Мастера и мастерята.

Жизни никак не хотела устаканиваться: то одно, то другое и все не слава богу. Руслик вечно во что-то влипал, но как и большинство детей довольно быстро восстанавливался. Ведь каждый день над горами загорался новый свет нового солнца. И проблемы вчерашние забывались, превращаясь в тени прошлого. Жизнерадостный по сути и характеру, мальчишка не долго печалился о своих неудачах, а к отсутствию успехов он, в общем-то привык. Так было везде, и Храм не стал исключением. Зато здесь хотя бы не так сильно доколупывались со всякими разными требованиями и не особо следили за его поведением. И это радовало, потому что паренек, так и не нашедший пока способа подружиться с Лией, имел возможность гулять хотя бы в одиночестве. Вика чет как-то его не сильно заинтересовала даже как партнер по играм... Он думал, чем бы с ней хотел заниматься вместе с ней и все время натыкался на вывод, что... ничем, ибо она найдет способ поржать над ним. А Руслан очень не любил, когда над ним так смеются. Как? Вряд ли он смог бы объяснить, но знал, что вот именно так, как Вика. В общем, отношения как-то не сильно складывались пока. А может, руслик еще просто обижался из-за похода... И на Лию, кстати, тоже. Ведь договорились, ведь решили все! Ай.
В итоге Руслан гулял один. И сегодня путь его лежал к одному интереснейшему месту на территории монастыря. А именно - к мастерской. Он слышал будто там хранится оружие, и даже боевое есть! А какой мальчишка не хочет хоть раз в жизни подержать в руках боевое оружие? Как в кино, жух-жух и голову с плеч! И вот Руслик шел туда в надежде, что мастеров никого нет, так как время было самое что ни на есть рабоче-занятийное. Издали мастерская казалась необитаемой. И по звукам как-то тоже, никто не говорил, не стучал, не ходил. Но приближался Руслик осторожно. Не, он не замышлял никаких пакосте-гадостей. Он просто шел на зов собственного любопытства. И, убедившись, что ничего ему не помешает, дошел таки!
Любопытный нос сперва очень осторожно просунулся в мастерскую, за ним последовала не менее любопытная русая голова, которая начала крутиться, изучая обстановочку. А скоро весь мальчишка уже был внутри и осматривал помещение. Хм... Одни деревяшки. Может, поискать? Но где, вроде ведь все на веду! Руслан в недоумении еще раз огляделся, прошелся - одни только палки, тренировочные мечи деревянные, а что есть - все тупое, что даже, наверно, и в дерево не воткнется. Блиииин. Мальчишка испытал приступ разочарования и обиды - так долго собирался и такой облом! Не, ну надо же! Эх, все блага созданы для больших, наверно, мечи и все такое они держат у себя в комнатах, а с этими детишки балуются вроде него самого. Засада!
Руслик уже собирался уходить, но тут на глаза ему попался ящик. Большой довольно деревянный ящик... А вдруг там что спрятано. Ну правда, не стоять же оружию вот так просто. Вот и спрятали. Но и тут Руслана ждал облом, хотя... на безрыбье и рак рыба, как говорила бабушка. Ведь в ящике лежали звездочки. Типа как у ниндзя. Руслик понятия не имел, как они называются у японцев, но зато он видел как ими кидаются в кино. А что, он тоже может попробовать. И еще - у звездочек было одно преимущество перед всем остальным, что тут лежало - они, кажется, были настоящие. Руслик попробовал - тяжеленькие и острые. Факт!
И детская рука тут же загребла себе штук десять таких вот счастий, а глазки загорелись огнем испытателя перед важным опытом!
Не долго думая, мальчишка размахнулся и запулил одну из звездочек в деревянную стену: "ИииииЯ!" А что! Красиво пошла и даже воткнулась! Следующая себя тоже ждать не заставила, а потом еще, и еще, и еще! Мальчишка так увлекся, что забыл о всяких там предосторожностях. Когда звездочки кончились, он набрал еще и продолжил играть. В его понятии ничего плохого он не делал. Запретное - да, но если обращать внимание на все запреты взрослых - свихнуться не долго. Вот руслан и забил. Конкретно сейчас. И звездочки усеяли уже несколько все места в мастерской, где не было окон. Ведь Руслик не умел их кидать правильно и втыкались они по принципы - абы куда-нибудь. Но от того, что не попадал в цель, Рулсна испытывал не меньше восторга, чем от того, если бы попадал. Ведь сейчас и цели то у него не было. Он играл. Бился с воображаемыми врагами. "Ху! Ха! увааа! Яху!"
Но тут на улице как будто что-то послышалось и мальчишка замер, затаив дыхание. Да. Кто-то шел то ли мимо, то ли в мастерскую. А ведь звездочки были теперь повсюду и смыться Руслик в любом случае не успел бы. Оставалось прятаться. И мальчишка юркнул за шесты, которые стояли у стенки все вместе. Теперь оставалось надеяться, что это не сюда идут. Руслик забился в угол и поджал к груди коленки, через щели между шестами следя за тем, что будет происходить дальше.

С самого утра у него было ощущение, что в доме не два, а минимум десять детей, потому что Лин все утро взахлеб рассказывала ему и Шири о своих женихах, особенно о Тео, но остальных кандидатов она также придирчиво оценивала, а Юншэн, который уже становился самостоятельным, как любой годовалый ребенок пытался везде залезть, все изучить, при этом обязательно что-нибудь на себя уронить и поднять ор. Потом Шири и вовсе ушла на тренировку, и Ян успел в полной мере вспомнить, что с детьми дома отдыхать сложно. Грех жаловаться, это намного лучше, чем не иметь возможности несколько недель с ними видеться, но при первой же возможности Лю вспомнил, что ему в мастерской нужно разобрать оружие, за которое отвечал лично он. Об этом он сказал Шири, как только она показалась на пороге дома, и, ещё раз сказав Лин, что через две недели она тоже не выйдет замуж за Тео, как минимум потому, что он будет в Пекине, технично удрал из дома. Как только за ним закрылась дверь, об эту дверь никакая очередная тарелка не разбилась – у Лю тайтай сегодня было хорошее настроение.

Ян подошел к мастерской и услышал какой-то шум, чем-то напомнивший ему стук от сюрикенов, летевших в деревянную мишень. Он среагировал на этот шум рефлекторно: когда-то выступал в цирке с номером, где нужно было метать оружие с завязанными глазами и ориентировался по его звукам. Лю зашел в мастерскую и осмотрелся. Он сразу заметил, что в ящике с сюрикенами кто-то рылся, а стена была утыкана стальными звездочками, которые бросались явно без знания дела. Наверняка кто-то из учеников. Лю прислушался, и ему показалось, что он чувствует движение у стены, возле которой стояли шесты.

- Вылезай оттуда, - сказал Лю, глядя в сторону, где предположительно прятался расхититель сюрикенов. – Я тебя видел.

Это был уже блеф, но предчувствия редко обманывали Яна в таких ситуациях.

В мастерскую вошел мастер. Ну все, последняя надежда угасла - эти кого хочешь из-под земли достанут. Вот и мужчина тут же, едва войдя, повернулся к месту, где спрятался Руслан, и заявил, что видел его. Ну как он мог видеть, когда Руслик точно знал, что спрятаться успел вовремя. Правда, есть еще окна... Ну и мало ли? Он, может, через землю видит, они ту все немного того, видят то, чего нормальные не видят. Короче, вывод из всех этих рассуждений следовал один единственный: вылезать. А то если упираться, это только хуже потом будет. А так... ну не убьет же. Хотя оружие все-таки, без разрешения. Ох... Ну почему всё всегда вот так заканчивается, а не как в кино, где дети всегда обводят взрослых вокруг пальца. Это были уже мысли по ходу, потому что Руслик начал аккуратно выбираться из своего укрытия. Не завалить бы еще эти шесты. А то совсем атас. Сперва из-за шестов показались пятки, потом ноги целиком, а потом и весь Руслик вынырнул на свет Божий, немного от этого самого света щурясь.
Стараясь не смотреть на взрослого, мальчик встал, отряхнулся, поправил одежду и лишь затем подошел к сифу и поклонился:
- Здравствуйте...
Он стоял по стойке смирно, разве что руки за спиной нервно сцепились, голова была опущена, глаза глядели в землю. Ну а что отпираться, ясный же пень, что кроме него тут никого не было. да еще спрятался. Не медитировал же он там за шестами, в самом деле! И не в индейцев играл. В общем смирение и признание неправильности собственного поступка показалось Русланы самым нормальным вариантом поведения.
- Извините, - еще более неуверенно и робко добавил он, все так же не поднимая головы. - Я все уберу.
Только бы жаловаться не пошел. Руслику было неприятно от одной мысли, что Руж опять расстроится из-за него. Ну что за непруха!.

Угадал. Ян услышал возню за шестами, и вскоре оттуда выбрался мальчишка, которого он прежде несколько раз замечал в монастыре. Память Лю была хорошей, но избирательной. К примеру, он не помнил по именам всех учеников, знал только тех, за которых отвечал сам, и некоторых из тех, кто был здесь уже долгое время. Мальчишка выглядел пристыжено, будто привык к тому, что его наказывают и отчитывают. Но был тут ещё один момент – он же все равно залез в ящик, значит, в этот момент о страшных мастерах не думал. Уже интересно.

- Здравствуй, - Лю чуть кивнул. – Не порезался хоть?

Ученик прятал руки за спиной, потому Ян надеялся, что тот хотя бы ответит. Даже тренировочным сюрикеном при должном старании можно порезаться, потому что кончики лепестков наточены достаточно остро, чтобы оружие могло воткнуться в мишень. Что-то было такое в этом мальчишке, что ругаться на него не хотелось. Не из-за особого человеколюбия, просто Лю чувствовал, что это будет бесполезно.

- Тебя как звать, кстати? – спросил Ян, продолжая изучающе смотреть на ученика.

Что он точно не будет делать, так это жаловаться на поведение ребенка кому-то из кураторов. Во-первых, лежащие на виду сюрикены – это исключительно его косяк. Во-вторых, привычка жить по понятиям после определенного жизненного опыта неистребима.

Ну вот опять. Все у них, у этих китайцев не как у людей. Дело в том, что Руслан не мог понять - его ругают уже, или все настолько хорошо, что ругать не будут вообще? Спокойный тон. Но при этом мужчина... да вот его спокойствие и напрягало наверно. Конкретно Руслана. Просто когда ждешь ругани, а ее нет... Руслик растерялся еще больше. С трудом до него дошел смысл вопроса. Порезался? Мальчишка извлек из-за спины руки и к своему удивлению заметил, что порезался и не один раз - не сильно, это были мелкие порезы, которых от восторга он и не заметил, а потом было некогда изучать собственные конечности - он прятался. Крови нигде особо не было, только в паре мест совсем немного. Боли же Руслик вообще не чувствовал.
- Руслан, - коротко ответил он, а потом, в надежде на то, что взрослый не заметил царапин, снова спрятал руки и отрицательно замотал головой, все также не поднимая глаз. - Не, не порезался.
И руки тут же спрятались в рукава, а Руслан уже подумывал о том, как бы незаметно их залечить - сейчас он не мог, сосредоточиться надо. А он стоял так сказать с повинной головой и ему было не до рук совершенно.
- Я это... ну... - и чего ну?
Руслан замолчал на полуслове, так и не придумав, что же там "ну". Ладно, наддо было уже как-то решать эту проблему, а то что теперь стоять? И Руслик решился попросить:
- Вы только сифу не рассказывайте, я на любую работу согласен.
И Руслик честно хотел посмотреть мужчине в глаза, но попытка не увенчалась успехом. Как-то глаза не поднялись. Точнее поднялись, но тут же снова уткнулись в пол. Одно было хорошо во всей этой ситуации - Руслик совершенно не плакал. Никаких признаков. А то за последнее время он все рекорды в монастыре побил по распусканию соплей, в жизни своей столько не ревел, а тут поди ж ты...

Руслик понятия не имел - сумеет ли он что-либо убрать, учитывая, в каком диапазоне успел расшвырять сюрикены. Некоторые залетели достаточно высоко, не по его росту. Но это был шанс выйти, так сказать, сухим из воды, точнее нет, не так. Не сухим из воды, а оставить все в стенах этой мастерской. Чтобы никто и не узнал, кроме этого мужчины. И главное, чтобы до его сифу это все вот не дошло. Поэтому, едва услышав предложение взрослого, паренек оживился:
- Да, я все уберу, - про "не порежусь" Руслик вообще не подумал, ведь это было дело десятое, как ему казалось.
Это был наверно первый раз, когда мальчик поднял глаза. Вопросительно. Мол, уже можно начинать? Взрослый смотрел как-то неопределенно, но Руслан понял, что можно.
И уже ухватившись за первую же звездочку, парнишка понял, в чем была фишка задания. Это кидать легко, а попробуй-ка вытащи, когда сюрикен воткнулся в бревенчатую стену. Паренек ухватился за один из концов, потянул и... ЧТД - заточенное на конце лезвие прошло аккурат по ладони. Причем так мягко, что мальчишка сперва даже не понял, что случилось. Кровь потекла по руке, капая с пальцев, и только тут дошло. Такие порезы Руслик лечить не умел, а идти к взрослому и показывать было ох как стыдно. Пришел, раскидал, сказал уберет, а теперь вот порезался. И сильно, возись тут с ним. Визита к сифу, кажется, было не избежать, если, конечно, этот поймет в чем дело.
Само собой, не заметить, что произошло, было сложно. И только десятилетка мог предположить, что если руку обернуть рукавом, никто ничего не поймет. Во-первых рукав тут же начал пропитываться кровью, которая не останавливалась. Во-вторых, вообще-то было тупо больно и порезанной рукой работать не получалось. А по сему - Руслик принялся аккуратно извлекать другие звездочки только одной рукой. Это было неудобно. Больная же теперь висела плетью вниз. Но мальчик продолжал работать. Ругаясь на себя и проклиная все на свете из-за того, что такой неосторожный. Ну предупредили же тебя, остолоп! Хорошо, что форма была черная и расплывавшееся по рукаву пятно крови было незаметно.
Теперь Руслан сообразил, как извлекать звездочки. Надо было всего лишь повернуть и сюрикен легко вынимался. При этом не было необходимости обхватывать его. Хватало легкого нажатия пальцев.
Чувствуя, что рукав намокает, Руслан спрятал руку в карман. Половина звездочек, что были пониже, уже отправились назад в коробку.

Ян внимательно наблюдал за тем, как Руслан начал собирать сюрикены, и поэтому заметил, как тот напоролся на стальную звездочку ладонью. При этом парень снова сделал вид, что все в порядке, старательно пряча порезанную руку сначала в рукаве, затем в кармане.

- Остановись, - сказал Лю, уверенным, но спокойным голосом. – Покажи ладонь. Я не буду ругаться.

Даже учебные сюрикены заточены достаточно хорошо, чтобы глубоко порезать детскую руку, и такие порезы лучше лечить сразу, не дожидаясь, пока ребенок что-то занесет в рану. Задание было не сложным, и Лю даже не подумал, что Руслан так сразу порежется, вцепившись ладонью в оружие. Возможно, тот вдел в этом поручении какой-то особый подтекст, как старшие мастера тибетских храмов учат своих подопечных, ставя их перед мудрыми коанами, но в данном случае Ян лишь вновь продемонстрировал типичную для него беспечность.

- Руслан, мне, конечно, не нравится, что ты разбросал сюрикены, но я не кусаюсь, чего ты сейчас боишься? – спросил Лю, внимательно глядя на ученика.

У него не было особого опыта общения с подростками. Лин сейчас больше интересовали вопросы предстоящего замужества, о чем ещё беспокоиться ребенку в четыре года, а Юншэн пока кусался и исследовал дом. В ученики Яну обычно давали ребят постарше, потому сейчас нужно было ещё и как-то импровизировать.

Он заметил. Порез этот дурацкий. Руслик отложил последний вытащенный сюрикен и направился к взрослому. Тот говорил спокойно. И не рычал и даже не возмущался. Но неужели страх его был так заметен? Мужчина спросил, чего он так боится?
Оууу. Легче было рассказать, чего Руслан не боится. В его представлении взрослые могли сделать с нашкодившим ребенком все, что угодно. А он - не имел права даже рта открыть. Испугаешься тут. Спектр наказаний начинался простым выговором и заканчивался выволочкой с ремнем и многочасовым стоянием в углу. Но не говорить же прямо: "Я боюсь, что вы меня отлупите". По сути, из всех наказаний Руслан давно уже боялся только этого. Сильнее него действовало только презрение и безразличие близких людей. Когда с ним не хотели разговаривать. Но этот дядька близким не был. Тогда чего он боится? Что выпорет? Руслик в общем-то уже неплохо научился делить людей на категории ударит - не ударит. И вот этот определенно относился к не ударит. Угу, класс. Не ударит. Не близкий. Тогда чего он правда тут из себя разыгрывает смертника на эшафоте? Ведь даже жаловаться не пойдут.
Но Руслан был слишком мал, чтобы разбираться в таких вещах. Вопрос взрослого поставил его в тупик. Он понял только одно - что боится и страх его очень заметен. А боялся Руслан просто по привычке. Его так воспитали - виноват, получишь. Поэтому веди себя тихо и глядишь, если повезет, получишь чуть-чуть меньше, чем если будешь хотя бы оправдываться. Короче, это было просто дело привычки. Но мальчишка этого не понимал.
Он подошел к взрослому и боязливо протянул порезанную руку, которая показалась на свет Божий из рукава. Хорошо раскроил, ничего не скажешь, не удивительно, что болит и кровь не останавливается.
Наверное не отвечать было невежливо. И вот опять Руслик боялся, что что-то делает не так. Ну сказал же, не кусается! Но ведь до этого все 10 лет все кусались... Попробуй ка перестройся. И Руслик судорожно начал соображать, что бы такое ответить. Ну не знал он, почему боится. Самый простой ответ, который пришел в голову, - наказания. Только Руслан точно знал, что никаких огород-полов не боится. Но надо же было что-то сказать! И он соврал:
- Нууу, что вы накажете.
Исчерпывающий ответ. Дааа, аж самому смешно стало. Только вот не до смеху было совершенно. Руслан по-прежнему даже глаз поднять не смел. И где-то внутри сидела страшная мысль - а вот вдруг сейчас развернет и надает по заднице. Здоровая рука чисто рефлекторно прикрыла пятую точку. Руслик совершенно потерялся от этих вопросов. А когда разум в растеряности - тело делает свое дело само. Весь жизненный опыт говорил мальчику о том, что должно произойти дальше. И своеобразная подстраховка была произведена автоматически.

Когда-то Ян добивался того, чтобы его боялись. Когда получаешь трехзначный номер в восемнадцать лет, и тебя никто толком не уважает за опыт и возраст, нужно добиваться подчинения как-то ещё. Сейчас задача была обратной – добиться того, чтобы его не боялись. Лю заметил, что Руслан ждет удара, иначе не стал бы закрывать рукой пятую точку, подходя ближе. Он осторожно взял порезанную руку за запястье, затем задержал ладонь над порезом, направляя на рану ци врачевания. На уровне ауры можно было разглядеть, что нити сначала были окрашены в синий цвет, который останавливал кровь, в это время Руслан наверняка почувствовал холод, а дальше цвет энергии сменился желтым, заживлявшим рану.

- Когда держишь сюрикены, не хватай их ладонью, их нужно держать пальцами, чтобы лезвия не касались кожи, - объяснил Ян, по привычке рассказывая о чем угодно, чтобы отвлечь пациента во время врачевания. – Ты их достал потому, что хочешь научиться?

Ранка закрылась сначала прозрачной тканью, в которой постепенно появились ярко-алые переплетения капилляров, затем все это заросло тонкой розовой кожей, постепенно восстановившей нормальный рисунок линий на ладони.

- Руслан, я же уже сказал, что не буду ругаться, – Ян отпустил руку мальчика и стряхнул в сторону ша-ци со своих рук. – И что не скажу твоей сифу. Я себя чувствую злым Цао-Цао, потому что ты все равно боишься, - он усмехнулся. – Я правда такой страшный?

Неизвестно, как там у Руслана, у Лю сейчас ломалась картина мира, потому что он как раз обычно пытался казаться строгим старшим мастером, но тут чувствовал, что так точно не договорится с этим учеником.

Руслик ну никак не мог привыкнуть к тому, что лечат здесь так быстро, вот опа - и все. Без зеленки и без вот этого всего "Да что ж тебе не имется-то все! Что ты вечно лезешь, больше всех надо что ли?" Бабушка пречитала, мама и вовсе кричала... Но здесь все было проще. Порезался? Да вон он взял и раз - Руслан и почувствовать не успел, что там произошло. Внимание его сосредоточилось на том, как быстро затягивается, восстанавливаясь кожа. Не осталось ни мелких царапинок, ни большого пореза. Мальчишка заулыбался, рассматривая собственную руку и не удержался, чтобы брякнуть свое коронное: "Круто!"
Но мастер продолжал говорить и надо было отвечать. Зачем он достал? Да поиграть он хотел и побаловаться. Учиться это старание нужно прикладывать, книжки читать. А Руслик хотел поиграть. И сам понимал это отлично. Но ведь мастер уже сам ему ответ подсказал, казалось бы, чего проще - повтори и все. Да, хотел научиться. Но они тут все такие умные были! Руж вот к примеру врать было бесполезно. А еще мужчина опять сказал, что не будет ругаться. И даже усмехнулся.
- Ммм, не, - протянул Руслан, - не страшный.
Возникал тогда логичный вопрос - чего же ты боишься? И снова Руслик налетел на эту внутреннюю стену - он сам не знал, чего боится. Просто раз ты провинился - надо бояться. И все. Ну что тут непонятного? Бояться, пока не накажут. А потом, когда наказали, можно уже не бояться. Ну вот как-то так. Но Руслан в жищзни бы не объяснил этого взрослому - он только плечами пожал, мол, ну не знаю. А потом подумал и добавил:
- Просто я если чего дома такое творил, меня мама всегда наказывала. Ну вот я и боюсь, что вы как она.
Это был верх того, что мальчишка мог сказать по этому поводу вообще и в принципе. Так сказать квинтэссенция рассуждений на эту тему. Даже такой вывод дался мальчишке с трудом. А уж каким местом этот мастер должен был быть похож на маму Руслана... Вообще осталось загадкой.

Странно, но честно. И Ян понял, что может гордиться, что вряд ли похож на маму Руслана. Он старался не судить других людей за их поступки, не относившиеся к нему лично, потому не делал никаких выводов о родителях ученика с его слов. Парень был зашуганым, привык считать себя виноватым и при этом не умел выкручиваться, что вряд ли будет ему полезно. Это лишь отдельно взятые фанатики считают, что смиренное признание собственной вины правильнее попыток выкрутиться в любой ситуации.

- Что-то мне подсказывает, что я не похож на твою маму, - усмехнулся Лю.

Он подошел к стене и стал доставать из неё оставшиеся сюрикены, которые вошли в дерево не очень глубоко, потому что сила броска у ребенка была небольшой. Вытащив последний, Ян стал по привычке вертеть его между пальцами, думая, что делать с Русланом дальше.

- Можешь идти, - сказал Лю, посмотрев на Руслана. – Только если в следующий раз захочешь взять сюрикены, скажи мне, я научу тебя с ними обращаться.

Он сложил стальные звездочки в деревянный ящик и накрыл сверху куском ткани, чтобы оружие меньше пылилось. Осмотревшись, Ян поставил коробку на одну из верхних полок стеллажа, откуда её будет трудно достать ребенку. Немного подумав, Лю переставил туда же стоявший на полу ящик с кунаями.