соседки, настроена не столь дружелюбно: её общение с совершенно чужими и незнакомыми людьми никогда не прельщало, и этот случай - не исключение. Сейчас она с куда большей радостью сбежала бы на какое-нибудь занятие, желательно, с оружием. Или по магии земли. Но Ингу уже представили, и парни представились в ответ. Сбегать сейчас было по меньшей мере не вежливо и попросту трусливо. Быть трусихой в чьих-то глазах Инга не желала.

Услышав имена парней, Инга флегматично кивает:
- Очень приятно и все в том же духе.

Она правда не знает, что сказать. О чем вообще говорят с людьми, если вы знаете только имена друг друга и принцип деления комнаты? Если ли на этот случай какое-то правило в сборнике по этикету или придётся самой импровизировать? Впрочем, импровизирует пусть Настя. Ей пришло в голову устроить это знакомство, вот пусть и отдувается.

- Чтобы вещи не ползали по комнате куда не просят, - отвечает Инга, точь-в-точь цитируя Стефано. Говорить о том, что не желает вторжения на свою территорию и все такое прочее, девочка не хочет. Не раскрывать же все особенности своего характера и мировоззрения едва знакомому человеку.