Сочувствие ещё не помощь

Тело болело. Дани начала приходить в себя, но отчетливо чувствовала, как едва пульсирует щека, как болят плечо и губа, которые пострадали во время бравой и мужественной попытки принца доказать, что он еще большая мразь, чем можно было представить, и неприятно тянуло живот. Уже не было той невероятной боли, которая внезапно сковала ее, заставив не только отпустить ублюдка из сетей магии Крови, но и потерять сознание. Итальянка едва пошевелилась и застонала от боли, которая вновь напомнила о себе. Она понимала, что все это плохо, а тот факт, что она все еще жива говорит лишь об интересе принца, либо о его желании отомстить. Да уж, что сильнее поднимает мужскую самооценку, нежели избиение женщины?

Веки налились свинцовой тяжестью, поэтому разлепить глаза оказалось довольно сложно. И совершенно непонятно что же вызвало такое состояние. Неужели последствия использования такой страшной магии? Честно говоря, несмотря на слабость, она не до конца оправилась и до сих пор чувствовала во рту металлический привкус и запах крови стервятника, через которую управляла его телом. Судя по ощущениям, офуды пока что не было, зато слабость определенно не позволит достойно сопротивляться.

- Вы кто? – сходу агрессивно выпалила итальянка, дернувшись назад, но ударилась и почувствовала, как ноет все тело, после чего мысленно взмолилась, чтобы появился Чин, хотя в душу закралось страшное подозрение, что у них ничего не получилось… - Не прикасайтесь ко мне! – О да, евнухи, какие знакомые физиономии-то!

Девушка пришла в себя. Лекарь не сразу ответил ей, когда она постаралась рвануться в сторону, он лишь увидел движение в её ауре, ухудшавшее и без того тяжелое состояние. Пока можно было даже не вмешиваться. Все находилось в неустойчивом равновесии, которое все ещё легко сдвинуть в любую сторону малейшим движением энергии.

- Вы не поняли, из-за чего Вам стало плохо? – на всякий случай поинтересовался лекарь, пристально глядя на живот Даниэлу, на ту зону, где в ауре сейчас рваными пятнами искрилась энергия нижнего даньтяня.

Он не знал о том, какими именно способностями обладала новая зазноба наследного принца. Лекарь даже надеялся, что девушка просто не поймет причины своего плохого самочувствия, и тогда достаточно будет лишить её сознания в тот момент, когда плод погибнет сам. Любой, кто много лет сохраняет жизни, испытывает презрение к необходимости эту жизнь отнять. Ослушаться принца означало бы погибнуть самому, вмешаться, выполняя приказ – выжить, отрекаясь от собственной души. А Будду не молят о помощи в таких делах.

Лекарь старался не встречаться взглядом с пленницей, он не мог принять решение для себя, и не знал, злится ли он на эту девушку по причине, в которой не было её вины, или просто по-человечески её жалеет.

Лекарь покачал головой и промолчал. Похоже, девушка ничего не знала о своей беременности. Говорить ей об этом сейчас было бы особенно жестоко. Она не сбежит, даже если попытаться ей помочь: он не в силах ни силой, ни даже хитростью противостоять дворцовой страже. Соврать принцу, чтобы протянуть время? Но вряд ли хоть кто-то сможет помочь этой европейке, пока она находится здесь. Даже если сказать, что нужно ждать день или два, это ничего не изменит, а пленница может понять истинную причину своего состояния. Проще добровольно пойти на казнь, чем стоять перед таким выбором, перед которым придворный лекарь оказался в этот день.

Жизнь человека коротка и хрупка, его душа бессмертна, и потому, выбирая в сложной ситуации, нужно понимать, что бессмертный дух будет платить за поступки в других воплощениях.

- Ты владеешь ментальной магией? – спросил лекарь после долгого молчания, все же встретившись взглядом с пленницей.

Евнухи делали вид, что ничего не слышат, но они внимательно следили за всем, и, несомненно, доложат обо всем принцу. Лекарь все ещё не знал, на что он рассчитывает, скорее все же тянул время.

Он молчал, а Дани все также упорно ждала момента, чтобы поймать-таки его взгляд. Но он упорно избегал этого, значит, наверняка владел ментальной магией, а если не владел, так знал о ее существовании и о том, как ей пользуются люди. На пару мгновений девушка перевела взгляд на своих охранников. Выглядели они, правда не так чтобы очень устрашающе, но вот их молчание и неподвижность заставляли чувствовать подсознательный страх. Но стоило ей вновь перевести взгляд на целителя…

- Да, – немного неуверенно ответила итальянка, вновь кинув взгляд на охрану. Вряд ли такие бугаи способны на что-либо, кроме владения оружием, но надо не давать им повода подозревать что-либо. – Почему мне стало плохо? Разве не из-за магии крови? Я никогда раньше ею не пользовалась, а тут так получилось… Разве не из-за этого сильно сбилась работа Свадхистханы?

Она сама не знала зачем так затараторила, хоть и мысленно. Возможно, чувствовала, что это хороший человек, либо что он не желает ей зла лично, только вот сердце стучало все чаще, а в груди нарастало чувство паники. Что же с ней не так?!

Не успел лекарь немного обрадоваться тому, что его мыслеречь оказалась услышана, как он изменился в лице, услышав о магии Крови. Он заметно испугался, хоть и сразу понял причину того, почему девушке так резко стало плохо. Принц не стал бы говорить, что его наложница смогла его атаковать, да ещё и с хорошим шансом на победу. И в то же время Даниэла оказалась сильным магом, что давало её надежду на какие-то призрачные шансы. Лекарь вновь долго не отвечал, подбирая слова.

- Я бы хотел тебе помочь, но я не знаю, как это сделать, – признался он, вновь посмотрев в глаза девушки. – Ты ждешь ребенка от своего мужа, мне велели от него избавиться. Все, что я смогу сделать – немного протянуть время. Но не знаю, как это может тебе помочь, и даже не уверен, что этот ребенок выживет после магии Крови.

Он не стал уточнять, чем такая отсрочка будет грозить ему лично, чтобы не перекладывать на пленницу ещё и свои проблемы. Сам он точно не смог бы уйти, и даже покровительство короля не спасло бы от немилости принца, если тому станет известно, что Даниэле помог кто-то во дворце. Но поступить иначе не позволяла совесть.

Итальянка не могла не заметить, что мужчина изменился в лице после ее слов про магию крови. Он был напуган. И это настолько ярко читалось на физиономии оного, что Дани пришлось быстро соображать какой-нибудь отвлекающий маневр, чтобы охрана ничего не заподозрила. Самое банальное – закашляться, застонать и скрючиться. Чем она, впрочем, и занялась, привлекая к себе внимание евнухов. Когда врачеватель заговорил снова, то она уже успела якобы прийти в себя и вновь кидала затравленные взгляды на охрану. Он хотел помочь, и это очень воодушевило девушку, но лишь на несколько секунд, потому что в следующее мгновение у нее буквально мир из-под ног ушел. И она едва не потеряла равновесие. Ребенок. От Чина. Ее любимого и единственного мужчины, с которым она готова и в огонь и в воду. Но как? Она всегда следит за тем, чтобы все было в порядке, чтобы не случилось никаких неожиданностей, а тут… Она вновь сжалась в комок, подбирая к себе ноги и уткнувшись лицом в колени. Было страшно, а в памяти она судорожно перебирала моменты, когда же она могла ошибиться или забыть. Но все тщетно, как и смысл этих воспоминаний. Но одно она знала точно, что это их ребенок и, если ему было суждено родиться, то так и должно быть. И она никому не позволит причинить ему вред.

- За мной придут, - она смогла-таки поднять взгляд на лекаря, - Они уже близко, я чувствую… Знаю! Лучше дай мне немного энергии… Выровняй баланс, молю тебя! Тебя защитят, обещаю, ты сможешь уйти с нами, только, прошу, помоги…

Обещания пленницы не значили ничего, лекарь хорошо знал, как защищен королевский дворец. Даже если муж этой девушки приедет не один, он вряд ли успеет добраться хотя бы до среднего яруса резиденции, потому что сегодня патрули были усилены. Но он уже принял для себя решение ей помочь, пусть небольшая отсрочка даст какой-то призрачный шанс, едва заметную надежду. Лекарь поднес ладонь к животу Даниэлы, настраиваясь на её энергию, но в этот момент в коридорах раздался топот и звон доспехов.

- По приказу принца вам велено покинуть помещение, - сказал лекарю прибежавший начальник дворцовой охраны. От других солдат, пришедших следом, его отличал более богатый доспех и золотая нашивка с эмблемой клана. – Связать пленницу, - приказал он своим людям, которые тут же рванулись выполнять распоряжение начальника.

- Не используй магию, – успел сказать лекарь перед тем, как отойти от Даниэлы. – Тогда он может выжить.

Двое стражников практически вытолкали старика из комнаты, в то время как остальные связывали пленницу. Начальник дворцовой стражи вновь наклеил на спину девушки заклинание ша-ци.

Было страшно. Дани едва справлялась с дрожью во всем теле, вцепившись в ту надежду, что продолжала теплиться в груди, что Чин уже совсем рядом, что скоро все будет хорошо, но паника одолевала все сильнее, а лекарь будто назло тянул время. В глубине души она понимала, что решиться пойти против воли принца – обречь себя на смерть, но паника, черт возьми, паника! И ее ребенок, их с Чином ребенок, он может погибнуть даже не родившись, а она только что о нем узнала. Дани тяжело вздохнула, когда рука целителя легла ей на живот, едва почувствовав облегчение, поняла, что не суждено. В комнату вошли люди. Охрана. Даниэла в панике глянула на мужчину, который пытался ей помочь, потом на стражу, которая надвигалась на нее. Девушка попыталась увернуться, отползти в сторону, но использовать магию было нельзя, да и сил не было. В итоге, руки и ноги вновь оказались связанными, она вновь почувствовала как на спину налепили чертову офуду. Возможно, сейчас она была к месту, чтобы не было соблазна, но… Она едва заметно кивнула, поймав последнюю мысль лекаря, прежде чем вновь осталась в компании стражников.

Дани довольно быстро успокоилась, понимая, что такая шумиха была поднята не просто так. Значит, они уже тут, в пределах досягаемости. Чин, пожалуйста, поторопись. Ради нас, ради нашего малыша… Разом стало очень страшно, будто кто-то выключил все хорошее, что бывает в мире. Было страшно теперь не за себя, а за Чина, ведь тут столько опытных воинов, а он же не воин… Она сидела, вновь упершись лбом в колени, и молилась Деве Марии, чтобы она уберегла его, его и тех, кто пришел с ним, потому что если кто-то пострадает, она не сможет себе этого простить.