Пляшите пляску

Несмотря на свои клятвенные заверения в том, что она сейчас как пойдёт да как устроит мальчикам и юношам большой смотр и тест-драйв, как отберёт себе самых лучших — за вычетом того только единственного, на которого пала нежная благосклонность Дарсии и который потому был неприкосновенным исключением — добраться до осуществления этой угрозы Констанция всё никак не могла. Потому что увлеклась магией, причём твердолобой башкой вперёд кинулась сразу на ментальную магию (которая, как потихоньку выяснялось, так-то вообще была одной из самых сложных), да так над ней и билась, и слегка позабыла про свои наполеоновские планы.

Так что это было, без шуток, прекрасно, когда к Констанции примчалась Дарсия с новостью о том, что она придумала свидание вслепую с приятным во всех отношениях молодым человеком.

Заинтересованная Констанция переспросила. Нет, не послышалось, Дарсия то и выдала — "приятный во всех отношениях молодой человек". Это интриговало, особенно учитывая, что Дарси явно не планировала жертвовать Констанции иглу и занозу сердца своего, из-за которого столько шума было. И вот, находился же ещё кто-то, кого девушка описывала такими тёплыми словами. Короче, размышляла перед тем, как согласиться, Моро недолго и охотно написала требуемую от неё записку: день, час, место и имя. Даже жаль, что Дарси попросила ничего больше не писать, а не то француженка расстаралась бы и ввернула бы что-нибудь эдакое, зовущее. Зря, что ли, гитару изо дня в день терзает.

Гитара на свидание поехала тоже — Констанция в непокое заявилась на место свидания сильно раньше назначенного. И, короткая время, сидела в беседке, перебирала гитарные струны, сплетая мелодию замысловатого перебора, и старалась вымучить песню, которая все никак не вымучивалась:

— Что ты знаешь про меня?
Ничего — и я не больше.
Что за дело до огня
Вечно спящим в тихой роще,
Вечно спящим нам с тобой —
Для чего под сердцем пламя?
Засыпай его листвой.
Засыпай. И пусть не с нами
Мир помчится в страстный пляс,
Расцветет, перевернётся... — в этом месте песня обрывалась, не желая идти дальше. Что хуже, Констанция и сама не очень понимала, куда хочет вести её дальше, и потому то мучительно дергала басовую струну, заставляя её задумчиво гудеть, то повторяла с самого начала уже сложенную часть песни, надеясь, что на очередном повторении её озарит наконец.

Марафон свиданий, на который он так опрометчиво согласился, с трудом представляя весь масштаб нарисовавшейся на горизонте проблемы, продолжался. В какой-то момент у него даже возникло желание все отменить, чтобы не выглядеть последним бабником, но, однажды во что-то ввязавшись, Джун не отступал, пока не доводил дело до конца, так что решил сдержать обещание и посетить все назначенные стараниями Дарсии свидания. Поэтому сегодня ему предстояла новая встреча с девушкой по имени Констанция в беседке на берегу ручья, чье имя и выбранное для встречи место сразу настраивали на лирический лад.

Звуки гитары и приятный женский голос, которые Джун услышал на подходах к беседке, только усугубили первоначальный настрой, так что на какое-то время он просто замер на одном месте, слушая красивую мелодию и слова на незнакомом языке. Девушка, оказавшаяся блондинкой, что для него, привыкшего к темноволосым японкам, было особенно отрадно, не замечала его появления, поскольку сидела к нему спиной. Так что пока она пела Джун просто наслаждался звучанием ее голоса и звоном гитары, чувствуя, как в голове сами собой начинают рождаться строчки, складываясь в незамысловатое хайку.

- Трепет рождая
Пробегают по струнам
Девушки пальцы

Не удержавшись, он все же произнес крутящиеся в голове слова вслух, обозначая тем самым свое присутствие.

- Я так заслушался, что даже не сразу решился влезть со своими приветствиями. - Джун подошел поближе, позволяя девушке себя рассмотреть, одновременно с этим с интересом изучая ее саму. С Констанцией он точно раньше не пересекался, поэтому, в очередной раз, мысленно поблагодарил Дарсию, каким-то чудом договорившуюся сразу с несколькими красавицами, за проделанную работу. Если бы не ее помощь он бы точно еще нескоро смог познакомиться с таким привлекательными и интересными девушками, с которыми его свела чрезмерная забота подруги.

От великого ума своего, не иначе, но Констанция умудрилась разместиться в беседке так, что молодому человеку пришлось подбираться к ней со спины. А француженка, донельзя увлекшаяся пением и своими поэтическими сложностями, ещё и умудрилась совершенно этого не заметить. Поэтому мужской голос, раздавшийся у неё за спиной, застал врасплох. Завизжать Констанция не завизжала и подпрыгивать тоже не стала — чай, не в дешёвом сериале, — но поспешно прихлопнула ладонью струны, обрывая их звучание, и резво обернулась. Да так резво, что успела ещё застать молодого человека произносящим остатки чего-то, что девушка приняла за стихотворение.

Если и вправду стихотворение, то это будет очень любопытно и крайне чудесно.

— Буду считать это комплиментом, спасибо. Но это ещё так, черновик. Вот погоди, я её доведу до ума, допишу, переведу на более общедоступный язык и тогда весь монастырь приглашу на премьеру, — улыбнулась Моро, отложила гитару и поднялась со скамейки, чтобы сделать изящный реверанс и представиться: — Констанция. А ты — Джун, верно? Рада встрече. Скажи, это что ты сейчас говорил, вот самое первое, это были стихи? Ты поэт? — жадно уточнила Констанция, разглядывая Джуна и находя его возмутительно симпатичным. Если издалека Моро сомневалась в том, что японец смог бы претендовать на пьедестал её драгоценной музы в силу специфичной, по меркам девушки, внешности, то теперь эти сомнения явно не выдерживали столкновения с реальностью. Приходилось признать, что и японским юношам свойственны обаяние и красота, и Констанции, что уж там греха таить, было приятно сделать это открытие. Ещё бы несколько таких приятных открытий на сегодня, и встреча пройдёт совсем великолепно. — Дарси назвала тебя "приятным во всех отношениях молодым человеком". Желаешь оспорить или я могу этому безгранично верить?

Первое впечатление его не обмануло, и девушка оказалась весьма интересной и одаренной особой. И на гитаре играет, и стихи слагает... Просто кладезь талантов, что в совокупности с весьма привлекательной внешностью создавало более чем благоприятное впечатление, обещающее ему подарить в ближайшее время немало положительных эмоций.

- Тогда буду ждать премьеру. - Джун широко улыбнулся и поклонился в ответ на реверанс. - Да, с моим именем все верно. В отличие от некоторых японских имен оно произносится легко.

Все плюсы односложного имени он смог в полной мере прочувствовать только тогда, когда начал вплотную общаться с представителями разных национальностей и очень порадовался, что родители догадались не называть его как-нибудь вроде Мэсэйоши.

- Ну, поэтом я никогда не был, но это действительно японские стихи, моего сочинения, если хайку вообще можно назвать стихами. Японская поэзия сильно отличается от европейской. И, в свое время, стихосложением в Японии занимались многие образованные люди, неважно, каким было их основное ремесло, пусть даже война.

В истории он разбирался не так хорошо, как дядя, но в школе учился достаточно прилежно и всегда много читал, поэтому имел возможность рассказать что-нибудь занимательное о японской культуре или, вот как недавно, развлечь девушку своими поэтическими способностями.

- Хм... - Джуну было очень интересно узнать, как именно его охарактеризовала Дарсия, заманивая Констанцию на свидание. - В силу объективных обстоятельств "всех отношений" она знать не может, поэтому в любом случае преувеличивает или, скорее, додумывает.

Он был благодарен Дарсии за ее старания, но, пожалуй, нахваливая его, она слишком сильно задирала планку, и Джун не был уверен, что каждый раз сможет до нее допрыгнуть.

— А вот про японскую поэзию я слышала, — ввернула Констанция в первую же паузу, подходящую для того, чтобы ворваться туда со своим монологом. Снова опустившись на скамейку, Констанция похлопала ладонью по сиденью рядом с собой, пригласила: — Садись. Будем чудесно смотреться втроем: ты, я и гитара, — и продолжила рассказывать: — В Европе — ну, во Франции уж точно — одно время было очень модным и правильным знать и любить Мацуо Басё. Я правильно произношу? Такое имя? Считалось, если не слышал, не прочёл и не полюбил — то никакая ты не интеллигенция, а так, шантрапа из-под лавки. Правда, на моей памяти эти стихи именовали "хокку", — нахмурилась Констанция. И тут же любознательно поинтересовалась: — Погрешности европейского произношения?

О стихах Моро могла трепаться долго, рассуждая о знакомых и пробуя на вкус незнакомые, но конкретно сейчас её куда больше интересовал юноша прямо перед ней. И стихи в основном были предлогом для того, чтобы завести и разогнать беседу.

— Да ну? Так уж и преувеличивает? — деланно удивилась Констанция. Девушка пока была склонна соглашаться с Дарсией и тоже считать Джуна приятным молодым человеком. Хотя громкое заявление про "во всех отношениях" все ещё стоило подвергать сомнению, это ещё проверять и проверять во все ворота. На словах, правда, Констанция сформулировала эту мысль куда более запутанно, превратив её в плохо завуалированное приглашение к саморекламе, когда, облокотившись на вертикальную балку, с хитрой улыбкой спросила: — Но ведь не все же и сразу? Наверняка ведь в чем-то она права?

От приглашения присесть рядом с девушкой Джун отказываться не стал, считая, что на свободном месте могут уместиться еще трое таких же не слишком габаритных японца. Поэтому, соглашаясь с созданием гармоничного "трио", опустился на указанное место, тут же включаясь в разговор о японской поэзии.

- Да, ты верно произносишь. Я слышал, что Мацуо Басе был популярен в Европе и США. Но мало кто знает, что помимо него, существуют и другие весьма интересные японские поэты.

Джун уже не первый раз сталкивался с проблемами в терминологии, поскольку иностранцам, предлагающим познакомиться с японской поэзией, практически никто ничего толком не объяснял. Поэтому он, в очередной раз, взял ответственность за просвещение интересующейся этим вопросом на себя.

- "Хокку" - слово, означающее "начальная строфа". Собственно, сначала это и были начальные строфы таких поэтических форм, как рэнга или танка, которые, с течением времени превратились в самостоятельные произведения. И вот для этих самых произведений в девятнадцатом веке поэт и теоретик поэзии Масаока Сики предложил, чтобы не путаться, название "хайку". То есть, каждое хайку - это хокку, но не каждое хокку - это хайку.

Джун очень надеялся, что не слишком запутал или загрузил Констанцию, так что как только предоставилась такая возможность, перевел разговор на более приземленные вещи, вроде обсуждения собственных достоинств.

- Ну, - сначала он сделал серьезное лицо, собираясь описывать свои многочисленные плюсы, а потом не выдержал и засмеялся, - возможно и права. Обычно я легко нахожу с людьми общий язык, не страдаю интеллектуальной неполноценностью и могу быть весьма полезен в быту, начиная от уборки и заканчивая сколачиванием каких-нибудь предметов мебели.

Вопросы, касающиеся внешности, Джун сознательно опустил. Представления о красоте у японцев и европейцев могли заметно различаться, так что это он оставил на суд самой Констанции, решающей воспринимать его как привлекательного мужчину или как забавного узкоглазого мальчика, с которым можно поболтать в свободное время.

— Наверняка есть, только для многих европейцев японская литература кончается на Мацуо Басё и Харуки Мураками. Больше никого так усердно не раскручивали, — прокомментировала Констанция. Сама девушка в свое время заглотила залпом ещё парочку книг других японских авторов, потому не считала, что в этой области так уж и нечего больше смотреть. Другое дело, что это все равно не мешало Констанции причислять себя к шантрапе из-под лавки. Потому что умные люди, как известно, в предмете разбираются, вот совсем как Джун. А француженка так только, по верхам слегка поклевала, ну куда тут в умные люди метить.

С математикой, и в том числе с математической логикой, у Констанции ещё со школы были некоторые проблемы. Поэтому не самая сложная формулировка "каждое хайку — это хокку, но не каждое хокку — это хайку" загрузила её несколько дольше, чем полагалось бы. Девушка нахмурилась, соображая, и когда ей показалось, что она разобралась, Констанция уточнила: — То есть термин технически корректный, но несколько просаживается по смыслу? Примерно как каждый моностих — это одна строчка, что при этом не делает каждую одинокую строчку моностихом? — попыталась провести аналогию Констанция, немилосердно и грубовато упрощая. Если Джун эту аналогию сейчас одобрит, значит, поняла правильно, значит, ещё можно пытаться поразить молодого человека умом своим бесконечным. — Танка — это я вроде бы знаю, это, по-моему, пять строк. Грубо говоря. Верно? А что такое рэнга?

Разговор о поэзии Констанцию интересовал вполне искренне. Как практикующий поэт, она старалась не упускать возможности узнать что-нибудь новое и потенциально полезное. Но при этом Моро вовсе не выключалась из остальных линий разговора. Предоставленной ему возможностью похвалить себя Джун воспользовался более чем умеренно, поэтому Констанция немедленно дополнила: — Прибавь к этому ещё свою очаровательную скромность. То, что ты про себя рассказал, никак не тянет на роскошный павлиний хвост, хотя у тебя были все шансы его сейчас распустить. Я нахожу это всё прекрасным. Ты мне уже нравишься, — заявила Констанция. — Есть ещё что-то, что мне нужно про тебя знать, или на первый раз я уже узнала достаточно?