А нам хотелось тишины...

Последнее время количество царящей вокруг суеты выходило за все допустимые пределы. Мало того, что из-за строительства Сада Четырех Стихий по всех территории монастыря носились взмыленные работники с безумным блеском в глазах, совершенно не настраивая на проведение спокойных вдумчивых тренировок, так еще их дом оккупировали Маргарита, которая легко могла сойти сразу за троих человек, с Сэтоши и Рэном. И если первое время это безумное общежитие не портило его общий настрой, то уже через неделю Тору начал многозначительно поглядывать на ворота за которыми открывались столь дорогие его сердцу тишина и покой горных дорог.

И сегодня у него, наконец, появилась возможность ненадолго сбежать и устроить себе небольшую тренировку с нагината, которую он последнее время как-то подзабросил, в горах недалеко от монастыря. Ровная площадка для тренировок была хороша для начинающих, но настоящая земля, со всеми ее неровностями и мелкими камушками бросала свои вызовы, заставляя показывать настоящее мастерство, которое от него требовалось в реальном бою. Так что прихватив с собой оружие, которое так пока и не успели распробовать местные ученики, Тору бодрым шагом пересек линию ворот и направился на поиски какой-нибудь подходящей площадки, где мог спокойно и без назойливого внимания окружающих вдоволь помахать своей далеко не маленькой нагината.

Не успел Тору даже наметить себе чёткий путь, как его лицо озарила тень.
Это была довольно крупная птица, что начала описывать круг над ним.

Птица была странной. Странность её заключалась не только в том, что таких птиц Тору вряд ли встречал здесь, так и то, что она была чем-то обвешена, что придавало ей некоего монструозного вида. Птица начала снижаться, явно заприметив японца, но на хищный налёт это не было похоже.

Чем ниже спускалась птица, чьё оперение было целиком белым, а клюв и длинные лапы бледно-серыми, тем лучше Тору мог разглядеть эту диковинку. Через основание её шеи свисала яркая расшитая сумка через плечо, вдоль ширины которой в петельке болтался длинный посох с сине-белой шнуровкой. А за сумкой, ближе к грудке птицы, виднелась довольно широкая исписанная доули.

Вопросов могло возникнуть два: как этой пусть и крупной, но птице удавалось носить с собой такой груз, и кто использует, как оказалось, аистов для доставки посылок?
Аист приземлился перед Тору, уложив сумку на горную землю, и посмотрел сперва на мужчину, затем на его нагината, склонив голову на длинной шее набок. Затем аист сделал нечто странное. Он поддел крылом шляпу, якобы надевая её и тем самым закрывая своим крылом голову, и начал быстро увеличиваться в размерах и приобретать иную форму.

Через миг перед японцем стояла рослая девушка, чья доули уже прикрывала её белоснежную шевелюру, а сумка висела через плечо. Она надвинула шляпу ближе к затылку и лучезарно улыбнулась серовато-розовыми бледными губами японцу, обнажая белые ровные зубы.
Одета она была довольно просто и в то же время вычурно. Короткие бордовые шаровары чуть ниже колена, что были стянуты серебристыми шнурками, исписанная округлыми серебристыми узорами жилетка небесно-голубого цвета, с высоким воротником, тонкий парчевый пояс серебристого цвета с длинными кистями и декоративные обмотки на руках и крашеных в коричневый хлопковых лент, что неравномерно обвивались вокруг длинных поджарых рук. Незнакомка была босой, из-за чего в сочетании с её штанами она создавала какое-то птичье впечатление.

- Приветствую. - Радостно оповестила она Тору, но смотрела в тот миг не на него, а на свой извлекаемый из петли посох, который быстро уткнулся концом в землю сбоку от неё. - Я Сима! - Представилась она на китайском, с сильным акцентом, похожим на тибетский. - И это не мой монастырь, но всё же я тут! Что это за место и почему лезвие твоего гуаньдао такое тонкое?

Между ней и Тору было около трёх метров, но говорила Сима так, словно между ними было метров тридцать. Осознав это она погладила рукой горло.
- Птичье зрение. - Прояснила она, сказав уже нормальным тоном и улыбнувшись уголками губ.

Иногда судьба бывает жестока. Слишком жестока, отнимая долгожданные минуты покоя и заменяя их странными встречами, без которых, на вкус Тору, вполне можно было обойтись. Отправляясь сегодня на тренировку в горах, он, за проведенные в монастыре годы повидавший множество удивительных вещей, ожидал увидеть практически что угодно, но появившаяся у него над головой птица, пожалуй, умудрялась разрушить его последние стереотипы о нормальном и ненормальном. Ну вот никак не должны были пернатые, в его понимании, носить сумки, посохи и шляпы, и пусть Тору догадывался, что эта птица не совсем обычная, а местами даже и человек, представшее глазам зрелище моментально вывело его из душевного равновесия, пусть мужчина и старался, чтобы на его обычно непроницаемом лице это никак не отразилось.

Ненамного лучше стало и когда птица скинула свое оперение и предстала передним девушкой, совершенно не похожей на существ женского пола, которых ему приходилось видеть до этого. Белая и высокая, как вершина горы Фудзи, она заставляла смотреть на себя снизу вверх, чего Тору не приходилось делать уже давно, когда речь заходила о женщинах. И, вдобавок ко всему, одежда этого удивительного создания выглядела так, словно была отнята у заблудившегося в горах реконструктора или взята со съемок какого-то фильма.

А потом был шум. Много странного шума, плохо складывающегося для него в общую более чем сюрреалистичную картину и заставляющего на какое-то время просто замереть в молчании в надежде, что галлюцинация сгинет, и он сможет спокойно идти по своим делам. Но видение никуда не исчезало, и Тору приходилось признать реальность всего происходящего и вступить с галлюцинацией в разговор, обозначив хотя бы самые основные моменты.

- Мотидзуки Тору, - после недолгих колебаний представился мужчина. - Это монастырь Линь Ян Шо. А это, - он немного выставил вперед руку с нагината, - не гуаньдао.

На его взгляд, ответы на вопросы были более чем исчерпывающими, но что-то подсказывало Тору, что ими все не обойдется, а сам он очень скоро превратится в допрашиваемого, перспектива чего не вызывала у него никакого энтузиазма.

- Значит Тору. - Сима знала, что у Народа Внизу были фамилия и имя, в отличии от её племени, где фамилий как таковых не было, из-за малочисленности и сплочённости монахов. Девушка бодрым прогулочным шагом подошла ближе к своему новому знакомому, слушая его и полагая, что раз они знают имена друг друга - то уже знакомые, а не просто виделись и знают как друг друга зовут.

- Погоди, как не гуаньдао, если древко, - Сима постучала своим посохом по земле, близко осматривая оружие в руках Тору. - С лезвием на конце, что рубит, а не колет?
На самом деле Сима догадывалась, что помимо гуаньдао есть и другие виды оружия подобного типа. Но она хотела занять мужчину на ещё некоторое время, пока вспоминала наименование данного монастыря.
- Ай и ладно. И ты, значит, монах Линь Ян Шо. А я монахиня Храма Семи Ветров. Я возвращалась туда, ведомая ветрами, но они привели меня сюда. Я ещё на подлёте начала догадываться, что ведут они меня не домой, но теперь ты подтвердил мои догадки. Это хорошо. - Она широко улыбнулась японцу, затем окинула взглядом видневшиеся вдали врата, и вновь посмотрела на Тору.

Через секунду её лицо выразило явное беспокойство.
- Ох, ты же шёл по делам, а я тебя задерживаю! - Воскликнула она. - Продолжай идти! - Дружелюбно сказала альбинос, указав свободной ладонью куда-то в сторону, на кусты, якобы предлагая пройти именно туда. - Наверное идёшь тренироваться, да? - Многозначительно улыбнулась она, то ли одобряя то ли на что-то намекая. Но вряд ли второе, учитывая её выразительную детскость. - Я хочу посмотреть чему учат в монастыре Линь Ян Шо!

Сима наивно полагала, что Тору обязан теперь обходиться с ней как с гостьей, и показать и рассказать всё что ей могло понадобиться узнать про его монастырь. Но поскольку странница не была лишена вежливости, она решила позволить монаху делать это попутно со своими делами.

- Не все, что имеет древко, с лезвием на конце, гуаньдао. - Тору не планировал вдаваться в подробности и рассказывать о нагината и японских традициях работы с оружием, о которых, странная девушка по имени Сима, похоже, ничего не знала. Она вообще мало походила на человека, имеющего представление о современном мире и его истории, если такое, в эпоху глобализации, было вообще возможно. Но поскольку тратить свое время и уточнять этот момент, мужчина не собирался, ограничивался только короткими комментариями.

- Я похож на монаха? - чуть приподняв одну бровь, уточнил Тору. Настолько он помнил, волосы у него на голове, даже после того, как он заметно укоротил их длину, присутствовали, а одежда ничем не отличалась от той, что носили в больших городах. Нагината же явно не могла выступать признаком монашеского сана, поскольку времена сохэй, войнов-монахов, уже давно прошли.

- Да, я собираюсь тренироваться, а ты можешь пройти в монастырь. Думаю, там найдется немало желающих рассказать тебе, что и к чему. - Про себя он добавил "и поглазеть на такое чудо", но, по понятным причинам, озвучивать свои мысли вслух не стал. Собственную персону в роли экскурсовода Тору не видел совершенно, и если Сима, за что стоило отдать ей должное, любезно собиралась прервать их разговор, чтобы не мешать его планам, именно это он и собирался сделать. Время, вырванное на тренировку вдали от общей суеты, утекало с нечеловеческой скоростью, а если Тору что и научился ценить за свою жизнь, так это время, которого последние несколько лет ему не хватало практически ни на что.

Зачем Сима кто-то там, когда у неё есть Тору здесь?
Она даже не восприняла его слова всерьёз, расценив это как некий выпорхнувший афоризм. Как это её может прогонять монах монастыря в горах? Невозможно.
А учитывая, что он ещё и двигался на тренировку, что подтвердил, так и вовсе было странным не продемонстрировать своё кунг-фу с не-гуаньдао гостье.

Сима считала Тору монахом из-за того, что ещё знакомилась с этим миром. Она привыкла к тому, что Народ Внизу одевается так как Тору, и посчитала, что и монахи могут одеваться так же. Но Сима оценила его философский вопрос "Монах ли я?", ещё больше убедившись в том, кем он для неё был. А кем же ещё он мог и быть в данных обстоятельствах?

Потому Сима вежливо дала Тору отойти от неё на семь шагов, заведя руки за спину и прижимая свой посох предплечьем к спине, оглядываясь, и затем спокойно двинулась за ним, всё ещё оценивая уединённые горные пейзажи вокруг.
Затем её размеренный глухой топот за спиной Тору стал прерываться короткими подскоками. Видимо Сима учуяла особо приятный аромат зимних цветов. А затем и вовсе шустро настиг мужчину.
- Каково название этого оружия? - Всё же не удержалась белокожая, внезапно оказавшись сбоку и продолжая идти с заведёнными за спину руками, но уже наравне с монахом Линь Ян Шо.

Покладистость Сима на какой-то короткий промежуток времени заставила Тору поверить, что сегодня ему несказанно повезло нарваться на понятливую и неназойливую особу. И, по достоинству оценив ее готовность прервать разговор, он даже соизволил отвесить ей неглубокий поклон на прощание, перед тем, как отправиться своей дорогой. Но вот на этом все положительные моменты и закончились, поскольку практически сразу за его спиной послышались шаги, показывающие, что мечтам о заслуженном одиночестве так и суждено остаться мечтами.

- Нагината, - коротко ответил Тору, бросая взгляд на свою спутницу и пытаясь понять, зачем она привязалась к нему, если изначально ее интересовал монастырь. А сам он ни на монастырь, ни даже на маленький передвижной храм, если такие бывали, не походил ни разу.

- Насколько я понял, вас интересует Линь Ян Шо. Полагаю, вам не стоит тратить время на общение со мной. Если что, я не монах, монашеский образ жизни не веду и вряд ли смогу тебя чем-то порадовать.

Тору уже пожалел, что сказал о запланированной тренировке. Наверное, ему стоило сморозить что-то вроде "иду пить в деревню", не объясняя, зачем ему для этого понадобилась нагината, поскольку удивительное создание наверняка смогло бы придумать причину за него, решив, что монахам Линь Ян Шо разрешено пить только с лезвия или еще какую-нибудь подобную дикость.

- Стены молчаливы. Люди в этих стенах - дают им смысл. Как я узнаю смысл, если буду смотреть на стены? - Отвечала Сима, шагая рядом. - Если ты не монах, то зачем тебе нагината? Паляция носит тонфа и пестилеты. Армия скорее всего тоже носит тонфа и пестилеты. А гуаньдао - не их оружие. Это оружие воинов-монахов. Если в монастыре Линь Ян Шо живут не монахи, то кто?

Сима была уверена в каждом своём слове, так как считала себя очень проницательной и сообразительной, конечно же не осознавая того, что её личные взгляды пропущены через очень многогранную призму её сформированного долгой изоляцией в архаичном обществе и изменённого инициацией духами сознания, так как это было её естественным состоянием на протяжении многих лет.

- Я должна понять почему я тут. И раз духи показали мне тебя - значит и ответ дашь мне ты. Если ты шёл на тренировку в момент как я тебя застала, значит я должна пойти с тобой. Я должна взглянуть на твоё кунг-фу с нагината и понять что оно мне скажет. Не зря твоё оружие похоже на моё. - Альбинос вновь широко улыбнулась.

О чем Тору подумал практически сразу, так это о необходимости в разговоре с Сима говорить как можно меньше. Любое его слово она могла вывернуть каким-нибудь невероятным способом и выдать в ответ очередную историю о каких-нибудь молчаливых стенах, хотя лично Тору отнес бы ее к категории людей, которые не против иногда с этими стенами и поболтать. Так что на рассуждения девушки он предпочитал реагировать многозначительным молчанием, радуясь, что про историю нагината Сима не знает ничего, а то еще решила бы уточнить, не является ли он в таком случае женщиной, раз с монахом как-то не заладилось.

- В Линь Ян Шо живут те, кого привела туда судьба, - в тон своей спутнице ответил Тору, предполагая, что той должны понравиться любые версии, в которых как можно больше пафоса и как можно меньше смысла, мысленно ругая духов, показывающих всем подряд его личную жизнь. Благодаря Джуну он имел некоторое представление о людях, способных общаться с духами, но при нем племянник никогда на них не ссылался, видимо, догадываясь о его негативный реакции на подобные вещи.

- Я не могу показать тебе мое кунг-фу. - В голову Тору пришла отличная идея, как избавиться от назойливого внимания, направив против Сима ее же оружие, так что он даже немного притормозил, чтобы прибавить своим словам большей значимости. - Я дал обет скрывать свои навыки от того, кого еще не признали в Линь Ян Шо. Если желаешь проникнуть в тайны нашего монастыря, направь свои стопы в его сторону.

Высказавшись, Тору снова пошел своей дорогой, надеясь, что сгенерированного им бреда будет вполне достаточно, чтобы девушка нашла себе более интересное занятие, чем его преследовать и подарила ему возможность хотя бы полчаса побыть наедине с собой.

Сима слушала внимательно, наконец услышав речь более близкую ей, а не столь простую и приземлённую, на которой принято было говорить.

- Да! Судьба! - Радостно подтверждала она, чувствуя себя на одной волне с Тору. И раз он сам признал судьбоносность их встречи (по мнению Сима, разумеется), то она окончательно всё решила.

- О, я понимаю тебя. Я восхищаюсь тем как строг ты к себе, хоть моему народу это и не свойственно. Обет - дело истинного монаха. Конечно, я не стану просить тебя нарушить его. Но раз ты тоже чувствуешь, что судьба нас свела, кто мы такие, чтобы противиться её воле? Мы с тобой сразимся! М... Например за мою шляпу! - И Сима ловко сняла свою доули и надела её на голову Тору.

Раз их встреча не была про беседу, ведь кто беседует с оружием в руках, значит им нужно было сойтись в битве и из неё понять, для чего судьба свела их.