Специи и врачевание

День выдался жарким. Весна сидела на террасе лазарета в ожидании учеников. В помещении, как ей казалось, было еще жарче. Под крышей сушились лечебные травы, на полу были расстелены циновки. На низком чайном столике лежали свертки, которые могли учуять те, кто хорошо знал свой звериный облик. Весна без труда могла понять, где куркумин, а где - кориандр.

Ветер доносил с гор запахи чабреца, мускуса, талого снега. Монастырь наполнял воздух своими ароматами - свечи, благовония, лазарет, столовая, люди, загоны для животных. Издалека из чайного дома мастера Айре едва уловимо доносились особые ароматы чая. Волчица Весны чуяла мельчайшие оттенки запахов, но сама сербка прислушивалась к ним без особого любопытства. Пришло и улетело с ветром. Почему-то другие славяне над этой фразой неприлично смеялись.

Весна положила на стол блокнот с записями о том. что планировала сегодня рассказывать.

Юншэн крайне редко бывал в Линь Ян Шо в последнее время. почти забыв, что когда-то мечтал стать старшим мастером. Но этим летом он выкроил время, чтобы отдохнуть без мобильной связи. И даже решил посетить лазарет, чтобы послушать сифу Петрович.

Он просто хотел отвлечься от обычных пекинских дел. Лазарет стоял у ручья, несмотря на жару, тут было вполне терпимо, и деревья создавали дополнительную тень. Юшэн подошел к месту проведения занятия и поклонился мастеру, затем сел по-турецки на одну из циновок. Он был занят своими мыслями: что будет дальше? Пекин или Линь Ян Шо? На что согласился Янлин, чего хотел он сам, что от него ждал дед?

Дела в городе шли неплохо, он уже мог зарабатывать достаточно, чтобы Янлин могла купить те туфли, которые внезапно захотела. Но как дальше? Биться в городе каждый день, или искать себя здесь, где все так спокойно и привычно? Юншэн не знал.

К тётушке Весне у Ломэхонгвы отношение особенное. Очень тёплое, на удивление даже, хотя они всё время в монастыре виделись совсем мельком и толком не знакомы даже. Но у Ломэхонгвы в комнате до сих пор лежит книга, которую тётушка Весна подарила ей на один из монастырских праздников и которая в своё время стала для девушки очень большим и важным символом веры в собственные силы, веры в то, что всё по плечу. Именно тогда индеанка, с трудом складывавшая печатные слова в предложения, твёрдо пообещала самой себе, что она обязательно это исправит и книгу прочтёт.
Она до сих пор это обещание исполнила не до конца. И в книге по-прежнему есть пробелы, непонятные места. Но по сравнению с тем, как Ломэхонгва читала раньше, это небо и земля, и разговаривает она теперь лучше, строит предложения увереннее и длиннее, уже не обходится теми обрывками, на которых общалась когда-то с терпеливым сифу Адлером.

Нельзя этого не помнить, нельзя просто взять и забыть такой важный рывок и благодаря кому он стал возможен. Ломэхонгва помнит. И на вдруг объявленный урок к тётушке Весне она идёт почти что м радостью, уверенная, что и в этот раз получит от доброй женщины что-то важное, значимое, надо только суметь это взять.
Приходит Ломэхонгва рано, в лазарете ещё почти никого нет. Но это и к лучшему: можно успеть выбрать место себе по душе. Ломэхонгва кланяется тётушке Весне, пряча тень улыбки, потом выбирает одну из циновок поближе к стене и садится на неё, складывая ладони на коленях. Ей удобно так — чуть в стороне, поодаль от центра внимания, но так, чтобы всё важное оставалось на виду.

Настя вовсе не из тех, кто считает, что если добился уже ощутимого прогресса в знании какой-то дисциплины, то все: ты — мастер, гений и молодец и на занятии для всех (и опытных, и новичков) тебе делать нечего. Совсем даже наоборот. Именно на таких занятиях часто обнаруживалось что-то интересное, чего она раньше не знала, не изучала, или поднимались такие вопросы, о которых она раньше и не думала. Поэтому на занятие у тётушки Весны она идёт непременно, тут и думать нечего. Хоть жара и вносит свои коррективы, словно старается девушку удержать у себя в комнате. Но Настя на занятие приходит.

В лазаре приятно пахнет травами и специями, а на циновках уже располагаются ученики. Юношу она не узнает, а вот Ломэхонгву помнит хорошо. Не так много у нее знакомых, чтобы их не узнавать. Поклонившись тётушке Весне, Настя выбирает себе место: она уже не боится сидеть в первых рядах, как в первые месяцы в Линь Ян Шо, она в своих знаниях достаточно уверена и не страшится снова глупой показаться за тот или иной вопрос. Так что далеко девушка не уходит.

Ни блокнота, ни листочка хотя бы Настя с собой не прихватила. Так уж получилось, привыкла, что все недавние занятия (мастер-классы, то есть) практическими были. Так что девушка устраивается поудобнее на циновке и ждёт начала лекции.

В монастыре в последние дни было оживленно, и это каталонку только радовало. До недавнего момента ей едва ли удавалось застать кого-то на занятиях или тренировках, отчего складывалось странное ощущение, что место просто вымерло. Однако, в застойные воды рутины, в частности и усилиями самой Арабеллы, была привнесена свежая волна активности, и ее южанка старалась поддерживать по мере своих сил. Она бы никогда не сказала, что можно устать от безделья, но сейчас бы именно такой случай. Валенсия просто устала ничего не делать, так что на предложенное занятие рванула сразу же. Тем более, что и тема была интересная. Последний раз с чем-то похожим каталонка сталкивалась еще в старшей школе, а потом очень избирательно ей кое-что вбили в голову в армейской учебке. Но, раз уж девушка была летчицей, а не диверсанткой "морских котиков", то и все самые изощренные тонкости про растения и прочий "выживач" прошли мимо нее.

- Buenas tardes, maestro, - вежливо произнесла Арабелла, сопроводив слова полупоклоном, после чего заняла место на одной из свободных циновок. Народу на занятии было не много, причем в подавляющем большинстве для южанки незнакомого. Узнала девушка только Ломехонгву, которая уже была ранее на лекции у самой Кортес.
А еще в помещении стоял странный, едва уловимый аромат, почему-то вызывающий ассоциации со специями. Арабелла не бралась даже пытаться угадывать, что это был на самом деле за запах и почему ей в голову пришла именно такая ассоциация. И уж тем более не стала бы гадать о каких именно специях могла идти речь. Потом у девушки совершенно спонтанно защекотало в носу и она деликатно чихнула, стараясь по возможности скрыть свою реакцию и не привлекать с себе лишнего внимания.
- Прошу прощения, - негромко добавила южанка, уже ни к кому конкретно не обращаясь.

Про травы Альда так, кое-что знала. Даже во вполне себе приличных объемах у нее было это "кое-что". И тем интереснее было сравнить с тем, а что же знают более опытные люди. И как все эти знания вписываются в магию и комбинируются с ней - если вписываются и если комбинируются, конечно. Последнее было сплошными домыслами Альды. Она себе так представляла, в ее воображении - это так должно было как-нибудь работать. Ну, а во власти мастеров было подтвердить эти догадки или опровергнуть.

На лекцию Альда рассчитывала пойти строго самостоятельно. Тем более, что они с сестрой начали находить какие-то независимые интересы в монастыре, успешно расцепились и сепарировались, у каждой вроде как намечался свой курс учебы. Поэтому внезапное желание Октавии тоже заглянуть в лазарет и послушать про травы оказалось неожиданным. Альда попыталась было возразить, что это не обязательно, что она и сама прекрасно доберется до лазарета и все там послушает. Но получила предсказуемый ответ в духе "не учи слона слоняться, быка бодаться, а старшую сестру - по лекциям шататься" и смирилась с тем, что неожиданной опеки ей не избежать.

- Только веди себя прилично! - предупредила она сестру перед входом в лазарет. После чего забежала внутрь, со всеми дружелюбно поздоровалась, отдельно поклонилась мастеру Петрович и поспешила облюбовать себе одну из циновок в первом ряду, пока там еще были места. Пока не набежали местные отличники и не позанимали собой все пространство, опрометчиво оставленное свободным.

После длительного, самого большого по количеству месяцев отсутствию в Храме, путешествия Катара вернулась в Монастырь, проведать ставшее за годы проживания в нем уже вполне себе родным гнездышко, пообщаться с ребятами, увидеться с Лесли - ведь свой трип она организовала без его участия. Их отношения развивались крайне медленно, но она никуда не спешила. Пусть это будет лучше отношения впрок, чем мимолетное видение, закончившееся ничем для обоих. Она уже натерпелась от прошлых кавалеров и пора было браться за ум, открывать глаза шире и принимать девушку изначально такой, какая она есть. Не выпендриваться, не воротить носом, но Лесли с этим справлялся на все сто процентов, ведь у них, кажется, были взаимные чувства. У неё столько всего произошло за время её отсутствия, что нужно было бы обязательно с кем-нибудь поделиться впечатлениями. Интересно, её давняя подруга Мэйлин сейчас здесь?

Вовремя она вернулась в Храм - сейчас, судя по слухам, какая-то сумасшедшая активность со стороны как мастеров, так и учеников. Недавно те организовали настоящую вечеринку в чайном домике, а она пропустила. А сейчас проводились мастер-классы и групповые занятия - как в старые добрые времена. Выбор пал на знание трав, Катара так и не научилась применять их толком во врачевании,собственно как и само врачевание в определенный момент у неё встало колом и ни на йоту не собиралось сдвигаться.

- Добрый день, Весна Петрович! - она поклонилась мастеру. Обвела взглядом всех собравшихся, кажется, знаком ей был только повзрослевший Юншен.

Ну да, в траве и прочей ботве Октавия особенно не разбиралась. Ну так что, теперь одной благородной синьорине и начать нельзя, что ли?

Все это докладывать в деталях внезапно взбунтовавшейся сестре Октавия не стала, а просто предложила отвалить и не указывать ей, на какие лекции она может ходить, а на какие - нет. Щас бы еще младшенькая за двоих решала, кому на какие занятия можно и нельзя ходить. У Октавии вообще-то свой мозг, какой-никакой, пусть сомнительный, а в голове был, она этим мозгом вполне могла решения принимать.

- Поклеп. Я всегда веду себя прилично, - возразила Октавия. И заявила вслед сестре, вдруг возжелавшей поучить ее манерам: - За такую клевету разжалую тебя из любимых бро! Будешь неудобоваримой бротофельной чипсюлей, с перцем чили. - Но Альда угрозу, естественно проигнорировала, она уже сверкнула пятками и исчезла в глубинах лазарета. Октавия вздохнула, шевельнула челюстью, поправляя во рту воображаемую жвачку, и тоже поднялась по ступенькам. Надо было занимать места, пока они есть. Чтобы не оказалось, что показательное гордое дефиле на лекцию так и осталось сугубо показательным, и наполнением не наполнилось.

Ну, места-то еще были, положим. Слона можно было в лазарете расположить - по кускам, правда. Октавия поклонилась мастеру, шумно принюхалась, пытаясь по запаху понять, с какой ботвой сегодня придется иметь дело - естественно, ничего не получилось, по запаху Октавия могла узнать только максимум какой-нибудь базилик, - и без долгих размышлений шлепнулась на ближайшую ко входу циновку. А что, ей и отсюда было прекрасно видно и слышно.

Подтянуть знания было полезно даже в тех областях, где Джасмин более-менее разбиралась. Чем лучше она будет уметь то, в чем уже подразобралась, тем больше пользы сможет принести в монастыре, vero? Впрочем, с прикладной логикой у Джаз никогда не было проблем. Когда ей хотелось объяснить себе, почему ей в обязательном порядке нужно что-то освоить, вменяемую причину она обычно находила очень быстро. Вот и сейчас вышло ровно так же. Кое-что понимает в травах? Сможет понимать еще лучше, уже не на уровне "кое-что" или "кое-как", а там, глядишь, и сама других учить начнет. С учетом того, что до мастерского звания Джаз дорвалась, хоть и не слишком активно его отрабатывала, цепочка выстраивалась логичная и легкая.

К лазарету Джасмин подошла уже на грани легкого опоздания. И приятно удивилась: несмотря на то, что лекция по травам обещала быть откровенно нединамичной, в отличие от того же фехтования, в лазарете отчетливо пахло намечающимся аншлагом. И к созданию этого аншлага Джаз с удовольствием присоединилась. Она поприветствовала мастера Петрович, потом выбрала себе место так, чтобы особенно не отсвечивать, и приготовилась полезно участвовать в занятии. Знакомых девушке студентов в лазарете пока было немного, но это-то и радовало - отлично, значит, монастырь оживляется, ученики просыпаются. Впрочем, до начала лекции еще оставалось время. И ученики, до этого обнадеживавшие своим присутствием на других занятиях, сюда тоже могли подтянуться.

Весна не ожидала такого количества учеников на занятии, но была им рада. Она хотела найти время пообщаться со всеми, чтобы они не просто её слушали, но и думали своей головой.

- Добрый день, - она улыбнулась собравшимся ученикам. - Сегодня мы будем говорить о простых специях, которые могут много сделать для лечения людей. Но перед этим я хочу, чтобы вы поняли, зачем это нужно. Кто из вас знаком с академической медициной и может рассказать о том, чем опасны нестероидные противовоспалительные препараты? Такие как аспирин или ибупрофен.

Она планировала начать занятие с куркумы, у которой были уникальные свойства. И Весна хотела понять, что сейчас знали ученики о тех таблетках, которые эта индийская специя могла заместить.

Весна считала, что врачи делали очень многое, чтобы в тех ограничениях, что на них накладывала академическая медицина, найти действующие методы. Но в Линь Ян Шо можно было говорить свободно о тех возможностях и энергиях, которые в иных ситуациях нужно было бы слишком ложно доказывать.

Если Эжен в отношении знаний, которые уже были у него в голове, осторожничал в духе "как бы не начали переучивать и не запутали", а потому лекции, на которых угрожали теорией, обходил по большой дуге, то у Гийома было все наоборот. У него пока еще включалось любопытство: а как учат здесь? В чем разница? Чем восточная школа магии принципиально отличается от европейской? Частично ответ на этот вопрос уже получил - на занятии по огненной магии услышал краем уха, как мастер рассказывает одной из учениц про чакры, и дальше не вслушивался, чтобы не сбить ту привычную систему работы с огнем, которая кое-как выстроилась у него внутри. В том конкретно взятом случае, похоже, Эжен был прав: могли действительно ненароком переучить и запутать. Но с травами разве такое могло приключиться? Было ли где запутаться в очень конкретной теории? Или всё-таки да?

Получалось, что в первую очередь на объявленную лекцию Гийом шел за ответом на этот вопрос, непрерывно щекочущий мозг с того момента, как объявление попалось на глаза. И уж только во вторую очередь он собирался узнавать на занятии, что-то новое - что, впрочем, не означало, что на эту задачу он собирался тратить какой-то неприличный минимум сил.

Гийом шел неторопливым шагом, полагая, что успевает к началу лекции. На деле же оказалось, что время он представлял себе неправильно, и лекция уже началась, и мастер уже задала ученикам вопрос. Самого вопроса Гийом, впрочем, не уловил, до него дошла лишь вопросительная интонация да какое-то название, которое он вскользь не разобрал, пока соображал, как ему вклиниться на занятие с наименьшими потерями. Молча поклонившись мастеру, Гийом как можно тише скользнул на ближайшее свободное место и приготовился внимательно слушать других, чтобы по ответам учеников понять, какой был вопрос, и успеть если не ответить, то хотя бы подумать самому.

Что-что, а налажать каким-нибудь тупорылым способом Ирина умела. Причем таким, где прокалываться было вот вообще не обязательно, двадцать человек до нее успешно справились, не напрягаясь, а она ворвалась двадцать первой и запоролась, и успешно продемонстрировала всем еще и альтернативное значение слова "очко". Опоздать на лекцию, которую практически из окна комнаты видно, на которую топать от силы две минуты и на которую все остальные успели, как приличные белые люди? Дайте два, а лучше сразу десять, чего мелочиться-то.
От окончательного осознания собственного слабоумия и ничтожества Ирины спасало только то, что она такая альтернативно одаренная оказалась не одна. Опережая ее всего на пару шагов, к лазарету точно так же с опозданием подскочил какой-то незнакомый парень из недавно понаехавших. Ирина без тени сомнения пристроилась ему в корму. Не то чтобы она со своим ростом рассчитывала проскочить вообще незамеченной, но уж как минимум такое соседство делало ее, во-первых, все-таки немножко менее заметной - кто первый рожей в дверной проем влез, тому и основные шишки, - а во-вторых, еще и немного менее бестолковой опоздуньей. Мол, это не я одна такая тупая, нас таких уже минимум двое. В лазарете уже вовсю шла лекция с вопросами и ответами, и Ирина посчитала за лучшее срисовать тактику шедшего перед ней парня: постараться поменьше отсвечивать, прошмыгнуть внутрь и не мешать.
Ну и да, с опозданием в качестве анамнеза лучше было сразу рот не раскрывать, а подождать, пока в голове образуется что-то умное, что можно будет сказать вслух, не особенно самой себя стыдясь.

Ломэхонгва очень хочет проявить себя как хорошая ученица, не разочаровывать тётушку Весну. Но с первых же слов она понимает, что это будет сложно. Проблема всё та же, продолжающая время от времени возникать на занятиях и мешать: слова. В лекциях мастера порой вплетают в свой рассказ какие-то очень-очень редкие слова. Такие, на которые у Ломэхонгвы не было шанса наткнуться раньше ни в монастыре, ни до него. Она воспринимает их как неразборчивый набор звуков, под которым скрывается что-то, ей незнакомое, и сидит потом, стараясь только держать лицо не очень глупым.
Вот и сейчас, суть вопроса тётушки Весны от неё ускользает полностью.

Ломэхонгва начинает сомневаться ещё на упоминании медицины, в которой она совсем не разбирается. А потом идёт очень незнакомое слово, о которое индеанка спотыкается, и за ним — ещё два, и по ощущениям это похоже на падение плашмя на полном ходу.
Очевидно, что ответа на вопрос Ломэхонгва не знает ни в какой вселенной. Но хотя бы попытаться понять сам вопрос она может. Пусть это и тоже сложно — два слова уже ускользнули у неё из памяти, как мыло из мокрых рук. За третье же Ломэхонгва кое-как цепляется. Несколько мгновений она мнётся и сомневается, как это случается с ней всегда, когда она не хочет добровольно вставать в уязвимое положение, а потом всё-таки решается спросить, пока и третье слово от неё не убежало: — Что значит "неро... нестероидные"?

"Нестероидные противовоспалительные препараты". Очень интересно, однако абсолютно мимо знаний южанки. И даже более привычные обывательскому уху названия, такие как "аспирин" и "ибупрофен" сильно картину не проясняли. Хотя теперь, хотя бы, становилось понятнее, о чем вообще речь. А потому мысленно начала перечислять состав индивидуальной аптечки, которой ее учили пользоваться в армейские времена. Как быстро подсказала память, ни о каких аспирине с ибупрофеном в перечне содержимого не было ни слова. Был промедол, который шел как обезболивающее, были антибиотики и антидоты, но быстро их названия память выдавать отказывалась. Были жгуты, индивидуальные перевязочные пакеты, перчатки, чтобы не лазать в раны голыми руками, еще кое-какие инструменты, вроде ножниц или игл. И все, в общем-то. Дальше были только минимально необходимые знания о том, как этим всем пользоваться, чтобы дожить до того момента, когда пострадавшего принимают в свои опытные руки полевые медики. И при этом не покалечить себя или товарища из-за незнания критически важных основ оказания первой помощи. А дальше начиналась сфера чужой компетенции, в которую Кортес никогда не совалась. Так что ответа на вопрос, а что из этого всего "нестероидные противовоспалительные препараты", а что нет у южанки не было. Равно как и ответа на то, чем вся эта фармакология может навредить, вместо того, чтобы вылечить.

- При неправильном применении или передозировке могут вызвать общее ухудшение самочувствия, потерю сознания, вплоть до летального исхода - выдвинула южанка общее предположение. Если основываться на том, что в обыденной жизни оба названных препарата чаще всего встречались как обезболивающие или противовоспалительные средства, то и рассуждала сейчас Валенсия с бытовой точки зрения. Кроме того, ей неоднократно доводилось слышать из новостных эфиров, что некоторые отчаявшиеся люди именно методом накачки обезболивающими веществами предпочитали подводить в своей жизни итоговую черту. Не всегда успешно, но кое-кому своей цели все же удавалось добиться.