Найди то, не знаю что

Треугольники или нет, а на девушек они никак не договаривались.
Джуза иногда обманывал себя, полагая, что привык к выкрутасам своих товарищей - фигня и вранье, к такому нужно привыкать очень долго. Явно не один десяток лет, и то, даже после этого все еще остается вероятность, что где-нибудь они да удивят, в какую-нибудь щель да влезут со своими внезапными выкрутасами. Вот, например, когда очень четко бежавший к ведущим из деревни воротам Кадзунари вдруг решил заложить разворот на сто восемьдесят градусов и устремиться в прямо противоположном направлении - ну как такое предугадаешь? А привыкнуть к такому как? Никак, в том-то вся и соль. Хорошо ещё (да хорошо ли?), что у Джузы допуск доверия к друзьям был огромный. Что он не стал продолжать тянуть к воротам или вкапываться в землю намертво, выясняя, куда это и кто здесь собрался, а просто послушно потащился следом за Кадзунари. Хотя очень быстро о своём послушании пожалел.
Потому что сменить курс, как быстро выяснилось, Кадзунари решил ради того, чтобы броситься навстречу симпатичной девушке. И обаять ее улыбками и вопросами про Линь Ян Шо.
Хорошо, что Масуми не бросился немедленно поддерживать эту затею, а пока стоял и молчал. Но всё равно, Джуза исправно застыдился за троих - вот же нашёл время! как будто им сейчас до того, чтобы за девушками бегать! - и дернул Кадзунари на себя, рассерженно шипя: - Тебе заняться нечем? Ты же компас наш! Куда тебя перекосило, скажи на милость? - Отрастить бы вторую голову, да где ее возьмешь, поэтому Джуза быстро вынужденно перестал выговаривать товарищу и сконфуженно поклонился девушке: - Простите нас, пожалуйста. Мы уже уходим.

Маленькая оговорка: когда Джасмин находила телодвижения идущих перед ней юношей очаровательными, она никак не рассчитывала на то, что молодые люди бодро поскачут к ней и попытаются сделать её частью этих телодвижений тоже. Немалая доля очарования была именно в том, чтобы наблюдать за хаосом издалека, не впутываясь в этот хаос самой. Джаз сперва попыталась было шагнуть в сторону, уступая целеустремленной компании рельсы, лыжню и все остальное - но очень быстро поняла, что никакого смысла в этом нет. Что молодые люди двигаются прямой наводкой четко на неё, тут что уступай, что не уступай - всё одно, догонят и причинят счастье и радость. Поэтому Джаз терпеливо замерла на месте, позволяя юношам поравняться с ней и предъявить все вопросы или что у них там возникло.

Оказалось, вопросы были только у одного юноши. Зато уж более чем конкретные. Глядя на его пышущее уверенностью лицо, Джасмин невольно задалась вопросом, потому ли молодой человек выцепил ее из толпы, что она оглушительно выбивалась своей внешностью из череды местных жителей, или за этим стоит нечто большее, причём, возможно, мистически большее. А может, и то, и другое сразу. Словом, это вопрос интересный, его не худо бы прояснить.

- Maybe, - пожала плечами Джасмин, стараясь выглядеть равнодушно и не вопить одним только своим внешним видом о том, что она всё знает. - А вы с какой целью спрашиваете? Осматриваете достопримечательности? - Второй юноша тем временем вмешался в разговор и попытался увести своих спутников. Джаз за развитием событий следила с вежливым интересом, не вмешиваясь - если уж им суждено попасть в Линь Ян Шо, так молодые люди тем или иным способом за нее зацепятся, подыгрывать ти не обязательно, - и сама тем временем мысленно потянулась к юношам, пытаясь понять, кто перед ней и насколько здесь веет магией, которую нужно помогать осваивать, прятать в Линь Ян Шо, и прочая, и прочая.

Европейская девушка, что закономерно, не горит желанием немедленно знакомиться с тремя бросившимися к ней под ноги японцами, это чувствуется по её сдержанному прохладному ответу, тут даже магии не требуется. Но Кадзунари находит, что такая холодная отстраненность ей очень даже идёт. Она так становится похожа на европейскую королеву, а королевы – это всегда красиво.
Кадзунари бы и больше разглядел, но его уже немилосердно трясет Джуза, который явно считает, что они лезут куда-то за грань дозволенного. Что девушка вот-вот их проклянет за бесцеремонность или еще что. В понимании же Кадзунари, они нормально, цивилизованно общаются. Ну да, не слишком радостно – ну так они и не познакомились ещё толком, дайте срок, и всё изменится. Поэтому дергающему его за руки Джузе юноша успокаивающе отвечает: – Тихо-тихо, у нас тут всё в норме. Не паникуй, ради всего святого, нас пока не бьют и в полицию не сдают, – но это пока. У девушки на лице так и читаются сомнения, огромные, как небоскреб. Того и гляди, схватит метлу и погонит прочь. Раздумывать здесь особо некогда, приходится действовать по наитию. И Кадзунари, нутром чувствуя, что здесь имеет смысл жирно намекнуть на магию, многозначительно говорит: – Да вот, можно даже сказать – в паломничество идем. Очень уж, говорят, волшебное там место, – жирно подчеркивает Кадзунари. И понижает голос до состояния полной почти нелегальности, через плечо указывает девушке на Масуми и тихо рассказывает: – Видите? Человек-птица. Того и гляди, к облакам в любой момент воспарит, дурная голова. Уж и не знаем, какими силами его на земле держать. Может, вы что посоветуете? Я верю, вы можете! Вы выглядите как очень мудрая женщина, в ваших знаниях даже сомневаться грешно, – беззастенчиво льстит Кадзунари. Хоть что-то из того, что он здесь наговорил, но должно же попасть в цель. Не может такого быть, чтобы всё мимо.

На какое-то время Масуми напрочь перестает выделяться на фоне своих друзей. Наоборот даже, теряется рядом с ними. Кадзунари рассыпает вокруг себя переливчатый бисер торопливых слов, как он умеет, Джуза рядом показывает, что он по-скалистому основательный, серьёзный и твердый, тоже в лучших традициях его монолитного характера. Масуми же ничего не показывает, предпочитая молча смотреть. Его до крайности увлекает мимика рыжей европейки. То, как она то сосредоточенно хмурит, то удивленно приподнимает брови - движения неяркие, мелкие даже, но очень четко выражающие все, что должны, никакая агрессивная мимика лучше бы не справилась. Масуми понимает, что их внимательно рассматривают, взвешивают и оценивают. И пока находят скорее подозрительными, чем заслуживающими доверия - но в любом случае, не настолько удивительными, чтобы гладкий светлый лоб девушки пошел волнами совсем уж некрасивых морщин. И правильно, думает Масуми, продолжая потихоньку любоваться, у неё замечательная форма бровей, ни к чему лишний раз заставлять их ломаться от удивления.
Кадзунари тем временем не оставляет попыток обаять девушку, засыпая её ворохом цветастых слов. И слова про человека-птицу Масуми очень однозначно воспринимает на свой счет. Как призыв продемонстрировать. Воспарить, конечно, не получится, потому что Джуза бдительным якорем повиснет на пятках, на плечах и удержит. Поэтому Масуми выбирает более спокойный путь демонстрации. Он сосредотачивается на длинной рыжей пряди, выбившейся у виска девушки, представляет себе, как хочет перебрать ее пальцами, тянется теплым желанием вместо руки, посылает его в воздух ласковым возмущением - и воздух откликается мягким движением, покачивая прядь волос возле нежной персиковой щеки.
- Вы красивая, - дополняет Масуми своё маленькое выступление. И отдирает от лямки рюкзака маленький треугольный брелок, похожий на насквозь дырчатый сыр, даже ажурный где-то. - Это вам. Треугольник. Удачливый. Возьмите, пожалуйста.

Джуза, признаться, рассчитывал на то, что товарищей он плюс-минус влегкую отцепит от девушки и вернет на прежний курс - так же хорошо и относительно гладко все шло до этого, с чего бы сейчас чему-то меняться. Однако неожиданно для него Кадзунари и Масуми словно в землю вросли. То есть, конечно, их все еще можно было закинуть на плечо, или поволочь волоком поперек живота, или иными способами увести силой, но это какие-то совсем крайние методы, далёкие от цивилизованного решения проблем. Хотелось бы по возможности их избежать - и Джуза, скрипя мозгами, эту возможность усердно искал.
Но не находил, а Кадзунари и Масуми, пущенные на самотёк, тем временем начинали фокусничать и чудить.
- Какие человеки-птицы? Нет здесь никаких человекоптиц, - с легким запозданием встрепенулся Джуза. Понадежнее сгреб Масуми за плечи - тот, по счастью, ещё не успел ласточкой стартануть ввысь, но, зная, как он легок на подъём, можно было быть уверенным, что сорваться вверх он способен в любой момент, пусть даже никуда толком улететь у него не получится, - и с нажимом повторил: - Нет. Никто никуда не летает. Не слушайте фантазеров, пожалуйста, - а фантазеры между тем не унимались и пытались себя выдать девушке не одним, так другим способом. Масуми вот намеки Кадзунари про человека-птицу воспринял со всей ответственностью, вскинул руки и принялся колдовать. Издалека, может, было и не разобрать ничего - но стоящий вблизи Джуза ясно понимал, что его друг взялся за сотворение ветра. И попытался вмешаться, сердито хлопнув Масуми по тощим рукам: - Прекрати немедленно! - да какое там, разве за ним угонишься. Он еще и треугольными подарками успел своё выступление сверху отполировать.

В троицу молодых людей, в общем-то, и вглядываться толком не пришлось - почти сразу же Джасмин увидела, как у юноши, заговорившего с ней первым, тревожно и ярко светятся верхние чакры. Как будто он непрерывно магически вглядывался и вслушивался в окружающий мир, пытаясь его прочитать и предугадать. Словом, на взгляд Джасмин, это очень походило на то, как работает развитая интуиция прорицателя, превосходя интуицию обычную в стандартном смысле этого слова. И уже одного этого, в принципе, хватило бы девушке для того, чтобы признать, что звезды сошлись и выстроились в правильный круг, нужные люди встретились в нужное время в нужном месте, юношей надо прибирать к рукам и вести в Линь Ян Шо, потому что им явно туда.

Но разговаривающий с Джаз молодой человек, вестимо, был не в курсе, что ей уже всех демонстраций хватило. Он уже вовсю призывал своего друга присоединиться к беседе. И косвенно этот призыв звучал так, как будто девушке будут прямо тут, не откладывая в долгий ящик, демонстрировать превращение в птицу, но, по счастью, обошлось. Вместо превращений второй юноша, высокий и тонкий, прибегнул к другой магии: Джасмин увидела, как у него в горле ярко вспыхнула голубая Вишуддха, а потом почувствовала мягкое, но очень отчетливое прикосновение ветра к лицу и волосам. И вскинула руку, спеша пресечь все эти фокусы, пока молодые люди не решили, что для большей убедительности следует призвать ураган: - Merci. Вы показали мне достаточно. Больше не надо.

Затормозить молодых людей этой репликой, правда, сразу не получилось. Второй юноша уже как будто разогнался втираться в доверие всеми доступными способами - то есть, он явно подразумевал не это, а что-то гораздо более честное, но Джаз с ходу не подобрала его действиям прилично звучащего определения. Джасмин приняла из рук юноши треугольный брелок, кивнула, повторила: - Merci, - и позвала: - Ну что ж, пойдемте. Провожу вас. А вы пока расскажете мне немного о себе, хорошо? С чем вы к нам пожаловали, что ищете и все такое прочее? - На всякий случай еще раз поманив молодых людей за собой, Джаз двинулась к воротам, ведущим из деревни, до которых уже и так оставалась от силы минута ходу. Вот уж действительно - столкнулись почти что на пороге.

– Мы и еще что-нибудь можем показать, – с готовностью говорит Кадзунари. Ляпает и только после этого задумывается, что, как и куда они могут показать. Разве только немагическую мощь Джузы – а Джуза тем временем в упор не улавливает, что, к чему и зачем. Он упрямо гнет линию совсем в другую сторону, уверяет, что никаких чудес не знает, не видел, никому не скажет. Вряд ли его слова перебьют и задавят собой гладкое выступление Масуми – но тем не менее, стоит его притормозить. Кадзунари с самым что ни на есть невинным видом наступает Джузе на ногу. И кротко просит: – Помолчи, пожалуйста. Мы тут вопросы решаем, а ты немножко мешаешь. Самую малость, честное слово. Помолчи, а?
И, пока Кадзунари держит эту нехитрую речь, пытаясь совладать с заупрямившимся другом, девушка уже принимает решение. Выносит вердикт, который звучит как "да" и тем самым невероятно ласкает слух, приглашает идти за ней, и Кадзунари радостно расцветает в ответ. Вот, парочка правильных вопросов, и как всё в итоге оказалось просто. А могло бы быть сложно. Шастали бы сейчас, выискивали тропинку в горах.
– Видишь? – полушепотом спрашивает Кадзунари у Джузы. И так же полушепотом поясняет: – Ты мне доверяй. Я, может, и не всегда знаю наверняка, зато всегда чувствую. У меня шестое чувство – знаешь какое? Да что я тебе рассказываю, ты же знаешь! Пойдем-пойдем, не отставай, пока девушка не передумала. И ты – пойдём, – напоминает Кадзунари уже знатно растекшемуся от влюбленности Масуми. Хотя ему, в таком виде, конечно, напоминать не надо, сам пойдет и следы в пыли еще целовать будет. Когда успел только до такого состояния дойти.
– Мы, знаете, как-то вдруг поняли, что мы не вмещаемся в рамки обычного мира. Ищем мир расширенный, более удивительный, – доверительно сообщает девушке Кадзунари, догоняя ее уже в воротах. И продолжает трещать, выкладывая информацию: – Меня зовут Кадзунари. И я, знаете ли, как-то вот умею двигать предметы глазами. Могу показать, если хотите. Хотите? А это, вот, мои друзья, Масуми и Джуза. И они... хотя чего я-то за всех за всех говорю? А пусть ребята вам сами про себя расскажут? Они с презентацией себя справятся явно лучше. Как вы думаете? Давайте, Суми, Джучан, похвалите себя перед девушкой как следует, – командует Кадзунари, обращаясь к товарищам. И успевает еще вопрос к девушке ввернуть: – Скажите, а как вас зовут? Клянусь, это очень нужная информация, мне жизненно важно это знать!

Масуми вовсе, вовсе не уверен, что рыжая девушка оценит его попытки быть дивным магом. Очень может быть, что она уже не ценит, как это делает тяжело и сердито сопящий над ухом Джуза. Уверенности нет никакой, только и остается, что безоглядно доверять Кадзунари и его чутью. Кадзунари же просит колдовать, и Масуми покорно колдует. Толкает от себя обманчиво послушный и податливый воздух снова и снова, пока девушка не вскидывает ладонь, останавливая его. Красивый жест. Королевский жест.
И примерно в это же время Масуми получает от Джузы по рукам.
Это больно. Джуза бьет хлестко, со всей назидательной беспощадностью. Масуми отдергивает руки, прижимает к себе пострадавшие предплечья, смотрит обиженно. И вдумчиво сообщает: - Ауч. Синяки же будут. - И хорошо, что только синяки: Джуза способен бить сильнее. Масуми с легкостью представляет себе, как от более мощного удара у него отсыхают и переламываются руки, и отваливаются по самые плечи. Это всё, пожалуй, очень может быть.
Тем временем нехитрое колдовство Масуми в сочетании с ослепительной улыбкой Кадзунари (а возможно, еще и с неуклюжим обаянием Джузы) творят маленькое чудо. Девушка приглашает всех троих парней следовать за ней, обещает показать, где находится Линь Ян Шо, да и в целом начинает смотреть куда более благосклонно. Масуми сперва притормаживает от неожиданности - он не сразу понимает, что ситуация совершила решительный поворот, и только что у них было всё не очень хорошо, в теперь совсем наоборот, весьма даже замечательно, - а потом в два широких, восторженных прыжка нагоняет девушку и доверчиво идет за ней по пятам. До него даже не доходит, что его просят что-то там рассказать; он только смутно улавливает, что речь идет о нем, и кивает, подтверждая, что да, Масуми - это он.
Да разве это сейчас так уж важно, в конце концов.

Шагать вперёд гордым царственным ледоколом и слушать, как у неё за спиной молодые люди мягко переругиваются, было бы красивой картинкой, но не сложилось. Юноши начали представляться – вернее, представляться начал один за всех, словно настоящий гасконский мушкетёр, - и пришлось оборачиваться, хватать памятью лица и соединять с ними непривычные японские имена.

- Hajimemashite, - выдала в ответ Джаз и сама себе поразилась. Внешне, конечно, она постаралась этого никак не показывать - что за мастер будет стоять перед учениками с видом "вот это ничего себе я ляпнула", эдак от репутации и имиджа останутся одни ошметки, - но удивилась внезапно всплывшему слову, которое у нее, оказывается, обреталось в глубинах памяти. И где только успела подобрать. Жестом Джасмин поспешила остановить Кадзунари, который уже рвался показывать ей все свои бесценные умения, да и дирижировал своими товарищами на её вкус, он уж слишком бескомпромиссно. Джаз, конечно, опытным мастером пока не была, поэтому её подход авторитетным можно было назвать с натяжкой - но всё же, она предпочитала быть мягче, чтобы не давить на учеников сверх необходимого, чтобы давать им относительную свободу и позволять раскрываться самим. Кадзунари же, при всей его внешней щебечущей милоте, давил довольно жёстко, и из принудительной самопрезентации могло ничего хорошего не выйти.

- Разбираться будем постепенно. Step by step, - сказала Джасмин. К этому моменту они уже вышли за пределы деревни, и вовсю шагали по узкой тропинке в направлении монастыря, и можно было не оглядываться после каждого слова, опасаясь посторонних ушей. Опытным путём в монастыре Джасмин уже выяснила, что её имя лучше предельно сокращать, чтобы оно вызывало у окружающих как можно меньше проблем. - Меня зовут Джаз. И в Линь Ян Шо я живу как мастер. Учитель. Преподаватель. - Она последовательно пробовала все подходящие слова, будто словарь синонимов открыла, пытаясь донести до молодых людей смысл как можно точнее. - Вы планируете учиться в Линь Ян Шо? И долго?

Если Масуми был ей уже примерно понятен как начинающий маг Воздуха, если Кадзунари она для себя уже определила как интуитивного прорицателя, то третий юноша, Джуза, пока оставался размытым пятном. Никакой магии он пока не проявлял, ни в чём признаваться не спешил. Зато как будто выступал балансиром, пытался уравновесить романтическую бестолковость своих товарищей, задавал трезвые, очень приземлённые вопросы. Даже чуть-чуть отдающие паранойей. Джаз обернулась к нему, улыбнулась одобряюще и сказала как можно теплее: - Если коротко, то это моя задача как мастера. Раз вы идете в Линь Ян Шо как ученики, чтобы изучать магию, а я вас встретила, то теперь моя обязанность - помочь вам добраться до монастыря. Это как минимум. Если упрощать, вы заслужили это своим даром и желанием его развивать. - И всё-таки она не чувствовала, что успокоила Джузу. Его аура непрерывно шла дергающейся рябью, похожей на тревогу. Но Джаз рассчитывала, что за время пути у нее получится эту тревогу унять. Она ведь, в конце концов, искренне не планирует ничего плохого и правда собирается лишь помогать ученикам в пределах своих полномочий, как должно прилежному мастеру.

В конце концов, может быть, кто-то из них станет первым учеником, которого доверят ей как куратору.

С неудовольствием Кадзунари приходит к выводу, что в отдельные моменты у Джузы на ногах можно хоть чечётку отплясывать, а он и не почувствует. Вот сейчас, например, момент именно такой – когда Джуза по уши в паранойе, в каких-то невнятных тревогах, и ничем ни его из этой фигни не выколотишь, ни этой фигни из него. Кадзунари, впрочем, не перестает пытаться.
– Не обижай девушку! – свистящим шепотом упрекает он. И с размаху наступает Джузе на ногу еще раз, и всем лицом семафорит Масуми, призывая сделать то же самое и постоять за прекрасную монахиню. А то ну как она оскорбится недоверием, и уйдет невесть куда, и придется выгребать самим – в общем, все это будет совершенно ни к чему. Но девушка пока демонстрирует удивительную благосклонность и даже не обижается на то, как Джуза недоверчиво и колюче ершится. Более того, она продолжает говорить и понемногу отвечает на вопросы, и безошибочно чувствуется, что от нее можно узнать и еще намного, намного больше.
– Получается, вы – Джаз-сенсей? – бойко уточняет Кадзунари, охотно подхватывая предлагаемую ему логику, соединяя разрозненные обрывки информации в единое целое. И с уважением хлопает глазами: если слова "преподаватель" и "учитель" кажутся совсем обыденными, ничем не примечательными, то вот слово "мастер", с помощью которого девушка отрекомендовывает себя в первую очередь – это уже звучит очень внушительно и весомо. И не то чтобы напрочь прибивает к земле, но уже как-то мешает все так же оголтело виться вокруг бестолковой бабочкой и беспорядочно щебетать: резко становится то ли невежливо, то ли несолидно, то ли все сразу. Кадзунари почтительно приглушает обороты и кротко интересуется: – А что именно вы преподаете? – Не откладывая в долгий ящик, он уже начинает понемногу прощупывать почву, выясняя, под каким предлогом можно напроситься к яркой мастерице на урок. И крепко подозревает, что не его одного это интересует. Что Масуми, например, охотно под этим вопросом распишется. У него уже зрачки были в форме треугольников, и в его случае это определенно означало сердечки.

У Масуми слова соскальзывают со слуха. Он где-то по-над землёй, отчасти не здесь, занятый в основном тем, чтобы шагать по следам прекрасной европейки, не сбиваясь. И только отдельные реплики, подобно сорвавшимся с края крыши каплям воды, ухитряются всё же достичь его плавающего в розовой жиже мозга, пробивают себе дорогу сквозь романтически-невнятную кашу.
"Меня зовут Джаз".
Кап.
"Учитель".
Кап.
"Заслужили своим даром".
Кап.
Он ведь, кажется, улавливает все самое важное, так о чем волноваться? Но Кадзунари по неясной причине волнуется. И всем лицом семафорит о том, что чего-то хочет, да настойчиво так, и лицо его почти кричит, несмотря на то, что так-то Кадзу продолжает мило общаться и голосом отнюдь не хлопочет. С усилием Масуми заставляет себя перестать залипать на яркие рыжие волосы, выдергивает себя обратно в реальность и озирается по сторонам, пытаясь понять, что же такое происходит у него прямо под носом, что требует его немедленного вмешательства.
О. Конечно. Джуза.
Масуми знает, что Джуза воспринимает отсутствие у него дара, подобного дарам его друзей, довольно болезненно. А теперь - теперь, возможно, слова Джаз-сенсей резанут его еще сильнее, возможно, ему почудится намек, что он, как лишенный дара человек, не должен добраться до Линь Ян Шо, должен уйти. Так категорически нельзя, внутри Масуми с этим не согласно все: и мозг, и сердце, и легкие, и вообще весь суповой набор внутренностей и костей. Масуми липнет к Джузе с несерьезными объятиями, пытается оплести его собой, как виноградной лозой, и нежно, но настойчиво твердит: - Вы ведь проводите нас всех? Мы можем учиться в Линь Ян Шо все втроем? Пойдем туда все вместе?
И если сейчас Джаз-сенсей вдруг скажет "нет" - что ж, значит, им с Кадзунари придется попотеть, чтобы это "нет" сменилось на "да", вот единственный вариант, который всех устроит.

Чем дольше Джуза слушал, тем активнее ему не нравилось все, что он слышал. Хотя тут с какой стороны посмотреть, конечно. Для Кадзунари и Масуми, например, все складывалось идеально, их явно были готовы привечать в монастыре с распростертыми объятиями. А вот для самого Джузы дело пахло обратным билетом до Токио. Никакими магическими умениями он козырнуть не мог, стало быть, получалось, что дара у него как будто и нет, а раз так, то и делать ему в волшебном Линь Ян Шо нечего. Потому что сандалия он дырявая, а не перспективный ученик, получалось. Правда, впрямую Джаз-сенсей этого пока не озвучила, все обходилась деликатными полунамеками. Но Джузе и полунамеков было достаточно, чтобы с легкостью их расшифровать: а он бездарность, да, как обычно. Жизнь раз за разом утыкала его в это обстоятельство, напрочь игнорируя его готовность лоб расшибать об учёбу, и сейчас опять дорожка туда же вывернула.
- А у меня нет дара! –
- сказал Джуза честно и горько, полагая, что если уж резать правду-матку, то самому и как можно раньше, чтобы потом не так больно было. Отдирать медленно и мучительно, оно же всем известно, что гораздо больнее. - Вот у Кадзу есть, у Суми есть. А у меня - никакого! Я бездарен, как покрышка! Могу сразу топать обратно в деревню? - Ему искренне хотелось прояснить это сразу, не увязая в полунамеках и неловких объяснениях.
И было бы проще, если бы друзья, прекрасно зная о том, какая он магическая пустышка, не питали иллюзий насчёт него, а просто отпустили бы его с миром. Но они, очевидно, уже что-то такое себе выдумали, и Масуми повис на Джузе только что не с ногами, как будто пытаясь удержать, и было очевидно, что, недалек тот час, Кадзунари последует за ним. Поэтому Джуза попытался спешно стряхнуть Масуми со своих плеч и принялся почти свирепо уговаривать: - Отпусти, дурак! Щас вот меня выпрут прочь, и тебя со мной заодно, потому что ты вовремя не отцепился. Оно тебе надо?
И у него в эти мгновения совершенно точно не щипало и не кололо в носу.

Джуза упорно не успокаивался, более того, заражал своим беспокойством и двух других юношей. Понять, из-за чего именно он так волновался, вышло не сразу - казалось бы, Джасмин подтвердила свою готовность проводить его в монастырь, иных зримых поводов не было. Джаз смутно ощущала, что проблема все-таки в ее словах. Что где-то она обронила что-то не то, что теперь и портило весь диалог, но никак не получалось уловить, что же она такого неосторожно произнесла. И только после того, как беспокойство Джузы все-таки прорвалось яркой, почти обиженной вспышкой, стало наконец понятно: ах, вот где была эта роковая небрежность в словах, вот что его так задело.

- Конечно, втроем. Я вас потому и веду в Линь Ян Шо всех троих, что вы можете там жить и учиться все вместе. Будь иначе, я бы сразу оставила в деревне того, кого не планирую пускать в монастырь, - сказала Джасмин, стремясь в первую очередь успокоить Масуми и ответить на его вопросы, потому что это было быстрее и проще. Дальше она переключилась на Джузу, потому что тут объяснение требовалось более подробное и убедительное. И вообще нужно было его успокаивать с неистовой силой, потому что он уже начал нервно брыкаться, и как бы дело не дошло до травм - по богатырскому телосложению Джузы было очевидно, что он в состоянии отвесить звучную затрещину даже совершенно случайно, вовсе не имея этого своей целью, а целитель из Джаз пока был околонулевой. Возиться с синяками, или хуже того, с выбитыми зубами, ей вовсе не хотелось.

- Никто никого никуда "выпирать" не будет, - с нажимом сказала Джасмин. И для большей убедительности взяла Джузу за руку, подчеркивая, что она ведет его в монастырь и будет вести до самых ворот, и иных намерений не имеет. - Primo, не воспринимай слово "дар" как синоним магии. Это вовсе не так. В Линь Ян Шо немало немагических дисциплин, которые могут тебе подойти. Например, вдруг ты окажешься большим талантом по части боевых искусств? - Ей интуитивно казалось, что именно эта ветка дисциплин отлично подойдет Джузе, с учетом того, какой он габаритный и физически могучий, и что именно ее следовало приводить в пример в первую очередь, а не какие-нибудь миролюбивые травы или камни. - Secundo, даже если мы говорим именно о магии - в монастыре немало талантливых мастеров, хорошо знающих свое дело. Им отлично удается пробуждать скрытые магические таланты в тех, кто не сумел обнаружить своей магии самостоятельно. - Правда, сейчас сложно было сказать, чтобы мастера густо проводили занятия. Но Джаз полагала, что если она пробежится по мастерскому корпусу и как следует всем понадоедает, то у кого-нибудь что-нибудь да выпросит для новых учеников. - Ad tertium, если Линь Ян Шо прислал меня к тебе навстречу, это автоматически означает, что ты имеешь право туда войти. Вне зависимости от того, сколько талантов ты успел или не успел в себе раскрыть. Если бы было иначе, проводника ты бы не встретил и дороги до Линь Ян Шо бы не нашел. Понимаешь? Все хорошо. Тебе не надо никуда возвращаться. Если не будешь нарушать правила поведения, тебя примут и выгонять не будут. - Под конец Джаз уговаривала встревоженного парня уже ласково, отчетливо ощущая, что эта тема для него больная. Вопрос Кадзунари на фоне этого она отложила на потом - список дисциплин вот вообще никуда не денется и распрекрасным образом подождет.