Дворец далай-лам

Чин не злился, но он, кажется, действительно не понял ее вопроса, потому ответ сначала прозвучал как-то немного дерзко, а потом интонация сменилась, а на лице появилась мальчишеская улыбка.

- Я просто скучаю, - улыбнулась она ему в ответ, хотя получилось немного грустно, - Я всегда любила Италию, любила Рим до одури, даже тогда, когда мир уходил из-под ног. И люблю до сих пор… Знаешь, говорят, что родственников лучше всего любить на расстоянии, - Дани едва заметно усмехнулась, - Наверное, действительно, все ссоры и недопонимание на расстоянии в тысячи километром просто блекнут. Я не знаю, Чин, просто мне правда очень не хватает родного дома, в котором я выросла, не хватает братьев и отца, которые и так приезжают к нам на праздники. Знаешь, иногда так хочется прийти к папе в кабинет, забраться к нему на руки и почувствовать, как он заботливо гладит по волосам, приговаривая, что у маленькой принцессы все будет хорошо. Принцесса, правда, уже давно выросла, у нее есть самый прекрасный на свете принц и у них есть свой маленький принц, - она негромко рассмеялась, - просто иногда этого не хватает. И, честно говоря, я не очень понимаю как правильнее тебе это объяснить, просто вот так вот.

Они уже вышли из Поталы, идя обратно, в сторону того же Лунвана, все той же дорогой. Наверное, надо было сейчас просто сесть в такси и доехать до дома, но захотелось еще немного прогуляться, хотелось просто побыть рядом с Чином, пока предпраздничная суета снова не захватила их в свои сети.

Те, кто считают магов Огня эмоциональными, совершенно неправы в этом убеждении. Эмоции как таковые были Чину непонятны, они были частью некоего движения к определенной цели, а уже агрессия, вспыльчивость или бурный восторг были следствиями событий, которые вели к исполнению желаний или этим желаниям мешали. То есть у него в картине мира не могло существовать какого-нибудь «просто скучаю». Это должно было выразиться в одной из двух понятных форм «хочу увидеть» или «не хочу увидеть». Стоит ли говорить, что ответ Дани ничуть не прояснил для Чина её предыдущих слов, несмотря на то, что он искренне стремился понять, что же чувствовала его жена. Вот Вода как раз эмоциональна. Каждая эмоция у неё существует сама по себе и виртуозно окрашивается догадками, фантазиями и иллюзиями, искажающими смысл порой до неузнаваемости. Интересно, как 101 история дзен, и непостижимо, как эти коаны.

- Дани, я очень хочу тебя понять, - честно признался Чин. – Но не понимаю. Так ты хочешь поехать в Рим или нет? Мы можем хоть завтра поехать, увидишь и отца, и братьев. И на Рождество обязательно поедем, чтобы ты сходила к матери. Ты жалеешь, что уехала из Италии? – спросил он, задумчиво нахмурив брови.

Несмотря на все сложности в Лхасе, Чин никогда не хотел уехать из родного города. Он булл уверен, что его семья должна жить в Линь Ян Шо и много говорил об этом и Дани, и родителям. Но его жену это, кажется, не устраивало, и тогда ситуация стала бы практически не решаемой.

Он не понимал. Итальянка видела это в его взгляде, видела и чувствовала, будто это была некая бездна, через которую очень сложно перепрыгнуть, чтобы идти дальше. Они уже несколько раз спорили из-за образования Дина и о том, где им следует жить в это время. Да, ее сын сам сможет выбирать где и как жить в будущем, но ее обязанность как мастери – дать ему тот максимум, на который она способна, чтобы малышу было из сего выбирать.

- Да, я хочу поехать в Рим, - тяжело вздохнула итальянка, - Но мы не может вот так вот неожиданно взять и уехать завтра, никого не предупредив, ты же знаешь. К тому же, папа сегодня прилетает сюда, в Лхасу – у них с твоим отцом какие-то важные дела, поэтому он пробудет тут где-то неделю. Кажется…

Но следующий вопрос загнал итальянку буквально в тупик. Жалеет ли она, что уехала? С одной стороны, конечно же, да, потому что она тоскует по Родине, но ее любовь к Чину во много раз сильнее, поэтому нет, она ни о чем не жалеет.

- Нет, - твердо произнесла итальянка, что даже сама не ожидала от себя такого, - Я не могу представить свою жизнь без тебя, без нашего малыша и без Линь Ян Шо. Да, порой все очень надоедает, сейчас я очень устала от постоянных занятий, тренировок. Дежурств и прочей чепухи, но без всего этого у меня не было бы тебя, значит, не было бы этой жизни. Жизни, в которой я чувствую себя самым счастливым человеком на свете.

Хотелось побиться головой о какую-нибудь стену в надежде, что это позволит понять Дани или хотя бы приведет к Просветлению. Один важный ответ он получил – она не жалеет о том, что живет на Тибете, а не в Италии. Но сказала это так, будто на самом деле очень жалеет, но среди прочих догадок и додумок сочла правильным именно этот ответ. Дани была такой внезапной и противоречивой, что, с одной стороны, всегда оставалась для Чина чем-то непостижимым типа аватара божества, с другой совершенно непонятной, когда речь шла о каких-то принципиальных практических делах. То есть для него вопрос сейчас стоял в том, ехать им в Италию или не ехать, а ответ на него он толком не получил.

- Не знал, что Конг сяншен прилетает в Лхасу, - отреагировал Чин на единственную понятную ему часть слов супруги. – То есть он будет на празднике Середины Осени?

На остальные признания нужно было тоже как-то отреагировать без закатывания глаз и произнесенного с тяжелым вздохом искреннего «Не понимааааю!». Вообще, за годы жизни с Дани нужно было уже привыкнуть к тому, чтобы воспринимать её такой, какая она есть, и при этом не пытаться разобраться в том, что понять без Просветления все равно не получится. Чин улыбнулся, затем обнял супругу за талию, благо Потала осталась позади.

- И, да, я рад, что тебе со мной хорошо, - произнес он, склонившись к уху девушки, и довольно улыбнулся.

- Твой папа говорил сегодня об этом, - заметила итальянка, но голос был абсолютно спокоен. Она видела в его глазах все то же непонимание, что и раньше. И это угнетало. Поэтому Дани решила, что пытаться что-либо объяснить еще раз может просто привести к тому, что настроение у обоих испортится, а сегодня ведь праздник, который хотелось провести в теплом семейном кругу.

На улицах то там, то здесь стояли палатки, где продавались всякие праздничные сувениры и, увидев среди всяческих пряников и фанариков большого белого плюшевого зайца, тут же потянула туда Чина. Непонятно для кого, для себя или сына, но она твердо намеривалась приобрести эту пушистую прелесть.

- Чиииин, посмотри какой хорошенький! – не поверите, но она даже не отреагировала должным образом на его шепот. – Давай Дину его подарим, а? Ему наверняка понравится. Как думаешь? – она быстро заговорила, даже не стараясь скрыть радости от подобной покупки. Ну что поделать, если иногда так легко получается отвлекаться от глупых и грустных мыслей? А Чин прекрасно знал какой у нее характер, когда брал в законные жены, поэтому, пусть не жалуется и радуется, что она не бурчит как старая брюзка по малейшему поводу и без повода тоже.

Так случаются Просветления. За переменами в настроении супруги Чин так и не научился успевать, и было бы странно, если бы он при этом ещё что-то слышал из застольных семейных разговоров. Если бы отец сегодня за завтраком сказал, что Китай признал независимость Тибета, он бы все равно не услышал об этом, потому что пытался не упустить перемен в настроении Дани. Да, именно поэтому – не признает же гордый тигр, что время от времени рано утром хочет спать ничуть не меньше, чем его очаровательная супруга?

- Дину или тебе? – усмехнулся Чин, на которого торговец игрушками смотрел уже таким взглядом, каким собаки не смотрят на хозяев перед прогулкой.

Его сын был уже почти совсем взрослым, потому что нормально бегал, разговаривал и даже время от времени задавал сложные вопросы, и потому Чин считал, что большой плюшевый заяц – это не то, что надолго увлечет Дина. А вот Дани смотрела на игрушку с таким влюбленным видом, что впору было начинать ревновать. Ученик ирбиса расплатился с продавцом, почти не торгуясь – правила приличия не позволяли не торговаться вовсе, потому что многие лоточники утверждали, что не торгуются только воры, которым легко достаются деньги. Чин вручил зайца жене, затем повел её по одной из оживленных улиц в сторону центра города.

- Ты устала, или ещё погуляем? – спросил он, посмотрев на Дани.