Overthinking

Син внимательно и немного напугано смотрел на Аниту. Он понял, что она боролась со слезами, и эту битву отчаянно проигрывала. И понятия не имел, как на это реагировать, чтобы ей помочь и её не напугать. Только знал, что нет никакого смысла спрашивать - ей не хватало еще учить его эмпатии в ситуации, когда она находилась в своем личном аду из эмоций, которые выражать не привыкла. Они были ужасно разными и ужасно одинаковыми.

Он не знал, что сейчас мог сказать Аните. Чувствовал, что ей нужно плакать, если с этим будет уходить её боль. Хотел дать ей понять, что она может ему достаточно доверять, чтобы дать волю этим слезам, которые останутся между ними. Которые он будет считать признаком смелости, а не слабости. И Син наломал достаточно дров, чтобы считать, что если он обнимет Аниту за плечи, он как минимум получит по морде. Или Анита просто уйдет.

Не произнося ни слова, Син пересел ближе к девушке и накрыл её руку своей ладонью, затем чуть наклонился, чтобы коснуться её виска своим виском. Он опустил взгляд на столешницу, разглядывая их руки.

- Тебе страшно или тебе больно? - спросил Син, не отводя взгляда от стола.

Заметив, что Син Чжу поднимается со своего места за столом напротив, она поспешно отвела взгляд, чтобы он не заметил в нем плещущийся испуг вперемешку со злостью. Потому что если он собирался уйти, чтобы оставить ее тут здесь одну наедине со своими рыданиями, то был бы бесконечно прав. Вряд ли она представляла собой зрелище, на которое приятно посмотреть - с размазанными слезами, опухшими и покрасневшими глазами и носом, растерпанная, злая и совершенно не представляющая, что ей с собой делать, потому что единственный способ сейчас превратить боль душевную в боль физическую был ей недоступен.

Пусть идет, - решила для себя Анита. Пусть лучше уходит сейчас, пока еще не так больно, как будет потом, когда она привыкнет чуть сильнее. Она не будет его останавливать, умолять остаться, что-либо объяснять.

И тем неожиданнее для нее стало прикосновение к собственной руке, так что сначала Анита чуть было даже не отдернула ладонь, готовясь бить наотмашь, но рука всего лишь дрогнула и так и осталась лежать на столешнице, как и Анита - сидеть на своем стуле. Ее почти тошнило от невозможности адекватно воспринимать все то, что варилось внутри нее, как в огромном котле на очень медленном огне. Она замерла и только сильнее вжалась лбом в висок Чжу Сина. Она не знала, сколько они так просидели.

- Все сразу, - уже чуть успокоившись, ответила Анита. Голос уже хотя бы не выдавал кульбиты и не срывался.

Син молчал, только чуть сжал руку Аниты, когда она крепче крепче прижалась к нему лбом. Она была похожа на комок оголенных нервов, которые прячутся под мучительно выстроенной скорлупой внешнего благополучия. Сину показалось, что он сейчас смог мельком увидеть бездну, с которой внутри Анита жила каждую минуту, не имея возможности ни показать, ни обсудить свои страх и боль. Син прикрыл глаза и потерся щекой о волосы девушки.

Его отвлек звонок, и Сину пришлось отстраниться, чтобы дотянуться до телефона. Это был Тай, они освободились, вопрос был решен. Почти сразу пришло сообщение от Феникса, который написал, что приедет минут через двадцать. Син потер руками лицо, чувствуя, что может выдохнуть.

- У ребят все в порядке, едут по домам, - сказал Син Аните. - Феникс скоро заедет вернуть ключи от машины и телефон, но заходить не будет.

Его давно уже ждала Чун Айлин, и он предпочел бы ужинать в её компании, и так весь день просидел в засаде.

- Кажется этот день все-таки закончится, - добавил Син.

Невысказанные эмоции никуда не делись, просто успокоились, свернулись кольцами где-то внутри, обещая всколыхнуться сразу же, как только появиться такая возможность. По-крайней мере это произойдет не сегодня и, возможно, сегодня ей удастся избежать очередного акта самоуничтожения, даже зная, чем это чревато в следующий раз, когда бежать от собственных мыслей станет больше некуда.

Зазвонил телефон Сина. Она отстранилась, убрала растрепанные волосы за уши, немного их пригладив. Уже почти высохли. У Аниты было чувство, что время идет как-то не так. То ей казалось, что дни в Макао было вот только-что, то она думала, что ее прошлая относительно спокойная жизнь в Гонконге была десятилетия назад, и с тех пор прошло уже очень много дней, и она уже очень давно живет вот так, непонятно, странно, не совсем реально. И ее не покидало чувство нереальности происходящего, как будто все происходит не с ней, а с какой-то другой Анитой, как будто она смотрит какой-то фильм с самой собой в главной роли. И ей очень хочется взять и крикнуть: "Стой! Подожди, ты разве не видишь, не чувствуешь, что будет дальше?!" сетуя не назадачливый и глупый сценарий.

- Хорошо, - односложно ответила Анита, поднимаясь, чтобы убрать все со стола и чем-то себя занять, потому что больше не знала, о чем им еще говорить. Лучше и правда было куда-нибудь сбежать.

Син видел, что Аните лучше не стало. Она по-прежнему была загнана в угол и необходимостью быть с ним в Пекине, и своими эмоциями. А в попытках с ней общаться Син чувствовал себя как слон в посудной лавке. Он понял, насколько ему не хватало умения понимать её чувства, насколько он не привык вообще о таком задумываться. И дополнительную сложность добавляло то, что для понимания чужих эмоций нужно было принять факт наличия своих. Не на уровне бей-беги-замри, не на уровне нравится-хочу, а тех эмоций, которые отличают людей от прочих форм жизни.

Он тоже стал убирать со стола - остатки еду в контейнерах из доставки нужно было убрать в холодильник, посуду - в посудомоечную машину, которая могла подождать до завтра, чтобы не запускать её ночью и не просыпаться, когда она закончит работать. Син отпил еще глоток виски, и остатки напитка вылил в раковину. Он слишком устал для того, чтобы напиваться, но при этом не был уверен, что сможет быстро заснуть.

Син сходил в спальню, достал из шкафа простыню, запасную подушку и плед, чтобы постелить себе на диване. Приготовил себе пижаму и чистую одежду на завтра, чтобы не тревожить Аниту, если проснется раньше неё.

- В ванной в шкафу за зеркалом есть новые зубные щетки, - сказал Син. Они там были на случай внезапных командировок, потому что у Сина очень редко оставались на ночь гости. - Если тебе понадобятся футболки - они в шкафу справа, можешь брать любые.

У него было не особо много вещей, и в основном они были похожи друг на друга. Костюмы и сорочки для работы в офисе, более удобные вещи для работы вне него и то, в чем он ездил в зал. Но при этом в шкафу был порядок. Не считая того, что он был инфорсером триады, для арендодателя он был тем арендатором квартиры, к которому нет никаких вопросов - счета оплачивались вовремя, а в квартире всегда был порядок, потому что разводить там бардак было некогда.

- Да, хорошо, - снова отозвалась Анита, ставя тарелки в посудомоечную машину. Она ненадолго замялась, глядя на высокий бокал с пивом, от которого выпила разве что четверть, но не смогла бы впихнуть в себя ни глотка больше, а потом все же вылила в раковину, последовав примеру Чжу Сина. Алкоголь вовсе не решает твои проблемы, и легче с него не становится, все будет только намного хуже. Она уже смирилась с мыслью, что просто так не уснет сегодня, расчесывая зудящие шрамы.

Она подумала о том, как глупо будет выглядеть, если она попытается тайком пронести в ванную или спальню кухонный нож, особенно если ее на этом маленьком преступлении поймают, поэтому почти сразу же отказалась от дурацкой мысли, хотя желание причинить самой себе хоть какую-нибудь физическую боль становилось навязчивым. Зря она согласилась на помощь Чуна Тео, больное колено существенно бы отвлекало на себя, и этого было бы достаточно, чтобы наказывать саму себя. Анита с силой закусила губу.

И вдруг зацепилась пальцами за край футболки Чжу Сина, вынуждая его остановиться и повернуться к ней.

- Спасибо, - она смотрела серьезно, но уже без той внутренней злости, которую испытывала некоторое время назад, виноватя Сина за ее собственные эмоции, которым он стал причиной, но и без ехидной игривости, которой привыкла прикрываться. Просто та Анита устала и сломалась, и пока вместо нее была только такая, растрепанная, расстроенная, испуганная и недовольная самой собой, но она скоро починит ту сломанную озорную Аниту и заведет ее, как механическую куклу, чтобы она продолжала играть свою роль. Или та Анита навсегда осталась в заброшенном здании, прикованная наручниками к батарее? - Я до сих пор не поблагодарила. В общем...за все.

Син обернулся к Аните, когда она поймала его за футболку. Он встретился с ней взглядом, и ему показалось, что он видит её совсем не такой, какой она была почти все время в эти дни. Будто на месте уверенной в себе женщины оказалась растерянная девочка, которая не знает, что делать. Син обхватил Аниту ладонями за плечи, продолжая смотреть в её глаза.

- Я очень испугался за тебя сегодня, - сказал он. - И надеюсь, что сейчас ты в безопасности.

Он считал, что правильно понял сейчас её жест: она просто хотела сказать о своей благодарности, не давая поводов для того, чтобы он позволил себе что-то лишнее.

- Если хочешь - иди спать. Я дождусь Феникса и тоже пойду, - сказал Син.

Он отпустил плечи Аниты, но не стал отходить. Дочь лунтао. Как же тебе тяжело в твоей броне, и как страшно тебе без неё. Син чувствовал, что та бездна, которая была в душе Аниты, еще посмотрит на него в ответ. Он чувствовал, что с ней будет сложно. А без неё уже невыносимо.

Она тут же отпустила футболку Чжу Сина, когда он повернулся, и зажала в кулаках подол своей собственной. Точнее, конечно, не своей собственной, а тоже его, здесь не было ничего, что могло бы быть ее. А та одежда, которая была на ней днем, отправилась в стиральную машинку, потому что Аните было противно даже смотреть на нее, не то, чтобы снова надевать на себя.

Чувствовала ли она себя в безопасности здесь? Несомненно. Чувствовала ли она себя в безопасности в общем? Трудно сказать. Но от мыслей, что и сюда тоже кто-нибудь проникнет ночью, пока она будет спать, ее хоть немного спасало понимание, что в квартире будет Чжу Син, а завтра ночные страхи пропадут с первыми лучами солнца. И ей просто нужно больше времени, чтобы к этому привыкнуть.

- Сейчас пойду, - события целого дня обрушились на нее, придавливая к полу всей своей массой. Она действительно чувствовала себя очень уставшей. - Спокойной ночи.

И тенью проскользнула мимо в ванную комнату, чтобы найти зубную щетку в шкафчике. Это была простая рутина, которая давала почувствовать хоть какую-то опору под ногами. Анита снова открыла шкафчик, чтобы поставить в подставку зубную щетку и задержалась взглядом на ножницах.

Ничего не стоило выйти из ванной с ножницами, зажатыми где-то в складках слишком большой для нее футболки. Она не будет ими пользоваться, просто...просто так ей будет намного спокойнее, понимать, что они у нее все же есть.