Сердце тигра

Лун опять нахмурился. Ему совершенно не нравилось, что его пытаются принудить видеть все совершенно иначе, навязывают иное мировоззрение и вообще иные мысли. Как можно не видеть в клане врагов, когда такое отношение к его маме? Плохое запоминается лучше и затмевает все хорошее, что было. Одной нелестной фразы в адрес их с Юэ, теперь уже покойной, мамы хватило, чтобы пропитаться нелюбовью ко всему клану и ненавистью к тем, кто, как ему казалось, косо и осуждающе на них смотрит.

- А вы бы смогли вот так вот? Ну, если бы вдруг оказались на моем месте? – мальчик сощурился, глядя на тигрицу.

Он понимал, что вопрос был весьма щепетильный, но также понимал, что если Шэн Бо будет продолжать гнуть свою линию, то это будет не искренне. Мальчик не готов поверить в то, что беловолосая, если бы оказалась на его месте, с пониманием отнеслась бы ко всему. Ему просто необходимо было услышать от нее правду. Даже несмотря на то, что это было вполне рискованно задавать подобные вопросы. Но он уже задал, причем ни один… Да и разве может что-то быть хуже произошедшего? Подзатыльник? Смешно. Почти.

- Когда я представила клану своего сына, одного из воинов мое поведение настолько оскорбило, что он пошел на предательство, - сказала Шэн, немного подумав. Она не хотела сегодня вспоминать ещё и ту историю, и так на сердце скребли не кошки, а тигры. – Когда все открылось, он был казнен. Таков закон клана. Я не держу на него зла, я простила ему, что он предал меня, но я не вправе простить ему то, что в моем лице он предал клан. Белые Тигры выживают не только благодаря хранению традиций и знаний, клан держится на взаимном доверии и преданности каждого. У нас в клане казнят только за предательство. Лун, я честно не знаю, что думала бы на твоем месте и не оправдываю того, кто посмел сказать подобное о твоей матери. Я не знаю свою мать, и Рё не знала свою. Воины клана знают лишь отцов, такова традиция. Вы с Юэ оказались в клане, воины которого издревле славились храбростью и благородством, но это все равно тигриное логово, и здесь все равно нужно каждый день доказывать, что ты смеешь называться белым тигром и заслуживаешь уважения окружающих. С тебя и твоей сестры спрос особенно высок, потому что все помнят вашу мать, а она была очень славным воином. От вас ждут, что вы будете доказывать, что являетесь её достойными потомками. Я верю, что ещё наступит день, когда ты сможешь смело вызвать на Агникай любого, кто посмеет усомниться в поступке Рё, и силой доказать свою правоту.

Шэн вновь замолчала. Клан Белых Тигров – это не группа вечно веселых хиппи, которые в свое время разнесли своими гулянками пол Покхары, это – клан воинов, хищников, каждый из которых наделен сильной волей и сильными амбициями. Тиграм с детства внушают представление о воинских добродетелях, каждый в клане учится слушать сердце и действовать благородно, но тигр не становится ласковой кошкой, которую можно почесать за ухом. И Шэн, и Рё никогда не были ангелами или живыми воплощениями буддистского долготерпения, обеим, особенно в юности, было проще схватиться за меч, чем промолчать, проглотив обиду. Нужно лишь уметь отличать голос сердца от голоса эмоций и видеть истину за мишурой слов.

Лун не знал что такое этот «Агникай», да и почему-то не очень стремился сейчас это узнать. Ответ тигрицы ввел его в некоторое замешательство – мальчик никак не ожидал подобного. Особенно впечатлило то, что кого-то казнили, кто предал клан. Было интересно чего же он такое сделал, но этот вопрос Лун не решился задать почему-то. Может быть, когда-нибудь позже… А сейчас тигренок задумался, причем очень серьезно. Внимательно смотря в янтарные кошачьи глаза тигрицы, мальчик сначала пытался уловить хотя бы малейший подвох, но не найдя ничего подобного во взгляде наставницы, ударился в раздумья, подперев подбородок ладонью и чуть ссутулившись. Ему хотелось верить в то, что потеряв маму и папу, они с Юэ не остались одни, но обида на сказавшего подобное о маме была очень сильна. Тигренок довольно долго размышлял о том, что же делать дальше. Хотелось просто убежать и скрыться, чтобы никто и никогда не нашел ни его, ни Юэ. Хотелось плакать, ведь было так больно и пусто, а слезы помогают. Но мальчики, тем более будущие воины и защитники, не плачут. Но им было совершенно некуда идти. Хотелось отказаться, отрицать свою принадлежность к этому клану, ведь тут маму назвали предательницей, пусть это был всего лишь один тигр, и пусть он никогда этого не признает вслух, зато это слишком хорошо отложилось в детской памяти. Но он должен думать не только о себе, но и о Юэ. Он обещал себе, он обещал маме и папе.

- Хорошо. Я постараюсь. – серьезным до невозможности тоном произнес мальчик, вновь глядя в янтарные глаза беловолосой.

Шэн пристально посмотрела в глаза ученика, заметив, что он скорее пытается храбриться, чем на самом деле уверен в правильности происходящего. Ему тяжело, это стоило признать. Но он – тигр, сын Рё, значит, справится.

- Лун, я знаю, что вам с Юэ хватит сил и упрямства. Я верю в вас, возможно, даже больше, чем вы верите в себя сами, просто я очень хорошо знала вашу мать, - тигрица ненадолго замолчала. – Завтра мы уедем из клана. Меня ждут в Линь Ян Шо, это монастырь в тибетской части Китая. Пока мы будем жить там, и там я вас буду обучать. До того момента, как вы сдадите экзамен и получите оружие, я полностью отвечаю за все ваши поступки перед кланом и вождем. Запомни, что бы ни случилось, ты и Юэ всегда можете обратиться за помощью ко мне или к клану. Сейчас ты можешь идти к сестре. Завтра нам предстоит долгий путь.

Сегодня Луну нужно о многом подумать, и некоторые вещи он может решить только сам. Шэн хорошо понимала, что для того, чтобы убедить Луна служить вождю и клану, ей намного проще рассказать, что враги клана виноваты в гибели его матери и просто направить его ярость в нужную сторону. Но это было бы несправедливо по отношению к тигренку. Каждый тигр служит тому, кому служить позволяет совесть, и каждый должен уметь слушать сердце, а не ярость. И для этого Лун должен именно сердцем почувствовать, что он тоже является воином клана. Этот путь сложнее и дольше, но лишь его достойны дети Рё Шэ. И Шэн верила, что тигренок правильно поймет её слова.