Обычный час обычного дня

Как это не странно, но зиму Фрэнки любила. Точнее, зиму, в традиционном её понимании. Когда земля прикрыта ровным и белоснежным слоем снега, когда он приятно хрустит под ногами, когда колючие и холодные снежинки попадают за шиворот, заставляя ежиться от холода. Всё это немка очень любила и зима была её любимым временем года. Излюбленным занятием было сидеть где-нибудь на скамеечке в парке и наблюдать, как малышня играет в снежки. Именно малышня. Дети, они ведь когда маленькие, такие безобидные. Это потом только, когда они приходят в школу и сбиваются в одну сплоченную стайку, которая напоминает выводок маленький пираний. А потом детки подрастают и их игры становятся всё более злыми и изощренными. Именно поэтому Фрэнки стремилась зимой выйти из школы первее всех, чтобы не стать мишенью для одноклассников, которые безумно любили тихую старательную рыжую девушку.

А тут зима была слишком теплая, без горячо любимого ею снега. Постоянно шли дожди и повсюду было мокро и холодно. Отвратительно. Даже не смотря на то, что Франциска была магом Воды и, по идее, воду должна была любить. Но нет, она испытывала гораздо большую симпатию к воде в ручье, вдоль которого шла, нежели к воде, которая была в лужах повсюду, и которая проливалась с небес. И тем не менее, сидеть в комнате немку уже порядком достало. Читать тоже надоело, поэтому ей захотелось найти какое-нибудь уединенное место, где можно было бы сидеть, думать, мечтать и наблюдать за окружающей природой. Главное, чтобы её в этом месте никто не видел. А учитывая многочисленное население Храма - это было сложно. Рыжая уже в течении часа бродила по территории в поисках подходящего места и вот, кажется, она нашла нечто подходящее. Дерево, напоминающее букву V, довольно высокое, с могучей кроной листьев, через которую не просачивалась вода. А ещё недалеко от земли здесь была толстенная ветка, на которую Фрэнки легко забралась. Теперь, главное, чтобы никто ей здесь не встретился.

Кажется, сегодня удача была на стороне Франциски. По-крайней мере, она сидела на этом дереве уже вот минут десять и никто её не трогал, никто не окликал, не говорил о том, что сидеть без дела, тем более на дереве - это плохо. Вообще-то, девушка начала уставать от шумного и суматошного Линь Ян Шо, где, казалось, на каждый мало-мальский клочок земли приходилось как минимум по одному человеку. Нигде не спрятаться, нигде не скрыться. Рыжая, бывало, хотела вылезти ночью из комнаты и погулять в одиночестве, интуитивно ощущая, что народу в это время суток будет значительно меньше, но... Это противоречило правилам монастыря, которые девушка собирать не собиралась. В любом случае, здесь было лучше, чем дома. Её не обижали, кормили, учили новому, а потому девушка считала себя обязанной этому месту и нарушать правила, с её стороны, было бы самым настоящим свинством.

Жаль, что удача не сильно стремилась порадовать немку, потому что очень скоро она услышала чей-то голос и даже вздрогнула от неожиданности. Только не это... Больше всего на свете она не хотела сейчас общаться. Она вообще не привыкла к общению, а сейчас для попыток стать нормальной не было ни настроения, ни сил. Подумав о том, что она, кажется, слишком долго молчит, Френки решила оглянуться. Ох... Лучше бы она этого не делала. В животе мгновенно что-то испуганно сжалось в тугой комок. Она была знакома с такими девушками, как эта. Темная одежда, небрежность, которая сквозила в походке, в жестах, в облике, уверенность в себе, куча металла на теле. Франциска поежилась, именно такие вот дамочки и издевались над ней, чаще всего. Рыжей не нужно было много времени, что распознать, что представляет из себя человек. И сейчас, по спокойному любопытному взгляду, по уверенному голосу и раскованной позе девушка распознала врага.

- П-привет. Нет, конечно, не помешаешь, - сдавленно пробормотала немка, опустив взгляд и рассматривая что-то на земле.

А рыжая незнакомка, тем временем, молчала и, кажется, даже не собиралась оборачиваться. Оливия тут же напряглась и нахмурилась, пытаясь понять чем вызвана такая реакция. Или, если быть совсем точной, такое отсутствие реакции. Конечно, можно было списать всё на то, что рыжая элементарно не расслышала, но... неужели в Линь Ян Шо есть люди с плохим слухом? А если и есть, неужели всемогущие врачеватели не могут это исправить? Именно поэтому британка отмела мысль про то, что была неуслышанна. Оставалась вторая версия, более неприятная. Её намеренно проигнорировали и знакомиться не собирались. Ну... Мало ли, у кого какие тараканы в голове. Может случилось чего? Или настроение плохое, что человек не хочет общаться. Оливии только и оставалось, что пожать плечами и пойти искать себе другое место для уединения. Этим девушка и собиралась заняться, как вдруг рыжая обернулась и взглянула на неё.

От такого взгляда стало не по себе. Оливия почувствовала страх, причем, страх не её. Он был слишком нелепым и чужим, он волнами исходил от рыжей незнакомки, будто бы девушка была каким-то сплошным сгустком страха, который пульсировал им. Британка даже сделала шаг назад, насколько сильной была эта мимолетная эмоция. Пара секунд ещё понадобилась девушке, чтобы она полностью осознала, что страх чужой и что ей бояться нечего. Но чего так сильно боялась эта странная рыжая девушка? Лив тряхнула головой, стряхивая с себя оцепенение, а затем постаралась приветливо улыбнуться.

- Я Лив. Я тебя здесь раньше не видела. Не давно приехала, должно быть? - как можно вежливее заговорила британка. Вежливость не была её коньком, но черт возьми, как можно было вести себя по-другому, когда от одного взгляда на рыжее недоразумение хотелось пятиться и бежать куда-подальше.

От Френки не укрылось то удивление, которое испытала брюнетка, когда она обернулась. Но что могло её удивить? Может, распознала в ней очередную жертву. Немка втянула голову в плечи, а затем развернулась так, чтобы сидеть лицом к Оливии. К своим врагам, пусть даже и воображаемым врагам, следует относится с осторожностью и смотреть им в лицо. Потому что сидеть к ним спиной... сродни суициду.

- Я... Да... Я недавно. Совсем. Френки... Франциска. Я, - девушка замолчала и потупила взгляд, бледнея, а затем краснея. Не стоило ей казаться такой слабой, не стоило заикаться и смущаться. Немка корила себя за это. Когда она ехала сюда, она надеялась, что сможет начать всё заново, забыть о том, как жила раньше, завести друзей. Она понимала, что для этого нужно было изменить себя, попытаться вести себя по-другому. Вот только это, кажется, было выше её сил. Привыкла быть слабой... Привыкла что все считают слабой. Френки закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на то, какой она хочет быть, чтобы проецировать этот облик на свое поведение. Открыв глаза, она грустно вздохнула. Да что там представлять... Вот он, этот идеальный облик, стоит перед ней. Уверенная в себе, спокойная и независимая Лив.

- А ты? Давно здесь? - сделав над собой практически нечеловеческое усилие, рыжая заговорила спокойно.

Девушка вздохнула. И от чего вдруг в голосе появилась вежливость? Странные метаморфозы творило с Оливией это место. И причем, как-то очень странно. Она была вежлива и терпелива, сдержана, тактична, но только при незнакомых людях, на который ей, по большому счету, было наплевать. И совсем другая ситуация с её друзьями: с ними она была вспыльчивая, колкая, настроение постоянно менялось. Особенно доставалось Дамьяну. И британка даже подозревала, что это потому, что он ей дорог больше всех.

Услышав знакомое и очень приятное слуху имя, девушка даже удивилась. Она правда считала, что это имя редкое и в Бристоле знала только одну девушку, с таким именем, в то время как всевозможных Джессик, Марий и Кейти было пруд пруди. Оливии тоже были, но значительно реже. Это не могла не радовать. Британка слушала сбивчивую речь рыжей и медленно, словно крадясь, приближалась. Она мысленно проводила параллели между своей новой знакомой и своими старыми друзьями. Определенно, эта Френки ей кого-то напоминала. Вот только кого?

Приблизившись ещё, девушка запрыгнула на ветку и села рядом с немкой, всё так же не сводя с неё взгляда.
- Я около полу года здесь, - ответила она, а затем достала из кармана сигарету и подожгла её кончик огоньком, который вспыхнул на пальце.

Чем больше Франциска смотрела на эту странную панковатого вида девушку, тем сильнее ощущала неприязнь к ней. Ей было непривычно, что кто-то проявляет к ней столько внимания. А эта Лив нак внимательно смотрела на неё... Словно видела насквозь, словно понимала и сочувствовала, словно ей была действительно интересна столь скромная персона немки. У неё был рефлекс, как у собаки Павлова. Когда тобой интересуются, следом почти сразу же находятся неприятности, в виде какой-нибудь обидной пакости.

Девушка опустила глаза в пол. Встречаться с кем-то долгим взглядом было невыносимо, тем более с такой, как эта британка. В тайне рыжая надеялась, что Оливия каким-то чудом поймет, что ей не рады и уйдет. Сказать же о том, что её общество неприятно Френки не осмеливалась. Тем более, она сама уже сказала ранее, что не помешает... Нужно было промолчать. Да, определенно. Нужно было промолчать.

Почувствовав, что британка села рядом, девушка сразу напряглась. А через некоторое время учуяла запах сигаретного дыма и, наконец, подняла глаза на свою новую знакомую. Сигареты, здесь, в Храме. Франциске казалось, что это было чем-то за гранью реальности. Строгие правила, загруженный режим для, отсутствие маломальской цивилизации - всё это казалось огромной преградой для того, чтобы иметь такую вот привычку. В глубине души немка всегда презирала курящих людей. Губить своё здоровье... Ради чего? Ей казалось, что это было, в первую очередь показушная привычка, мол, смотрите, какой я крутой, я курю. Однако, Френки ни слова не сказала. Задержала лишь взгляд на пальце, из которого пару секунд назад вырвался язычок пламени, а затем вновь уткнулась взглядом в землю.

Оливии было любопытно: скажет ли эта Френки что-то на счет её привычки? По идее, как и все люди, рыжая должна была возмутиться и попытаться намекнуть на то, что курить в присутствии некурящего человека - это как минимум неприлично. Британка ещё специально не отворачивалась, продолжая пристально разглядывать рыжую и пуская клубы дыма, которые, порой, устремлялись прямо к лицу немки. Нет, та лишь смолчала, покосила на руки и начала разглядывать землю. Лив вздохнула и улыбнулась. Она определила, на кого была похожа её новая знакомая. Эмили. Тихая Эмили, которая всегда была лишь тенью своей яркой и веселой сестры-близняшки. Правда, потом оказалось, что Эмили не такая уж и тихоня, она оказалась раза так в два ярче своей сестры. Правильно говорят, что в тихом омуте черти водятся. И британка была уверена, что такая же ситуация была бы и с Франциской.

- И как давно ты позволяешь вытирать о себя ноги? - внезапно задала вопрос Лив, а затем сама же удивилась. Упс, кажется, она слегка задумалась и слишком сильно вжилась в ситуацию. Именно эта фраза была первой, которую она произнесла Эмили. Ох уж эта гребаная фантазия... Оливия вообще любила проводить параллели между событиями в собственной жизни, любила повторять одни и те же фразы похожим людям. А ещё она любила, когда кто-то задевал её, запоминать слова, которыми это было сделано, а затем, терпеливо выждав нужный момент, отвечала этими же словами.

Ну что ж, слова уже прозвучали, а это значило, что она, сама того не желая, вступила в игру. Ну а что? Не только же с парнями играться, ведь так? Британка серьезно смотрела на рыжую, выжидая, пока она ей ответит.

Франциска молча продолжала разглядывать землю. Она казалась на редкость скучной и не интересной, а потому рыжая решила разглядывать обувь. Нет, не собственную. От собственной, кажется, уже была мозоль на глазах. Уж очень часто Френки смущенно опускала глаза. Обувь Лив ей не нравилась. Черный тяжелые ботинки с толстой подошвой и массивными, металлическими держателями для шнурков. Интересно, как долго приходится их одевать и снимать? Расшнуровывать наверняка ведь сложно...
И всё-таки, Франциске было очень не комфортно. Она буквально физически ощущала на себе тяжелый, изучающий взгляд британки и съеживалась от него. Мало кому нравилось, когда за ним вот так вот наблюдают. Рыжая даже не решалась голову поднять, чтобы не встретиться ненароком взглядами. Она была глубоко смущена и напряжена, хотелось встать и уйти. Вот только вежливость не позволяла... Жалко было, что Оливии вежливость позволяла дышать на немку вонючим сигаретным дымом. Френки не решалась морщиться, пыталась отклониться от струек дыма, задержать дыхание.

Слова Лив оказались неожиданными и всколыхнули в немке целую бурю эмоций. Это случалось не часто. Отчасти потому, что она ни с кем не общалась, но и потому, что сумела выстроить некую ограду от окружающего мира. Однако слова Оливии умудрились сломить эту стену за какое-то мгновение. Девушка со смесью испуга и непонимания уставилась на брюнетку и даже чуть попятилась, отстраняясь, чтобы сидеть дальше.

- Что ты... о чем ты? Я не понимаю.

С нескрываемым удовольствием британка наблюдала, как лицо глаза собеседницы расширились, а брови удивленно приподнялись. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что Оливия попала в цель. А целью было слабое место Франциски. Но откуда же ей было знать, что подобный вопрос немка задает себе практически каждый день. Хоть Лив и была простая, как три копейки, но даже ей порой случалось быть проницательной.

- Вытирать о себя ноги. Тебе же не нравится, что я курю рядом с тобой, - заговорчески то ли прошептала, то ли прошипела Лив. - И не нравится, что я сижу тут. Не нравится моё присутствие, ты хотела побыть одна, но я пришла и мешаю тебе, раздражаю. И это всегда так было. Всю жизнь. Ты не смеешь сказать никому слова, хотя у тебя есть собственное мнение. Тряпка, позволяющая вытирать о себя ноги. И всегда корила себя за это, даже ненавидела. Слабая. Слабая в чужих глазах, а главное, в своих собственных, - закончила, наконец, британка. Она была уверена в первых фразах своего небольшого монолога, говоря же о всей жизни, она, откровенно говоря, тыкала пальцем в небо. Ей было интересно, угадала ли она. И было интересно, возможно ли разозлить эту рыжую молчунью? Она внимательно, словно видя насквозь, прожигала Френки глазами, уже не стесняясь пускать сигаретный дым на девушку. Фразы были обрывистыми, она словно выплевывала их. Наверное оттого они звучали так оскорбительно и грубо.

Франциска вдруг дернулась, словно от пощечины. Слова незнакомой девушки, которая так некстати, нахально ворвалась в ёё личное пространство, поражали. Рыжей на мгновение показалось, что Оливия ментальный маг и просто напросто читает её потаенные мысли, выдавая за свои. Стараясь отстраниться, девушка захлопнула собственное сознание, закрыла его блоком, чтобы у Лив не было больше возможности лезть к ней в голову. Но слова уже были произнесены и, казалось, будто бешеные осы висели в воздухе, создавая напряжение. Слова были очевидными, и, вроде бы, не должны были отражаться на эмоциональном фоне, но Френки, с самого детства привыкшая быть одна, была в ужасе от одной только мысли, что кто-то может видеть её слабости. Она всегда была молчаливая, робкая, застенчивая, но никогда не плакала, даже когда над ней издевались. Всегда убегала, сдерживала эмоции. Люди, которые её почти не знали, считали, что у неё совершенно нет проблем. Никому не открывалась и никому не доверяла.

Неприятный запах сигаретного дыма раздражал. Наглая британка уже в открытую пускала серые облачка ей прямо в лицо и Френки ощущала, что скоро сама сможет выдыхать подобные. Но она всё равно испуганно смотрела во все глаза на Оливию и молчала. Точнее, это происходило каких-то двадцать секунд, пока рыжая думала, как ей поступить. Ей было неприятна эта победная ухмылка на лице брюнетки, которая уже была переведена в разряд врагов.
Франциска резко спрыгнула с дерева и попятилась назад, к ручью, не решаясь повернуться спиной и убежать.

Чем больше Оливия любовалась растерянным, и даже испуганным, лицом рыжей, тем больше ощущала себя каким-то энергетическим вампиром. Она толком не понимала, что с ней творится. И даже если бы задумалась, то не смогла бы соотнести подобные поведение и ощущения с какой-то магией. Это был, кажется, её гадкий характер, который подталкивал брюнетку продолжать нести весь этот обидный бред. И не только продолжать говорить, но и упиваться своей главенствующей позицией в разговоре. Будто какой-то хищный зверь, который загнал жертву в угол и теперь потешается над ней, прежде чем убить. Вот только она-то не собиралась никого убивать. Более того, она не понимала, зачем вообще привязалась к этой убогой стеснительной девочке, которая уже, кажется, готова была разрыдаться.

Оливия всё ждала, любуясь тем, как меняется взгляд Франциски. Именно взгляд, потому что внешне немка оставалась как-будто спокойной. Её выдавал так же её... цвет. Девушка то зеленела, то синела, то приобретала вообще какой-то сиреневатый оттенок. Наконец, ей, кажется, надоело менять цвет и она утвердилась в благородной бледности. Лив лишь хищно улыбнулась, когда рыжая ни с того ни с сего вскочила и начала пятиться. Молчание раздражало британку. Она рассчитывала на то, что ей ответят, на то, что возможно будет вступить в словесную перепалку, как тогда, с Лаурой. Этого не случилось, но Лив не привыкла оставлять дела на пол пути. Она соскочила с ветки вслед за Френки, а затем медленно начала к ней приближаться, злобно нашептывая:

- Ну же! Опять ты молчишь... Не молчи! Ответь! Скажи что-нибудь! Не будь, наконец, тряпкой! Скажи, чтобы я уходила, что я тебе не приятна! Ударь, если хочешь!

Вопреки ожиданиям Оливия не осталась сидеть на веточке, а слезла, вновь начиная приближаться. От этого Френки едва не взвыла. Ну за что? За что ей все эти муки и унижения? Она ведь хотела новой жизни, новой истории. Ехала сюда, обещая, что теперь всё будет иначе. Она надеялась найти новых друзей, изменить себя, стать лучше, перестать быть замкнутой. На деле же получалось, что её опять шпиняли. Совсем как дома. Даже эта Оливия чем-то отдаленно напоминала мучительниц из Ведемарка. От подобных воспоминания в груди что-то мучительно заныло, а в горле появился комок, размером с поезд. Иначе Френки никак не могла объяснить то, что стало вдруг сложно дышать и в глазах защипало от слез.

Она пятилась, думая о том, куда ей убежать, когда слова британки застали её врасплох. Они были, кажется, последней каплей. Она почувствовала, как из глаз хлестнули слезы, так велика была её обида. Немке было жалко себя. Не особо задумываясь о том, что делает, она оглянулась назад, всматриваясь в воду, которая была сейчас такой родной и спасительной. Немка сделала движение рукой, будто что-то зачерпывала и тотчас над ручьем поднялась небольшая водяная сфера. Дальше она сжала руку в кулак, отчего сфера начала леденеть. Всё ещё не понимая, что делает, Френки метнула в обидчицу ледяную сферу и выкрикнула:
- Ненавижу!

Попала или нет - она уже не видела. Потому что убегала. От себя и от противной Оливии, не знала куда бежала, но остановиться просто не могла.