Для твоего же блага

С каждым днем, когда тренировки близились к развязке и вот-вот надо было показать результат на реальном матче, Хьюго чувствовал себя все взволнованнее. Он был уверен, что это не только с ним происходит: нервы на пределе, постоянная напряженность и плохие сны, когда вроде бы и так утомляешься, что ничего не должен бы видеть, ан нет – на тебе, раз за разом кошмары и проигрыши. Парень чувствовал себя подавленно: ему казалось, то там он не успевает, то тут делает глупые ошибки, а еще финансовый вопрос немало беспокоил мальчишку, однако… тут ничего не попишешь. Тренер старался поддерживать командный дух, говорил, что все будет в порядке, надо только отрешиться от внешних проблем, как будто они – не больше чем комары в лесу. Но мы ведь приехали отдыхать и расслабляться, а не слушать звон крылышек насекомых. Надо отдаться цели. И хотя волчонок был не в духе, о чем говорила его все большая замкнутость и периодические срывы, он пытался, пытался держаться как мог, и вкладывался в игру душой.
Очень странно, что в день перед матчем наконец отозвался Логан. Поехал смотреть тренировку, решив отсидеть весь восьмичасовой график, должно быть. И это немного подбадривало: братец делает попытки поддержать. Но Би-Роуз был недоволен. Он сидел мрачнее тучи в общем автобусе, поглядывая в окно на частную машину, отчего-то уверенный: не жди сегодня добра. А ребята все так же шутили и смеялись, как будто им было легко и день был самый что ни на есть обычный.
- Хьюго… - услышал он голос Деррика, оторвавший от мыслей. Капитан был вовсе неплохим парнем, давно играл в Лиге и чутко следил за каждым, пускай и бывал резковат. Он практически не заводил близких отношений, стараясь держать дистанцию при общении, но при этом оставался внимателен к каждому, и особенно был обеспокоен общим настроем. Конечно, Деррик хотел для Штатов победы. Он и приносил их, являясь лучшим центровым в списке американских игроков на текущий момент. – Хьюго, с таким настроением долго на площадке не продержишься. Взбодрись, ты хороший игрок, но помни, что если что пойдет не так, тебя подменят, так что… даже не думай, что команда из-за тебя проиграет.
Оборотень вздохнул. Вот всегда так, когда его пытаются взбодрить или похвалить, выходит практически наоборот. И капитан в принципе правильно все сказал, и Би-Роуз правильно его понял, но приуныл еще больше. Конечно, его заменят на первых минутах матча. Как только допустит оплошность. А он ведь допустит оплошность, он знал это. Потому что волчонку было страшно.
«Логан, ты сразу на трибуны, или хочешь с нами в раздевалку?» - глядя в окно и деланно игнорируя Деррика, зачем-то спросил брат. Не спрашивал бы – и старшему Мракони пришлось бы идти на трибуны. Но он же буйный, разнос опять устроит. И, превозмогая жгучую боль в пальце, мелкий решил поинтересоваться все же заранее.
Машина как раз вырулила к площади ровно перед входом в спортивный комплекс, где уже ожидала не устающая чего-то ждать толпа. Проехав в открывшиеся ворота и под шлагбаумом, водитель остановился, открывая двери, и, в окружении охраны, команда покинула не успевшие потеплеть места. Сегодня решили еще раз проработать порядка пяти стратегий, провести, как успеется, по возможности порядка пятнадцати игр, а это, конечно, была большая нагрузка. Поднимаясь по ступенькам, Хьюго наблюдал, как следом за ними во двор въезжает тонированный автомобиль брата, и задержал Деррика, чтобы тот дал добро пройти с ними.

День был насыщенным, но не какими-нибудь приятными впечатлениями, а сущими гадостями. Он начался с того, что Логан проснулся от кошмара посреди ночи и больше не смог уснуть, так и лежал рядом со своей красивой невестой, глядя в потолок. Александра не сказать, чтобы тоже спала спокойно – парень наблюдал за ней, привыкая к мысли, что совсем скоро она станет его женой, потом будет носить его ребенка. Это все было так банально, так скучно и так упорядоченно, что радужных мыслей о собственном будущем не появлялось. Было бы явно лучше, если он продолжал быть в нее влюбленным. Впрочем, в то дебильное время у него плохо варила голова, а систематизированность мыслей все же была более рациональна. Когда с утра Лекса как обычно ушла гулять по салонам, позвонил отец. Сказать, что он был строг, это почти ничего не сказать.
Логан, повесив трубку, чувствовал себя выжатым и обреченным. Банально не мог понять, почему именно он должен был выполнять всю грязную работу, готов был разорвать на части весь обслуживающий персонал, стучавшийся в двери. Для успокоения он открывал перед ними дверь, орал матом в лицо бледнеющих на глазах горничных, и захлопывал перед носом дверь. Это не помогало.
- “Я сегодня свободен”, - коротко сообщил он брату. – “Посмотрю на твою тренировку”.
Он вздохнул. Понимал, что должен неукоснительно следовать наставлениям господина Мракони, но то, чего он просил, было излишним – просто жестоким, по крайней мере, по отношению к обоим его сыновьям. Он мог просто заставить сына прекратить! Отец ведь мог на кого-нибудь повлиять и потребовать убрать Хью из команды, зачем было натравливать братьев друг на друга? Это просто несправедливо! Логан рыкнул, от злобы и бессилия швырнув в стену лампой, натянул извечный свой костюм, и потребовал машину. Снова вздохнул. Нет… это было просто подло.
На стадионе уже знали его машину, его лицо, его голос и его манеру речи, на этот раз удивившись, что парень даже рот не открыл, проезжая через кпп, был излишне задумчив и подозрительно косился на собственный наладонник. Он даже не обратил внимания что, выходя из машины, следовал за самой командой – все время смотрел под ноги.
- “На трибуне посижу”, – он снова отмазался. Признаться, он вообще предпочитал бы Хьюго сегодня не видеть. На трибунах было всего несколько таких же виайпи гостей, что и он сам, но Логану было не до них. Он и за беготней команды-то следил через силу, потому что выцеплял постоянно кудрявую башку брата и отворачивался. Постоянно звонил телефон. Сегодня он у него просто разрывался, всем было все нужно, звонила Саша, щебетала что-то о дурном обслуживании, и Лог даже был счастлив с ней поговорить. Лишь бы только отвлечься, но не помогало. Снова приложив телефон к уху, он перевел взгляд на Хьюго. – Да, господин Мракони. Да-да, я все понял, не волнуйтесь, сделаю.
Он снова выругался, опустив голову, потер виски недовольно. Восемь часов. Восемь гребаных часов ожидания, но таким образом он мог хотя бы попробовать показать брату, что ему не все равно на его увлечение. И отцу явно не все равно. Явно.

Хьюго удивился, насколько тихим и спокойным сегодня был брат. Им не выпало пообщаться перед тренировкой, вероятно, оборотень зря опасался: старший не собирался устраивать никаких разборок и скандалов накануне матча, а просто пошел смотреть тренировку с трибуны. И действительно, высидел восемь часов, хотя Би-Роуз даже не обращал внимания в сторону зрителей на этот раз, всецело отдавшись игре.
Восемь часов беготни, и они действительно это сделали. Сыграли шестнадцать матчей – даже больше, чем хотелось бы, раз за разом выигрывая, хотя сменяли членов команд. И парень был выжат, как какая-то мочалка, что физически, то и энергетически: пусть тренер кричал, что он покидает свое место на площадке, отбегая далеко, но Хью контролировал мяч с этих дистанций, помогая своей стороне. В какой-то момент, подправляя мяч над кольцом, он даже ощутил себя живым талисманчиком удачи – и это была единственно приятная за день эмоция, помимо того, что победа была за ними все эти шестнадцать матчей.
Вот это действительно была игра. Они действительно выложились и душой, и телом, - вся команда. Деррик еще сказал, что завтра результат должен бы быть еще лучше, что он не потерпит отлыниваний, а радость пока преждевременна. Однако лица сияли. Потные, уставшие, - и чертовски довольные. Между тем, завтрашний день решал многое для Американской Лиги. И для будущего Хьюго, несомненно.
- Расходимся! – последний свисток, ребята подбирали мячи, и Би-Роуз тоже поплелся в раздевалку со всеми, в последний момент бросив взгляд на трибуны. Он не помахал брату рукой, и тот тоже не помахал ему, однако оба открыто улыбались друг другу. Хьюго еще подумал, что это какая-то неправильная улыбка, что Логан слишком приятно себя ведет, и, возможно, у него что-то случилось. Выбравшись из душа и только надев кольцо, он уже чувствовал по горячим всполохам, что Мракони практически стучится в раздевалку.
«Что-то не так, эй?» - младший по обыкновению задерживал команду, дольше всех возясь с одеждой и с волосами.
- Дерр, пропусти брата. – это стало уже привычным за неделю, капитан только открыл дверь, чтобы высунуться к охраннику, но Би-Роуз-старший уже оказался тут.
- Привет. – парни здоровались с ним и уже не пялились, как на выставочное чучело, свыкшись с манерами. Однако Логан и их удивил, не разоравшись и не нахамив никому. Но, пожалуй, только Хьюго снова заострил на этом внимание.
- Как тренировка? – он бросил через плечо, обтирая полотенцем ноги. Был последний день, когда юноша кого-то ведет в ресторан – ему уже приелись те елейные официанты. Он бросил вызов и уже практически выиграл его, - также будет и завтра с матчем. И волчонок готовился в очередной раз стерпеть издевки по этому поводу старшого, но, опять же, не угадал: их не последовало.
«Попроси их уйти,» - получил он короткое сообщение, обжегшее палец.
«Зачем?» - подозрительно вскинув бровь, юноша продолжил натягивать майку, однако обернулся к команде. Еще неделю назад он бы ни за что не подчинился, даже видя такое настроение брата, однако сейчас, просто из уважения (Логан все же высидел восемь часов тренировки), Хью уступил.
- Подождите снаружи, ребят. – настоятельно, но при этом тихо, попросил он друзей их оставить, и парни подчинились: мужики не задают лишних вопросов. Не прерывая разговора, они выбрались в коридор неспешно, а волчонок остервенело трепал полотенцем волосы.
- Что не так? – спросил он у старшего брата, проницательно замечая, что видит определенную взволнованность в его настрое. Может, тот поругался в Алекс. Может, с папой. Сплоховал на зачете. Бывает. – Лог, у нас же никто не умер, правда?.. – юноша был беспокоен.

Он нехотя спустился с трибуны, когда неприятный для ушей скрип кроссовок по начищенному полу стал удаляться в сторону раздевалки. Улыбнулся брату, вымученно улыбнулся. Каким бы ни казался Логан, на самом деле он был доброй мразью, очень любящей своего брата. И страшно боящейся своего отца. Выбирая между следованием наставлениям Мракони и сочувствием Хью, оборотень и не выбирал, был этому как-то не обучен, а любая мысль о том, чтобы пойти против отцовского слова была выбита из головы много лет назад и сейчас попросту отказывалась возвращаться.
Какое-то время Лог медлил перед раздевалкой, не в угоду своим привычкам перекидываясь ничего не значащими фразами с охранником. Его уже пропускали без вопросов, так что мелькнувший в двери Дерр был уже скорее данью традициям, нежели действительной необходимостью.
- Угу, привет, ребята, - не вышло приветливо, но Логан искренне старался, чем, явно видно, напрягал и без того не расслабленного брата. - Прекрасная тренировка! Завтра вы покажете класс! Обязательно буду смотреть. ”Попроси их уйти”.
Парень даже не стал объяснять причин, хотя вопрос от Хьюго последовал вполне логчный, и теперь просто молча, опустив голову, ждал, пока все выйдут. Да, он действительно поругался с отцом.
- Нет, Хью, никто у нас не умер пока, - наблюдать, как братец ершит полотенцем собственную шевелюру уже начинало входить в привычку. Не сказать, что хорошую, но пока он это делал, Лог умудрялся выдерживать в разговоре паузу, не выглядящую в таком контексте слишком театральной. И обдумать дальнейшие свои слова. - Звонил господин Мракони, - пострался объяснить свое поведение Лог. Ему не то, чтобы было стыдно за свои действия перед младшим, но все это было, конечно, очень неприятно. - Боюсь, завтрашнюю игру ты вместе со мной будешь смотреть с трибуны. Извини.

Ух, как же досадно это бывает слышать! Взъерошив кудрявую шевелюру полотенцем, парень выглянул из-под махрового края, окидывая Лога недовольным взглядом одновременно с облегчением: а, ну все тогда ясно, а я уж было подумал. Он и не знал, как реагировать толком: поорать, пренебрежительно развернуться и выйти к ребятам, хлопнув дверью, сказать, что ему пофиг, что там решил господин Мракони. Матч никто не отменит, играть ему – не запретит. И даже тренер сейчас не сможет прийти и сказать: так и так, а ты теперь не в Лиге, Хьюго.
Младший долго удерживал навалившегося на шкафчик брата взглядом, словно на мушке, и все-таки демонстративно нырнул в полотенце, показывая всем своим видом, что тот его не заинтересовал.
- Мы это уже проходили. – теперь волку было понятно настроение Лога: он не смог убедить младшего бросить баскет, отец разозлился и вкатил ему по первое число, но это были не проблемы Би-Роуза. Он мог предложить старшему послать папочку подальше так же, как сделал сам, и не париться, – но это не было бы для брата решением. Тому очень нравилось натягивать поводок, не слезая с него.
- Логан, что ты на меня так смотришь? – Хью расстроился, осознавая теперь, к чему была вежливость весь день и это появление на тренировке. – Ты мог не смотреть все эти матчи, если тебе не хотелось, и не любезничать в надежде, что я вдруг проникнусь чувством признательности и скажу тебе «ладно». Я хочу играть, не порти настрой накануне, а? Мне и так сейчас тяжело. – он действительно злился, испытывая сейчас усталость, особенно от таких разговоров. А брат просто смотрел, тяжело, видимо, подбирая убедительные слова, и становилось противно от этого «Завтра вы покажете класс! Мне понравилось! Молодцы!»
- Ну слушай!.. – парнишка бесился от аккомпанирующего ему молчания, и пристальный взгляд, не насмешливый, а такой извиняющийся, словно это все неотвратимо и решено было задолго до сегодняшнего дня, однако все так любили щеночка, что до последнего тянули, прежде чем кидать в пакет и нести топить в речку. – Мне жаль, что тебе достанется от господина Мракони, ясно? – они оба помнили, какими методами папочка любил наказывать провинившихся детей, только если Хьюго это помнил по крикам брата и просто видел, как тот потом по несколько дней неспешно ползает, держась за стеночку, то Логан ощущал проявления отеческой заботы на своем теле. – Мне жаль. – повторил оборотень, возвращая голову в полотенце. – Но я не могу. – и он был непреклонен, думая сейчас только о предстоящем матче, потому что все остальное… комары, мешающие поставленной цели.

Парень молча стоял, просто смотря на злящегося брата. В общем-то он понимал, какая должна последовать реакция на его заявление, но видимо до последнего надеялся, что у Хью хватит мозга понять, что против отцовских слов не идут. Себе дороже. Но оборотню, которому с детства толком и не доставалось папиного воспитания, видимо, сложно было быть адекватным. Логану было тяжело это видеть, потому что с каждым сказанным братцем словом парень все больше убеждался в том, что придется выполнять приказ.
- Угу, - буркнул старший на «извинения», - я вижу. Хьюго, короче, давай по-хорошему. Ты завтра не будешь играть. Хочешь помочь своей команде, сядем поближе. Но сам на поле ты не выйдешь. Больше никогда.
Некоторое время он еще слушал совершенно бессмысленные отнекивания Хью. Было неприятно лишать парня мечты, лишать возможности самореализоваться в спорте: Логан ведь понимал, что рано или поздно, но младший явится в семью блудным сыном. Скорее всего, после серьезного проигрыша, когда его посадят на скамейку запасных, или после серьезной травмы. Это случается со всеми, даже магами, и у немногих есть пути отступления. Вот у Хьюго они были, просто отец отказывался свыкаться с непослушанием. Порой Логан даже размышлял о том, чем бы он сам мог увлечься, на что бы сам мог поставить свое будущее, но ничего, кроме папиных наставлений, не лезло в голову. У него не было хобби, у него не было талантов, никто и никогда не мог почить парню ничего, кроме бизнеса. Ни спорта, ни музыки, ни живописи. Логан, конечно, многое знал о искусстве Эпохи Возрождения, но на этом не выехать.
- Не заставляй меня, а? Просто уже смирись, что той жизни, которую ты себе рисуешь, не видать, - он грустно положил руку на плечо Хью, готовый уже к тому, что на его запястье сейчас сомкнется челюсть брата.
За дверью шумели смеющиеся баскетболисты, довольные сегодняшней игрой. Насколько Лог разбирался во всем этом, а он более или менее привык наблюдать за матчами, было чему радоваться, завтрашняя игра действительно должна была быть великолепной. И ему хотелось видеть в этой игре Хьюго, с трибун наблюдать, как брат расплывается в усталой улыбке, когда замирает таймер. В общем-то, он и собирался дождаться матча, но отцу было виднее, когда стоит пресечь это ребячество. И если он считал, что лучше сделать все до того, как пройдет игра, значит он действительно прав, и не такому сосунку, как Логан, спорить с этим решением.

Хьюго слушал старшего оборотня, все больше убеждаясь, что кроме аргумента «папа сказал» в его голове ничего не существует. Умный человек, академию заканчивает, строит большие планы на будущее – и при всем при этом не имеет ни своего мнения, ни даже капельки воли, чтобы где-то рыкнуть на Мракони и сказать: это мой брат, я уважаю его увлечения, я видел его игру, и, быть может, он действительно лучше покажет себя в спорте, чем в кожаном кресле с чашкой кофе и секретаршей. Он не понимает. Он любил баскетбол не меньше самого волчонка, когда-то в школе ходил на все мало-мальски значимые матчи и поддерживал парня, искренне поздравляя с победами и подбадривая при проигрышах. И разбирался в игре, и даже сам составлял компанию при тренировках с мячом. А теперь… Теперь он как будто бракованным стал, не видя в этом хобби ничего хорошего. Очерствел душой, занимается только деньгами, все эмоции, чувства – поддельные до противного, и только лает собакой по наставлению папы.
- Отвали. – Хьюго больно было это говорить, он вылез из полотенца, взлохматив кудрявую голову, специально тряхнул волосами так, чтобы брата обрызгало каплями, но тот и не потянулся к платочку в нагрудном кармане. – Ты меня не понимаешь. – отсек эти слова грубо, но уверенно, и хотя между ними сейчас расстояния было – на вытянутую руку, почувствовал, как резко увеличивается дистанция. И эта хватка на плече, не подбадривающая, не успокаивающая, не извиняющаяся – она была как сомкнутая челюсть, железная, холодная и неприятная.
- Логан! – мальчишка дернул плечом, пытаясь вывернулся, и даже хотел толкнуть Би-Роуза в грудь. Ему было больно. Морально гадко вот так держать на плече ладонь человека, который не понимает и уже не поймет. И одно дело – пытаться снять его с этого матча, а совсем другое – говорить, что больше никогда Хью не выйдет на поле. От зачатков радостного настроения, что сегодняшняя игра удалась, не осталось и слабенького следа. – Отвянь от меня, слышишь? Я буду участвовать. – он швырнул через плечо полотенце и злобно выпустил воздух через нос.

А внутри клокотало. Так пусто бывает, когда тебе страшно или больно. Говорят "будто кусок вырвали". У Логана вырывали брата. Вырывал отец руками самого Логана - расчетливо, жестоко. Когда оборотень просто блокировал счет, это было забавно; ему даже ребята эти из команды начали казаться забавными. С Дерриком он даже умудрялся поддерживать адекватную беседу, потому что парень действительно был не дурак, и во многом, кроме баскетбола, превосходно разбирался. Логан был приятно удивлен и, конечно же, расстроен одновременно - почему его брат не ровнялся на собственного капитана? И сейчас было... ну, это можно обозвать словом "расстроен". Лживый до костного мозга Лог умудрялся обманывать весь мир, кроме брата и отца; добрый, сочувствующий, он обманывал даже самого себя, думая, что он подонок.
Парень сжал пальцы на плече - старался поддержать, извиниться, но выдрессированное поведение сделало из него бесчувственный манекен, и все то, что клокотало внутри не показывало наружу носа. Внешне он оставался совершенно непроницаемым, даже мускул ни один не дрогнул на лице, и глаза смотрели ровно, неприятно. Будто приговор выносили.
- Я сказал - не будешь!
Тихий голос не понравился даже самому оборотню, уж слишком неотвратимо звучали, и когда вторая рука перехватила брата за запястье, пока он дергал плечом, внутри что-то бухнуло. Возможно, сердце, а, быть может, просто душа в обморок рухнула. К тому же, начал дребезжать телефон. Логану даже смотреть не нужно было, чтобы узнать, кто звонит. В такой ситуации висеть на другом конце провода мог только Мракони, и братья оба это понимали.
- "Извини, Хьюго... Это ради твоего же блага", - не хватало только горестно всхлипнуть, приправив торжественностью совершенно идиотскую ситуацию, и Логан вывернул захваченную руку за спину и дернул ее к лопаткам, сам сжимая зубы так, будто это именно ему неумело ломают руку. - "Я тебя люблю, брат... ты же знаешь. Прости".
В любом случае, брат дернулся и открыл рот. Через силу... хотя нет, правильнее сказать - превозмогая слабость, Логан скрипнул зубами и, уставившись в огромные от боли и непонимания глазища, коротким ударом в сознание приказал прежде, чем у Хью заработали голосовые связки: "Ни звука!" - и сам снова скрипнул зубами. Больно было и самому, и парень про себя проклинал отца, которого не хватало смелости ослушаться.

Дальнейшее развитие событий стало для Хьюго полной неожиданностью. Брат был горячим на руку, как и отец, но он никогда прежде не поднимал на младшего руку. Теперь же, зажав плечо в тиски, он так решительно и резко перехватил юноше запястье, что тот невольно опустился на колено, когда Логан провел непрофессиональный, но действенный и наверняка не раз виденный в фильмах захват. Душевная боль… какая на**рен душевная боль, если ты испытываешь сильнейшую физическую?!
Он ударил свободной ладонью шкафчик, хлопая дверцей, и засопел, выворачивая шею, чтобы рявкнуть. Это не было бы призывом на помощь: парень еще не знал, что задумал старший брат. Но когда он услышал «ни звука!», и когда услышал «извини», то вдруг понял, какую подлость совершает Би-Роуз.
«Логан, нет!» - Хью рванулся, делая тем самым пренеприятнейшую глупость, потому как сустав отозвался хрустом, а связки болезненно натянулись, в каких-то местах разрываясь. На мгновение мальчишка обмяк, тихонько скуля от острого мучительного приступа, и казалось, этого уже было достаточно для того, чтобы снять его с матча, но брат продолжал. Скручивая руку, как буханку хлеба, он по незнанию пытался сломать плечевую кость, но выходило, что выкручивал ее как шуруп из сустава.
«Логааан... - малыш плаксиво упал, ударяясь лбом о колено, и в глазах вспыхнули черные искорки. Ему показалось, что от боли он умирает, эта мысль навязчиво всплыла в мозгу, Хью еще раз рванулся от страха. – Логааан, за чтооо? Ты же не умеешь!» - глаза кольнуло от слез, самих по себе превращающихся в льдинки. Страдая от собственного бессилия, от несправедливости, от чувствовал глубокую обиду, но еще не понимал, что с его мечтой покончено. Юноша не хотел сдаваться.
Сквозь слезы, сквозь гнев, по позвоночнику между лопаток проходила дрожь, нервно, через боль, выбиваясь колючей шерстью. Не волчонок, но уже и не человек, оборотень извернулся – вытянулась шея, и пускай боль в руке только стала сильнее, он нашел в себе смелость укусить. В этот момент, нет, с этого момента, Хьюго возненавидел брата. Его ухо словило неслышную вибрацию телефона, он тоже догадался, кто звонит, но вцепился в плечо Лога зубами так, что тот бы не скоро смог поднять трубку этой рукой.
Привкус железной крови отрезвил сознание, однако ненадолго. Мальчишка вернул лицу прежний облик, уже не дергаясь и не пытаясь кричать. Его тело сделалось ватным, только там, в плече, вспыхивало невозможно больно. А он еще ощущал, как старший пробует продолжать, но не может сломать эту кость.
«Я тебя ненавижу! - Хью плакал. – Ненавижу, ненавижу, ненавижу! И отца твоего ненавижу! Вы все равно не добьетесь того, что я брошу баскет, слышишь?»