Долгая прелюдия - залог крепких деловых отношений.

В темноте вспыхивали зеленые пятна, провоцируя дикую головную боль. Мэтт чувствовал - у него похмелье, но не мог припомнить последнего вечера, когда он нажрался и отключился. И этот вечер точно не мог быть вчера. Впрочем, этой мысли пока еще не появилось в голове, которая была заполнена теми самыми зелеными пятнами. На деле это был свет потолочного светильника, пробивающийся через веки, но понять это, всем своим естеством продолжая оставаться в кромешной тьме, было сложно.
Он проморгался, разлепляя глаза, зрение подводило, обрисовывая объекты разноцветными мутными пятнами, и самое активное пятно (черно-голубое) стояло в нескольких пятно-метрах он Мэтта. Да, он уже понял, кто он есть, все еще проецируя последние запомнившиеся события в голову, но не мог их проанализировать, оставаясь в полнейшем неведении о происходящем, захотел выпрямиться, ибо спина гудела так, будто он спал в неудобной позе на деревяшках двенадцать часов кряду. Встать не удалось - на запястьях звякнули браслеты, и тело рухнуло обратно на ковер. Хаммер застонал, оскалившись, и снова проморгался. Зрение возвращалось постепенно с нарастающим гудением в голове: все звуки преумножались, складывались с гудением и лезли в уши, но можно было уже что-то рассмотреть.
- Майлз, - обозвал он то самое двигающееся больше всех пятно и ухмыльнулся, хрипло пытаясь говорить. - Что за игры? Мой удел девушки, как-то не разделяю твоих стремлений пользоваться наручниками в постели...
Мэтт закашлялся, а в горизонтальном положении от этого было больше вреда, чем пользы, и кашель напоминал припадки запущенного бронхита или, того хуже, прогрессирующего туберкулеза. Свет бил в глаза каждый раз, когда Хам пытался их открыть, поэтому приятнее было сидеть в полумраке собственного мозга, чем в грязной комнатке, прикованным к кровати.

«Мутное пятно» по имени Майлз был прирожденным доктором, и ему этого по жизни явно очень не хватало. Шприц он готовил с такой любовью, что медсестры должны были плакать от умиления, но наблюдать им этого не было дано. Дэниэль остался с Хаммером один, полагая, что Спайк или Хизер чего-нибудь напортят, и готов был караулить до завтра без сна в ожидании бригады конвоиров. Полиции Мэтта агент, по понятным причинам, не доверил.
«Ты быстро приходишь в себя.» - подумал он, наблюдая в зеркальном отражении попытки военного подняться. Юмор нисколько не раззадорил, Дин остался серьезным и сосредоточенным, выбивая из шприца пузырьки. Он сам по себе выглядел смешно: с распухшим носом, крестиком пластыря посреди переносицы, но структуру кости восстановил и кровь тоже больше не текла, а остальное – мелкие неприятности.
Дэниэль повернулся от трюмо с приготовленным уколом, продемонстрировал его Хаммеру и спросил:
- Драться не будешь? – в общем-то, ногами этот бугай уже шевелил будь добр, отходил он действительно активно, а в отключке провалялся всего-то четыре часа из пяти положенных с такой дозой. Магию ему вроде бы перебили, спасибо за идею: если бы сам Майлз не провалялся волей Мэтью в госпитале без способностей, он бы не догадался даже, как поймать военного живым. А теперь блестяще справился. И все-таки ногой получить не хотел. – Мне нужна рука, но я могу выстрелить этим же в плечо, и получится синяк. Мне по-барабану, а тебе?
Дин склонил набок голову, как если бы действительно интересовался. По-хорошему, ему хотелось вырубить Хаммера до этого самого завтра, но он-то понимал, что удачно завершенное задание мало кого обрадует из начальства. Его действительно прижучат по пути обратно – бах, и случайный взрыв. А хуже – натравят на Сайласа. Требовалось поговорить.

- Мне пофиг, но я бы с радостью двинул тебе еще раз, - у Мэтта кружилась голова, но он сказал чистую правду. Как только Дин подойдет, то сразу получит ногой в колено, и будет очень славно, если что-нибудь при этом повредит. Например ту самую коленную чашечку. Был бы совсем фонтан, если бы две. Но это невозможно в его состоянии.
Хаммер запрокинул голову, рассматривая ссадины от браслетов на одном из запястий. О да, синяки явно подпортят вид, Дэниэль, конечно же, прав. Идиот.
- Так, давай договоримся. Я не всаживаю тебе ногу в задницу по самое колено, как только ты подойдешь, а ты мне сейчас честно и рассудительно отвечаешь, в порядке ли Николь. А потом хоть на куски режь.
Хотелось добавить что-то пафосное, типа "И передай, что я очень расстроен, что не смог сдержать обещание", но вовремя подавился собственным пафосом и просто кивнул. Он ожидал ответного заявления, что не в его положении ставить условия, как он тогда в баре. Но ему было плевать. Он не сдохнет и не поговорит, пока не будет уверен, что с его девочкой все в порядке.
Голова наполнилась роем жужжащих мух, плюс ко всему черными точками мельтешивших перед глазами. Какую эта тварь ему дозу всадила? Организм, небось, еще не избавился от желудка только по причине хорошего физического уровня. Потому на шприц он поглядел недовольно, полагая, что совсем не хочет еще одну дрянь себе по венам пустить, но возмущаться было лениво, и Хаммер просто снова прикрыл глаза.

Дэниэль не без театрального любопытства взял со стола легкий, будто игрушечный даже, пистолетик, сопоставил его со шприцом и еще раз посмотрел на Мэтта: могу и не церемониться. К сожалению, правило чести а-ля «лежачего не бьют» оставалось при нем, и Хонтел бы не ударил военного в ответ. На самом деле, он очень уважал Хаммера.
- С твоей девушкой все в порядке, она поехала домой и обошлось без полиции. – Дин присел, касаясь распрямленной, слегка вывернутой из-за неудобно расставленных кроватных ножек руки ваткой. Он посмотрел Мэтту в глаза прежде, чем впустить в вену дозу: хотел понять, как так вышло, что жестокий холодный до чужих душ убийца вдруг заботится о ком-то. Он ведь пришел по неподтвержденным сведениям, зная, что идет в ловушку, зная, что Хонтел не позволит обидеть невинную девочку – разве позволительно вестись как лошара? Другого мнения у Майлза просто не было на этот счет, Хаммера определенно чем-то тяжелым однажды стукнули.
Дин вставил иглу под кожу, резко и аккуратно, и стал медленно опускать поршень шприца, наблюдая, как вздувается и пульсирует венка. Не смотря на то, что военный раньше срока опомнился, агент не стал перебарщивать с дозой и вводил ровно по расчетам на вес. Мэтт был тяжелым.
- Как выжить, Хаммер? – Майлз задал единственно волнующий его вопрос, хотя уже сомневался, что спрашивает правильного человека. Нельзя размякнуть – вот, что он понял. Если бы американец попросту пристрелил его при первой встрече, то не разлеживался бы сейчас на ковре, обдолбанный. Хотя… ему может приятно даже.

Он поморщился, отворачиваясь от делавшего инъекцию какой-то дряни Майлза. Не то, чтобы ему были неприятны уколы... Скорее, они вызывали те воспоминания, которых, как он думал, уже давно не было. Тогда, после смерти жены и дочери, не только дно стакана было самым близким другом Мэтью, ох, далеко не только оно. Парень с воодушевлением пичкал себя всем, что мог достать, просто чтобы отключиться, чтобы забыться, отправиться в мир далекий от разрывающей боли и страданий. В те моменты ему было по@#й на слетающие способности, быть может, он был даже рад, что становился слабаком.
- Никак, мелкий, - он процедил это сквозь зубы с заметным ехидством. - Тебе абсолютно никак.
Мэтт снова откинул голову на кровать, ловя превосходные красочные глюки, наедине с которыми отключаешься от реальности. Но эта падла, Майлз, выбрал такую дозу, чтобы она давала минимум видений, максимум лыбы и полное присутствие в своем сознании.
- Майлз, расслабься. Тебе все равно незачем жить, правда? Как это жалко, что по такому праведнику как ты некому будет плакать, - Хаммер приподнял веки, глянув на агента с полуулыбкой, - и тем более должно быть обидно, что по мне будут... Правда? Оба мы сдохнем дома... Гы-гы. А знаешь, что реально смешно? Ты сам это знаешь, но настолько бесхребетен, что не способен ослушаться приказа.
Сейчас ему это казалось реально смешным, как и та люстра, что мигала лампочкой прямо над его головой, а запах спирта втыкал своей резкостью. Давно он уже забыл, что такое обезболивающие. Что это за прелесть, морфин? Как славно, нужно будет достать еще перед конвоированием, и если уж суждено сдохнул, то сделать это счастливым. А Майлзу не давать! Пусть грустным помирает, нефиг ловить хороших людей и тыкать в них иголками без разрешения.
- А на самом деле, Дин, чтобы выжить, надо сдохнуть. Или убить. А лучше и то, и другое. Тогда, глядишь, тебя забудут. Но ты ж так не можешь.

Дин, конечно, не размечтался о сказочном руководстве по выживанию от Хаммера, но слушал его заинтересованно. По серьезному сосредоточенному взгляду этого не было заметно, однако у менталитиков на лице вообще редко проявляются эмоции, если это не нужно для их работы. Мэтью мог говорить что угодно, но Майлз знал, что «смерть» - не единственный способ выжить, и что он не так молод да зелен, как кажется. Хонтел собирался спастись, чего бы ему это не стоило, однако в действительности не нашелся, как.
- Есть другие способы выбраться из системы. Воспользуюсь твоим – и команда новых борцов за справедливость прикончит меня так же, как я тебя. Это не выход. – он прижал ватку к вене и вытянул иглу, наблюдая, как Хаммер расслабленно ухмыляется и хохочет, глядя в потолок. Хорошо тебе, а?
- Мэтт, как не ржи, но я все еще живой. А значит, не такой мелкий. Понимаю, тебе сейчас тяжело судить здраво и без ехидства, но допустим, я слезу с маршрута и вернусь в Америку своим ходом. А дальше? Если меня не натравят на Сайласа, тот найдет меня сам и с удовольствием прирежет, потому что мы оба знаем, что я перебиваю хребет его мечте. Как мне спасти родных?
Что бы ни говорил военный, Дину было, о ком заботиться. Может, его бы и не оплакивали, но Майлз не хотел найти младшего брата искалеченным перед тем, как пойдет на фарш сам. А ФБР не обеспечит его семье защиту – он перешел им дорогу. Да и куда там, против белого маньяка.

Он улыбался хорошим мыслям, котоые все равно оставались плохими, но от того, что думались с улыбкой, казались смешнее и радостнее.
- Ах, так ты боишься меня убивать, потому что подставишь семью и себя под удар! - Мэтт протянул это, будто горячую ириску, даже почти прочувствовал и едва не заржал, пока вдруг не дернулся на Майлза так, будто собирался откусить ему голову. - А у меня нет семьи, падла! Нет! Я думал, они умерли в теракте! Ха-ха, наивный Хаммер! Не все терракты организует Усаме Бенладен, ты знал, а? И далеко не случайные люди в них погибают! Они убили их! Убили! А теперь ты, мразь, убиваешь Никки! Да чтоб ты сдох, ублюдок, если с ее головы хоть волос упадет!
Мэтт знал, как выжить: надо просто убить Сая. Это пусть не так элементарно, как звучит, но вполне возможно. А потом пригрозить выкладкой всех данных в интернет в свободном доступе - если я умираю, мой человек афиширует. Мэтт не делал этого, все же был неким подобием патриота страны, которая проглотила его, переварила и высрала. Но мог. У Дина разрешение на убийство лишь потому, что Мэтт слишком много знает. И пока он не сказал лишнего, его нужно убрать. Если он вернется в страну, никакие отпечатки, никакие анализы крови, ДНК и слепки зубов не смогут показать, кто он есть. Они стрерли его из истории, заменили занные, а в его гробу разлагается какой-то неизвестный труп. И с тобой, Майлз, может быть так же, честный ты ангелочек. Надо было пристрелить тебя сразу, да что-то совесть не позволяла.
- Шантажируй их, - наконец спокойно заявил Хаммер, крутя затекшими запястьями. - Жизнь в информации, которой ты владеешь... Они не тронут, если будут бояться. Как ты тогда в баре. Ма-а-а-ани-и-и-ипуляция решает все.

Дин не отпрянул, когда военный бросился на него, но приметил одну важную вещь: дернулась кровать. Какой Спайк дебил, а? А Хонтел и не посмотрел, как напарник пристегивает Мэтта, и сейчас бы не заметил, как просто было выбраться, если бы не это движение. Лицо Дэниэля слегка вытянулось: поймет-не поймет, но Мэтью был до того обдолбанным, что кажется, не просекал фишки.
- Да не будет ничего твоей девчонке, Хаммер. – Майлз прищурился, изучая перекошенную злобой рожу. Он сам долго думал, чего бы это американцу бегать за своим бывшим партнером, но потом догадался: защищает эту самую Никки. Но у Сая свои пристрастия к жертвам, и его приоритеты всем общеизвестны: - По крайней мере, он не станет трогать ее, пока не расправится со мной. Ты же знаешь, ему нужна интересная жертва, а эта довольно безобидна.
Николь действительно была абсолютно безопасной зверушкой. Ни зубов, ни когтей, она была похожа на ребенка, заранее осознающего свой провал. Таких добивают, а не убивают – такое ощущение, что живя, мучаются. Но Дэниэль этого не сказал: не хотел еще одного рывка, возможно, более удачного для военного.
- Хаммер, я не на той стороне, чтобы угрожать. Ты знаешь, мной манипулировать легче. У тебя ведь, оказывается, тоже есть слабости, а у меня таких не одна. Мы не можем распространять информацию так просто, ее перехватят, переврут, ей не поверят. Сколько правды ты можешь найти в интернете, над которой глумятся? Ха-ха, заговоры. Это бред. У меня не столько врагов, как у тебя – это против вас с Саем ополчилось все правительство, а я мелкая рыбка. Сэм Даккел, знаешь такого? Это ему я перешел дорогу.
Сэмюэль был одним из тех людей, что любят политические игры. Он был в партии либералов, и ему активно лизали зад те, кто хотел жить хорошо. Но Дин запалил этого человека на торговле детьми на рынке сексуальных услуг. Очень серьезно для законодательства Америки. Однако Даккел не получил даже срока, все, что ему досталось – так это мягкий пинок с занимаемого поста с прилагающимися извинениями, а через год он и вовсе отмазался, возвращаясь на ту же должность, правда, пока еще без перспектив. И нет бы эта тварь просто понизила Майлза, повлияла на увольнение – нет! Он хотел его уничтожить, задавить в системе, как жука.
Хонтел изучал лицо Хаммера, не опускаясь до уровня ладоней. Он ждал ответа и думал, как бы пристегнуть военного получше: нельзя надеяться на идиотизм и слабость противника, особенно когда перед тобой Мэтт. Но если вырубить американца сейчас, его потом не добудишься, а Дэниэль все еще не получил ответов на свои вопросы.

- О! Это сильно меня успокаивает, умник!
Хаммер откинулся на кровать обратно, и та вернулась под его весом на положенное место, а Мэтт будто и не заметил. Вообще он, конечно, заметил, но не вылезать же тогда, когда Дин тебе прямо в лицо пялится.
- Даккел? - просмаковал на разные лады Хаммер, задумчиво глядя в потолок. - Даккел... Ммм... Знакомое имя. Эта не та мразь, что занимается проституцией? - ну, это, конечно, мягко сказано, чем только он не занимался, но Мэтту в основном была знакома именна эта сфера работы старины Сэмюэля. И, кажется, этот человек был одним из немногих, которые не испытывали к Мэтту ненависти, но зато считали своими любимыми клиентами. В общем, Хаммер при упоминании этого имени стал по-дебильному улыбаться. Сам он, несмотря на то, что неоднократно заказывал у Сэма шатенок на ночь, считал этого человека слизняком, и если бы застукал на том, в чем уличил его Дин, оглушил бы и радостно подкинул тельце любителям узких мужских задниц. А потом уже, наверное, без сожаления пристрелил.
- Ты его сдал, да? - на обдолбанном лице Мэтта прекрасно читалось недвусмысленное уличение в идиотизме. - Майлз, ты д@&%#еб. Таких не сдают... эту шваль опускают. Даккел мелочь, о нем забудут, как только он опозорится. А там уж он сам застрелится. Но ты ведь у нас на такое не способен!
Хаммер снова хмыкнул: у него был тупой ученик, чесслово, хочет выжить, а для этого ничего не делает. Что ж ты, такой жизнелюбивый, мне под пули лез? Не учили, что ли? "Хочешь выжить - не лезь к Хаммеру!" Мэтту как-то даже грустно стало общаться с таким непробиваемым праведником. Неужели не понимает, мелкий, что народу неважно, реальная ли информация в сети или нет. Если она опорочит важную шишку, то та уже упала с дерева. Пиар - тонкое дело, особенно, когда он черный.

- Да, сдал. – Майлз не отреагировал на дол***ба, но зато расслышал про проституцию и фыркнул: - А ты знал, и не сдал?! Вот му**ло… - его это откровенно расстроило в Хаммере. Агенту были небезразличны люди, оттуда и такая работа, а резко начавший исправляться убийца, по-видимому, заботился только о себе и непонятно каким образом о Никки. Хонтел оглядел его брезгливо, поднимаясь с колен за дозой, чтобы вырубить этого ублюдка.
Пожалуй, он уже понял, что Мэтью ему не поможет выбраться. Ловить глюки, пока в сознании – вот его единственная оставшаяся отдушина. С другой стороны, пока военный жив, у Дэниэля есть время найти другую лазейку. Но он патриот, и ни за что не предаст бюро только из-за пары уродов в верхушке. США – его страна. Уж лучше Дин сдохнет, не подставляя семью и еще каких-то людей, но Америка будет жить. Америка – сильная страна, хэй!
- Знаешь, когда ты оставил мне жизнь… я думал, что ошибаюсь, Хаммер. – Майлз усмехнулся, но не Мэтту, а зеркалу. Он вскрывал новый пузырек, вставляя внутрь иглу. – Но ты просто предатель родины. Тебе плевать на людей. Исполнял бы приказы, и глядишь, жил бы с новой семьей в каком-нибудь солнечном штате, пел гимны, имел хорошую пенсию. А так… ты дезертир. А я – нет. Я герой.

- Исполнял бы приказы? - казалось, эту фразу Хаммер взвыл с хохотом. - Я не понимаю, Майлз, ты сейчас это серьезно сказал?
Мэтт постарался приглядеться к лицу ученика, чтобы найти там признаки того, что у парнишки есть чувство юмора (пусть херовое), и это он так шутканул, а недостойный военный попросту не оценил ввиду своей недостойности. Он все не понимал, с каких пор его стали называть убийцей? Ведь после побега, он не высовывал носа из-под земли, чтобы рубить головы. Значит, его так прозвали в родной стране за то, что он просто выполнял работу.
- Ну нет, Дэниэль, такой глупости я от тебя не ожидал. Насколько я могу судить, твои приказы от моих отличаются. И если тебе разрешено убить страшного преступника, то есть меня, то мне на службе разрешено (и даже необходимо) было ровнять с землей деревни, не скупясь на человеческие жизни. Хотел бы ты, Дин, своими руками сворачивать шею ни в чем не виноватой женщине, молящей тебя о пощаде? Хотел бы, Дин? Сначала ей, а потом и целому выводку ее детишек, потому что так приказали? Хотел бы ты знать, сколько абсолютно чистой крови скатилось с твоих пальцев в землю просто потому, что тебе так приказало государство? Лох ты, а не герой. Тебя презирать нужно за такое убогое мышление. Коли уже эту дрянь, я хоть вырублюсь, а завтра вместе с тобой и твоей семьей буду отстаивать очередь в чистилище, потому что наше любимое правительство не оставляет в живых возможных свидетелей и поручителей, придурок, и устроют утечку газа в твоем доме. Потому что, вдруг ты что-то им рассказал?
Мэтью выдавил кривую улыбку: давай, Хонтел, думай! Включай свою хваленую голову, анализируй информацию и придумывай пути развития. А то заладил тут, я герой, я герой. Может, и правда робот, а не человек, уж больно однобокая система мышления.

Майлза передернуло, когда он все это услышал и попытался представить. Он не знал точного числа людей, которых убил Хаммер, но знал, что после политической заварушки их с Сайласом объявили изменниками и вольнодумцами. Публичные извинения президента, громкие казни, кровавые полосы газет… Нет, Дэниэль не лез в политику, и разбираться, где правда, а где красивая такая картинка, не собирался. Его потому и любили в штате, что Дин никуда не лез. Специальный агент Майлз «тише воды, ниже травы» - так его иногда звали боссы. В конце концов, дело служащего за малым – исполняй приказ, а в остальном наверху разберутся. Ну и, если не будут знать что к чему, тебя спросят, ты же исполнитель – ройся, копайся, ищи. И такая система была всегда. Америка – честная страна. А то, что Хаммер говорит… Хонтел смолчал.
Он закончил со шприцом, выпустив воздух и пару капель наркотика. Так добровольно сдаваться – Мэтью, ты почти как Аслан на жертвенном столе Королевы. Опустившись рядом с преступником, Дэниэль взял ту же, что и прежде, руку, смочил на локтевом сгибе ваткой и прицелился иглой, как вдруг дверь без стука отворилась.

Хизер неслась из холла на крейсерской скорости, активно перебирая ногами. До этого она все время провалялась у себя в комнте, дыша в подушку, и размышляя, что ее жутко мутит после этой облавы. Перенервничала, наверное, а сейчас еще больше нервничает, не зная, что происходит у Дина. Может быть, там уже все совсем плохо, а она и не в курсе, может, нужно бежать и помогать, но парень запрелил. Хизер сдержанно зарычала и поднялась с кровати, чуть пошатываясь - голова шла кругом, но сидеть на одном месте просто не могла. Она спустилась в холл, чтобы в кои-то веки лично сообщить, какую славную смесь из несочетающейся ереси она будет сегодня на ужин, и каково же было удивление блондинки, когда там, в холле у ресепции она заприметила ту самую малышку Шелл, интересующуюся, где она может найти их номера.

Англичанка, как влетела в холл из лифта, так и направилась обратно, со скоростью света тыкая на кнопку закрывания дверей. Но тогда, когда те уже почти сомкулись, в узкую щелку протиснулась ладошка и она вошла. Хизер, не будь дурой, сразу поняла, что что-то не так и грядет нехорошее, но уже ничего не могла поделать, когда оказалась буквально нос к носу с пистолетом. Хизер попыталась внушить Никки, что делать глупости не стоит, но случился провал. Тот же провал случился и со стихийкой. Что ж, знакомая ситуация...
Последние секунд тридцать они молча стояли перед дверью, из-за которой доносился голос Мэтью, вещавшего о страшных вещах. Наверное, обе девушки заметно побледнели. Эшфорд даже собралась с силами по-новой отговаривать Николь от глупостей, но холодный ствол снова почесал ее между лопаток, и она послушно толкула дверь.

- Дин... - девушка была как-то даже зеленовата. - Кажется, у меня опять ма-аленькая проблемка.

Никки была в растерянности и в бешенстве одновременно. Вернее сказать, она была в бешенной растерянности, а еще злилась, негодовала, готовилась всех порвать к чертям на тряпки, но хрупкой девочке не дали столько силы. Хорошо хоть дали немного мозгов.
Она вошла вслед за Хизер, оценивая ситуацию беглым взглядом. Дин – как ей повезло, что рядом не было еще и Спайка! Вообще-то, ни он, ни девушка не казались ей плохими людьми, однако то, что они собирались сделать с Мэттом… о боже, бедняжка Хам! Девочка увидела его, и сердце сразу защемило еще больше. Что они с ним сотворили?! Он лежал, вроде и не побитый, не раненый, но с абсолютно отсутствующим взглядом, буквально вот как у нее тогда, при Сайласе. На глазах едва не навернулись слезы, но это бы отвлекло, и она собралась. Собралась с силами, демонстративно подняв пистолет с уровня лопаток блондинки к ее голове.
- Я буду стрелять! Убери руки от Мэтта! – это был истеричный шепот на срыве, но как еще могла вести себя малышка, никогда не державшая в ладонях настоящей силы? Ее всю трясло, колотило, наводить оружие на девушку было страшно: вдруг выстрелит само? Но когда Никки почувствовала укол в сознании – о, она научилась ощущать это, и вмешательство было грубым по сравнению с тем, как игриво и аккуратно ввинчивался в разум Сайлас, - Шелл сильнее сжала пистолет, вскидывая его еще выше. – Не смей! Ты обманул меня! Быстро убери руки… Вколи себе! Нет… Сними с него наручники, вколи ей и потом себе!
Она была безумная, тем более представляя, на какую авантюру идет. Но что ей ФБР – всего лишь новое слово, которое произнести нормально невозможно. А вся ирония была в том, что в руках у Николь не было пистолета. Она принесла зажигалку. Сувенирную такую, красивую – сейчас продаются, очень похоже на настоящее оружие. И если Эшфорд не разбиралась в подделках, то девочка была уверена, что Майлз ее раскусит. Потому и дрожала, держа пистолет на уровне головы и переживая, что кто-нибудь заметит. И нервничала, когда трогали ее хлипкий ментальный барьер.