Прислушаться к Земле

Небо было пасмурным, но дождь прошел, хотя земля оставалась влажной. Это немного мешало тренировке, но все же Эрик решил её не отменять, а просто сориентироваться по ситуации. Парк глициний осенью был совсем не тем местом, в которое все стремились весной. Плети давно отцвели и засохли, осенние листья шуршали под ногами на тропе, что вела через глицинии от пруда к беседке у обрыва, а растения готовились заснуть на время зимней засухи, которая неизбежно наступала на Тибете. Эти нежные растения и так с трудом выживали в местной каменистой почве, для этого требовались усилия магов Земли, как и для деревьев, что росли вдоль ручья, вокруг построек и в диком парке. Линь Ян Шо был настоящим оазисом среди горной пустыни.

Эрик сел на скамейку и стал дожидаться ученика. Тот что-то уже умел, но его уровень владения магией Земли, как понял Адлер, был небольшим. Для начала нужно было понять, что уже умел Эйнар, а после этого окончательно решать, как выстраивать остальное занятие.

Прохладный ветер стряхнул с сухих ветвей и державших их арок и подпорок остатки недавно прошедшего дождя. Осень была хорошим временем для изучения магии Земли, в это время лучше удается чувствовать тонкие особенности этой магии.

Весной и летом, когда глициния пышно и буйно цветёт, Эйнар в парке не ориентируется практически совсем — ему всё кажется примерно одинаково розовато-сиреневым и размытым, и отыскать в этой сиреневой каше ориентиры и понять, где уже был, а куда добрался впервые, юноше сложно. Самым точным ориентиром становится разворот на сто восемьдесят градусов, как бы подразумевающий, что двигаться можно только туда-сюда по одной раз выбранной прямой. По этой причине Эйнар предпочитает в парке глициний бывать как можно реже.
А вот когда глициния отцветает осенью, жить неожиданно становится в несколько раз легче. Хотя казалось бы — вроде те же примерно одинаковые деревья, только уже отцветшие и облетевшие.

Эспеланд бы и рад прибегнуть к магии Земли, чтобы ориентироваться лучше, а передвигаться бодрее, да ему до таких умений ещё учиться и учиться, поэтому приходится по-прежнему обходиться глазами, в том плачевном состоянии, как они есть. Эйнар движется медленно, непрерывно осматриваясь по сторонам, чтобы не получить неожиданно в лицо какой-нибудь не замеченной сбоку веткой. И даже когда уже замечает сидящего на скамейке мастера — человеческая фигура, по прикидкам норвежца, вдруг возникает перед глазами как-то очень близко и поздно, — юноша не ускоряется и не спешит навстречу. Как раз поторопившись, получить веткой в лицо или влететь ещё в какую-нибудь неприятность и будет легче всего.

— Добрый день, сифу Адлер, — наконец здоровается Эйнар, оказавшись к скамейке, на которой сидит мастер, уже практически впритык. И, чтобы сесть рядом, сперва опускает на скамейку внимательный взгляд — ага, вот где начинается собственно скамейка, а то не хватало бы ещё сесть мимо.

Когда ученик подошел, Эрик подвинулся и пригласил его сесть рядом. Сначала стоило поговорить о том, какими были ожидания ученика, и как он сам оценивал свои навыки.

- Добрый день, Эйнар, - ответил Адлер.

Он заметил, что парень держался немного неуверенно, а его взгляд блуждал, как будто не мог толком зацепиться за окружающие объекты. Это Эрик заметил как врачаватель но, но не стал рассматривать ауру парня, потому что считал неправильным проделывать подобное без спросу.

- Расскажи для начала, что ты умеешь, и чему хочешь научиться, - попросил Адлер. - Насколько я знаю, ты уже изучал магию Земли?

Ветер снова смахнул с веток редкие капли. В саду пахло сырой листвой и было тихо. Только шелест листьев и ветвей, возникавший в ответ на дуновения ветра, нарушал эти тишину. Эрику казалось, что это должно было помочь настроиться на работу с энергией Земли, которая любила спокойствие, достаточно долгое, чтобы семена проросли, став деревьями.

— Немного изучал, — послушно соглашается Эйнар. И осторожно — лучше выглядеть тормознутым на мозг, чем поторопиться, накосячить и по этой причине вообще начать смотреться слабоумным, — садится на скамейку, не недооценивая свою способность недосмотреть, промахнуться и так далее. Любит она, проклятая, вылезти в самый ненужный момент.
Опустившись на скамейку и утвердив себя на ней, Эйнар вновь обретает уверенность в жестах и движениях, которую так катастрофически теряет при ходьбе. Уверенность передаётся и голосу, теперь и о своих мизерных успехах в учёбе рассказывать можно как о подвигах. Хотя по факту — подвигов у Эспеланда за душой немного: один раз заглянул на групповое занятие да как-то раз помогал мастерам растить гигантский дуб в диком парке, вот и весь сказ.

— Я знаю, что при работе с магией Земли используется Муладхара, красная чакра. Умею с энергией этой чакры взаимодействовать, — добросовестно перечисляет Эйнар. Хотя вопрос "кто на ком стоит и кто кого использует" юношей для себя так однозначно и не решён — иногда кажется, что это не столько он прибегает к Муладхаре, сколько Муладхара прибегает к нему и выжимает досуха, — в разговоре Эспеланд всё же оперирует устоявшимся, обеим сторонам понятным выражением "чакра используется". — Стараюсь научиться слушать землю и понимать, что она может рассказать, что и кто сейчас рядом со мной — но пока получается плохо. Например, вас я таким способом, скорее всего, замечу только если бы будете очень близко стоять и очень сильно шуметь и топать. Тут, в общем, пока ушами и глазами ориентироваться проще, — с улыбкой сознаётся Эйнар. Ему пока за такой уровень умений ничуть не обидно — на то он и чайник ушастый, зелёный, с крышкой набекрень, чтобы ещё мало что уметь и знать. Вот если б он до этого пять лет магию учил, а всё равно хвастался только такими более чем скромными успехами — вот тут да, было бы обидно и больно.

Эрик обратил внимание, как осторожно ученик садился на скамейку, и лишь после этого прислушался к его словам. Эйнар знал основы, это уже было хорошо, и в то же время Эрик понял, чего его ученик хотел бы узнать. Земля позволяла чувствовать и слышать, она говорила так много, что можно было закрыть глаза и ориентироваться не хуже. Нужно было лишь научиться её слушать.

- Техники магии Земли, грубо говоря, сводятся к трем направлениям: работа со статичной Землей - это умение её чувствовать и слышать, приведение Земли в движение - это уже перемещение пластов почвы и, если угодно, боевая магия, и, третье, - ускорение роста растений. Мы не берем сейчас литоморфинг и прочие сложности, - объяснил Адлер. - Я понял, что тебе интереснее первые. Расскажи, как именно ты слушаешь Землю, чтобы понять, что рядом с тобой.

Почва могла быть сухой или влажной, под ней могли быть полости или монолитные породы, но чем лучше ощущаешь энергию Муладхары, тем больше чувствуешь почву под ногами и вокруг себя как то, что находится под твоим контролем. И вот ты уже ощущаешь полости и вибрации, слышишь топот, потом тихие шаги, потом можешь заметить, как рядом села бабочка.

Эйнар слушает, запоминает и реагирует на слова мастера мягким, аккуратным движением подбородка — ещё не рьяный кивок, но уже достаточно заметное его обозначение. Трясти головой в знак согласия и понимания норвежец вообще по жизни не слишком-то любит; с тех пор, как у него была переломана шея — не любит вдвойне и втройне.
Значит, три главные темы магии Земли звучат так: статика, движение и рост растений. Запомнить просто, а всё, что в эту схему не вписывается или вмещается, но с огромным трудом и скрипом, вроде того же литоморфинга, пока действительно лучше не трогать. Это что-то чёрт знает где, глубоко за пределами нынешней зоны доступа норвежца, и загружать себе всем этим мозг сейчас — только портить.

— Спрашиваю отчасти так же, как спрашивал бы ртом, — говорит Эйнар. Для него возможность воспринять информацию от земли — это в первую очередь даже не правильно услышать, а правильно спросить, чтобы потом было что слушать. — Есть некий минимальный порог усилий, которые нужно вложить, потому что всё, что меньше — не облечённая смыслом возня. Например, если я захочу спросить вас, скажем, о погоде, то мне придётся говорить достаточно громко, чтобы вы меня вообще услышали, и использовать то минимальное количество слов, чтобы вы поняли, о чём я спрашиваю. Если же мне требуется узнать о погоде что-то конкретное, насколько яркое солнце или насколько плотные облака, то и слов придётся использовать больше. И с магией Земли примерно то же самое, только вместо слов и голоса, которые я вложил бы в речь, у меня — энергия Муладхары, которую я вкладываю в землю, она формирует мой земле вопрос. А ответ уже приходит почти что сам, тут главное — как следует спросить. Но у меня, к сожалению, по качеству вопросы пока на уровне "что как", — заканчивает Эйнар. Чтобы получить более сложносочинённую информацию, требуется ворочать и более значительными объёмами энергии, которые пока норвежцу не сказать чтобы подвластны.

Эрик с большим интересом выслушал о том, как Эйнар слушал Землю. Это была довольно непривычная методика, но для этого ученика она оказалась понятной и эффективной. И стоило учитывать её в дальнейших тренировках, а не ломать работающее в пользу того, что было ближе самому Адлеру. В магии не могло быть неопровержимых догм, она была скорее искусством, чем наукой.

- Ты можешь найти такое состояние, в котором ты бы просто воспринимал то, что происходит вокруг, не задавая этих вопросов? Например, чтобы замечать возникающие перемены? - уточнил Эрик.

Это было проще всего. И без магии Земли мы слышим шаги поблизости. Магия позволяет услышать их на более далеком расстоянии. Это проще, чем получит информацию о том, что находится рядом и неподвижно. А последнее Эйнар, вероятно, уже мог улавливать с помощью своих вопросов, облаченных в красную энергию Муладхары.