Второй вечер в монастыре

Изучив содержимое кухонных шкафчиков, Шэн обнаружила в одном из них вяленое мясо, пару кусков которого она положила в миску с хлебомю Ещё там был сыр. Тэрри родом из Европы, так что наверняка его ест. Сама Шэн сыр есть могла, но не любила, а жители Поднебесной вообще не воспринимали этот продукт, как еду. Так что присутствие сыра на кухне было связано с тем, что среди дежурных по столовой часто были европейцы. Шэн отнесла на стол миску с мясом, сыром и хлебом, затем вернулась к закипевшему чайнику. Она заметила, что в столовой бегает незнакомая кошка, которая наверняка побаивается тигра. В отличие от собак, кошки относились к Шэн без панического страха или лютой ненависти, но все равно вели себя настороженно. Тигрица заварила чай, затем слила заварку, вновь наполнив чайник кипятком. Когда вторая заварка стала достаточно крепкой, она перелила чай в пиалу и отнесла её Тэрри.

- Поешь, а потом пойдешь спать. Тебе нужно высыпаться, а то не будет сил на тренировки, - сказала Шэн, садясь на циновку на колени.

Тэрри был в монастыре второй день, так что пока можно было позволить ему нарушить расписание. Но на этом поблажки закончатся – режим дня должен строго соблюдаться всеми учениками. Только так в Линь Ян Шо будет порядок и дисциплина, необходимые для развития будущих мастеров.

Мясо! Кусок мяса! Ну вот какой мальчик-будущий мужчина не любит мясо? Правильно, таких нет. Ну, возможно, они есть, такие мужчины, но это явно не относилось к Тэрри. Мальчик, увидев кусок мяса, забыл о своём занятии, и набросился на еду. Он почти весь кусок мяса запихнул себе в рот, хотя кусок был большой и не предполагалось, что рот человека может открыться до такой степени, чтобы ещё и прожевать этот кусок. Осоьенно рот ребёнка.

Но, как показывает практика, голодный ребёнок может в рт запихнуть даже слона. Правда, подавится при этом, но то будет потом. Главное ведь запихнуть. И даже умудриться при этом что-то сказать.

Но мальчик всё-таки был хорошо воспитан, поэтому знал, что "когда я ем - я глух и нем". Поэтому, с трудом закрыв рот, полностью набитый куском мяса, он попытался его прожевать. Получалось плохо, этот кусок пытался вылезти изо рта, лицо мальчишки постепенно налилось румянцем. Но челюсти пережёвывали продукт. Потом пережёванная часть продукта опустилась по пищеводу в желудок. Но осталась вторая часть куска, которая ещё не была пережёвана как следует. но теперь жевать уже было проще. Хотя неинтересно. Любопытство говорило, что надо в рот положить ещё кусок хлебушка, чтобы снова набить рот, а здравый смысл подсказывал есть постепенно. Но в такие моменты голодные дети очень редко слышат здравый смысл, доверяя всего себя всепоглощающему любопытству. Поэтому в рот отправилась ещё половина куска хлебушка. Она захрустела на зубах, потом появился слабый чавкающий звук, а потом вся пища улеглась в желудке. Мальчик довольно улыбнулся и взял пиалу и сделал достаточно большой глоток чая.

Ох, зря он это сделал. Плеваться его отучили, но такой огненный чай проглотить было тяжело. Заболело всё, что можно: язык, дёсны, внутренние стороны щёк. Глаза наполнились слезами, глаза округлились. Да, пиала была горячая. Но вот не мог мальчик в этом момент подумать, что в ней налит огненный чай. Поэтому, кое-как справившись с собой, он, зажмурившись, проглотил чай. Почувствовал, что эта огненная жидкость потекла по пищеводу, оставляя неприятное ощущение, и открыл глаза. Пара слезинок скатилась по его щекам, а лицо вновь покрылось смущённым румянцем.

- Вкусно... только чай был очень горячий... а так очень вкусно и сытно... - пробормотал он и посмотрел на женщину, сидящую неподалёку от него.

Не уметь готовить – это ещё полбеды, Шэн вполне обходилась без этого ценного навыка, а вот не уметь есть – это что-то новое. То-то она обратила внимание, что ребенок как-то слишком худощав, даже для своего возраста. Ничего, научится. Тренировки вызывают постоянное чувство голода, когда их много, организм ограничивается тремя потребностями – есть, спать и двигаться, даже сквозь боль. Такое обычно бывало во время боевой подготовки в клане с длительными походами в горы, постоянными сплавами по горным рекам и упорными, изматывающими тренировками. Когда сил уже не остается, но голод настолько силен, что принимаешь звериный облик и идешь кого-нибудь ловить. При этом нужно не забывать красться, подходить с подветренной стороны, рассчитывать силу и направление броска, чтобы не пришлось ещё и бегать. Шэн поняла, что отвлеклась.

- А теперь – спать. Завтрак в семь утра, кто проспит, будет голодным до обеда, - предупредила тигрица, убирая со стола посуду.

Вообще, не мастерское это дело – убирать посуду за учениками. Но сейчас Тэрри в представлении Шэн был просто маленьким уставшим ребенком, а она как-то странно почувствовала, что должна заботиться о нем, как женщина. Подобные инстинкты порой пугали Шэн. Да, у неё был сын, которого она встретила спустя двадцать лет после его рождения, но она никогда не была матерью в полном смысле этого слова. Скорее была крайней, отвечавшей за Стивена перед кланом, а потом ещё выслушивавшей от сына, что не нужно лезть в его дела.

Мальчик голодными глазами посмотрел на то, как она убирает миску. Даже не голодными, а скорее просто глазами. Есть он не хотел уже (чаем обжог себе всё, что можно), но вот ещё бы один кусок мяса съесть не отказался бы. Скорее просто для того, чтобы этот кусок мяса не достался кому-нибудь другому. Эгоизм, в общем-то. Этот... порок... присущ, наверное, всем людям. Детям, наверное, больше всего. И только от воспитания зависит, будет ли ребёнок эгоистом или нет. Пока воспитательный процесс был в том мире и ограничивался наказанием, битьём по попе и лишением ласки и заботы. И вкусной печеньки. Или шоколадки. Наверное, все знают, что такое для ребёнка не получить шоколадку или печеньку, когда она была уже совсем чуть ли не во рту, но из-за неправильного слова, движения или жеста отправляется в верхний шкафчик кухни, запираемый на замок, ключик от которого кладётся в карман халата родителя. И если это ещё сопровождается несогласной репликой ребёнка, то потом всё оканчивается наказанием.

Тэрри вздрогнул, стёр остатки высохших слёз с лица и посмотрел на женщину, поняв, что слишком долго был в своих мыслях и воспоминаниях. Оставалось ему только надеяться, что такие выходки как сейчас в его жизни больше не повторятся. Ведь не зря он проделал такой большой путь.

Он встал с циновки и посмотрел на женщину. Как-то застенчиво протянул ей руку, чтобы она его проводила до корпуса, и не менее застенчивым голосом произнёс, делая голос совсем тихий.
- Я это... темноты боюсь... там никого нет?