Позови меня с собой

Та встреча с Лесли не могла никак выйти из сознания девушки. Вот, вроде собирались как коллеги(почти коллеги) на занятие по ментальной магии, а всё обернулось в какую-то другую, тёплую и любвеобильную сторону. Сначала она хохотала на обрыве, как сумасшедшая, потом, когда Лесли её, наконец, увёл оттуда, они ушли в парк и началась вторая часть Марлезонского балета... С такими незабываемыми подробностями, которые Катара бы трижды пожелала всем и каждой испытать.

И... Как видится, продолжение банкета намечалось очень интересное. Во всяком случае Катара предложила им встретиться ещё раз. И хоть сам парниша был немного... Неопытен, что ли, в таких делах, как показалось самой Катаре, но ей, вероятнее всего, только кажется... А как на самом деле дела обстояли - она могла только смутно догадываться. Теряться в предположениях. Блуждать в иллюзиях. Ждать, верить и надеяться - на чудо. На взаимность. На нежность. На кучу всего ещё.

Ну или просто ждать, пока твой прынц на белом коне не прискачет прямиком в парк. На место встречи. А то она решила прийти аж на полчаса раньше назначенного времени - зачем, лучше не спрашивайте... Не сиделось спокойно в корпусе, наверное, событие грандиозных масштабов! Нельзя пропустить...

Катара с её тонкой интуицией прорицателя была права - в делах любовных Лесли действительно не обладал ни глубоким опытом, ни хорошим пониманием нежного чувства, которое могло бы при необходимости отсутствующий опыт заменить. Поэтому в отношения с Катарой Флетчер вступал как на очень смутно знакомую ему территорию, где каждый его шаг мог оказаться неверным и вести не в ту сторону.
Но, несмотря на все пугающие перспективы наделать ошибок, Лесли понимал: если он шагов делать не будет вообще, а останется торчать на месте, то девушка, уже казавшаяся ему такой близкой, гарантированно выскользнет из его рук, разочаровавшись. И это уже будет ошибка похлеще прочих, которой допускать было нельзя ни за что на свете.
Правда, пока все продвижение Лесли вперёд по большей части заключалось в том, что он соглашался шагать туда, куда ему указывала Катара, начиная от их поцелуя в чайном домике и теперь заканчивая свиданием в парке глициний, которое девушка сама выдумала и о котором сама попросила. Флетчеру и стоило бы быть расторопнее, но он со своей манерой долго раскачиваться попросту не успевал за лёгкой девушкой. Пока Катара в этом отношении выигрывала у него с разгромным счётом.
В парк глициний Лесли пришёл немного раньше, планируя иметь пятнадцатиминутный запас, но неожиданно застал Катару уже в парке. Ему показалось, она похорошела сильнее прежнего с их последней встречи - то ли старалась, прихорашиваясь к свиданию, то ли просто светилась изнутри особым, радостным, преображающим лицо светом, а то ли и то, и другое вместе. Лесли честно сказал: - Катара, вы ослепительно прекрасны. Если вы продолжите хорошеть с каждой нашей встречей, то мне скоро придётся сбивать с греческих барельефов лик Афродиты, чтобы иметь возможность взамен изобразить ваше безупречное лицо, - не вполне понимая, что и как считается верным говорить девушкам на свидании, Лесли просто честно выложил то, что почувствовал. И, взяв Катару за руку, коснулся губами её ладони, бережно поцеловал нежную кожу между костяшками среднего и безымянного пальцев.

Это была абсолютная правда - девушка знатно подготовилась к этому свиданию. Оделась в самое красивое, и губы накрасила, и брови подвела - хотя, она и была за природную красоту, но хотелось хотя бы раз в году на свидании с любимым мужчиной пойти... Настоящей красавицей?

- Спасибо! Мне очень приятно! - в подтверждение своей якобы аристократической крови, Катара сделала книксен. Но на комплимент Лесли не остановился - он поцеловал ее руку и ей это безумно понравилось.

- Можно я буду твоей музой? - она хитро улыбнулась, посмотрев ему томным взглядом в глаза снизу вверх. - Ну, что, пойдем? - она взяла его за руку. Сегодня у них было предостаточно времени для всего.

Катара чувствовала себя сейчас... максимально прекрасно. Ни на грамм одинокой - рядом с ней стоял самый прекрасный мужчина на свете. Ни на грамм некрасивой - хотя бы по тому наряду, в котором она пришла сюда. Ни на грамм шаблонной - хотя бы по тем действиям, что она провела со своей внешностью. С эдакой наполненностью любовью и желанием, переполняющим всю её суть. С эдаким голодом, подкашивающим ноги под томным взглядом Лесли. О, это имя! Мочи больше нет, одно желание! Она смотрела не него, на своего любимчика, и буквально пожирала его глазами. Какой красивый, статный и высокий! Невозможно удержаться! Она хищно закусила верхнюю губу.

Яркие голубые глаза Катары горели страстью, которую девушка даже не пыталась скрыть - и Лесли не мог отрицать, что этот пламенный взор производил на него глубочайшее впечатление. В глазах девушки бушевала настоящая буря эмоций, и эта буря сокрушала все на своём пути, была бы способна раздробить любой каменный доспех, вздумай Флетчер за ним прятаться - но именно сейчас скрываться было негде и незачем. Впервые в жизни Лесли чувствовал, что его сердце так открыто, так откровенно обнажено; и странное дело, но это чувство не приносило ничего кроме удовольствия, кроме наслаждения своей беззащитностью перед сладкими женскими чарами. Которых у Катары было в избытке и которые она обрушивала на шотландца подобно неистовому цунами.
- Зависит от того, какой смысл вы вкладываете в понятие "муза", - ответил Лесли, медленно раскручивая заданный Катарой вопрос, словно тугой клубок. Понятно, что муза должна быть связана с искусством, в котором Флетчер уместен примерно так же, как кривоногая такса на скачках чистокровных арабских лошадей. Но сейчас самым приземленным образом волновал иной вопрос. Лесли обнял Катару за талию, притягивая девушку к себе, и уточнил: - Дозволено ли целовать музу? Потому что если нет, то я сейчас совершу святотатство, - Катара закусывала губу таким соблазнительным жестом, что с лёгкостью кружила голову, заставляя терять способность думать о чем-либо кроме этих нежных губ. Угрозу в исполнение Лесли привёл почти немедленно, дав девушке лишь несколько секунд чтобы осознать, что было сказано, и настойчиво прильнул губами к её губам. Даже если музу целовать нельзя - пусть сегодня эта заповедь не имеет значения.

Настойчивое, даже где-то назойливое обращение на "вы" было страшной силы привычкой, которую Лесли все никак не мог от себя отцепить. Никак не мог привыкнуть к тому, как близка к нему Катара - казалось, давно ли они друг друга едва знали, но девушке оказалось нужно совсем мало времени, чтобы все это перевернуть и переменить. Она была подобна порыву свежего ветра, что врывается в жизнь, не спрашивая, ждут ли его, готовы ли к нему, вырывает с корнем всё отжившее, омертвевшее, и влечёт за собой в сладкую неизвестность. Лесли считал безнадежными попытки разгадать природу этой удивительной женской магии, знал лишь, что не простил бы себе, если бы сказал "нет" в тот волшебный миг, когда девушка впервые так отчётливо потянулась к нему.
Слова Катары о том, что поцелуем музу можно оживить, Лесли услышал, но в полной мере воспринял и понял, лишь когда почувствовал, с каким жаром девушка отвечает на прикосновения его губ. Она как будто вся растворялась в горячей ласке, вся отдавалась, делая простой поцелуй невероятно интимным, выжигающим сознание. Лесли не находил в себе ни сил, чтобы оторваться от Катары, ни понимания, как далеко они могут зайти, если продолжат в том же духе, только чувствовал, как мягко трепещет в его руках нежное тело любимой и желанной девушки, и от этого медленно терял рассудок. Не переставая целовать Катару, Флетчер провёл ладонью вверх по её спине, пока не почувствовал, как пальцы пересекли воротник платья, как закончилась ткань, открывая тонкую тёплую кожу на девичьей шее - которую можно было с упоением гладить, прикасаться снова и снова и ощущать, как Катара воспринимает эту мягкую ласку, как отзывается на неё и находит ли она это приятным.

Катара уже и позабыла, как так получилось, что из занятия по ненавистной ей ментальной магии вдруг всё переросло в бурю, ураган, понеслось, поехало куда-то, полетело! И в этом полёте она была не одна, но с ним, с Лесли Флетчером, отчаянным мастером ментальной магии, которого не иначе как Луна сама позвала в её жизнь. Что ж, за это она поблагодарит её ещё не одну тысячу раз, а сейчас она, уже живая, Муза, входила в близость с эстетом, который решил, что Музе не должно просто стоять и радовать всех подряд глаз. Но принадлежать только ему, одному единственному. Он оживил застывший манекен. Вдохнул красками жизни. Снял с пьедестала и понёс на своих сильных, мужских руках...

Поцелуй, который начался в прошлом, в настоящем продолжался, а в будущем грозился перерасти во что-то очень интересное. Катара ответила на следующий жест Лесли, обвив его шею обеими руками, пусть это было немного неудобно из-за разницы в росте но ей эта разница только импонировала. Она безумно обожала высоких мужчин. И этот фактор - он был важнее многих других, он "весил" примерно как два качества, или как красота и одно качество. Ох, Лесли, вот чертёнок-то! Где он все эти годы пропадал? Она так долго искала его...

Поведение Катары красноречиво кричало о том, что происходящее ей нравится - она не только не делала ни одной попытки отстраниться, но и напротив, обняла Лесли за шею, приникая всем телом еще ближе. Флетчер же глубоко не сразу нашёл в себе силы собраться с духом и прекратить творящееся безобразие прежде, чем оно превратится в сплошной парад поцелуев, а то и зайдёт ещё дальше. Отзывчивость Катары, её готовность отвечать на ласку кружила голову, и медленно уплывали куда-то все ощущения, что не были напрямую и немедленно связаны с девушкой. Оставались самыми яркими тепло бархатистой кожи под пальцами, и тонкое кружево рыжих волос на ладони, и ласковые губы на его губах, такие доверчивые и жаркие.
И все-таки Лесли заставил себя оторваться от Катары, как ни хотелось утонуть в ней, словно в горном озере.
- Так что ты имела в виду под словом "муза"? - чуть охрипшим голосом уточнил Лесли. Он пока не размыкал кольцо объятий, продолжая удерживать Катару рядом, вплотную, не отпуская её от себя ни на дюйм, и всё так же гладил раскрытой ладонью тонкую девичью шею, и сам не заметил, как успел перейти на нежное "ты". - Музе нужен тот, кто будет достойно её воспевать. Ты уверена, что хочешь доверить эту ответственную роль именно мне?

Катара продолжала наслаждаться обществом своего возлюбленного, попутно отмечая про себя начало новой любовной истории. Которая, к её великому счастью, вполне себе рисковала закончиться чем-то положительным. И это - прекрасно. Она столько раз уже пыталась создать свой личный путь к счастью. Ладно бы она один раз попробовала и бросила. Но... У неё за плечами был достаточно богатый опыт. Пусть и это всё даже не включало в себя физическую близость, но с её личной точки зрения, это вообще в любых отношениях далеко не первостепенное. А показатель максимального доверия друг к другу. Ну и желание сотворить нечто новое. Что будет напоминать им об их обоих, олицетворять целую семью - из троих! Она не рассматривала вариант рождения двойни или более, чем одного ребёнка. Одного сначала родить, вырастить. А дальше посмотрим...

- Муза - это Богиня во плоти. Думаю, ты, если хочешь, можешь вполне стать её истинным ценителем и воспевателем, - она говорила так, словно являлась как минимум Клеопатрой и никак не меньше. И пока ты считаешь себя девушкой такого уровня, к тебе и отношение соответствующее. Но это непросто. Совсем непросто. Но с Лесли как-то и не думаешь о том, какой быть. Ты просто ей становишься.

Возможно, Лесли зря замахнулся на тематику муз и прочих божеств. Теперь едва ли не каждая фраза уводила их с Катарой все дальше и дальше в мир таких вот поэтических высоких сравнений. И это для Флетчера был уже очень тонкий лёд, на котором ему, с его в подобных вопросах грацией слона в посудной лавке, оступиться было проще простого, - но сдаваться только из-за этого Лесли не собирался. Кем он после этого будет, если даже не попытается. И можно ли будет говорить, что он влюблён в Катару, если даже напрячься и десятка приятных красивых слов для девушки найти не может? Едва ли. В представлении Лесли, любовь подразумевала не только и не столько готовность вырвать сердце из груди по первому требованию возлюбленной, но ещё и постоянную готовность к частым маленьким кровопусканиям и жертвам, ежедневным, если понадобится. Необходимость наступить на себя и какое-то время говорить на непривычном для себя, но приятном для Катары, красивом языке - о том, что девушке это нравится, довольно красноречиво говорило то, как ярко сверкали её глаза, - вполне была той доступной маленькой жертвой, на которую Лесли мог пойти. Даже с учетом того, что наступать на себя порой приходилось сильно, выжимая из души то, чего там никогда и не было раньше.
- Когда поклоняются божествам, им приносят дары. Полагаю, в таком случае это относится и к музе, - очень серьёзно заметил Лесли. И мягко потянул Катару за собой, вглубь парка: - Прошу, пойдём. У меня есть для тебя небольшой подарок, - сочетание из того, что сумел придумать, успел подготовить, да из безумной надежды, что Катаре понравится. Но в любом случае, честная попытка будет лучше полного отсутствия попыток.

Она уже толком и не помнила, договаривались ли они о такого рода встрече - или просто хотели погулять, держась друг с другом за ручку? Обычно весь конфетно-букетный период всегда длился очень долго - по прошлому опыту даже, кажется, дольше положенного. Но там и симпатия была не всегда взаимная. То она по кому-то сохла как-то безнадежно, то сама приглянулась тому, кто был не в её вкусе - и вот эта вечная канитель, ни то, ни сё, ни рыба, ни мясо, псевдолюбовь в одни ворота, и конец всегда один - катастрофа. Даже после общения с теми, кто ей не нравился, после достаточно продолжительного общения она чувствовала себя не очень - ей казалось, что она повела себя не правильно. Мол, нужно было присмотреться к человеку получше, понять его. Принять таким, какой он есть. И вообще, пользоваться тем шансом, что за ней ухаживает мужчина - и примкнуть к нему. Или бросать скорее тех, кто был не достоин любви - или чьё сердце принадлежало другой. Вечно у Катары были какие-то пробелы на личном фронте, но сейчас, кажется, всё пошло по иному пути. И она, наконец, обретёт счастье.

- Подарок? Люблю подарки, - она хихикнула, чуть сжала руку Лесли, снова смотря на него с взглядом, полным восхищения и преклонения.

Взглядами, которые Катара бросала на него, можно было с легкостью плавить лёд, металл и вечную мерзлоту. Что уж говорить об одном глупом сердце, долго пытавшемся прикидываться унылым калькулятором: оно и подавно оплавилось, не выдержав такого жара. Лесли не без усилия подавил желание вновь стиснуть сияющую Катару в объятиях - он, в конце концов, только что пообещал девушке подарок, и очередные обнимашки на него явно не тянули, - и, держа девушку за руку, повёл ее вглубь парка.
Искомая полянка пряталась недалеко; Лесли приглядел её за то, что и отыскать несложно, и места для реализации замысла вполне хватало. На полянке еще виднелась широкая полоса свежевскопанной земли, замыкавшаяся кольцом, - как и Катара, Лесли тоже готовился к грядущему свиданию, только на свой лад. И следы этой подготовки сейчас были видны невооружённым глазом. Попросив Катару: - Встань сюда, пожалуйста, - Лесли завел девушку в центр образованного недавно вскопанной землей круга. Сосредоточился на Муладхаре и широкой волной послал вниз алую энергию, повторяя её движением контур этого круга.
И из спрятанных в земле цветочных семян и луковиц показались зелёные ростки.
В составлении букетов Лесли был откровенно не силён, поэтому уповал здесь скорее на количество, а не на качество. Растения жадно пили алую энергию и вытягивались вверх на глазах, расцветая за считанные минуты. Кто-то быстрее, кто-то, до кого энергия Муладхары доходила с отставанием и с перебоями, несколько позже, но постепенно цветы, белые и нежно-розовые, окружили Катару пышным кольцом. Не умея подчеркнуть момент должной красоты речью, Лесли коротко и просто сказал: - Это всё тебе. - Такой трюк с растениями был уже слегка на грани возможностей Флетчера и, вероятно, после него имело смысл о магии временно забыть, как минимум до конца дня. Но если Катаре понравится этот живой букет, специально для неё выращенный здесь и сейчас - значит, все усилия имели смысл.

Жаль, ментальная магия ей так и не поддалась - а если бы и поддалась, то она всё равно бы не смогла знать о всём том, что скрывал от неё Лесли из-за стеснения - она не видела, что творилось у него в душе, да и мимикой он себя не выдавал - как истинный маг земли он был кроток, скромен и даже немного холоден. Она всё равно чувствовала его отношение к ней, даже через эту непоколебимость и упрямство стихии, которая, к слову, могла тут сыграть и в плюс - как если бы Катара была эдакой секвойей, а Лесли - её защитником от всяческих лесорубов и прочих оболтусов, желающих срубить огромное и величественное дерево, достаточно редкое на планете. Эта любовь была особенной, потому что Катара по всей своей сути была существом эмоциональным. Держа внутри себя сразу четыре стихии, у неё каким-то образом получалось всё равно быть воплощением двух из них - воды и воздуха, очень редко сейчас в ней вновь просыпалась земля и совсем уже не просыпался огонь.

Она с предвосхищением встала в этот круг, смотря на Лесли. Улыбалась и чуть не пищала от восторга, ожидая сюрприз. И вот - прямо на глазах из ростков появились цветы. У неё не было каких-то определенных любимых видов, ей нравились любые цветы, как частица Природы. Не удалось ей на этот раз сдержаться и она, пискнув от радости, кинулась Лесли на шею.

Не то чтобы Лесли что-то скрывал от Катары - скрывать ему, по факту, было и нечего. Ни тебе страшных тайн, вместе с которыми полагается умирать, ни скелетов в гардеробе, словом, ничего интересного. Но даже если бы что и нашлось - Лесли в любом случае носил бы ментальный щит не поэтому и не для того, чтобы отгородиться от девушки, выстроить между собой и Катарой какую-то там стену или ещё что в том же духе. Всё было куда прозаичнее: ментальный щит был просто привычкой, которую Флетчер когда-то сам себе выстроил. Привычкой такой крепкой, что теперь от нее было не отделаться, и, более того, Лесли этой привычке следовал, сам того не замечая. Ему и в голову не приходило, что с этим что-то может быть не так.
Тем более, сейчас было вовсе не до этого. Лесли занимало совсем другое: он по лицу Катары пытался угадать и понять, какое впечатление на нее произвели пробившиеся из-под земли цветы. С него еще сталось бы без подсказки не угадать - но, по счастью, Катара подсказала более чем отчетливо, с сияющей улыбкой вновь раскрыв теплые объятия. Только в этот момент у шотландца внутри едва заметно ослабло вечное напряжение - как будто у него из позвоночника вынули стальной стержень, оставив, впрочем, ещё с десяток, но по меньшей мере с цветами удалось угадать, это радовало, - и, вместо того, чтобы просто ответить на объятия, Лесли подхватил Катару на руки и закружил по поляне.
И девушка вдруг показалась ему легкой-легкой, почти невесомой. Так и чудилось, что она вот-вот вспорхнет из рук.