Попытка разговора по душам

Когда всё плохо и даже очень плохо... Особенно, когда плохо долгое время, всегда хочется с кем-то пообщаться, поделиться. Грустить в одиночестве - это просто убийственно. По-крайней мере, так было для Оливии. И хотя она долгое время гуляла по лесу, даже охотилась, она так и не смогла избавится от ощущения тоски, которая въедалась в неё все сильнее и сильнее, заставляя что-то в груди болезненно ныть.

Уже минут пять Лив стояла перед дверью. Ничем непримечательной, обычной дверью, такой же, как и десятки других дверей рядом. Принюхивалась, в очередной раз убеждаясь, что это дверь Лауры, а не какого-то другого человека. Принюхивалась, точно знала, что подруга там, но почему-то никак не решалась постучать. Даже сильные девочки порой дают слабину, да? Она ощущала это и никак не могла сознаться самой себе, что не может быть сейчас одна. Ещё и выглядела далеко неважно... Бледная, с синяками под глазами из-за плохого сна, серый бесформенный свитер делал вид ещё более болезненным, волосы собраны в неаккуратный пучек, из которого выбивались растрепанные пряди.

Наконец, решившись, девушка сделала глубокий вдох и тихо постучалась в дверь. Прислушалась, обняла сама себя за плечи и напряглась, прилагая просто титанические усилия для того, чтобы не убежать, а стоять и дожидаться, пока ей откроют.

Стук в дверь Лауру огорошил. Она подняла голову от своего травяного блокнота и с удивлением воззрилась на вход в свою комнату. И кому это потребовалось бы стучаться к ней?

Девочка неохотно заложила тетрадку очередным высушенным цветком и сунула под матрац, затем встала и подошла к двери, открывая ее…

Главное, не выдать удивления!
Картина маслом – теперь и вторая половинка бывшей парочки Дамьян-Оливия явилась. В первый момент у ирландки мелькнула мысль, что пантера явилась сводить с ней счеты, но затем взгляд выцепил внешний вид брюнетки… Н-да… Не все так просто, как кажется, не так ли, дорогая? Даже тени насмешки не промелькнуло в каре-зеленых глазах Лау, когда она посторонилась, пропуская британку в комнату.

- Хре.. Кхм.. Плохо выглядишь. Заходи.

Слегка запнувшись на первом слове, девочка с неудовольствием подумала, что несколько недель плотного общения с Кертешем не прошли даром – ее удивительно правильная для подростка речь теперь была тщательно разбавлена более подходящим для ее возраста лексиконом.

За дверью послышалось шуршание и какое-то движение. Пантерка, напряженно вслушиваясь в эти взгляды, стояла и просто ждала. В голове всплывали мысли о том, что она могла отвлечь её от чего-то... И не понятно, приводили эти мысли её в радость или в ужас. С одной стороны, она сможет уйти и придаться своим душевным терзаниям в одиночестве, сохранив имидж сильной девочки, но с другой стороны... Её жуткий вид в любом случае Лаура заметит и наверняка сделает соответствующие выводы. Прощай, имидж. Да и страдать в одиночестве... Честно говоря, Оливия от этого очень устала.

Открылась дверь и британка устремила на подругу неловкий взгляд, попыталась выдавить хотя бы какую-нибудь, самую слабую улыбку, но, кажется, этого не потребовалось. Она лишь закусила губу, дождавшись, пока её разглядят.

- Нет, именно хреново, - поправила она, заходя в комнату и оглядываясь, словно желая что-то найти в комнате. Нет, всё как у всех. Благо, хотя бы комната самой Оливии немного отличалась от прочих, иначе совсем была бы тоска.
Она и сама знала, что выглядит не очень. Именно поэтому старалась особо не показываться людям на глаза. Тренировалась одна, у озера, когда там никого не было, на приемы пищи якобы опаздывала, а всё свободное время гуляла по горам и лесу. Всё никак не могла заставить себя придти в норму.

- У тебя... нету чая? - чуть помявшись, спросила девушка, чтобы не молчать.

Сказала и прикусила губу. Она ведь не любила чай... Он был горьким и пить его представлялось возможным только в том случае, если положить туда пару ложек сахара. Но, слава Богу, чая и не оказалось, зато оказалось нечто более интересное... Девушка безразлично уставилась на темную бутылку с ликером. Слишком слабое, чтобы хоть как-то заглушить душевные терзания, но... зато вкусно. Честно говоря, Оливию заинтересовала фраза "он тебе сейчас и не поможет". Неужели по ней так видно, что ей нужна помощь? Захотелось засмеяться от осознания собственной слабости.

Британка обдумывала пару секунд предложение подруги. Она вроде как младший мастер и всё это было не совсем правильным... Впрочем, изменять собственному парню, напиваться в деревне и хамить всем подряд - тоже не совсем правильно, но её это не останавливало.

Девушка подошла к столу и села по-турецки на одну из циновок, руками всё ещё обнимала себя за плечи, словно это могло как-то придать сил и защитить от самой себя.
- Я хотела извиниться. Ну... За свои слова на занятии, - тихо пробормотала она. Она ещё тихо радовалась, что каким-то невообразимым усилием заставила себя послать подругу не открыто в лицо, а слегка завуалировано. Она хотела сказать что-то ещё, но запнулась. Не так-то просто вести откровенные разговоры.

Лаура какое-то время уже не скрывая скепсиса смотрела на британку, затем со вздохом встала и покопавшись в сумке вытащила оттуда странный круглый предмет. Вторым действием девушка ополоснула стакан, что стоял около умывальника, хотя он и так был чистым, и вернулась к столику, усаживаясь. Пара движений и круглая коробочка в ее руках превратилась в складной стаканчик – очень удобно в пути, она его в каком-то аэропорту купила как сувенир, но в итоге оставила себе.

Ирландка разлила ликер, особо не заботясь о равности доз и пододвинула к Лив нормальный стакан, сама одновременно делая глоток из складного.
Было вкусно… Бейлис тем и нравился ей, что его шоколадный вкус позволял не думать о проценте алкоголя.

Оливия извинилась. Каким-то невероятным усилием воли Лау заставила лицо остаться неизменным, хотя брови так и просились взлететь наверх – надо же, буквально три-четыре дня назад Дамьян тоже решил извиниться. Оставалось надеяться, что с Лив все закончится не так как с ее бывшим парнем. Шатенка поспешила сделать еще один глоток, беря себя в руки, а затем ответила:
- Забей, Лив, я не в обиде. Я знаю, что ты была на взводе.

Лаура и в правду не злилась на Оливию – на ее взгляд та сама себя весьма жестоко наказала. Так что добивать подругу (ой, подругу ли?) не было никакого смысла.
Что впрочем, не мешало быть девушке довольно лаконичной – о чем сейчас говорить – она просто не знала. Не о погоде же… И явно не о мужчинах.
Засада…

С трудом подняв на Лауру взгляд, Лив тихо вздохнула, молча наблюдая за её манипуляциями со стаканчиками. Ей хотелось говорить. Очень много говорить, высказать всё то, о чем она думала эти дни, пока гуляла по лесу. Куча воспоминаний, гора умных фраз, море упреков и океан сравнений. Всё это просилось наружу и Лив даже сожалела, что никогда не вела ничего вроде личного дневника. Это оказалось бы как никогда кстати, а заводить подобную тетрадочку ради одного случая было бы глупо. А сейчас делать кого-то унитазом для эмоций... Ну не глупо ли?

Стараясь хоть как-то решиться на разговор, девушка потянулась к стакану и сделала пару глотков и облизнулась. А затем, подумав пару секунд, залпом допила оставшуюся жидкость и тяжело выдохнула. Жаль, что это была не любимая водка. Тогда бы процесс был более быстрым и менее болезненным. Поставив стакан на низкий столик, девушка ещё раз облизала губы и, чувствуя, как горячая жидкость разливается по телу, попыталась оправдаться. То, что Лисканти не держала, как сама сказала, на неё зла, никак её не останавливало.

- Нет, ну правда... Не знаю, что на меня нашло. У меня сейчас так часто... Начинаю злится и кто-то будто подхватывает меня и несет быстро-быстро и я будто бы уже не я и телом своим не управляю. И этот кто-то говорит за меня, а я слушаю собственную речь и с трудом понимаю, что говорю я сама. Или... если задумаюсь, порой начинаю проговаривать мысли вслух. Какой-то словарный понос... Не знаю даже, что мне делать...

Н-да... Здорово же тебя приложило, раз уж ко мне пришла выговориться. Лаура недолго думая тоже отпила из своего стаканчика, правда не все и не залпом. Напиться с Лив и на пару удариться в пьяные откровения в ее планы не входило.
Однако британке явно был необходим сочувствующий слушатель. И хотя ирландка не совсем понимала логику выбора, все же слушала.

Странное, кстати, ощущение - раньше Лау и не предполагала, что кто-нибудь в трезвом уме придет к ней извиняться. Девушка снова отпила Бейлиса и только тогда ответила:
- Лив, тебе семнадцать лет. Это нормально делать глупости и говонить то, о чем потом пожалеешь. И то, что тебя назначили младшим мастером не означает, что ты в одночасье стала взрослой, мудрой и рациональной.

Наверное было более чем странно слышать подобное из уст 14-тилетнего подростка. Но кто сказал, что разумность измеряется прожитыми годами?

Лаура решительно подлила неожиданной гостье ликер и как можно более ободряюще улыбнулась. Парадокс, но при всех ее неуставных отношениях с Дамьяном, зла на брюнетку она не держала и не желала его.

Девушка внимательно наблюдала за тем, как ей в стаканчик подливают ещё ликера, а тем временем обдумывала её слова.
- Нет, но я должна быть такой. Это же какой-то бред нести ответственность за кого-то, когда сам за себя нести не можешь...
Она разглядывала полный стакан и совершенно отчетливо понимала, что пить не хочет. В каком-то смысле алкоголь мог заглушить её самогрызения. Но, в то же время, Лив чувствовала себя настолько виноватой перед всеми, что была не прочь помучиться. Небольшая такая месть самой себе.

- Ты же удивлена, что я пришла к тебе, да? У меня был выбор: зайти в любую комнату наобум и разговаривать с незнакомым человек или же придти к тебе... Второй вариант показался наиболее удачным. У меня ведь, ты знаешь, толком никого нет здесь. Кроме Кораева, - неохотно добавила она и замолчала, не отрывая взгляда от стакана. Устало вздохнув, она таки взяла его в руки и сделала небольшой глоток. - У меня не получает заводить дружбу с девушками. Была Ариан, но мы с ней сейчас почти не общаемся... А кто ещё? Даже в голову ничего не приходит... Кертеш? Это был всего лишь секс, ничего большего, а потому к нему идти было бы глупо, - и вдруг осеклась. Ну вот опять. И кто её тянул за язык?

- Ой... - выдавила она из себя и виновато взглянула на подругу.

Лаура довольно равнодушно выслушала мысль о том, что нельзя нести ответственность за кого-то, если ты не можешь отвечать за себя. С ее точки зрения это было и правильно, и неправильно одновременно. Иногда, даже если ты не можешь нести полную ответственность за свои поступки, ты все равно можешь отвечать за кого-то другого.
Ирландка отпила еще немного шоколадного ликера, продолжая рассеянно слушать Оливию.

- Я удивлена тем, что тебе не к кому пойти. В отличие от меня, ты как раз довольно быстро заводишь контакты – я была уверена, что у тебя тут тьма друзей. А тебе оказывается не к кому прийти, кроме язвительной ирландки.

Девочка усмехнулась и отсалютовала британке стаканчиком с Бейлисом, затем вновь поднесла его к губам. Однако отпить ей не удалось, рука Лау дрогнула, а сама она замерла, не замечая, как вытягивается от удивления ее личико.

Оливия спала с Кертешем?!
Тонкие пальцы стиснули стакан, когда в голове табуном рассерженных лошадей промчались мысли. «Кертеш, зараза, ты, что уже со всеми успел здесь переспать?! Ну, погоди, я тебе это еще припомню…». Лаура сама не понимала, почему эта новость оказалась ей столь неприятна. У них с Кодряну ничего не было и нет, так откуда эта странная ревность?

Ирландка быстро взяла себя в руки и, приподняв одну бровь, философски заметила:
- Ну да, было бы крайне нелогично идти к нему.

Наблюдая за Лаурой, к Оливии запоздало пришла мысль, что действительно, собеседника она выбрала на редкость неудачного. И дело не в том, что Лау плохой слушатель или что-то такое, нет. Просто их дружба ещё с момента знакомства, когда они обхамили друг друга с ног до головы, уже была странная. И с каждым днем она приобретала всё более странные черты.
Взгляд остановился на пальцах, сжавших стакан.

- После того, как меня на занятии назвали проституткой, ты ещё чему-то удивляешься? - горько усмехнулась девушка и сделала палу глотков и своего стакана. На самом деле, это слово не совсем ей подходило. Проститутки, они ведь спят с людьми за деньги. У неё же всё случалось, опираясь на голый энтузиазм и желание. И то, здесь, в Храме, пришлось резко поумерить свой пыл. Но, кажется, из неё рвалось опять очень много слов.

- У меня был друг. Полнейший отморозок... За всё время, я помню от него только одну умную фразу. Он сказал: Когда у тебя ничего нет - это довольно легко, потому что у тебя нечего отобрать и ничего не держит. Не дословно, но как-то так. И почему-то мне показалось такая расстановка дел замечательной. Когда ни к кому не привязан, можешь в любую секунду с легким сердцем уйти - это, действительно, замечательно. Я, даже когда из Бристоля уезжала, радовалась. Но, блин, стоило один раз спуститься на землю и зацепиться за кого-нибудь и вдруг БАЦ, - при этом "бац" она легонько дарила по столу ладонью, - и пропадает душевное равновесие, уверенность, независимость. Всё как в какую-то трубу. Именно поэтому у меня почти не друзей. Миллион знакомых и всего пара друзей. Я боюсь привязанностей.

Сделав ещё один глоточек, она поставила стакан на стол и решила, что теперь уже точно пить не будет. Она подтянула колени к груди, обнимая их, положила на них голову. Решившись, она, наконец, очень тихо и грустно добавила:
- Это может показаться пафосной заезженной фразой, но она прекрасно отражает мои мысли. На самом деле... он ведь лучшее, что у меня было в жизни. Я правда так считаю.
Естественно, она уже не говорила о друге-отморозке.

Лаура уже справилась с собой, мягко расслабив хватку на стаканчике и сделав еще пару глотков. Лив в это время методично занималась самоуничтожением. Девочка невольно поморщилась – эта точка зрения была ей совершенно чужда. Если она что-то творила, то потом крайне редко об этом жалела. И если уж и жалела – то об этом знал минимум людей, а не все в округе. Но, пожалуй, озвучивать это не стоило – британка имела право восстанавливать душевное равновесие так, как ей вздумается. Однако кое-что отметить стоило:
- Я не считаю тебя проституткой. И я не удивлена.

Последнее могло с трудом претендовать на истину, но доля правды в этих словах была. После нескольких недель тесного общения с Кодряну во время их путешествия, ирландка поняла его буквально паранормальное воздействие на женщин. Почему она не попала в это число? Черт знает, может потому что он знал, сколько ей лет, спасибо отцу. А может, просто было не до того. В общем – для нее было неудивительно, что Лив повелась на случайный секс.

В задумчивости Лау допивала свой ликер, попутно слушая рассказ брюнетки о своем друге. В рассказанных словах было рациональное зерно, она даже не удержалась и добавила:
- Человек, которому нечего терять – ничего не боится. Человеку, который ничего не боится, подвластно все.

А вот дальше стало хуже… девушка с легком недоумении смотрена Оливию, которая распространялась на тему того, что «он лучшее что было в ее жизни». При условии, что они говорили о Кертеше – это слегка поражало. Почему-то этот парень не вязался у Лауры с лучшим, что может быть в жизни. Хотя, откуда ей знать, что довелось пережить Лив…

- Ммм… Ну если так, то почему ты ему об этом не скажешь?

Ну вот, уже легче, хотя бы один человек думает о ней лучше, чем она есть на самом деле. Лив бы даже, наверное, благодарно улыбнулась, если бы настроение было чуточку лучше. А так... Алкоголь и душевные разговоры не сильно повышали его. Особенно разговоры. Если бы кто-то, пока она жила в Бристоле сказал бы ей о том, что она будет страдать по парню, сидеть в комнате у подруги и изливать ей душу, она бы наверняка приняла это за очень веселую шутку. Этот год действительно очень сильно изменил её, и, как она считала, не в лучшую сторону.

Британка подняла глаза на Лау и уловила недоуменный взгляд. Нахмурилась, пытаясь понять, что вызвало подобную реакцию. Медленно вспомнила всё то, что рассказал, а затем усмехнулась.

- Я о Кораеве, если что. Кертеш... он так. Таких вот случайностей, как с ним, у меня в Бристоле были воз и маленькая тележка, - она тихо фыркнула. Отчасти от того, что пришлось разъяснять, ну и от того, что пришлось произнести ЭТУ фамилию.

- Да, ты права. Ничего не боится и подвластно всё... - эхом отозвалась девушка. - Вот только... Весь год я корила себя за эту привязанность, чувствовала, что она меняет меня и я уже не такая как раньше. Боюсь и многого не могу. И казалось бы сейчас я должна быть счастлива, да? Что снова свободна, что меня ничего не держит. Но нет... Я хочу её вернуть, эту привязанность, не хочу расставаться с ней, я привыкла. И вот это, честно говоря, меня просто выбешивает.

Было проще говорить о привязанности и о ситуации в женском лице. Такие слова как "Кораев" или "Дамьян" вызывали такую бурю всевозможных эмоций, от нежности до раздражения и злости, что было трудно разобраться в себе. Произносить эти слова было почти физически больно.

Ну конечно… Лаура почувствовала досаду – как она могла подумать, что Лив говорит о Кертеше? Эта кошастая же помешана на своем Дамьяне. Эта мысль почему-то вызвала еще большее раздражение, чем известие о связи между Кодряну с британкой. Только теперь под раздражением имелась основа – ирландке давно нравился младший мастер. И у нее имелись все основания считать, что она тоже ему не безразлична.
После того, как Кораев расстался с Оливией, у Лау появилась надежда завязать с ним не только дружбу и она вовсе не собиралась упускать этот шанс. В особенности собственноручно прикладывать ручку к примирению бывших влюбленных.

Мысли бродили в голове, но на фарфоровом личике это не отражалось. Слава Богу, ирландка, наконец, вспомнила все, чему ее долго и упорно учила мать и вновь начала контролировать свои эмоции.
С другой стороны Лаура еще не превратилась в холодную высокосветскую стерву, и ей было жаль подругу. Попробовать помочь не навредив себе? Интересно, а сил-то хватит?

- Оливия, а ты ничего не путаешь?... Люблю и привыкла – это кардинально разные вещи. «Привычка свыше нам дана, замена счастию она».

Последние строки принадлежали перу какого-то известного русского поэта, который так нравился Изабель. Они подошли к ситуации как нельзя кстати, словно для нее и писались.

- Я слышу в твоих словах неуверенность – ты корила себя за эту связи, была недовольна тем, что она меняет тебя. И даже сейчас, когда ты хочешь все вернуть – в первую очередь ты говоришь «привыкла», а не «люблю». Лив, не задумывалась, что ваш разрыв на благо?