Эксперименты сердца

Аделина не обременена хоть сколько-нибудь серьезными отношениями, и её это, в целом, устраивает. Она одной рукой тренирует каллиграфию, другой рукой перелистывает многостраничные трактаты в поисках подсказок, как ей отточить навык прорицания, и порой робко задумывается о том, чтобы перестать быть просто ученицей, которая через каждые три слова запинается, и попробовать стать кем-то большим. Ей и этого более чем хватает для нескучной жизни. Но у подруг на этот счет другое мнение: они считают, Аделине остро нужны букеты, конфеты и прочая романтика. Хорошо, что высказывают это вслух они не каждый день; плохо, что периодически все же высказывают.
Аделина робко пытается возразить, но говорит почему-то совсем не о том. Она старается убедить подруг, что вообще всего этого не умеет и не знает даже, как это все делать, да ею никакие парни ни за что не заинтересуются. Подруги в ответ изъявляют ослепительную уверенность, что Аделине достаточно "поправить грудь", изобразить "зовущий взгляд", для которого голубые глаза якобы очень подходят, и уж как минимум внимание на нее обратят, а дальше уже больше вопрос человеческих качеств. Рутцен долго вздыхает, сомневается и отказывается, но в конечном итоге решается.
Даже если всё пойдёт совсем наперекосяк – она по меньшей мере найдёт ответ на вопрос, может ли она быть привлекательной чисто внешне.
Для проверки Аделина выбирает теплый денек и садится на террасе жилого корпуса с книгой, делая вид, что читает. Ставить эксперименты на всех подряд ей неловко. Поэтому первый раз Аделина пытается кидать выразительные взгляды на проходящего мимо симпатичного парня – а потом оказывается, что он живёт в комнате совсем рядом, и почему-то то и дело снует туда-сюда, а значит, автоматически становится объектом внимания. Каждый раз, когда он появляется на террасе или просто выглядывает из комнаты, Аделина делает страстный вдох, "поправляя грудь", и начинает усердно строить молодому человеку глазки поверх своей книги.
Ей пока не кажется, что это работает. Но, может быть, ещё просто мало времени прошло.

Впадать в уныние Аделина себе не позволяет. Ей и так уже стыдно сидеть тут, колыхать плечами и зазывно глядеть на юношу, но будет в разы стыднее, если она сейчас просто сдастся. Тогда получится, она вообще просто так сидит и позорится здесь. Поэтому в ближайшую паузу, пока юноши нет на улице, Аделина расправляет спину, так старательно, что даже лопатки слегка ноют, поправляет волосы и готовится броситься в бой во время нового раунда.
Который случается почти немедленно, потому что юноша тут же снова появляется на террасе.
Аделина встречает его улыбкой, почти как родного. Возвращает ему бойкое подмигивание – у юноши тогда оно показалось более механическим, Аделина же старается сделать его игривым и интересным, – и изо всех сил вспоминает, что ей ещё советовали и что она в принципе знает из методов флирта и может сейчас повторить.
Знает она, конечно, немного, а пробовать вообще никогда ничего не пробовала. Но стоит начинать, например, сейчас? Вроде бы, если правильно поправлять волосы, это тоже считается за флирт?
Аделина честно пробует. Она чуть прогибается в спине (так же красивее?), неторопливыми движениями руки взбивает прическу, кокетливо поводит плечом и снова с большим интересом смотрит на молодого человека – ну, что? Есть отклик?
Если подумать, то, что он и с первого раза ей подмигнул, уже считается откликом. Технически, уже можно считать, что тест внешней привлекательности состоялся, и закрывать вопрос. Но с другой стороны, как говорил персонаж одного сериала – технически, если вы говорите слово "технически", то у вас уже проблемы. Аделина проблем не желает, и вопрос закрывать на такой сомнительной технической ноте тоже не хочет, поэтому продолжает призывно улыбаться.
Эту бы энергию, да в полезное русло – уже бы в каллиграфии проскочила на следующую ступень. Но нет, она тут неловко первые ступеньки флирта штурмует.

А Ник, вообще, готов был сегодня к новым знакомствам? Кажется, ему нравилась одна девушка, которой не было сейчас в монастыре, словно она, узнав, что нравится Нику, поспешила удалиться из Храма. Он с ней ни разу не пересекался, хотя несколько раз пробовал познакомиться в столовой. Но всё не получалось - то ли девушка была какой-то неприступной крепостью, то ли Ник разучился с ними знакомиться, всё какая-то ерундовина вырисовывалась. В любом случае, та девушка уже осталась в прошлом и стоило подобрать себе из тех, кто сейчас проживал в Храме. И хотя бы не планировал в ближайшее время свалить отсюда далеко и надолго. Ещё и не предупредив, да.

А... Собственно, красотка, восседающая на террасе, кажется, имела определённые планы на Николаса. Ну, в самом деле, не отказывать же ей в этом прям здесь и сейчас, хоть он и настроился на тренировку. Но, наверное, стоило завести беседу, хотя, если честно, если бы она перекрасилась в блондинку, цены бы ей не было. Но, возможно, у неё есть что-то, чего не было у всех блондинок? Например, умная голова. Или... Ммм... Аппетитный размер груди, но этим сейчас, кажется, каждая вторая могла похвастать.

- Привет. Скучаешь тут? Я, вот, на тренировку иду, пойдёшь со мной? Можешь посмотреть, как я буду качаться.

Пока Аделина всячески пытается заинтересовать юношу своим внешним видом, она как-то напрочь забывает о том, что в случае успеха ей еще и разговаривать придётся. И тут, конечно, да, проблема и камень преткновения. Аделина совершенно не звучит как роковая красавица. Скорее уж как ополоумевший метроном. Но отступать ей уже некуда, поэтому она в очередной раз отважно улыбается обратившемуся к ней юноше. И спешно думает, что бы ей такое сделать, чтобы звучать перед молодым человеком не слишком уж смешно. Вот что бы, например, сделала на её месте Анна-Лиза?
Удивительно, как эта простенькая мысль упрощает жизнь. Стоит представить себе, как себя вела бы в такой ситуации гордая блондинка – а она бы точно не тушевалась, очаровала бы собой юношу в три минуты, не надрываясь, – и сразу становится как-то легче находить решения. Конечно, не все из них легко или вообще возможно исполнить. Но уже хотя бы искать их проще, уже победа.
– Привет, – мягко кивает Аделина. Самое внятное, что она может сделать со своей речью – говорить медленнее, чтобы не сбиваться на быстрое тарахтение, и понизить голос, чтобы он не звучал тоненькой истерикой и не срывался через слово. В итоге получается нечто, смахивающее на подражание АСМР-записям, и это не самый худший вариант. Могло получиться гораздо смешнее, а смешное к попыткам быть роковой красавицей подходит плохо. Продолжая старательно следить за своим голосом, но стараясь при этом не отвлекаться на него полностью, чтобы у неё не потекли взгляды, позы и все остальное, Аделина ласково говорит: – Пока–вижу–тебя – не–скучаю. Пойду–с–радостью, – звучит как шанс продолжить знакомство, за который нужно цепляться, и Аделина цепляется. Она встаёт, колеблется секунду – ей на этом этапе уже можно трогать юношу? или ещё пока рано? ладно, была не была, Анна-Лиза в этом месте бы вообще ни на миг не смутилась, – легко проводит ногтем по красивым грудным мышцам и отмечает: – Ты–замечательно–выглядишь. И–тренируешься–замечательно, я–уверена. Посмотрю–с–удовольствием, – здесь бы добавить еще что-нибудь чуть более продвинутое по теме, но у Аделины, как назло, ничего подходящего по теме не находится. Но она надеется, что у неё ещё будет возможность вставить пару слов и показать, что она тоже немного в теме. Пока же – ну, она сейчас очень неплохо звучит, гораздо менее суматошно, чем обычно. Теперь только главное, чтобы и молодой человек тоже решил, что у неё голос и речь ничего, достойны шанса.

Ник заметил, что как-то эта девушка говорила.... По-другому. Не заикалась, нет. Но словно каждое слово проговаривала отдельного от другого, у неё были какие-то проблемы с речью или она просто стеснялась? Ну, вряд ли это помешает их знакомству, потому что это не было определяющим фактором для выбора девушки - или подружки на вечер, а, может, и на два вечера. Тут как пойдет - понравятся они друг другу или нет.

- Я - Ник. А тебя как зовут? - ему понравилось, как его потрогала девушка. Прям... Это было прям круто. Ему уже начало казаться, что все здесь озабочены всем, чем угодно, кроме выстраивания отношений с противоположным полом. Обычно пары были мастерами - и жили в своём доме. А ученики и обитатели как-то все были сами по себе, что ли? Ну да, они находились в таком месте, где стоило потратить своё время на обучение чему-то новому, но как вообще можно было прожить тут целую жизнь без девушки и в будущем жены? Ник точно бы не смог так. Он бы скорее уехал.

- Ты давно в Храме? Что-то я тебя не встречал раньше, - может, и видел, но не замечал. С девушками, которые каждая сама себе на уме, не получалось ничего толкового. Что, бегать за той, что сидела к нему ближе всех остальных? Да нет, бред какой-то.

Аделина действительно старается говорить как можно раздельнее, нарочито отцепляя слова одно от другого. В обычной жизни слова у неё сливаются в нечеткий шум дождевых капель по крыше, и девушка это прекрасно знает. Как знает и то, что людей зачастую напрягает необходимость с непривычки разбирать ее торопливую речь. И то, что красивые девушки не частят, как будто торопятся новое слово начать раньше, чем предыдущее закончат. Все это требует правок, и Аделина правит как может – отчего, действительно, возникает в речи некоторая скованная неестественность.
А с другой стороны, Рутцен все равно никогда не претендовала на то, чтобы ее речь называлась адекватной человеческой. Тут еще так сразу и не разберешь, на какое мыло она меняет свое привычное шило. Но главное, что пока это вроде общению особенно не мешает.
– Очень–приятно, Ник, – с выдержанной вежливостью кивает девушка. И сообщает в ответ: – Меня–зовут–Аделина, – так, самая простая часть пройдена, дальше сложно. Есть, конечно, еще вопрос, на который можно всласть отвечать, но Аделине никак нельзя сбиваться на монолог о собой себе. Напротив, ей бы как-нибудь передвинуть разговор поближе к самому Нику. Подруги, по меньшей мере, учили так и говорили, что лучше не грузить парня с порога своей биографией, а наоборот, стоит помолчать о себе, но дать больше раскрыться молодому человеку. Аделина это и пытается сделать, когда уклончиво говорит: – В–Линь-Ян-Шо? Я–уже–продолжительное–время. Но–раньше–тебя–не–замечала. И–как–так–вышло? Ты–же–такой–яркий. Огненный, – добавляет Аделина, пытаясь настелить юноше дорожку для самопрезентации. Это кажется ей слабо убедительным, надо попробовать что-то ещё, вот прикосновения неплохо шли – и Аделина касается плечом плеча Ника. Легонько, едва ощутимо толкая, стараясь скорее обозначить и взбудоражить, чем действительно толкнуть. Пытается заменить этим жестом подмигивание: мол, рассказывай же, я вся твоя, внимаю только тебе.

- Очень приятно, Аделина. Красивое имя, - он смотрит на девушку снизу вверх, в конце концов заглядывая в её стеснительные глаза. Непродолжительный зрительный контакт - и он поднимает свои брови и отводит взгляд чуть
в сторону. Да, эта девушка была такой забавной - с ней будет прикольно провести своё время. Они уже практически пришли на тренировочную площадку.

- Яркий? Огненный? Да, это ты верно подметила. Смотри, что я могу - он чуть отошёл от девушки, выставил перед собой руку, ладонью вверх и разбудил свою Манипуру - заставив огоньки заплясать на своей ладони. Он, по правде сказать, мало уделял времени тренировкам - хотя бы потому, что крайне не переносил одиночества. Ему всегда нужен был кто-то рядом - пусть он бы тренировался не всегда с мастером, но со своим другом или хотя бы с Аделиной - она будет смотреть и восхищаться им, а он будет показывать ей всё то, что он умел.

Эти "случайные" прикосновения до Ника - так забавляли! Ему не терпелось начать тренировку, чтобы Аделина стояла и верещала, какой он сильный и всё такое. Ему это очень льстило - и вдвойне, когда он это слышал от девушек.

- Расскажи мне, что ты умеешь? Какая твоя особая сила? - он подмигнул ей, мол, не стесняйся, я не кусаюсь, хоть внутри меня и живёт зверь, но он добрый, мягкий и пушистый.

Внутренняя сила у Аделины, действительно, есть. Она умеет голубыми глазами стены ломать и кирпичи из кладки вышибать. Второе, правда – недостоверная информация и вообще гипотетическая мечта, зато уж первое даже на практике проверено. Правильные, подходящие стены ломаются как миленькие. Но это, думает Аделина, не из тех достоинств, которые сейчас следует выпячивать. Вдруг ненароком создаст у юноши ощущение, что она его магией может переиграть и уничтожить – а она, скорее всего, и не может, но мало ли как что прозвучит, – нет-нет, ей такого сейчас совсем не надо. Это ни к чему, это лишнее.
Насчёт "огненного" Аделина неожиданно угадывает очень близко к правде. Ей кажется, это такой яркий комплимент – а у Ника на ладони вдруг расцветают всамделишные лепестки пламени. Это внезапно, Аделина удивленно ойкает и в первый миг не знает, что сказать. Со стихиями она не дружит совсем; меньше прочих, пожалуй, не дружит со стихией водной – а это совсем не то же самое, что огонь, это даже прямо наоборот. Но Рутцен контролирует себя достаточно для того, чтобы не ляпнуть ничего, к случаю не подходящего. Напротив, ей удаётся заинтересованно согласиться: – Это–впечатляет. Выглядит–очень–мощно. А–если–огненное–кунг-фу? Ты–ведь–умеешь? – и посмотреть на Ника просящим кисячьим взглядом. Наверняка ведь что-то да умеет, мастера вроде бы весьма охотно объясняют, как совмещать кунг-фу и огонь, а тренировочная площадка – самое место для того, чтобы такие трюки демонстрировать. Свою же магию выпячивать Аделина по-прежнему не спешит. И скромно признается, хлопая ресницами: – Умею–двигать–предметы–взглядом. Совсем–немного. Ничего–интересного.

Тренировочная площадка была уже не за горами, а Ник уже получил вполне себе определенные задачи от Аделины - те самые, которые, как ему показалось, смогут впечатлить её и выполним которые он станет её настоящим героем. Она будет ему хлопать в ладоши и верещать от восхищения. В меру своих вомхожнос ей, конечно, потому как девушка была крайне скромна, но хоть малюсенькое восхищение он от неё получит?

А вот и первые трудности с реализации желаний - совмещать магию огня с боем Ник не особо умел, возможно, ему не хватило парочки занятий для этого, а, может, он был очень далек - он не знал наверняка. И как ему теперь не упасть лицом в грязь? Придется придумывать на ходу. Изворачиваться и врать. Но ведь все равно правда всплывет.

- Я не пробовал их ещё совмещать, но, может, если попробую, то получится, - как же он был в эту секунду жалок. Ну, на правду не обижаются, он и не был никогда супермэном и по факту ему мало чем было удивлять Аделину сейчас. Ну, пусть хотя бы посмотрит на его тренировку.

- Вот мы и пришлиоа площадку. Сейчас я начну заниматься, а ты в сторонке постоишь, посмотришь? - ему эта затея нравилась все меньше. Как продолжать эту охоту дальше, он не имел никакого понятия.

– Ох, – только и говорит Аделина – скорее даже, выдыхает себе под нос, этого и не расслышать можно – и мысленно дает самой себе пинка. Ну как так можно: учиться на прорицателя и при этом демонстрировать порой лютейшую антиинтуицию. Из десяти шкатулок выбрать ту единственную, где сидит пчела, и всё в таком духе. Или вот как сейчас, из всех возникших в голове вариантов применения огненной магии, кажущихся несложными, четко выбрать и озвучить тот, за исполнимость которого Ник не может поручиться.
И всё-таки – ну как же так, ведь Аделина так часто видела, как на тренировочной площадке кого-то учат выбрасывать пламя из кулаков. Кажется, даже Фиона что-то такое умеет. Впрочем, в последней мысли Рутцен немедленно начинает страшно сомневаться. Фиона гораздо чаще производит впечатление человека, который вообще не очень знает, как правильно сжимать кулак, от неё скорее дождешься укола шпилькой для волос. Но Ник-то сжимать кулак точно умеет? И огонь высекать из руки? Почему никто из мастеров всё ещё не научил его, как провести связь между одним и другим, что помешало? Ни разу не совпали по тематике занятий? Ну надо же, никогда бы не подумала.
Но Аделина очень послушная девочка и не настаивает на том, чтобы Ник немедленно ради её голубых глаз и пышной груди расстарался и родил невозможное. Вдруг ещё не родит, расстроится, и тогда совсем всё грустно выйдет. Поэтому Аделина послушно уступает свои позиции в диалоге и с любопытством спрашивает: – А–что–ты–пробовал? Что–уже–получалось? Покажешь? – ей кажется разумным и простым снизить свои запросы так, чтобы они попадали в границы возможностей молодого человека, и пусть Ник ей сам эти границы и обозначит, чтобы в этот раз уж точно без ошибок. Со своей же стороны Аделина с как можно более отчетливым энтузиазмом обещает: – Я–посмотрю! Я–и–восхищаться–буду! – и тут же показательно готовит ладони для аплодисментов. Мол, только дайте ей повод, она такую овацию устроит одному шикарному молодому человеку, что небу жарко станет.
А ещё ей определенно нравится тактика представлять себя в таких ситуациях Анной-Лизой. Потому что это, похоже, помогает – как минимум, помогает не мяться и бойко выдать подходящий ответ. Хоть, конечно, необходимость всё время притворяться другой с течением времени начинает потихоньку утомлять.

Ник не считал свои потуги в изучении магии огня с применением техник рукопашного боя чем-то великим. Ну да, он мог выпускать пламя из кулака, но это разве кунг-фу? Настоящие мастера умели кучу всего и сами фаерщики им позавидовали бы. А он так, новичок ещё, больше уделял времени физической подготовке, чем отработке техник магии огня - так как у него банально по рукопашке было больше наработок, чем по огненной магии. Он, безусловно, мог поделиться своими наработками с красоткой, которой он явно понравился, но пока это было далеко невзаимно - он банально не знал её и на одну грудь уже точно не повелся бы, будь она хоть десятого размера. Ладно, чего топить, он начнет потихоньку свою тренировку, а если ей не понравится, так и отстанет быстрее, в противном же случае, может, у них и получится что.

Ладоши, приготовленные для безудержных рукоплесаний, приободрили Ника. Чем громче она будет хлопать и визжать, тем было лучше. Ему нужна была от неё активность и шумиха. Он не любил тихонь. Вообще. Нисколько. Пусть она будет хоть по всем фронтам успешной девушкой, нет и всё тут.

Он отошел немного от девушки, запустив руку в свои волосы и кидая последний взгляд перед тренировкой на девушку. А потом начал тренировку. с пробежки. Физически он был хорошо развит, так что... Ладно, снимет футболку свою, пусть любуется.

Хорошо, что Аделина в ментальной магии булькает едва ли выше ватерлинии, да и в целом не имеет привычки пытаться влезть в чужую голову и попытаться прочесть там бегущую строку, полагая это неприемлемым. Иначе, вздумай она проявить нескромность и узнать ход мыслей Ника, это бы ее сильно огорчило. Потому что она по жизни как раз и есть то самое, неинтересное и категорически не нужное. Тихоня. И ей приходится выдавливать из себя нужную бойкость, буквально вылезать из раковины и даже немножко из шкуры, чтобы имитировать громкость, живость и деятельную восторженность. Аделина и так не может отделаться от ощущения, что пытается продать – или даже, говоря грубее, впарить – Нику не себя. Кого-то другого, непохожего. Знай она, насколько это откровенный подлог и насколько у нее настоящей нет шансов заинтересовать Ника – немедленно умчалась бы прочь, сгорая со стыда.
Но это все сослагательное наклонение. В реальности же неуклюжая афера продолжается. Аделина старательно строит Нику восхищенные глазки, заранее скручивает в голове какие-нибудь громкие трескучие фразы, которыми можно будет вслух восторгаться спортивным юношей, а потом – потом Ник вдруг снимает футболку, и все слова как-то очень быстро высыпаются из головы.
– Ох, – только и может сказать Аделина. И, прикипев к Нику пораженным взглядом, захлебываясь то ли словами, то ли слюнями, растерянно повторяет: – Ох.
Она не прорабатывала с подругами подобную ситуацию, вообще никак ни на что похожее не рассчитывала. И, откровенно говоря, обычно она не видит перед собой полураздетых парней. Даже вообще не видит: монастырь, как логично следует из названия, не для этого, здесь такого не поощряют. А теперь... теперь полуобнаженным телом Ника ее как-то совсем неприлично оглушает, и Аделина какое-то время только и может, что таращиться в восхищении.
Он очень красивый. Это, конечно, совсем не оправдание, но без футболки он правда очень красивый.

Охи и ахи в некотором отдалении от себя от слышал. Небольшая полуулыбка-полуухмылка озарила его лицо; больше никак он не отреагировал и продолжил заниматься как ни в чем не бывало, словно никаких поклонниц рядом не стояло и он был совершенно один. Никаких красоток не встречал по пути, хотя, не будем лукавить, даже при наличии девушки или той, из-за которой ночами не спится, от своей личной фанбазы он бы не отказался. Может, эта куколка станет её основательницей? С некоторыми привелегиями, как первая участница? Он обязательно об этом подумает на досуге. Пытался сосредоточиться на тренировке, но этот манящий запах идеи о женской половины монастыря, бегающей за Ником, как за главным тибетским крашем, немного, а скорее очень даже "много", мешал парню сосредоточиться. Итак, с чего начать? Красивым телом тут мало кого удивишь, ему до Аполлона было ещё очень далеко, но пусть эта девочка будет ценить нго в первую очередь за внешние данные.

- Я Ник, кстати. - выкрикивает он с площадки, делая небольшой перерыв после пробежки. Что, на следующий круг? Ну, можно. Кругов десять пробежит, а дальше уже приступит к ОФП. Если понадобится, в конечном счёте он не побрезгует даже переспать с ней. Лишь бы она стала главной его поклонницей. Да и это может пойти им обоим на пользу - почему не предаться блаженству, когда есть отличный повод для этого? Но это всё в будущем, а пока - тренировочка.