Видишь ворона? А он есть

Плечо немного тянуло после ранения, но не настолько, чтобы Тай валялся до обеда в кровати, изображая из себя мертвого и требовал, чтобы ему подали стакан воды. В целом его жизнь ничуть не изменилась, потому что дела никто не отменял, да и Тео успел подшаманить над раной, когда они вернулись в Пекин после злосчастной поездки на свадьбу в Макао. Поэтому утро старшего из близнецов началось как обычно рано, когда он до основной работы хотел заехать в зал и немного прийти в себя и потренироваться, пока там никого не было.

С детства Тай не стал сильно дружелюбнее и по-прежнему предпочитал одиночество любому количеству людей. Раньше он был согласен терпеть ещё и Тео, но с тех пор, каку Тео тоже появилась своя семья, их сепарация друг от друга как близнецов окончательно завершилась. Они по-прежнему практически постоянно были на связи, встречались вечером после работы, чтобы выпить пива, вместе выбирались в зал, но проводили вместе куда меньше времени, чем раньше.

С одной стороны, Тай испытывал по этому поводу смутное беспокойство, потому что привык, что близнец всегда рядом, а с другой, понимал, что они не сиамские близнецы, и не могут вечно быть друг у друга за спиной. Иногда нужно дать другому больше свободы.

Ещё не было и восьми утра - несусветная рань по меркам ребят из триады - когда он припарковался у центра и взял в соседнего сиденья сумку с вещами. Быстро переодевшись, Тай вышел в абсолютно пустой зал и начал разминаться, наслаждаясь музыкой в наушниках и полным одиночеством.

Как Син и обещал, он взял Аниту с собой на тренировку, надеясь, что в это время в зале никого не будет. Но на парковке он заметил машину Тая - когда социопаты стараются держаться дальше от людей, у них есть риск оказаться в обществе друг друга. Тай был не самым дружелюбным из братьев, но точно не станет распускать сплетни, увидев на тренировке Аниту.

- Здесь Чун Тай, - предупредил Син Аниту. - Но вы с ним уже знакомы.

Он взял из машины сумки и проводил Аниту в раздевалку. С недавних пор здесь появилось небольшое, но отдельное помещение, где могли переодеваться девушки. Его сделали для Сантаны Риверы, в народе более известной как Мэймэй.

Син переоделся сам и вышел в ту часть зала, где находилось татами. Зона кардио и тренажеров была в стороне и частично закрыта перегородкой. Сейчас там никого не было. В это время суток братва не любит заниматься спортом.

- Доброе утро, - сказал Син Таю. - Как твое плечо?

Он знал, что старший из близнецов был ранен в Макао, но судя по всему эта рана не мешала ему уже сейчас заниматься в зале.

Тай надеялся никого не увидеть сегодня утром хотя бы ещё час, потому что с момента, когда начал работать вплотную с синими фонарями, практически постоянно был окружён братьями нашими меньшими, и иной раз ловил себя на мысли, что лучше бы это были обезьяны. Потому что научить обезьяну считать проще, чем вдолбить что-то в головы бестолковых будущих силовиков триады. Ума нет - считай калека, в такие моменты обычно говорил старший из близнецов и отправлял неугодных охранять склады или заниматься другой работой, пробуждающей выдающиеся интеллектуальные способности.

Но надежду, как известно, добивают последней. Не успел он как следует размяться, как в зале появились новые действующие лица, причем те, которых он меньше всего ожидал увидеть. Царевич со спасенной принцессой Гонконга, о которой все, естественно, уже знали, но никто не слышал никаких подробностей, а потому изнывали от любопытства.

Тай кивнул и вынул наушники, когда Чжу Син с ним поздоровался. Девушка ближе не подходила, видимо, тренажёры ее интересовали намного больше, что не могло Тая не радовать.

- Привет. На месте, как видишь, - манеру Тая разговаривать сложно было назвать излишне дружелюбной, но хотя бы безукоризненно вежливой. Да и просто это было уже данностью. - Не спится обоим с утра? Обычно в это время здесь никого нет.

Син положил на подоконник полотенце и поставил бутылку с водой. Хотелось, конечно, спать, но зато в это время в зале было намного легче дышать, чем вечером после тренировки всех бойцов.

- Лучше проснуться раньше, приду с остальными - достанут с расспросами, - ответил Син.

Он встал в стороне от Тая и стал разминаться. Мышцы не болели - так бывало редко, просто из-за командировки в Макао был более долгий перерыв в тренировках, чем Син обычно себе позволял. Но связки не задубели, и тело слушалось достаточно хорошо, чтобы заниматься в обычном режиме.

Размяв ноги, Син стал делать японские отжимания - противное упражнение, которое задействовало все те мышцы, которые особенно неприятны в растяжке. Но помогали разбудить связки и мышцы спины, чтобы их не сорвать во время отработки ударов. При этом Сину было очень сложно чувствовать себя котом, пролезающим под лавку, скорее железным дровосеком, хотя со стороны он уже справлялся достаточно технично.

Тай хмыкнул и, естестенно, доставать с расспросами не стал. Как и с замечанием, что к сяолунтао в принципе мало кто лез, кроме тех, с кем он более-менее пересекался по работе. Царевич был хмурым, нелюдимым, чужого общества не искал и смотрел волком, поэтому ему бы скорее грозило стать центром всеобщих сплетен и шепотков, чем тем человеком, к которому пристанут с требованием пикантных подробностей. Словом, в нем Тай находил отражение своих собственных черт, о которых был превосходно наслышан.

Он продолжил свою разминку, уже не надевая наушники обратно, хотя это значило, что его излюбленному одиночеству пришел бесславный конец. С Сином было достаточно комфортно работать, но при этом в жизни старший из близнецов старался с ним не пересекаться без острой необходимости - он просто не знал, как к нему относиться. Довольно радикальный в своих решениях, Тай до сих пор помнил Чжу Сина, вернувшегося после учебы в Англии - тогда это был типичный представитель золотой моложежи, родившийся с золотой ложкой во рту. Что в какой момент пошло не так, что царевич нарвался на фу шан шу, доподлинно было Таю неведомо, но того надолго сослали в порт в назидание.

И после всего этого нужно было как-то взрастить в себе уважение к человеку, которого ты знал из рук вон плохо. Для Тая это было что-то посложнее эмпатии, которой он владел примерно на уровне табуретки - то есть практически никак.

Син выпрямился, затем размял руки, плечи и шею. Закончив разминку, он направился к макиварам, чтобы отрабатывать связки ударов. Он выставил на браслете таймер на две минуты и начал с простой связи из двух ударов руками и одного ногой, комбинируя разные варианты в рамках этого условия. Браслет был нарушением техники безопасности, и Гунмао бы ему за это уже высказал, но так как Син не планировал вставать в спарринг и не хотел, чтобы таймер в телефоне орал на весь зал, он пошел на этот компромисс. Не просить же Тая позасекать время.

К слову, Тай был на голову выше Сина у рукопашном бою, и давно и успешно гонял молодую рассаду из числа синих фонарей, чтобы они не терялись в уличном мордобое. Син обычно не попадал на занятия одновременно с близнецами, и ему было любопытно посмотреть на то, как будет тренироваться Тай.

Но сейчас Син был полностью сосредоточен на своем упражнении. Отпустить мысли, сосредоточиться на дыхании и технике, чтобы энергия оказывалась в костяшках или ноге в момент удара в точке его нанесения. Первую минуту начинаешь уставать, со второй отключается голова, и тело работает на автопилоте, становится легче и двигаться, и дышать. Раз, два, три. Менять ритм, двигаться, не опускать руки. Четче, чтобы удар шел не за счет дури, а за счет техники. Браслет завибрировал, и Син остановился, чтобы восстановить дыхание.

Тай уделил особенное внимание разминке плечевого пояса, чтобы не повредить пристрелянное плечо снова, ему не хотелось выбывать из рабочих будней, потому что он слишком привык все контролировать. И хотя без него Пекин не рухнул бы, старший из близнецов предпочитал лишний раз не проверять это на практике. И сегодня, пожалуй, стоит поберечь руки и устроить день ног.

Он присматривался к Сину как к человеку, с которым в будущем предстоит много работать вплотную, а поэтому хочется понять, как он себя будет вести в бою, какие у него есть слабые и сильные стороны. Как он ставит руки в защите, какая у него ведущая, и как у него торчит локоть при ударе, который должен был быть прямым, но у Сина превращался в боковой. Локоть, который ему с легкостью можно вывихнуть, а то и сломать, если он и дальше будет его так оттопыривать.

Таю было достаточно того, что он воспитывал толпу молодежи, чтобы и сейчас лезть со своими ценными советами. Тем более, что Чжу Син ясно дал понять, что не в настроении сегодня контактировать с другими, а право на личное пространство старший из близнецов всегда очень уважал. В том числе и свое собственное тоже. Царевич напрямую подчинялся лунтао, а Тай, хоть и выполнял львиную долю работы своего отца, так и не заслужил трехзначный номер, чтобы с легкостью командовать остальными. С субординацией у него было все в порядке. А недостаточность общительности он компенсировал исполнительностью и умением решать проблемы.

- Локоть левый торчит, - не выдержала душа поэта. Тай коротко обратил внимание Сина на его руки. - Подбери.

Син обернулся на Тая, потому что сейчас упражнение закончилось, и была короткая передышка. Формально Тай не был его начальником, но Син очень хорошо понимал что к чему, чтобы принять замечание от более опытного бойца с благодарностью, а не как попытку зацепить или придраться. В семье традиционно считалось, что лучше всех дрался фу шан шу, но ситуация в городе давно позволяло ему перейти из игроков в тренеры, а Тай был действующим инфорсером.

- Спасибо, - ответил Син.

Время передышки закончилось, и он запустил таймер заново, решив повторить ту же связку: два удара руками, один ногой. Сейчас Син заметил, что локоть действительно уходит в сторону, недостаточно закрывая корпус. Он стал внимательнее следить, чтобы эта ошибка не закрепилась в связке. Син был правшой, и несмотря на уже приличный опыт тренировок все равно в каких-то нюансах левая рука и левая нога были слабее и медленнее.

Понимая, что Тай мог смотреть за ним и дальше, Син больше сосредоточился на технике, стараясь не допустить новых глупых ошибок. Плечо, рука, спина,бедро, движение от корпуса, подбородок не выставлять, взгляд вперед, каждая часть тела двигается сама по себе, но руки взаимосвязаны. По ощущениям прошло больше минуты, но сейчас голова продолжала контролировать происходящее, и от этого дышать было тяжелее. Вторая минута подошла к концу, и Син остановился, восстанавливая дыхание. Когда осваиваешь базовую технику, ты получаешь оружие. И все дальнейшие тренировки - это заточка этого оружия, чтобы оно становилось сильнее и эффективнее. И эту работу можно было вести до бесконечности. Син сейчас стремился к тому, чтобы увеличить скорость движений и реакции.

Тай кивнул и отвернулся к своим макиварам. Он был уверен, что Чжу Син будет уделять больше внимания контролю своих конечностей, поэтому мог заняться непосредственно своими делами - несколько самых простых связок руками, чтобы посмотреть, как будт вести себя плечо. Кожу немного тянуло, мышцы казались скованными, пока Тай, по образу самых примерных новичков, только приступающих к изучению рукопашного боя, повторял простые двенадцать дорожек саньшоу из вин-чун. Тео, может быть, и восстановил целостность тканей, но должно было пройти еще немного времени, чтобы заживление прошло полностью, все-таки младший не был ювелирным мастером врачевания, его навыки были заточены под то, чтобы привести человека в порядок как можно быстрее.

У него не было цели как-то впечатлить свою случайную компанию на эту тренировку. Во-первых, Син Чжу совсем не был похож на его обожаемую жену Ким Чжан (и слава небесам), чтобы его как-то там пытаться впечатлять, во-вторых, Тай и так знал, что он лучше, и в его целях не было упахаться вусмерть с самого уже утра - у него еще целый рабочий день впереди, и в этот зал он еще сегодня вернется уже с отрядом разнокалиберных синих фонарей, которых нужно будет учить уму разуму. И с возрастом Тай перестал так любить бить другим морды, когда мог унизить одним только словом. Вот воистину наивысшее в свете искусство.

Убедившись, что сегодня еще рано приступать к активным тренировкам с руками, старший из близнецов отступил на шаг назад и приступил к отработке ударов ногами.

Во время передышек Син наблюдал за тем, как тренировался Тай. Ничего сверхъестественного тот не изображал, было очевидно, что он пришел просто тренироваться и не пытался сейчас строить из себя опытного гуру, чтобы показать сяо лунтао, кто тут круче. Они оба это знали, и потому могли расслабиться и заниматься своими делами. Но техника у Тая и правда была очень классной.

Третья связка была длиннее, и после двух минут отработки Син отошел к окну, чтобы попить воды. Он выпил совсем немного мелкими глотками, чтобы промочить горло, но при этом не создавать дискомфорт для последующих упражнений. Он еще не взмок - нагрузки для Сина пока были детскими, и в таком темпе он мог тренироваться достаточно долго.

Син поставил бутылку с водой обратно на подоконник и уже хотел отойти обратно к макиварам, как услышал на улице гвалт - несколько ворон что-то не поделили с голубями и устроили разборки. Син оцепенел, глядя на эту сцену, он не понимал, почему она его так увлекла: большие лохматые серо-черные птицы взлетали, затем бросались вниз на своих противников и орали снова, стараясь их распугать. Было неприятное чувство, как будто кожа онемела и по ней на какой-то момент пробежали мурашки.

Разрешив себе небольшую передышку, Тай снова отступил от макивары. В целом, можно было жить дальше, уже даже компания сяолунто не казалась такой навязчивой.

Только тот как-то странно завис, застыл на одном месте, уставившись стеклянным взглядом куда-то в окно, за которым было слышно пронзительное карканье, которое в обычной бы ситуации ничуть не привлекло внимания старшего из близнецов. В Тае шевельнулось что-то, что он счел некоторыми подозрениями касательно царевича. Однажды тот видел, как Тай использует магию земли, а потом у них случился разговор касательно ментальной магии, но это было давно, что с тех пор они больше не возвращались к этой теме. Син занимался своими делами, Тай тоже не сидел сложа руки, и как-то все позабылось.

Да вот, оказывается, подзабылось не у всех.

Старший из близнецов достаточно прожил в Линь Ян Шо, чтобы без излишней сромности сказать, что хорошо разбирается в некоторых магических науках. И превращение было одной из таких способностей, в которой он достиг определенных успехов и вполне себе сжился со своим звериным альтер-эго, хотя уже давно не был в монастыре и не разрешал себе превращаться в Пекине. На ум очень кстати снова пришло сравнение Чжу Сина с огромным кладбищенским вороном, угрюмым и мрачным.

- Чжу Син? - негромко позвал Тай. Не хватало еще, чтобы тот сейчас перекинулся. И что-то Тай подозревал, что это будет не голубь, птица, блин, мира.

Мир вокруг поплыл, и ощущения в коже стали острее и еще более неприятными. Услышав голос Тая, Син вздрогнул и встряхнул головой, прогоняя наваждение. Немного кружилась голова, но оцепенение проходило, и вернулось чувство реальности происходящего.

- М? - спросил Син у Тая, пытаясь понять, что случилось. - Не знаю, что это было, залип.

Вороны продолжали галдеть, и он старался не смотреть в их сторону. Снова вспомнился навязчивый сон, и сейчас Сину казалось, что прошедшей ночью было снова что-то подобное, что он счел отголоском просмотренного накануне фильма.

Если бы все происходило на фоне усталости или с бодуна, это было бы объяснимо. Но Син был в отпуске, отоспался за двоих и накануне не пил ничего крепче молочного улуна. Он снова взял бутылку воды и сделал пару глотков. Наваждение прошло, все было нормально, и пугало только то, что произошло непонятное помутнение в голове, которое очень не хотелось чтобы повторялось.

Все-таки не перекинулся, отреагировал на имя. Таю совсем не хотелось энергичным мячиком скакать по всему залу и ловить обезумевшую птицу, какой бы они ни оказалась на поверку. Пекин не самое лучшее место для превращений, если так посудить.

Взгляд Чжу Сина становился все более осмысленным по мере того, как с него спадало внезапное наваждение, но по его виду можно было определить, что он изо всех сил пытается понять, что происходит. У Тая вообще сложилось впечатление, что с ним это проиходит далеко не впервые.

- И давно у тебя такое? - сработал старый, как мир, инстинкт Тая быть нянькой, так удобно взращенный в нем его обязанностями наставника над синими фонарями. Отец не мог придумать ничего более циничного, чем поставить старшего из близнецов старшим в принципе над большей частью молодежи, потому что Тай ведь впряжется. Будет ворчать, бубнеть, материться на чем свет стоит, обещать дать в ухо и прописать по сусалам, но впряжется. И сделает, как надо, чтобы не придраться.

- Рассказывай, - предложил Тай. Не тем тоном, какие обычно строгие воспитатели спрашивают подравшихся дошколят, кто первый кого в нос ударил, потому что за этим тоном обычно скрывается угроза, мол, сам не расскажешь, заставлю. А тем тоном,к аким обычно матерые психоаналитики предлагают вывернуть наружу своих демонов, чтобы дать им имена и тем самым понять, против кого бороться.

Син понял, что Тай подошел, чтобы помочь. И возможно даже больше понимал, что происходило. Поэтому не было смысла рассказывать, что ничего страшного и просто померещилось. Нужно было принять помощь там, где её могли дать. И это было единственным рациональным решением.

- Второй день. Когда мы вернулись из Макао, мне снился навязчивый сон про черного ворона. Было похожее состояние, я проснулся среди ночи, - рассказал Син.

Он не знал, что было ерундой, что нет, но решил рассказать обо всем, что за эти двое суток вызывало навязчивые мысли о птицах.

- Вчера днем было то же самое, мы фильм включили, "Птицы" Хичкока. Было что-то похожее, как отключаюсь и залипаю, - продолжил Син. - И сейчас снова, когда услышал как вороны дерутся во дворе. Ты знаешь, что это может быть?