Домик Никки

Это, конечно, было совершенно неуместно, но разве представилась бы другая возможность? Мэтт уже сомневался, послушно отстраняясь и возвращаясь к столу, но нет, не садился, просто опираясь на хлипкую пошатывающуюся деревяшку. Для интереса даже голову опустил, поглядывая, что же не так со столом: ну вот, как он и думал, ножка шатается - и ухмыльнулся.
- Мне кофе.
Он снова уселся на табуретку, повернувшись на этот раз лицом к девушке, наблюдая, как она подправляет отбивную лопаточкой, как возится с приправами, как помешивает рис. Раньше она это делала с искоркой, он знал, что ей нравилось его кормить, будто домашнего любимого зверенка, а сейчас просто делала. По крайней мере, он так видел. Небось, испугалась, что Хам вгрызся бы в сырое мясо зубами, не перехвати она вовремя холодильник.
- Ну, эм... Как бы тебе сказать. Вряд ли ты знаешь, что такое ФБР, да? - он сделал секундную паузу, даже не став дожидаться отрицательного мотания головой. - Это такое американское бюро. Правительство и все такое. Я же тебе не рассказывал, чем занимался. Я был военным, Никки, когда я решил, что больше не могу делать то, что мне приказывают, я ушел. Таких, как я, называют дезертирами и преследуют по закону. И, как мне поведал старый знакомый, на меня еще и выписали разрешение на убийство, потому что я, мол, слишком много знаю, и от таких избавляются.
Мэтью потянулся, разминая плечи, и внимательно посмотрел на девушку. Она неоднократно спрашивала, чем он занимался до приезда в Китай, а он ей не рассказывал и не был уверен, что Сай тогда тоже ей не поведал. Его напарник был из тех, кто любит смаковать не только физическую, но и моральную боль, гиперболируя все аморальное, что мог извлечь из своих и чужих эмоций. Хаммер даже не знал, в курсе чего может быть Николь, и не хотел спрашивать, потому что тогда бы пришлось объясняться.
- На мою беду агент, посланный на это задание, слишком совестлив и, кажется, совершенно не способен нарушить приказ. Даже не знаю, как с ним договориться.

Николь поставила на плиту чайник – кофе так кофе, а она чай больше любит. Или не то чтобы любит, просто нервы хочет успокоить, а кофе наоборот взбудоражит еще больше. Хозяйничая, девушка разложила горячую кашу по тарелкам: и ему, и себе, потому что не завтракала, а запах был такой, что слюна побежала, и присела рядышком с Мэттом, налегая на блюдо.
Вот чего она не знала, так это говорить ли, что не поедет далеко. Хам тогда десять причин найдет, в узел ее повяжет, и будет прав. А так она съездит в этот мотель, что он предложил, а потом уедет, и все равно не будет за ней следить, а у нее огород и заказы… Иначе как еще жить?
- Ну… эта ФБР. – девочке было непривычно произносить такие буквы на китайском, и казалось, она язык поломала, а все равно вышло что-то не то. И Мэтью сразу нахмурился, так что стало неловко. – Я же все равно не знаю, где ты и как ты… Они тоже будут меня пытать? Может, оставишь им записку? Ты же сказал, что мне ничего не сделают, я в другом месте жить не смогу, я языка не знаю, не хочу уезжать… - у нее начался приступ паники, и вот снова – перед Хамом не взрослый человек, а маленькое запуганное дитя. Ник не привыкла в жизни в темпе большого города, откуда был родом мужчина, она не могла так быстро перестраиваться и менять привычки, она хотела жить тут, в родном Китае, в бабушкином доме, навещать ее могилку, ухаживать за ее любимым садом, поддерживать уют. Ладно бы была зима – Шелл бы помялась и согласилась, но сейчас было столько работы, что все оставить ей казалось безрассудным. Девочка не умела себя по-другому обеспечивать, или надо было выложить все оставшиеся идеи, которыми она может зарабатывать в городе? Одну идею, если прямо сказать.
- Не оставляй меня, Мэтт.

- Пытать? - он нахмурился совсем не на забавно звучащее "ФБР", а именно на напоминание о том, что с девочкой сделал Сайлас, когда нашел. - Нет, они совсем тебя не тронут, не волнуйся. Просто сюда едет Сай, и эти кретины точно не смогут с ним справиться. А я смогу, правда, смогу, - Мэтт постарался улыбнуться и снова принялся уплетать еду, обильно работая вилкой.
Он помолчал с минуту, пережевывая ароматную кашу, казалось бы, и думать забыл о том, что Никки говорила, но нет, как раз наоборот, активно размышлял. Например, о содержании записки, которую он мог бы оставить Майлзу с его блондинками. Или о том, как Ник будет выживать в незнакомом городе с незнакомыми людьми без него (и языка) месяц, может, два. В чем-то она, конечно, была права, но большинство ее доводов были слишком малозначительными по сравнению с надвигающейся угрозой.
- Девочка моя, - он сказал это ласково, но как будто тарелке, а не Николь, - я и не оставлю. И никогда больше не оставлю, ладно? Мне просто нужно избавиться от самой большой из возможных проблем, и тогда мы с тобой будем спокойно жить тут. Но пойми, сейчас тебе нельзя здесь остаться... Тебя тут некому защитить, а там у меня есть люди, я им доверяю, они помогли мне выбраться. И жизнью должны! Просто послушай меня, договорились? Всего месяц, не больше. Я постараюсь сделать все быстрее. И я не буду исчезать.
Он снова заработал вилкой, заткнувшись, орудовал челюстями так, как будто они совершенно не по-человечески у него были устроены и имели возможность жевать с утроенной максимальной человеческой скорость и, когда он снова отодвинул тарелку, а чайник сзади засвистел (пришлось его выключать), достал из кармана ту самую маленькую коробочку.
- Вот, - даже замялся, - не хотел отправлять почтой. Думал, лично передам. Запоздал, конечно, но все же с Днем Рождения.

Ну вот, опять он брался за свое… «Девочка моя, я тебя не оставлю, я быстро…» Никки устало вздохнула и даже не стала окидывать его неверящим взглядом, полагая, что все пустое. Конечно, он за собой не видит, как долго она пробыла одна, как с каждым днем по крупице теряла надежду, как сейчас в груди щемит больно, потому что Мэтт рядом, но его словно бы уже нет. Так ждала его, а теперь не может обнять, не хочет говорить, не собирается исполнять его указания, разве на чуть-чуть, меньше, чем наполовину. И он не подозревает об этом, а раньше – видел ее насквозь.
- Хорошо. – послушно согласилась Николь, уставившись в чистую тарелку Хама. Он уже наливал себе кофе, сам, а девочка подскочила, еще не доев – это ведь она хозяйка, а он гость, пусть незваный. – Дай… - попросила чайник, однако мужчина не доверил, и пришлось снова сесть ковырять рис вилкой. Аппетит как появился, так пропал – Шелл хуже бабушки готовила, ей до сих пор все не нравилось, и было за еду перед американцем стыдно. Интересно, он вообще собирался выйти за нее? Он хотел ее целовать, и чувствовать горячие пальцы рук на плечах, и вдыхать запах волос, и… Но она же «ужасная», а он – хронический спасатель. Зачем Хаму девушка, которую больше не надо будет оберегать, бегая на задворках… Кобель!
Никки зло сверкнула на него глазами, потом шмыгнула носом и потянулась к коробочке. Не открыла, просто положила на стол, пробормотав: - Спасибо, господин. – и положила в рот очередной комочек каши.
Когда Мэтью допил кофе, девочка только доесть успела, и залила чаю. Она не хотела горячий, потому оставила чашку остывать на столе и пока сполоснула посуду. Бабушка приучила делать все сразу, и в доме был порядок. Только в комнате неубранная кружка стоит.