Наследник Клана

Шэн чуть улыбнулась, услышав подсказку Кэйлаша, которой можно было бы оправдать нежелание идти в другую комнату. Ей показалось, что принц смутился, что относилось к разряду невероятных явлений, по крайней мере, для этого круга сансары.

- Его все равно придется побеспокоить, - сказала тигрица, посмотрев на ребенка, продолжавшего гримасничать во сне. – Так что лучше пойдем в ту комнату.

А дальше прозвучал вопрос, который ей обычно не задавали, потому что она никогда не ответила бы честно, если бы чувствовала себя плохо. Даже если она еле стояла на ногах от ран, она бы стиснула зубы и сказала, что хорошо. Сифу считал это упрямством, отец – глупым упрямством, но без такого упрямства невозможно быть боевым командиром, за которым должны идти воины.

- Нормально, спасибо, - Шэн улыбнулась уголками губ, затем опустила глаза. – Живот немного тянет, - все же призналась она.

«Немного тянет» в данном случае означало, что сейчас, когда боль после окончания действия яда вернулась в полной мере, была похожа на то, что на животе есть едва затянувшаяся ножевая рана, ша-ци от которой уходит внутрь. Все это сопровождалось просветляющими ощущениями в пояснице и всей спине, но ни один мускул на лице тигрицы этих ощущений не выдавал – она умела терпеть боль. Сейчас было немного страшно трогать энергию – все, что происходило в теле, было связано ещё и с процессами образования молока, которые ни в коем случае нельзя нарушить.

Принц ничего не ответил на решение супруги все же перебраться в более привычную и удобную обстановку, лишь едва заметно улыбнулся. В каком бы состоянии тигрица не была, она, в первую очередь, старается думать не о собственном комфорте, а о, как ей кажется, правильности своих решений. Кэйлаш догадывался, что она, возможно, теперь будет настаивать на возвращении в ту комнату, потому что не желает, чтобы те, кто пытался ее убить считали, что она испугалась. Это было немного глупо: в его покои никто не заходит без должного разрешения. Хотя бы потому что он запер дверь и отдал соответствующий приказ. Хотя бы потому что те, кто нападал – убиты, а возможные сообщницы заключены под стражу.

- Мне кажется, у него твои глаза, - улыбнулся принц, присев рядом с супругой и глядя на сына, в то время как рука сама, машинально, обнимала ее за талию.

Но, что самое удивительное, так это то, что Шэн сказала о том, что тянет живот. Интересно, он единственный, кому посчастливилось услышать такие откровения от супруги? Тем не менее, он понимал, что если он сказала «немного тянет», то значит это, что ужасно болит. Он слышал о том, что у беременных и кормящих матерей в ауре все совсем иначе, нежели у нормальных людей, но сейчас он был уверен в том, что сумеет аккуратно избавить тигрицу от ша-ци без каких-либо серьезных вмешательств в ее ауру.

- Приляг, пожалуйста, - Кэйлаш притянул к себе немного воды, декоративные чаши с которой были в каждой комнате дворца по вполне понятным причинам, - Ты мне доверяешь?

По закрытым глазам младенца принцу могло казаться все, что угодно, так что Шэн лишь усмехнулась на эту догадку Кэйлаша.

- Я не помню, какие глаза были у меня раньше, - сказала тигрица. – Знаю только, что карие. Но и у тебя тоже карие.

Она переложила ребенка на подушки, нехотя подчиняясь просьбе супруга. Если признала слабость – найди в себе мужество признавать её и дальше. Шэн легла на спину, почувствовав, как чуть сведенные мышцы начали немного расслабляться, из-за чего боль стала терпимее. И ведь сама знала, что сейчас лучше лежать, а не сидеть, но ничего не могла с собой поделать в желании казаться сильнее. Шэн не умела болеть, она всегда стремилась сорваться с места и что-то делать, лишь бы не показывать слабости или усталости. Она начинала злиться на себя саму, если приходилось провести в кровати хотя бы день, из-за чего отношения с лекарями клана всегда были непростыми. А сейчас было глупо ослушаться. Шэн посмотрела в глаза Кэйлаша.

- Доверяю, - уверенно сказала она, не только отвечая на его вопрос, но и убеждая в этом себя.

Она лучше знала врачевание, намного лучше понимала те процессы, что происходили в её теле, чем мог бы понять Кэйлаш. Собственной энергии было слишком мало, а рассказывать о том, что именно происходит, она боялась. Воспитана по-другому. Многое могла позволить мужу, но никак не стала бы позволять себе говорить ему о том, как на неё влияет рождение ребенка. Поэтому просто доверяла.

- А я и не про цвет глаз говорю, - хитро улыбнулся аспид, но решил не пояснять собственную мысль – и без того оно понятно.

Шэн ему доверяет – она сказала это еще тогда, в ту ночь, когда в их глазах не было презрения, когда они впервые вкушали сладость супружеской жизни, такой, какой она должна быть. Он не сомневался в ее доверии, ровно как и в себе был уверен. Это было необходимо именно ей.

Когда тигрица легла, принц сосредоточился на ее ауре. Он прекрасно знал, что как врачеватель, его жена намного опытнее, но сейчас она просто не в силах справиться самостоятельно. Кэйлаш прекрасно знал, что в ауре наверняка творится черти что, понимал, что нельзя лишний раз трогать энергию чакр, потому намеревался лишь вытащить из нее как можно больше ша-ци, которая виднелась красными всполохами в и без того спутанной ауре. Максимальная активность была на уровне Аджны и Свадхистханы, которые конфликтовали друг с другом. В ее организме сейчас вырабатывался окситоцин, который вызывал сокращение матки и способствовал выработке молозива. Именно из-за этого лучше ничего лишний раз не трогать. Во избежание, как говорится.

Ода служила прокладкой между аспидом и той ща-ци, которую он старательно вытягивал из супруги в желании ослабить ту боль, что ее мучила. И она сейчас доверилась ему. Вода мягко окутала его ладони, даря бодрящую прохладу, после чего принц приступил к выполнению поставленной цели. Всполохи негативной энергии, казалось бы. Крепко удерживались на своих местах, но аспид манил их, создавая мнимую незащищенность собственной энергии, после чего избавлял тигрицу от каждого из очагов. Несколько раз пришлось менять воду, но Кэйлаш был терпелив и непреклонен, настойчиво продолжая делать то, что задумал, хоть и давалось ему это с большим трудом, чем он предполагал изначально.

- Так легче? – она поднял взгляд на ее лицо, тогда как руки, избавившись от воды, опустились на ее живот, который сохранил округлость. Но ему были приятны эти прикосновения, потому что это была его тигрица, которая родила ему сына, а подобные мелочи уже просто не имеют никакого значения.

Доверять. Снова доверять, как никогда. И Шэн знала, что Кэйлаш хочет ей помочь, и это его желание было сильнее его незнания, она впервые не следила за тем, что происходило с энергией, когда даже самым опытным лекарям не могла так довериться. Умирая десятки раз, она продолжала следить за тем, как в теле догорала или менялась энергия, стремясь самостоятельно бороться за свою жизнь. А сейчас просто закрыла глаза и расслабилась, чувствуя холодную энергию Воды, забиравшую боль. Просто дышала и ни о чем не думала. Шэн чувствовала, что Сонгцен рядом и спит, и этого было достаточно, чтобы ни о чем не переживать. Так странно, просто позволить себе расслабиться после всего. Боль уходила, будто где-то внутри распускаются тугие узелки, в которые были скручены спазмированные нервы.

- Спасибо, - Шэн открыла глаза и улыбнулась, почувствовав руки Кэйлаша на своем животе. – Намного лучше.

Она привстала на локте, все то же неумение спокойно отдыхать. Если все в порядке – встать и бежать дальше, даже если бежать никуда не нужно.

- На днях нужно будет приехать с Сонгценом в мой клан, чтобы познакомить его с сифу и отцом, - сказала тигрица, обернувшись на ребенка. – Он должен быть представлен тиграм как представитель клана. Получается, по праву рождения он воин и клана Белых Тигров, и Королевских Кобр? – задумчиво спросила Шэн. – Тогда он не просто твой наследник, он – залог мира между нашими кланами. Я верю, что он сохранит этот мир, даже когда нас не будет.

Ей было лучше, но, в то же время, он не тронул те процессы, которые сейчас происходили в ее теле. Все это было сложно, слишком сложно для боевого командира, который привык командовать армией, сражаясь за собственный клан. Боевых командирова не учат тому, как принимать роды, не учат правильному обращению с беременными и только что родившими женами. Их в принципе не учат подобным вещам, поэтому для аспида сейчас было особенно важным оправдать доверия тигрицы. Конечно, он постепенно все вызнавал и вынюхивал в свойственной для него манере, то есть получал информацию, задавая вопросы так, невзначай, будто мимо проходя. Он должен был подготовиться к появлению наследника, ровно как и должен был быть готовым помочь супруге, если это будет необходимо. Это было необходимо, так подсказывало сердце.

- Отец зайдет завтра, чтобы познакомиться с внуком, - улыбнулся принц, когда супруга заговорила о предстоящих планах. Она была права, но для начала ей необходимо оправиться после родов, потому как раньше того момента, когда он сочтет, что она достаточно окрепла, он сам лично никуда ее не выпустит. – Как только Сонгцен привыкнет к жизни в этом мире, а не в животе мамы, тогда и поедем, - спокойно ответил аспид, используя сына в качестве предлога, потому как прекрасно понимал, что скажи он ей то, что на самом думает, тигрица будет активно протестовать. Потому все нежно и ласково, как журчащий ручей, стекающий по камням вниз, который огибает острые углы. – Но сейчас нам всем пора отдыхать.

Голос принца прозвучал мягко, но довольно настойчиво. И, раз уж супруга изъявила ранее желание отправиться в их покои, то он не будет этому препятствовать, а лишь подал ей руку, помогая подняться. Сонгцена на руки брать не стал – Шэн ясно дала понять, что к ребенку относится очень ревностно, потому лишний раз женщину, у которой гормоны гуляют так, что звездец всему, что попадет под ее горячую руку, лучше не трогать. В конце концов, прости несколько секунд по коридору с младенцем на руках она в состоянии.

Кэйлаш умел очень хорошо её чувствовать. Шэн понимала, что это было связано не только с невероятной близостью их отношений сейчас, когда они стали жить настоящей семьей, когда она родила сына, когда они начали друг другу доверять. Но ещё и с тем, что кобра знал её слабости за долгие годы вражды кланов. Они всю жизнь изучали друг друга, присматриваясь к силе и слабости, изучая привычки, просчитывая ходы, и за эти десятки лет выучили друг друга даже лучше, чем иные семейные пары успевают узнать за долгие годы совместной жизни. Заклятые враги, связанные красной нитью, командиры враждующих армий, муж и жена.

Шэн поднялась с кровати, не отказываясь от тактичной помощи Кэйлаша. Она взяла на руки младенца и бережно прижала его к груди, когда тот тихо запищал, проснувшись. Что готовит ему судьба, когда даже обстоятельства его рождения были невероятными? Тигрица была уверена, что бессмертный дух шэнь, способный создать такие обстоятельства своего появления на свет, оправдает это и своей жизнью. И родился он ради мира, а не ради войны.

Их комната была приведена в идеальный порядок, и Шэн не была мнительной, чтобы бояться спать там, где недавно было отнято две жизни. Это были жизни тех, кто предал свой клан и своих правителей. Она положила младенца в колыбель, выстеленную зеленым шелком в тон широкого балдахина. На всех тканях можно было найти изображение герба клана Королевских Кобр: наследник с детства будет знать, что он – принц. Но это ещё не означает, что кто-то позволит ему быть сяохуанди. Шэн стояла возле колыбели и, несмотря на усталость, не решалась отойти от младенца. Она искала в себе силы, чтобы уйти спать, ведь она была уверена, что теперь им никто не угрожает.

Тигрица приняла его помощь, хотя, по большей части, он искренне старался быть галантным, потому что ни одна другая женщина ничего подобного просто не заслуживает. Сонгцен проснулся, потревоженный матерью, которая так бережно прижимала его к груди. Тигрица, самая настоящая тигрица, во всех аспектах понимания этого слова: любящая заботливая мать, отважный боец и невероятно опасный противник. Златоглазая тигрица.

- Я до сих пор никак не привыкну к тому, что у нас родился сын, - тихо прошептал он ей на ухо, подойдя сзади и обняв за талию, когда ребенок оказался в своей колыбели.

Пока их тут не было, комнату подготовили так, чтобы у молодых родителей не было нужды лишний раз интересоваться у слуг почему чего-то не хватает. Принц подозревал, что и этим руководила Аша Прия, потому как ей лучше всех известно что такое рождение наследника Клана. Но вслух свои догадки он высказывать не стал – в этом нет нужды, тем более, что теперь необходимо заботиться о спокойствии и отдыхе супруги и Сонгцена.

- Быстро заснул, - улыбнулся принц, после чего аккуратно и ненавязчиво потянул Шэн к постели, - Тебе надо отдохнуть – ты совершила сегодня самое настоящее чудо. Пойдем, милая.

Кэйлаш как никто другой знал, что заставлять ее делать что-то против воли не в его силах, на это есть право только у более старших по рангу: вождь ее Клана и старейшины, в числе которых ее отец. Именно поэтому свои отношения с тигрицей он строил за взаимном уважении и понимании, аккуратно сглаживая острые углы, придавая им обтекаемые формы и формулируя многие вещи таким образом, чтобы не задеть гордость друг друга. И сейчас он искренне хотел отдыха. Для нее и для себя. Слишком длинный день. Слишком сумасшедший. Но намного более прекрасный, чем может показаться.

- Он будет регулярно о себе напоминать, - усмехнулась Шэн. – Так что привыкнешь.

Почувствовав ненавязчивые, но понятные прикосновения Кэйлаша, тигрица не стала спорить. Всем нужно отдохнуть, и принцу тоже.

- Хорошо, - она подошла к кровати и скинула с себя легкий халат, оставшись в тонкой пижаме. – Тебе тоже нужно отдохнуть, - добавила Шэн, внимательно и даже чуть строго посмотрев на мужа.

Она сложила халат на пуфе, стоявшем неподалеку от кровати, затем прислушалась к энергии Огня, небольшое количество которой поддерживало светильники, освещавшие спальню. Тигрица сжала руку в кулак, заставляя пламя свечей погаснуть, даже то, что горело в небольшом ночнике возле колыбели – она и в темноте хорошо видела, незачем беспокоить ребенка светом. Шэн забралась под одеяло и вытянулась на животе – она долго не могла так спать.

- Доброй ночи. Спасибо судьбе, что ты есть, - прошептала тигрица, обращаясь к Кэйлашу.

Сон пришел практически мгновенно. Когда тело привыкло жить в постоянной боевой готовности, оно не знает, что такое бессонница, с радостью пользуясь любой возможностью для отдыха, которых обычно лишает сознание.