Линии судеб

Ньяо плохо помнил, как они добрались до монастыря, кто и о чем говорил с настоятелем, как он в итоге оказался в лазарете – когда в какой-то момент собираешься с силами для отчаянного рывка, потом наступает как раз подобное состояние. В случае с Ши оно усугублялось ещё и потерей крови, возобновившейся болью в ране и ужасной слабостью. Это состояние позволило Ньяо даже забыть о том, что Будда не велит спать днем, тем более что сон этот порой был больше похож на потерю сознания.

Обрывки снов скорее раздражали, так как оставались слишком непонятными, однотипными, в них было мало цвета и почти ничего не запоминалось. Снова несвобода. Здесь, в комнате лазарета, Ши был под присмотром и в безопасности, но он не был предоставлен сам себе. Это раздражало, в сочетании с болью от затекших мышц – перелетная птица обычно не спит целый день, особенно не имея возможности менять позу из-за перебинтованного плеча.

С приходом вечера в открытое окно начал врываться прохладный ветер, от прохлады которого становилось легче. Ньяо лежал на спине, глядя на то, как за окном гаснет свет дня, сменяясь серыми сумерками, а затем и ночной тьмой. Все происходящее должно было иметь какой-то особенный смысл, но Ши пока его не понимал. Как его нашла Тайга, почему Провидение нашло именно такой способ, чтобы привести её к монастырю? И почему она назвала его забытым именем? По тому, как она тогда ответила, он был готов поверить, что девушка сама не знает, откуда ей известно о Ван Чжу. Ньяо был уверен, что не случайно это совпало с моментом, когда он вновь увидел Улан.

Улан… После события прошлой ночи боль от воспоминаний была намного сильнее боли от раны. Ши знал, что видел флиппинку там, откуда не возвращаются. Он был слишком глуп или слишком труслив, когда много лет назад выбрал иллюзию свободы, но лишь сегодня был готов признаться себе в этом. Свобода не дала ему ничего, кроме щемящей тоски, от которой хотелось бежать. Он и бежал, большую часть своей жизни. Бежал, летел, искал дзен в отсутствии трудных мыслей. Мастерство достигается разными способами, некоторые приходят к нему лишь из-за того, что гоняются от собственных желаний, отказываясь от воли сердца ради иллюзии разума.

Началось с того, что в сгустившихся августовских сумерках Тайга малость заплутала, еще не освоившись на территории монастыря. Поэтому, когда Тайга все-таки отыскала лазарет, по территории раскатился звон колокола, предупреждавшего об отбое. Всем пора было разойтись по своим комнатам, и шастанье по улице не одобрялось. Тайга застыла, но все-таки упорно продолжила свой путь. Раз уж она была здесь, то отступать было бессмысленно. Да и она промучается до утра в своей комнате, если не узнает все прямо сейчас.

Вдобавок, пока Тайга кралась туда-сюда, с запада медленно наползли грузные тучи, окончательно сделав сумерки непроницаемыми. Сперва зарницы сверкали лишь изредка, но вскоре тишину стал нарушать далекий ворчливый гром. Поднялся ветер, где-то в саду тревожно закричали птицы, недовольные предстоящей ночной непогодой. А вскоре начался дождь, постепенно превратившийся в шумный ливень, который успел-таки поймать Тайгу на дорожке к лазарету и слегка намочить ей волосы и одежду.

Пахнуло прохладой и свежестью, пыль прибило к земле. Тайга уже могла не таиться, как вор: ее шагов попросту не было слышно, да и кто станет ходить по улице, выслеживая нарушителей порядка, когда в ливень только и надо, что перебежать от одного укрытия до другого.

В лазарете было тихо, если кто из пациентов помимо Ши здесь был, они спали. Целитель, дежуривший здесь, как видно, отдыхал, поскольку его Тайга тоже не встретила. Главное, подумала она, не наткнуться на настоятеля. Вряд ли он будет доволен, что новая обитательница в первые же дни нарушает дисциплину.

Только вот колени тряслись совсем не от страха быть застигнутой в поздний час. А от... чего? Тайга даже замерла, посмотрела на свои ноги, будто они могли бы ей тут же объяснить причину такого поведения. В самом деле, от чего? Она не в пасть к дракону идет. И не экзамен на мастерство сдавать. Медальон был все еще зажат в руке, так что Тайга посмотрела даже на него. Нет, и в нем никаких ответов не было.

Медленно вдохнув и выдохнув, быстренько проведя себе пару упражнений дыхательной гимнастики, Тайга более-менее привела себя в чувство и продолжила путь. Коридор лазарета был пустым и погруженным в сонный полумрак, лишь изредка сюда долетали вспышки зарниц.

Добравшись до комнаты, где утром, покидая лазарет, она видела Ши Ньяо, Тайга беззвучно открыла дверь, заглянула внутрь и, быстро окинув взглядом комнату, освещенную лишь одним слабым светильником, быстро нашла взглядом мастера. Тот лежал, отвернувшись к открытому окну, и Тайга не могла с уверенностью сказать, спал он или смотрел на разгулявшуюся стихию.

Так же тихо прикрыв дверь за собой, Тайга сделала несколько шагов и остановилась от мастера на некотором расстоянии. Ну все, похоже, сейчас она или свалится как подкошенная, или все будет нормально.

- Мастер Ши Ньяо, - позвала она, стараясь говорить негромко. Если он спит, то тогда она его не разбудит и оставит это дело до завтрашнего утра. Незачем беспокоить раненого лишний раз.

За окном началась гроза, которую так долго ждал Тибет. Это лето было ещё более засушливым, чем обычно, и дождь падал на высушенную Солнцем и ветром землю. Дождь всегда вызывал у Ньяо ощущение странной тревожной тоски, будто стихия была немым укором за нерешительность и ошибки прошлого. В потемневшем после заката небе мелькали всполохи молний, почти следом раздавался гром. Окно комнаты было открыто, и капли дождя попадали на легкие занавески. Дождь нес прохладу, от которой жжение в плече становилось не так заметно. Стук капель навевал сон, и, находясь в этой полудреме, Ньяо не сразу услышал, что в комнату кто-то зашел.

Это была Тайга, при всем желании спутать её с Улан, девушка назвала сейчас то имя, которое сказал ей Ши. Да и не могло быть тут Улан. Был лишь дождь, летевший в окно и стучавший по черепичной крыше. Ньяо обернулся, приподнимаясь на локте здоровой руки.

- Здравствуй, Тайга, - мастер улыбнулся, посмотрев на девушку, которая казалась напуганной. – Ты почему не спишь?

Ши отчетливо слышал звон колокола, объявивший отбой для всех обитателей монастыря. Тайга наверняка не спала прошлой ночью, а утром колокол зазвонит в шесть часов. И что ей не спится, когда в монастыре достаточно целителей, чтобы с ним возиться… Хотя Ньяо был рад вновь увидеть девушку. Он по праву считал Тайгу своей спасительницей, которая при этом почему-то была не уверена в своих силах, и смущалась, будто не возится с ним, великовозрастным идиотом, подстреленным охотником, а просит о какой-то услуге. Даже в этой робости она была похожа на Улан, правда тогда, когда они виделись последний раз, предсказательнице было всего семнадцать лет. Да и Ньяо, тогда ещё Ван Чжу, был немногим старше.

Глупые мысли, причем тут Улан? Тайга – это Тайга. Целительница, которую само Провидение прислало ему на помощь. Нельзя сравнивать её с подругой юности. В конце концов, она ему в дочки годится.

Значит, не спал. Тайга тревожно смотрела на Ши, когда тот приподнялся на локте, и пыталась уловить хоть малейший признак того, что делает он это через силу. Плечо еще не зажило, несмотря на усилия целителей, а значит, не стоило лишний раз тревожить рану.

- Не спится, - она пожала плечами и виновато улыбнулась.

Странно, но теперь та тревога, которая душила ее всю дорогу сюда, отступила. Словно бы она и была выражена той грозой, что осталась за порогом на улице, а здесь, в комнате вместе с мастером ей было удивительно спокойно. Тайга подошла поближе к нему и опустилась на пол на колени рядом с его постелью.

- Хотела проведать вас, - она тут не врала, потому что действительно хотела зайти к нему. Но все как-то не получалось у нее этим днем зайти в лазарет, и выбралась она только теперь. Неужели они только недавно были на скалистом берегу реки в каменной ловушке? А сейчас на том месте что и осталось, так это пепел от сгоревшего пояса с заклинанием офуда на нем, дававшем тепло им. Сейчас, верно, дождь уже смывает последние следы. - Как вы себя чувствуете?

Ньяо было совестно, что он из-за своей глупости причиняет столько беспокойства целительнице. Она была слишком ответственной, нельзя забывать о себе, тем более заботясь о незнакомцах. Она ничем ему не обязана, и может спокойно отдохнуть после очень тяжелого дня. Но зачем-то все равно пришла.

- Спасибо, - Ши виновато улыбнулся. – Мне уже намного лучше.

Он сказал правду. Пусть рана ещё не зажила, ведь прошел всего день, боль стала намного меньше, да и силы понемногу восстанавливались. Рана, которая прошлой ночью чуть не оказалась смертельной, сейчас была просто неприятной травмой, которая уже не угрожала жизни. Но главное, Ши чувствовал, что вскоре вновь сможет расправить крылья – кости были целы, а мягкие ткани восстанавливаются быстро. Только впредь он будет внимательнее. Летя к Солнцу, нельзя забывать смотреть на землю, на которую все равно придется вернуться.

Звериный облик – всегда часть человека, по сути, в одном сознании уживаются двое, и ещё неизвестно, кто в кого способен превратиться. Только вот ещё Фэн Лун говорил ему не забывать, что журавль – это птица, а у птиц для удобства полета маленькие головы и мало мозгов. Ньяо тогда порой обижался на слова Учителя, но сейчас был готов с ним согласиться.

Все было хорошо. Тайга отчасти понимала, почему ей так спокойно: так всегда бывает, когда заканчивается череда волнений и беспокойств. После страха войны наступает эйфория мира, после тревожного шторма наступает тихое утро. Она кивнула, мягко улыбнувшись, но тут же спохватилась, что при этом так долго смотрела Ши в глаза, и поспешно перевела взгляд сперва на окно, где разгуливалась гроза, а затем на медальон, который сжимала в руке.

- Я хотела кое-что у вас узнать.., - наконец, начала она разговор, ради которого сюда пришла. - Я... Я почти не помню свою маму, она погибла во время землетрясения, когда мне было два года. И все, что у меня осталось в воспоминания о ней, это ее медальон, - зато, говоря это, Тайга снова начала волноваться, да так, что слова становилось трудно подбирать, а мысли вдруг стали тягучими и вязкими. - Там было записано имя, или слова оберега. Я думала, что они означают Унами, или Амэроо... Или что-то еще. Пока не поняла, что эти иероглифы должны читаться на китайском.

И Тайга протянула медальон, держа его за шнурок, чтобы Ши смог его увидеть. Почему-то теперь мысль о том, что Ши не имеет к этому никакого отношения, стала слишком уж несомненной.

Поняв, что Тайга хочет что-то у него узнать, Ньяо внимательно посмотрел на девушку. Он был рад ей помочь, хотя бы в какой-то мелочи, просто потому, что чувствовал себя обязанным ей. Это чувство имело под собой все основания – она спасла ему жизнь. Но, увидев медальон, Ши невольно вздрогнул, из-за чего плечо отозвалось резкой болью. Так не бывает. Маг посмотрел на Тайгу с нескрываемым удивлением, начав понимать хотя бы часть из того, что произошло за прошедшие сутки.

Ньяо знал этот амулет. То есть не просто мог прочитать два иероглифа, читавшихся как Улан, он знал именно этот амулет. Даже не амулет, просто кулон, который он когда-то сделал на память своей подруге. Тайга- дочь Улан? Тогда не удивительно, что они так похожи, что при первой встрече он назвал целительницу другим именем.

То, что Улан погибла, Ши понял ещё прошлой ночью. Интуитивно, встретив за чертой. Но он не знал, что это произошло так давно. Видимо, года через три после того, как они виделись в последний раз. Ньяо грустно улыбнулся, даже не зная, что ответить на, казалось бы, простой вопрос девушки.

- Здесь написано имя твоей матери, Улан, - Ши ненадолго замолчал. – Это – не оберег, просто кулон без магических свойств. Хотя…, - Ньяо из-за чего-то боялся признаться Тайге, так что чуть промедлил с ответом, - Мне знаком этот кулон. Много лет назад я подарил его твоей матери. Мне жаль, что её нет в живых, я не знал…

Ньяо замолчал, не зная, что сказать. Он смотрел на кулон, вновь вспомнив образ Улан, а в окно продолжали лететь дождевые капли, будто юная предсказательница хотела сама присутствовать при этом разговоре. Ши сел на кровати, чуть поморщившись от боли в плече. Так не бывает…

Показалось, что ничего вроде и не произошло. Но внутри что-то оборвалось, когда Ши ответил на этот, казалось бы, такой простой вопрос. Эта маленькая вещица, которую отец нашел уцелевшей в разрушенной деревне, погребенной под развалинами дома, несла в себе свою тайну. Но тайна та была незначительна для других, но так важна для тех, кто понимал ее значение.

Тайга закусила губу, не понимая даже, какие чувства она должна была испытывать. Горло свело, а в глазах закололо, но слез не было. Просто... просто она не понимала теперь, как так получилось. Человек, которого она встретила совершенно случайно, которого всеми силами старалась вытянуть из лап смерти и каким-то чудом сумела это сделать, человек, который сейчас был перед ней, когда-то очень много лет назад знал ее маму. И этот кулон просто означал ее имя.

Она не спрашивала, что связывало Ши Ньяо с ее матерью. Если он захочет, он сам расскажет. Но то, что теперь она не могла относиться к нему, как просто к знакомцу, с которым ей посчастливилось встретиться при необычных обстоятельствах, было совершенно точно.

- Надо же, - с трудом выдавила Тайга, улыбаясь дрожащими губами. - А я думала, это правда оберег. Как... как, знаете, чтобы никогда не расставаться. Моя мама же носила имя "дождь", Улан... А меня она при рождении назвала Алон, "волна".

Действительно, это было так странно. Ведь два эти иероглифа по отдельности и означали "дождь" и "волну". Неужели мама дала ей это имя именно потому, что так было написано на кулоне? Или это - очередная шутка судьбы?

Ньяо задумчиво смотрел на девушку, вновь поражаясь её сходству с Улан, теперь вполне объяснимому. Пути, что проводят в Линь Ян Шо, ещё более запутанны, чем казалось с самого начала. Улан обещала спасти его жизнь, и ведь, действительно, спасла, только через свою дочь. Хотя все, то он сейчас понял, с трудом укладывалось в голове, ливень за окном внушал какую-то странную уверенность – так и должно было произойти. Тайга, кажется, нервничала. Получалось, он знал Улан дольше, чем её знала её же дочь.

- Там, в пещере, ты назвала меня именем Ван Чжу. Это действительно мое имя, которое было известно твоей матери. Но я уже почти четверть века зовусь Ши Ньяо, - задумчиво сказал маг, все ещё пытаясь понять, как ему относиться к произошедшему.

Он не знал, о чем сейчас говорить. Рассказать о том, какой была Улан? Узнать, что стало с ней потом? Захочет ли девушка теребить старые раны, вспоминая о погибшей матери? Ньяо было интересно, что происходило в жизни Улан с тех пор, как они виделись в последний раз, но он не знал, имеет ли право на это, по сути, любопытство. Он упустил её, когда мог остаться с ней. Она прожила другую судьбу, трагичную, но стала матерью Тайги. Возможно, если бы он не поступил по-другому, не сбежал, сейчас она была бы жива.

Это осознание отозвалось неприятной тоской в сердце – Улан, спасшая ему жизнь, погибла из-за него. Из-за его нерешительности и глупой мечты о свободе. А он боится из-за того, заживет ли раненное крыло. Заживет, за эти крылья был заплачена слишком высокая цена. Только кому нужны эти крылья. Не о том ли Провидение хотело сказать Ньяо, столкнув с прошлым, так резко и неожиданно? Отсюда до Гуаньчжоу очень далеко, до Филиппинских островов и подавно, как и до Японии, откуда, как понял Ши, приехала Тайга. Но воле судьбы неведомы расстояния.

Тайга была сбита с толку. Она действительно помнила, как твердила это имя, но...

- Я не знала его, - честно призналась она. - Я не понимаю, почему назвала вас этим именем.

У нее, конечно, была безумная догадка, что мама никогда ее не оставляла, всегда невидимо наблюдала за ней. И именно она и была тем везением, помогшим спасти Ньяо. Или, наоборот, мама никогда не оставляла как раз его? Отец говорил, что она была прорицательницей, и возможно, что этот дар каким-то образом помогал ей и после смерти?

Но все это было слишком сложным, чтобы сказать с уверенностью.

- Жаль, я ничего не слышала о вас от нее раньше, - произнесла она, рассматривая амулет. А потом протянула его Ши, если тот хотел посмотреть его поближе или взять в руки. - Моему отцу она, наверное, тоже ничего не говорила, или он просто не сказал мне. Он ведь из "наездников бурь", они не любят помнить прошлое, - она пожала плечами. - А какой она была? Я ее почти не помню.

Тоска? Нет, пожалуй. Просто ей действительно хотелось узнать побольше о матери. Так, словно это помогло бы узнать и саму себя.

Не удивительно, что Улан ничего не говорила своему мужу и дочери о друге юности. Ньяо был бы обескуражен, узнав, что предсказательница вспоминала о нем с того момента, как они расстались. Но она сохранила кулон. Ши взял его в руки, разглядывая до боли знакомые иероглифы. Он своими руками сделал эту безделушку много лет назад. Почему-то хотелось, чтобы на свете был человек, который запомнит ветер. Но на большее смелости не хватило.

Этот кулон был напоминанием о том, что прошлое реально, и куда от него не беги, оно может настичь. Вот так, неожиданно, как стрела охотника. И в один момент призраки прошлого становятся реальными, осязаемыми, вызывая в памяти забытые чувства, образы и сомнения.

- Когда я последний раз видел твою мать, ей было всего семнадцать лет. Ты на неё очень похожа, - сказал Ши, печально улыбнувшись. – Она была предсказательницей, причем очень сильной, особенно для своего возраста. Мы познакомились на юге Поднебесной, недалеко от Гуаньчжоу. У неё, кстати, был точно такой же звериный облик, как у тебя – филиппинская райская змея.

Ньяо вспомнил образ Улан так четко, будто видел её лишь вчера. А ведь так и было, хоть все происходящее и казалось каким-то невероятным наваждением. Ши и от себя скрывал, что испытывал к подруге юности какие-то чувства, перед Тайгой ему и вовсе неловко было их выдавать.

Это было так странно. Ши Ньяо знал ее мать, когда та была еще младше, чем Тайга. Это было словно вывернутое наизнанку время, замкнутое в какую-то необъяснимую петлю. Перед нею был человек, знавший ее маму, когда та была намного младше, когда Тайги еще не было даже в помине, а мать наверняка не знала отца. И теперь эти воспоминания оживали, но не так, чтобы их можно было увидеть, а просто как призраки из прошлого.

И Тайга не понимала своих чувств. Так, как если бы велением сердца ей было нужно находиться рядом с Ши, ей даже хотелось этого, но в то же время, она понимала, что будит в нем воспоминания об утраченном прошлом. Возможно, они с Улан были хорошими друзьями, и теперь Тайга лишний раз напомнила о потере этой дружбы.

- Наверное, потому змея и выбрала меня, или я ее. У меня есть обрывки воспоминаний, и очень часто я вспоминаю именно мамин звериный облик.

Тайга смотрела на руки Ньяо, в которых он держал кулон. Значит, именно ими и сделана была эта вещица. Так было странно: всю жизнь хранить маленький кулон, а потом вот так неожиданно встретиться с тем, кто его создал.

Обхватив подобранные колени руками и опустив на них подбородок, Тайга перевела взгляд на низкое небо за окном, где то и дело вспыхивали молнии, которым почти тут же вторил гром. Она понимала, что ей нужно было возвращаться. Но останавливала ее даже не непогода. Здесь ей было слишком хорошо и спокойно.

Ещё раз посмотрев на кулон, Ньяо протянул его девушке. Эта вещь теперь по праву принадлежала ей, ведь молодая целительница была продолжением жизни Улан в этом мире. Гроза все не утихала. Ши чувствовал, что уже поздняя ночь, и Тайге давно пора идти отдыхать, она устала за последние сутки. Правила монастыря едины для всех, поспать с утра не удастся, а днем Будда спать не велит.

- Уже поздно, - Ньяо тепло улыбнулся. Нет, он не хотел просить целительницу уйти, ему было приятно, что она сидит рядом, но нельзя забывать о ней самой. – Тебе лучше отдохнуть, день был тяжелый. Мне кажется, мы ещё вернемся к этому разговору.

От лившего в окно дождя на подоконнике собралась лужа, которая теперь редкими каплями стекала по каменной стене на пол. Ши не хотел закрывать окно, несмотря на холод ночи, ему было жарко. То ли от раны, то ли от воспоминаний, приносивших не физическую, но более сильную боль. Линии судьбы слишком причудливы, и людям не дано их понять. Хотя Улан была сильной предсказательницей, вдруг все, происходящее сейчас, она знала заранее? Недаром она так уверенно обещала, что спасет его жизнь. И, возможно, ещё тогда она знала, что погибнет. А он не понял, не почувствовал, ослепленный собственным безрассудством, которое никуда не делось за эти годы.

Зачем судьба решила столкнуть его с Тайгой? Просто, чтобы Улан сдержала обещание, или в этом будет ещё какой-то, более долгий, смысл. Ведь нужно же было всплыть этому кулону. Ньяо не знал, но чувствовал, что события прошедших суток – лишь начало.

Тайга невольно кивнула на слова Ньяо. В самом деле, было уже довольно поздно, и если сюда прийти ей удалось без проблем, никто не гарантирует, что точно такая же удача будет сопутствовать ей и дальше. Да и, к тому же, не нужно мешать отдыху раненого, как бы ни хотелось посидеть с ним еще. Это не сделает ей чести, как врачевателю, если она не знает самых простых вещей.

- Я зайду к вам завтра. Мне еще нужно будет дежурить в лазарете, так что, я надеюсь, смогу оставаться здесь на законных основаниях, - она улыбнулась и поднялась на ноги.

Ливень разошелся не на шутку. Тайга подошла к окну и, опершись на подоконник руками, выглянула на улицу. Дождь и не думал прекращаться. И, похоже, идти ему всю ночь. Стряхнув воду с подоконника на улицу, Тайга собралась было отойти и направиться к двери, как вдруг в коридоре послышались шаги. То, должно быть, дежурный целитель услышал разговор или просто проверял пациентов.

Тайга метнула взгляд на дверь, на Ши, на окно. И, быстренько запрыгнув на подоконник, беззвучно помахала Ньяо рукой и обратилась к своему зверю. Так что через мгновение на подоконнике уже оказалась пестрая змейка, причем очень вовремя: судя по звукам, целитель как раз открывал дверь.

Так что змея незамеченной перебралась на землю и неторопливо поползла по дорожке под дождем. В конце концов, рептилии промокнуть было не так неприятно, как человеку.