Потери маленькие, потери большие

Не была в коме, но не помнит какое-то время. Судя по тому, как изменилось тело, время она не помнила довольно приличное. Сколько Шири не пыталась поправиться, у нее ничего не получалось, а сейчас она явно видела изменения. Девушка опустила взгляд на накрывшую ее кисть руку мужчины и нахмурилась. Что-то странное показалось ей в этом жесте, но кончик мысли ускользнул прежде, чем она успела ухватить его. Проклятая голова болела, мешая думать, анализировать и задавать нужные вопросы.

- А вы откуда знаете, когда и куда уехал мой дядя? - Шири удивленно посмотрела в лицо мужчине. Страх продолжал сжимать ее в своих объятиях, но девушка боролась, отчего просыпалось упрямство. Она не собиралась сейчас плюнуть на все, проистериться и бросить на произвол судьбы собственную жизнь. Нет, она выяснит все, что только можно. И добавила на китайском, как и просил ее врач. Только удивилась звучанию, которое было неожиданно более легким, чем во время разговора с дядей. Словно тогда она специально зажимала себя, изображая неуча, а сейчас сдавала экзамен на правильность речи. - Ээээ. Кто вы? Откуда вам известно про время, которое я забыла? Расскажите мне, вдруг я вспомню?

Она что-то слышала о том, что с потерей памяти все сложно. Пациент может годами не помнить какие-то детали, а потом хоп, и глядя на какую-то мелочь все разом вспомнить. Шири всегда удивляло только одно. На кой мучить человека и бросать его на произвол судьбы со словами "ты должен все сам вспомнить", а не оказать ему помощь и не рассказать о тех событиях, что он забыл? Ведь велик шанс, что в голове что-то перемкнет и воспоминания вернуться.

- Что я забыла, а? Почему я так изменилась? - А слезы текли и текли. Девушка плакала, скорее, по какой-то привычке. Или срабатывала защитная реакция организма. Понять, что она потеряла - не могла. Попросту не знала, как это узнать.

Ян не мог просто смотреть на то, как плачет Шири. От этого было невыносимо больно, будто кошачьи когти разрывали сердце на мелкие лоскутки. Он провел рукой по плечу девушки, чтобы хоть как-то её успокоить, а сам судорожно соображал, что можно ответить на её вопросы.

- Сегодня ты видишь меня не впервые, мы знакомы, довольно давно. Тебе двадцать пять лет, ты уже закончила академию, - он говорил медленно, стараясь по порядку рассказать хотя бы самые общие факты, которые Шири заметит и сама. – Ты была в Китае, в последнее время больше живешь на Тибете, чем здесь, поэтому свободно говоришь на китайском. За это время в твоей жизни произошло довольно много событий. Например, попробуй пошевелиться и обрати внимание на свою спину. Ты открыла в себе звериный облик – голубой аспид, и тебе досталась его гибкость. Если я принесу тебе зеркало, ты заметишь, что теперь у тебя вертикальные зрачки.

Он рассказывал только то, что не относилось непосредственно к нему, и старался говорить лишь о том, что Шири легко проверит сама. Например, год можно узнать у любого служащего больницы или просто услышать по телевизору.

- Я могу многое тебе рассказать о твоей жизни, но лучше, если память вернется сама, - он вновь посмотрел в глаза девушки и чуть улыбнулся. – Да, можешь обращаться ко мне по имени и на ты, так привычнее, - добавил он после недолгой паузы.

Двадцать пять лет!!!! Четыре года, вот сколько она потеряла! Шири сжала кулаки, сцепила зубы и уставилась вниз, на одеяло, боясь взорваться. И это называется "некоторое время". Она примерно столько училась в академии, она с Джейсоном встречалась намного меньше! А событий произошло очень много. А тут - четыре года. Дальше - больше. Она, оказывается, живет в Китае. Вот к чему все расспросы об этой стране, которую она совершенно не помнит. Тибет, значит. Ну что же, исполнила свою мечту. Хотела же именно туда. Девушка издала нервный смешок. Пошевелилась, отмечая, что тело движется по другому. Позвоночник словно из воды состоял. А, еще зрачки. Вертикальные. Аспид она.

Шири подняла лицо вверх и закрыла глаза. Задышала через нос, шумно вдыхая и выдыхая воздух и боясь произнести хоть один звук. По имени, значит к нему обращаться, знакомы они. Четыре года как в пропасть ухнули. Шири снова хихикнула. Четыре года, а она тут сидит и ни сном, ни духом не знает об этом. Странно, да? Вот где-то прошло четыре года, случилось куча всяких событий, а она оп, как будто с Луны свалилась. Очень хотелось кричать. Останавливала лишь больная голова. Девушка осторожно помассировала виски и подняла усталый взгляд на мужчину.

- Хорошо, Ян Лю. Очень прошу вас... тебя... рассказать мне... что-нибудь еще. - Заговорила Шири очень тихо, искренне боясь впасть в истерику. Каждое слово давалось с трудом. Девушка нервно улыбнулась и добавила. - А то я сейчас закричу. И буду долго кричать, потому что... Потому что это какой-то бред. Такое просто... не может произойти со мной. Я же отчетливо все помню. Утро вот, как на ладони. Я помню запах кофе, слова дяди. Я помню лошадь, которую мне вывели. А тут вдруг... четыре года. Откуда я тебя знаю и почему ты здесь? Что еще мне надо узнать сегодня о себе, а?

- Шири, я даже не знаю, с чего начать рассказ, - признался Ян. – Не кричи, от этого только у тебя сильнее разболится голова. Позволь я немного помогу.

Он коснулся пальцами висков Шири, затем осторожно продавил несколько точек вокруг ушей и на челюсти. Энергию трогать нельзя, чтобы не навредить, а так уйдет спазм, ослабляя боль. Продавив точки, он вновь накрыл руки Шири своими ладонями.

- Я понимаю, что тебе сейчас тяжело, но я не знаю, как ты примешь мой рассказ, - он вновь стал внимательно смотреть в глаза девушки, моля о том, чтобы она сама начала вспоминать хоть что-то. – У тебя на руке обручальное кольцо, ты замужем примерно три года. Можешь посмотреть свой паспорт, у тебя в нем другая фамилия.

Каждое слово давалось с большим трудом, все сложнее было не выходить из роли. Было особое желание понять, что на самом деле чувствует Шири. Яну казалось, что, если она любит, она вспомнит сама. Если же просто поставит её перед фактом, что она – его жена, это будет несправедливо по отношению к ней. Может, сама догадается, но говорить ей он не хотел. Он верил, что почувствует, даже если не вспомнит все в подробностях. Он ждал вопросов, без которых не хотел давать новых ответов, и в то же время помнил, что Шири нельзя много нервничать, только в сложившейся ситуации это невозможно.

Ян Лю понажимал на какие-то точки возле ушей и на лице, и стало немного полегче. Шири даже прикрыла глаза, наслаждаясь даже таким крохотным облегчением. Уж очень она вымоталась за этот невыносимый день. Потом резко распахнула глаза, недоверчиво глядя на то, как по хозяйски накрыл ее руки своими китаец. Мягко начала высвобождать их, краснея оттого, что вот ее сейчас как-то странно трогает совершенно незнакомый человек, а она сидит и никак не реагирует. А потом заметила кольцо на его пальце и услышала небольшой рассказ.

А потом села и сложила ручки на коленочках. Дыхание почему-то куда-то делось. В голове была полная каша, хотя, судя по тому, как смотрел на нее мужчина, нужно было что-то ему ответить. Наверное, следовало как в кино, завизжать от радости, броситься ему на шею и закричать, что она, конечно же все помнит. Просто, если кольца что-то да значат, то этот мужчина и есть ее муж. С обручальным кольцом. Шири чуть поерзала, спрашивая у себя, можно ли уже кричать и бросаться с визгом и восторгами, или рано? Сознание однозначно ответило, что рано.

Реальность казалась сном. Вот такой вот парадокс. Когда сны становятся красочными и яркими, как явь, а то, что в действительности видят глаза и слышат уши, воспринимается как тяжелый бред. Опять хотелось покричать. А еще вскочить и куда-нибудь убежать. И спрятаться в уголке, побиться головой о стену и попросить Боженьку вернуть все, как было. Все равно как. До падения с лошади, до того момента, как этот китаец рассказал о ней. До той секунды, когда он вообще вошел с дядей сюда.

А потом накатил дикий, животный ужас и чувство неотвратимости. Если это ее муж, то с ним надо как-то контактировать. Шири посмотрела расширенными глазами на мужчину, с какой-то тоской изучая каждую черточку его лица. Взгляд метался, девушка никак не могла остановиться. Она знала, что ей нужно что-то вспомнить, но не знала, как это сделать. А потом сдалась, выдавливая из себя всего одну фразу и все также продолжая с ужасом смотреть на китайца.

- И какая у меня сейчас фамилия?

Она все поняла. Логикой, посмотрев на кольца, подумав над его словами. Поняла и испугалась, продолжая смотреть на него, как на постороннего. Она изучала его взглядом, пытаясь, наверное, увидеть что-то такое, за что зацепилась бы память, а эта память молчала. Его не было в её жизни, прошедшие годы для неё были словами, в которые она не особо охотно верила. И что ни говори ей сейчас, это не вернет память, значит, бессмысленно. Она будет знать историю своей жизни, как рассказ о ком-то другом. Ян почувствовал неприятную горечь, от которой жгло глаза, когда он пытался вновь поймать взгляд Шири. Он почувствовал, что она сейчас считает его чужим, но не мог не ответить на прозвучавший вопрос.

- Лю, - ответил он, кивнув в знак того, что она догадалась правильно.

Ян внимательно посмотрел в глаза девушки, пытаясь заметить что-то такое, чего в них сейчас не было. Ей было трудно, она старалась вспомнить или почувствовать, но не могла. И казалось бесполезным рассказывать что-то ещё, напоминать о том, что на Тибете её ждут Лин и Юншэн, рассказывать, сколько всего произошло с ними за эти годы, кем он был и кем стал, лишь благодаря ей. Больно было даже смотреть в её змеиные глаза и невыносимо сложно не показывать эту боль, скопившуюся в горле обжигающим комком.

Он чуть сжал её руки, затем вновь отстранился, давая понять, что не будет ни на чем настаивать. Именно поэтому он не хотел ничего рассказывать, пока не вспомнит сама.

Шири уже знала ответ. Еще до того момента, как мужчина открыл рот и произнес короткое слово, знала. И кивнула вслед за... мужем. Было очень странное ощущение, что вот до сегодняшнего дня у нее было все правильно, спокойно и нормально. А сейчас вдруг все разом изменилось. И надо полностью менять ту жизнь, которая у нее была. Точнее, которая у нее когда-то была, как выяснилось.

А еще была пустота в душе. А еще - муть в голове. А еще - безнадежность и страх. А еще - полное не понимание ситуации. Что ей теперь делать? Вот не когда-нибудь, а прямо сейчас? Что сказать этому чужаку? Он смотрел так странно, дотрагивался до нее таким естественным жестом, что становилось как-то больно за него. Не оттого, что она тому причина, нет. А вот... Так жалеют совершенно постороннего человека, которого потерял близкого. Только при этом близкий - это ты. Ты являешься причиной этой боли. А для тебя он всего лишь посторонний, которого можно абстрактно пожалеть. Замкнутый дерьмовый круг.

И надо что-то сказать. Наверное. Кричать? Нет, это уже банально и глупо. Рыдать и биться? Но зачем, она же не умирает. Выгнать его? Но он не виноват ни в чем. Шири опять посмотрела на мужчину.

- А... Я... Я правда не хочу вас... тебя обижать. - Не то, не те слова, не тот тон, все не правильно! Опять нарастало раздражение, лицо девушки чуть скривилось. - Я не знаю, что сказать. Я правда не помню. Я не виновата, я не знаю, что делать. Не надо на меня так смотреть!

И тут же замолкла, опять понимая, что говорит жестокие вещи. Как странно. Кот Шредингера, говорите? Загадка века? А как вам такое, когда один для второго является близким человеком, вероятно даже очень любимым. Как вот она, судя по всему, была родным человеком этому Яну Лю. А он для нее был никем. Да, вот так, жестоко и горько, но - никем. Пустым звуком, лицом, которое, увидь она в толпе, прошла бы и не заметила. И как это назвать? Неизвестный любимый? Известное пустое место? Как?

- Я. Хочу. Все. Вспомнить. - Буквально по слогам произнесла девушка, холодно глядя на мужчину. - Я не знаю, что между нами было. Не помню Китай. Но я хочу все узнать, черт побери!

Каждое слово убивало. Хотелось закрыть уши, чтобы просто этого всего не слышать. Он был для неё чужим после всего, что было между ними прежде. Она не хотела обижать, но не могла принять все происходящее, даже не могла просто обращаться на ты. И она в этом не виновата, снова судьба, снова неспособность оказаться в нужном месте в нужное время, чтобы не допустить беды.

- Шири, ты ни в чем не виновата. Я буду ждать столько, сколько понадобится. Если ты скажешь мне уйти – я уйду, - сказал Ян. – Я не собираюсь ни к чему тебя принуждать, - он вновь посмотрел в глаза девушки, но потом отвел взгляд.

От боли, сковавшей всю душу, хотелось задохнуться. Ян почувствовал, как внутри все сжимается дрожью ледяной паники, и этот разговор с каждым мгновением становился все более невыносимым. И он знал, что ничего не может с этим сделать.

- Я верю, что ты сама все вспомнишь, поэтому не хочу ничего тебе рассказывать. Иначе это будет неправильно, - признался Лю. – Но если ты не против, я постараюсь тебе помочь.

Человеческое сознание полно загадок, которые разгадать намного сложнее, чем изучить врачевание. Ян знал, что есть некоторые вещи, которые остаются в памяти даже у тех, кто не может вспомнить своего имени. Он хотел вспомнить как можно больше мелких зацепок, которые смогли бы коснуться памяти Шири, напоминая о Тибете. Но для этого нужно было, чтобы она снова ему поверила.

Во взгляде Шири не было следов ни нежности, ни симпатии, только агрессия и немного любопытства. Она ничего не помнила и не чувствовала. Но убиваться по этому поводу бессмысленно, нужно что-то делать. Например, пытаться заново знакомиться с собственной женой, надеясь, что постепенно память к ней вернется.

- Шири, я тоже не представляю, чего хотят в таких случаях, - Ян чуть усмехнулся. – Давай для начала я поговорю с господином Ириарте, если он не против, мы сегодня заберем тебя в поместье.

Он внимательно посмотрел на девушку, в какой-то момент прищурившись, чтобы увидеть её ауру. В верхних чакрах не было никаких признаков улучшений, а вот кость в ноге успела восстановиться.

- Гипс можно уже снять, но пару недель, ваша светлость, никаких каблуков и долгих прогулок, - уверенно сказал Ян. – Что же касается наших с Вами отношений, будем знакомиться заново. А там уже решайте, нужен я Вам или нет.

Взять себя в руки и играть. Уверенно, не показывая лишних эмоций, как на арене цирка, когда никому на самом деле не важно, больно тебе, или нет. Последнее, чего бы хотелось, чтобы в этой ситуации чувствовала Шири – жалость. Пусть злится, пусть не понимает, но только бы не жалела, это особенно невыносимо. Раз судьбе было угодно устроить ещё одно испытание, нужно пройти его хотя бы гордо. И будь что будет.

- Если у Вас ко мне сейчас нет вопросов, я позову врача, а сам переговорю с господином Ириарте, - сказал Ян, вставая со стула.

- Хорошо, поговори с дядей. – Шири прикусила язык, слушая дальше. Удивленно посмотрела на мужчину, который вдруг изменился. До этого она вела диалог, она диктовала свои требования, она позволяла себе командовать, кричать и истерить. А тут вдруг китаец перестал быть добрым и ласковым и начал разговаривать с ней довольно прохладно. Заново они будут знакомиться. Это что значит, что изначально он обращался с ней на Вы и звал Светлостью? Да быть того не может! Девушка тут же фыркнула. – Не надо меня так называть! У меня есть имя, его достаточно.

И опять заткнулась. А что, если ей нравилось, что муж зовет ее именно Светлостью? Может это была какая-то фишка, ключик. Мол, вот сказал он так сейчас, а она должна была все вспомнить? Шири опять заволновалась и суетливо завозилась на кровати, то поправляя одеяло, то одергивая рубашку. Чувство было таким, словно она на экзамене по предмету, который не учила. То есть знает по верхам, а суть не понимает. И ей задают вопросы, на которые она не знает прямого ответа и может лишь гадать. А еще вдруг почему-то стало обидно, что даже этот китаец перестал быть с ней ласков. Всегда нравится, когда за тобой ухаживают, а сейчас он словно бросал ее на произвол судьбы. Вот была у нее тоненькая ниточка, связующая поврежденный разум с реальным миром, и хоп, оборвалась. И пришла паника.

- Не надо, не бросай! Я согласна! Помоги мне! – Выкрикнула, боясь, что уже опоздала. С ужасом посмотрела на чужака, осознавая, что кроме этого, теперь уже холодного мужчины, у нее и нет больше никого. Только дядя, который, к сожалению, вряд ли может рассказать ей про ее собственный брак. И Шири приняла решение, болезненное для себя, дикое по своей сути, но правильное для данного момента. Она подчинится. Постарается смириться с тем, что происходит и подчинится, выполняя все, что ей скажут. Лишь бы кончился этот кошмар. – Я буду слушать, я буду стараться. Пожалуйста…

Пара простых фраз, способных творить чудеса. В момент перестала говорить на «вы» и тут же вспомнила, что её не стоит называть светлостью. Ян чуть улыбнулся.

- Хорошо. Тогда для начала договоримся, что у тебя есть имя и у меня есть имя. Поэтому ты не обращаешься ко мне на вы, я не называю тебя светлостью, - сказал Лю, внимательно глядя на девушку. – Да, с твоей подачи я ещё, бывает, откликаюсь на гада и чертову ящерицу, - добавил он с невозмутимым видом.

Но Ян не стал садиться обратно на стул. Нужно было позвать врача, который снимет гипс, и переговорить с графом, чтобы понять, что делать дальше. Идея отвезти Шири в поместье была неплохой – дома ей будет спокойнее, а ничего опасного для здоровья, что требовало бы постоянного наблюдения, сейчас не было. Память ей здесь не вернут.

- Я все же позову врача и поговорю с твоим дядей, - сказал Ян уже намного мягче. – Я скоро вернусь.

Он не стал даже касаться Шири перед тем, как выйти из палаты, задержал на ней взгляд, коротко кивнул и вышел в коридор, закрыв за собой дверь.